Н.А. Чорновил, А.С. Кукушкин © 2009
    
            НОВОСТИ  С  ФРОНТА
                           или ТЯЖКОЕ УСВОЕНИЕ ПРОПИСНЫХ ИСТИН

                            «Интересно, научусь я когда-нибудь разбираться в 
                                                 лошадях? Правда, мы, Руматы Эсторские, спокон веков
                                                 не разбираемся в лошадях. Мы знатоки боевых верблюдов. 
                                                 Хорошо, что в Арканаре почти нет верблюдов».
                                                                                 
                                                                                  А. и Б. Стругацкие «Трудно быть богом»

                                                         «Нет ничего более шарлатанского, чем непродуманное 
                                                   осуждение, соплячка! Чем поспешные и непродуманные 
                                                   суждения!»

                                                                                   А. Сапковский «Башня Ласточки»

                                                          «Худо дело, ежели упорства много, а толку мало…»
                                                                                 
                                                                                    В. Пикуль «Фаворит»

                                                           «К бумаге страстью занедужив, 
                                                           Писатель был мужик ледащий; 
                                                           Стонала тема: глубже, глубже; 
                                                           А он был в силах только чаще».

                           Игорь Губерман

ОТ АВТОРОВ
Авторы настоящей книги считают своим долгом выразить благодарность следующим людям:
Станиславу Игоревичу Зенову, более известному в Рунете под никами stuart1861 или Rebel, замечательному специалисту по периоду Гражданской войны в США. Мы так много позаимствовали с его блога, что он вполне может считать себя одним из соавторов данной книги. 
Кириллу Марковичу Малю, автору книги «Гражданская война в США 1861-1865». Хотя мы и нашли в его книге немало ошибок, наше уважение в ее автору как к специалисту и подвижнику ничуть не приуменьшилось.
Максу фон Зайцу, чьи посты на форуме www. shantarsk.ru стали весомой помощью в нашей работе.
Григорию Владимировичу Дидковскому, первому читателю данной книги.
Всем авторам, модераторам и просто посетителям форума «В вихре времен», и лично - его отцу-основателю Алексею Махрову. Именно положительная реакция посетителей форума на критические замечания в адрес «Неизвестной войны» стали отправной точкой для написания книги. И именно на данном форуме повстречались соавторы.

У некоторых поклонников А.А. Бушкова, взявших в руки данную книгу, может возникнуть ошибочное впечатление, что мы несколько нерасположены к автору «Неизвестной войны». Нет, это не совсем верно - мы не просто «не расположены» к А.А. Бушкову, мы совершенно определенно считаем его самонадеянным и бесталанным графоманом, чьи скудные литературные дарования полностью были потрачены в середине 80-х гг. прошлого века. Мы не будем касаться художественных произведений данного автора из уважения к нескольким весьма достойным людям, которые эти его книги читают; во всем же, что касается исторической публицистики и иных нехудожественных работ А.А. Бушкова, мы считаем их совершенно безмозглыми упражнениями закомплексованного двоечника, страстно жаждущего завоевать читающую аудиторию и не способного привлечь к себе внимание иным способом, кроме примитивного эпатажа. 
Данная книга - не критика «Неизвестной войны», потому что критиковать подобный идиотизм - непозволительная для него роскошь. Эта книга написана вовсе не с целью указать на ошибки А.А, Бушкова и даже не для того, чтобы его высмеять - мы составили для себя вполне определенное представление о «творческой манере» автора «Неизвестной войны» и не видим необходимости тратить время на констатацию очевидных фактов. Все, кто относится к опусам А.А. Бушкова пиитетно и желают пребывать в данном заблуждении, вряд ли осилят эту книгу до конца, и нас, как авторов, это вполне устраивает. Эта книга - в первую и главную очередь о Гражданской войне в США. Ну а роль А.А. Бушкова при ее создании сродни коврику, о который вытирают грязные ноги, прежде чем войти в приличный дом…


           ЗЛОБНОЕ РЫЧАНИЕ В КАЧЕСТВЕ ПРЕДИСЛОВИЯ.

     Полагаем, историки не читают книг А.А. Бушкова.
     И, надо сказать, правильно делают.
     В жизни крайне редко случается, чтобы дилетант успешно вторгался в сферу профессиональных знаний. 
     Ну а почему с исторической наукой должно быть иначе?.. 
     Поэтому, как мы думаем, историкам читать книги А.А. Бушкова невыносимо. 
     К сожалению, в нашей издательской практике отсутствует понятия цензуры достоверности публикаций. И потому никто не завернет очередной опус А.А. Бушкова из изда­тельства по той причине, что книга его ис­торически недостоверна, а ав­тор путается даже в прописных истинах. И сочинения его, облы, озорны и лайяй, попа­дают в руки читателей.
     Бедные читатели. Выражаясь понятиями диетологическими, вместо полезной и доброкачественной пищи им предлагают кушать приятный на вкус и на вид, но исключительно токсичный продукт, следствием которого станут болезненные заблуждения и мучитель­ные ошибки.
     Поскольку за честь профессиональных историков вступиться более некому, позвольте сделать это нам.
     Мы не историки. И в этом смысле мы с А.А. Бушковым на равных. Хотя Граж­данской войной в США интересуемся достаточно давно. И книга А.А. Бушкова «Неизвестная война: Тайная история США», о которой, собственно, и идет речь, для нас - личный вызов. Потому что мы придерживаемся немодной ныне и вообще ретроградной точки зрения на тот счет, что автор должен иметь представление о том, о чем он пишет.
     А также и о том, что за все следует платить. В том числе - за невежество, самонадеянность и просто глупые поступки.
     Будучи лицами гражданскими, авторы настоящей работы могут позволить себе радикальность суждений. И потому патронов не жалеют и пленных не берут.
     Доводы о том, что А.А. Бушков не историк, а беллетрист, и к книгам его следует под­ходить не как к историческим монографиям, а как к художественной литературе, мало того что не принимаются - рассматриваются как обстоятельства, отягчающую вину ав­тора. Он не предварил свою книгу уведомлением о том, что «Неизвестная война: Тайная история США» является авторской фантазией на тему Гражданской войны в США, осно­ванной на попурри из недобросовестных источников. Нет, напротив, он заявляет: «…я, перелопатив немалое количество абсолютно открытых источников (правда, мно­гие из них были давно и прочно забытыми), все же уяснил для себя подлинную картину событий - и посему рад представить читателю результаты очередного исторического расследования».
     Возможно, это первое и последнее слово правды, которое изрек А.А. Бушков во всей своей книге. Мало прочел и плохо усвоил: какова метода, таков и результат. Другое дело, что читатель не должен страдать от того, что события американской истории автор «Неизвестной войны» уяснил для себя - хуже некуда… 
     Вольно или невольно, автор использует абсолютно сектантский подход к теме - все вы, читатели, пребывали во мгле и неведении, и я поведу вас к свету. Независимо от того, прав я или не прав. И независимо от того, хотите вы идти к свету или не хотите.
     Разумеется, мы читали несколько книг А.А. Бушкова из серии «Россия, которой не было». 
     Разумеется, находили в них ошибки, нестыковки и, вежливо говоря, желание выдать же­лаемое за действительное.
     Разумеется, будучи людьми добросердечными и снисходительными, полагали, что в первых книгах псевдоисторической серии А.А. Бушковым вла­деет живой азарт исследователя, недовольного консерватизмом историографии и, в силу своих сил и возможностей, пытающегося бороться с им же самим придуманным феноме­ном дуализма исторической науки…
     Однако если поначалу folk-history от Бушкова воспринимался как некое окололитера­тур­ное и заведомо псевдонаучное хулиганство, дальнейшие изыскания автора становились все более и более мессианскими по стилю и агрессивными по характеру. И, похоже, ныне автор сам верит во все то, что он пишет…
     А зря.
     Нам сложно спорить о степени достоверности (точнее - недостоверности) того материала, на котором сделано большинство книг псевдоисторической серии А.А. Бушкова. 
     Если верить специалистам - степень достоверности ничтожно мала. 
     И вот настало время лично в этом убедиться. Потому что мы имеем определенное пред­став­ление о Гражданской войне в США.
     Книга А.А. Бушкова «Неизвестная война: Тайная история США» произвела на нас двой­ственное впечатление. Но не заблуждайтесь: двойственность эта - не плутание между «хо­рошо» и «плохо», а осознание того факта, что невероятный апломб автора и живость из­ложения могут ввести в заблуждение немалое число читателей. 
     И это очень и очень плохо. Потому что «Неизвестная война: Тайная история США» кош­марно пафосна, кошмарно самонадеянна, кошмарно вторична и столь же кошмарно не­достоверна.
     Читать эту книгу людям, несведущим в теме Гражданской войны в США, категорически противопоказано. 
     Потому что любой читатель, который поверит А.А. Бушкову на слово, примет на себя скорбный груз недостоверной, ошибочной, а иногда и заведомо вводящей читателя в за­блуждение информации.
     Автор НИЧЕГО не знает о Гражданской войне в США. Вообще ничего. Хотя самонадеянно деклари­рует: «Детальное знание американской Гражданской войны очень важно для пони­мания всей истории США, поскольку именно эта война и определила лицо нынеш­ней Америки - которое могло оказаться совершенно другим при победе другой стороны».
     Он и не стремился ничего о ней узнать. В распо­ряжении А.А. Бушкова обрывки информации, чужие выводы, несколько излюблен­ных и ранее многократно апробированных приемов, примитивная литературщина, высо­комерное пренебрежение к собственным ошибкам, крайняя непоследовательность, - в об­щем, все смертные грехи автора, пытаю­щегося осмыслить исторические события полуто­равековой давности.
     При всем том, данная книга - самый, наверное, амбициозный проект писателя. Во всяком случае, А.А. Бушков называет данную книгу в числе предметов собственной гордости.
     Позитивные отзывы читателей, встречающиеся в ИнтерНете, свидетельствуют о том, что люди, коим в руки попала книга А.А. Бушкова, увы, склонны верить автору на слово. 
     Постараемся с фактами в руках убедить читателей в обратном - а именно в том, что все­рьез относиться к таким произведениям жанра «folk-history», как «Неизвестная война. Тайная история США», категорически не рекомендуется. 
     В отличие от автора «Неизвестной войны», которому для достижения его цели хороши любые средства, мы намерены придерживаться определенных правил.
     Во-первых, в работе над данной книгой мы использовали исключительно общедоступными источниками. Источники эти, в немалой степени, русскоязычные. Впрочем, обращаясь к теме Гражданской войны в США и пользоваться при этом одними только отечественными книгами и публикациями столь же странно, как, например, описывать события нашей собственной гражданской войны исключительно по материалам на языке тангутов. 
     Во-вторых, поскольку сам А.А. Бушков ничуть не обеспокоен вульгарным, а зачастую просто хамским тоном своего сочинения, мы, действуя при этом вполне сознательно, также излагали свои мысли не только в академической манере.
     В-третьих, в отличие от автора «Неизвестной войны: Тайной истории США», мы готовы обосновывать любое свое утверждение ссылкой на источник. Редкие случаи, когда мы вы­сказываем свое мнение, не подкрепленное источниками, отмечены в тексте.
     Первоначально мы предполагали ограничиться только замечаниями по тексту. Когда замечания заняли уже сотню страниц, поняли, что книга А.А. Бушкова - это не просто «сочинение с ошибками», а, образно выражаясь, вирус, некая деструктивная единица, вызывающая сбой и паралич информационных систем. 
     Так что все наше нижеследующее сочинение - попытка хоть как-то спасти эрудицию читателей, изувеченную профанациями А.А. Бушкова, словно близко разорвавшимся снарядом.
     Хотя, если честно, громить «Неизвестную войну» было легко и приятно. 
     Потому что ничего не развлекает так, как несоответствие результата работы авторским амбициям. Вот тут  автор «Неизвестной войны» превзошел сам себя. Сумасшедшее количество фак­тографических ошибок, допущенных А.А. Бушковым, вызывает эффект, сравнимый разве что с репризами Бенни Хилла - ав­тор позволяет себе свысока судить о событиях, практически не ориентируясь в предмете исследования. 
     Смелым было уже решение озаглавить книгу «неизвестная война». Еще более смело вы­глядело решение дать ей подзаголовок «тайная история». И уж совсем нескромно выгля­дит вступление о том, что, мол, автор первым выпустил книгу по истории Гражданской войны в США. 
     Будучи живыми людьми, авторы настоящего сочинения не свободны, разумеется, от симпатий и антипатий. И, наверное, в каких-то вопросах субъективизм их суждений себя проявит. Не судите нас за это строго, ибо мы, повторяюсь, не историки. 
     Впрочем, писать целую книгу лишь для того, чтобы разоблачить чужую некомпетентность, столь же утомительно, сколь и самонадеянно. И мы старались приводить полезной ин­формации значительно более того объема, который необходим для пляски на костях А.А. Бушкова. Тем более, что о многих эпизодах Гражданской войны в США можно рассказать гораздо интереснее, чем сделал это автор «Неизвестной войны».
    
     Попытаемся систематизировать свои доводы следующим образом:
1.Объект критики А.А. Бушкова, а также способы и методы обоснования им своей точки зрения.
2.Идеология автора.
3.Анализ фактографической недостоверности работы А.А. Бушкова, выполненный в виде последовательных комментариев к каждой из глав его книги.

Special notes.

     1. К сожалению, в русском языке отсутствуют какие-либо правила, унифицирующие транскрипции иностранных имен собственных. При ближайшем рассмотрении загадок здесь можно отыскать на отдельную книгу. Почему персонажа Дэфо мы именуем «Робинзоном», а героиню фильма «Выпускник» - «миссис Робинсон», при том, что в оригинале фамилии пишутся совершенно одинаково? Отчего Шекспир наш в одних случаях «Вильям», а в других - «Уильям»? Почему знаменитый Вальтер Скотт известен у нас под немецким именем, хотя во всех прочих случаях мы произносим английское «Walter» как «Уолтер»? Что более правильно - миссис Гудзон или Хадсонов залив?
     Претендовать на какую-либо абсолютную истинность в этом вопросе глупо, поэтому единственное, что мы можем сделать, - это следить, чтобы «Брэдфорд» всегда оставался «Брэдфордом» и не мутировал в «Брэтфорта».  
     Равно с ним авторы настоящей книги пытался унифицировать географические названия, приводя их в соответствие с наименованиями, традиционно используемыми в российских географических атласах (пусть это не более, чем дань сложившейся традиции - отечественный «Массачусетс» или «Миссисипи» сильно отличаются от оригинальных  Massachusetts и Mississippi).
     Сложнее обстоит дело с именами собственными, когда речь идет о наименовании морских или речных судов. Во всех случаях, данные наименования приводятся на языке оригинала, а перевод приводится лишь в случаях, когда он не оставляет сомнения в его аутентичности (например, когда судно поименовано названием штата или фамилией политического деятеля). 
     Встречающиеся в тексте японские имена приведены в соответствие не с восточной, а с западной традицией - имя стоит перед фамилией. Что, наверное, не совсем верно с точки зрения общекультурного контекста, но упрощает идентификацию исторических персонажей. 
     
     2. Авторы настоящего сочинения осведомлены о том, что термин «гражданская война в США» не вполне корректен для обозначения событий 1861-1865 гг. Знают они и о многооб­разие синонимичных названий войны. Но стоит ли множить сущности сверх необходи­мого? Посему в книге чаще всего используется самая консервативная версия названия американской междоусобицы (см. выше). 
     Что не мешает нам время от времени прибегать к синонимам, как то: «Война за конституци­онные свободы»; «Война за независимость Юга»; «Вторая Американская революция»; «Южное восстание»; «Война за права штатов»; «Война за права Юга»; «Война мятежа»; «Вторая война за независимость»; «Война южных плантаторов»; «Война, которая должна подавить высокомерие янки»; «Братская война»; «Война раскола»; «Большой мятеж»; «Война наций»; «Война южной нации»; «Война против рабства»; «Гражданская война между штатами»; «Война 60-х»; «Война против северной агрессии»; «Вторжение янки»; «Война за раскол»; «Война за отделение»; «Война за Союз»; «Война Конфедерация»; «Война южан»; «Война за свободу Юга»; «Война Севера и Юга»; «Обреченное дело»; «Война г. Линкольна» - и множеству других.

     3. Идея авторов настоящего сочинения заключается в том, чтобы критиковать А.А. Бушкова, следуя структуре его книги. Однако сам автор «Неизвестной войны» до такой степени не­последователен в изложении материала, что перепады из прошлого в будущее и наоборот являются неизбежным следствием соответствия структуре комментируемого текста. А посему внимательно следите за датами, особенно в части комментариев, касающихся главы «Кро­вавые годы»: А.А. Бушков умудряется начать рассказ с битвы при Манассасе, потом пе­рейти к описанию событий 1862 г., а потом вновь вернуться к делу «Трента» 1861 г.; то он прыгает в 1864 г., то вновь возвращается в 1862. И это не считая многократных лири­ческих отступлений, не имеющих прямого отношения к Гражданской войне в США.
     Увы, подобная методика вынуждает постоянно цитировать оригинальный текст «Неизвестной войны», который составил, в итоге, примерно 15% объема данной книги. Метод отнюдь не гуманный по отношению к читателю, но необходимый для того, чтобы читатель зримо представлял себе объект критики. 

      4. Авторы настоящей работы не согласны с распространенной теорией «различных путей» развития северных и южных штатов США и потому, будь у нас выбор, мы бы предпочли избежать использования терминов «север» и «юг». Но мы не станем усложнять жизнь читателям и попросту уточним, что говоря о «Севере», мы имеем в виду все штаты, состоящие в союзе, а о «Юг» - только рабовладельческие штаты, входящие в Конфедерацию. Пограничные штаты, пусть территориально и расположенные южнее линии Мейсона-Диксона, являются частью Союза и, соответственно, попадают под термин «Север». 

     5. Все прямые цитаты, встречающиеся в тексте, выделены курсивом. 

     6. Считаем необходимым предуведомить читателей о том, что в настоящей книге сталкиваются минимум три метрические системы - стандартная, английская и американская. И потому следует иметь в виду, что английский (имперский) галлон, пинта или фунт не равны американским аналогам.

Часть 1. «Комплекс двоечника» или История болезни.

     Во вступлении к своей книге А.А. Бушков заявляет, что при работе над книгой он использо­вал более чем 250 источников (а по библиографии - аж 260). Далее автор «Неизвестной войны» сетует на малое ко­личество русскоязычной литературы по теме и признается, что использовал обрывки ин­формации, почерпнутых из самых разных источников.
     Казалось бы, малое количество источников дает возможность для их полного и деталь­ного изучения. Однако перечень литературы, использованный А.А. Бушковым, выглядит более чем странно.
     Очевидно, что присутствие в списке таких книг, как, например, «Гофман» Р. Сафрански, «Сборник посмертных статей А.М. Герцена», «Исторические взгляды декабристов» С. Волк или «Памфлеты» Дж. Свифта, обусловлено исключительно желанием проде­монстрировать разносторонность интересов и эрудицию автора (а скорее - размеры его библиотеки). Какие-то книги - напри­мер, «Тайна гибели Гагарина» Э. Шершер, «Адский косильщик» Р. Форда или «Всеобщая история соли» М. Курлански, - нужны автору лишь для обоснования совершенно незначительных ссылок, один-два-три раза встречающихся в тек­сте. Присутствие в библиографии таких книг, как «Повседневная жизнь русского кабака» И. Курукина и Е. Никулиной вообще сообщает книге некую пародийность. 
     Иными словами, библиография «Неизвестной войны» выглядит абсолютно эклектич­ной подборкой книг, кото­рые, в лучшем случае, имеют к теме войны лишь косвенное отноше­ние. Наличие в списке использованной литературы работы самого А.А. Бушкова «Русская Америка» представля­ется насколько комичным, настолько и нескромным. По своему обыкновению, А.А. Буш­ков умудряется обосновывать отдельные свои тезисы ссылками на художественные про­изведения (так, например, какая-то информация о И.В. Турчанинове почерпнута автором из романа А.М. Борщаговского «Где поселится кузнец». Кстати, в библиографии фамилия автора указана неверно - Боршаговский вместо Борщаговского).
     Непосредственное отношение к теме Гражданской войны в США из всего перечня ис­пользованной литературы, имеет одна-единственная книга - «Гражданская война в США. 1861-1865» Кирилла Маля. Правда, справедливости ради, отметим, что за № 34 в списке использованной литературы  значится книга «Всемирная история. Наполеоновские войны. Гражданская война в США» (Минск: Харвест, 2001), соответствующая глава которой представляет собой сокращенное переиздание книги С.Н. Бурина «На полях сражений Гражданской войны в США».
     Кстати, двух этих книг уже вполне достаточно, чтобы поставить крест на всех притяза­ниях А.А. Бушкова на роль «первопроходца». А заодно и для того, чтоб несколько охладить стенанья автора «Неизвестной войны» относительно тягот и невзгод, связанных с поиском информации о Гражданской войне в США: «Ни одна из войн нового времени не породила такого богатейшего материала для исследователей: воспоминания о ней - а они начали публиковаться уже с первых ее месяцев! - оставили не только ведущие генералы и политические деятели Союза и Конфедерации, но и простые офицеры, солдаты, клерки правительственных учреждений, интенданты, даже медицинские сестры и супруги видных политических деятелей, генералов. В совокупности с официальными материалами (отчеты о военных действиях, протоколы заседаний конгресса США и аналогичные документы Конфедерации, переписка военных и политиков, их речи, приказы и пр.) это необъятное море документов позволяет еще многим поколениям историков прикасаться к нему без боязни повторить уже известное и предоставляет шанс больше узнать о жизни американцев, для которых эта война никогда не станет прошлым»1.
     Впрочем, Бушков претендует на некую монографическую природу собственного опуса, который, якобы, описывает не только предпосылки конфликта между Севером и Югом, но и детально освящает все аспекты Гражданской войны в США. И даже грустит о том, что «великолепная недавняя работа К. Маля (99) на девяносто девять процентов посвящена исключительно военной истории, военным аспектам американской «гражданки». Что, впрочем, не мешает ему сослаться на данный источник только впрямую аж 14 раз. 
     Что же, на самом деле, книг по истории Гражданской войны в США выпущено на русском языке не так уж много: включая дореволюционные издания - не более четырех де­сятков. Признаем честно, не все они доступны - несмотря на долгие поиски, нам так и не удалось ознакомиться с работами Дж.У. Дрейпера «История североамериканской междоусобной войны» (СПб, 1872) или И. Гаусмана «Война в Соединенных Штатах Америки 1861-1865 г.г. Военно-исторический очерк», ч.1-2 (СПб., 1877-1878). Зато едва ли не первая книга о Гражданской войне в США, изданная в России еще в 1865 г., абсолютно не анга­жирован­ное описание боевых действий, выполненное британским офицером, подполков­ником гвардейских шотландских стрелков Ч.У. Флетче­ром, или замечательная моногра­фия М.М. Малкина 1939 года издания, относительно дос­тупны для всех желающих - име­ются, например, в фонде Библиотеки имени В.Г. Белин­ского в Екатеринбурге.     
     При работе над своей книгой А.А. Бушков не воспользовался ни одной публикацией в периодике, хотя отдельные аспекты Гражданской войны в США - жизнь И.В. Турчанинова или визит рус­ского флота в США - освещен отечественными историками достаточно подробно. Ра­зуме­ется, А.А. Бушков не привлек ни одной переводной работы, хотя без них детальное изуче­ние событий американской междоусобицы совершенно немыслимо. К многочислен­ным публи­кациям относительно Гражданской войны в США, имеющимся в РуНете, автор «Неизвестной войны» тоже ос­тался глух. Хотя, по нашему субъективному мнению, без вниматель­ного изучения работ И.М Супоницкой и Т.В. Алентьевой, не стоит даже подступать к теме Гражданской войны в США.
     По нашим приблизительным оценкам, количество русскоязычных книг, изданий и публикаций, в том числе электронных, использовано автором «Неизвестной войны» едва ли на 0,5%. Что там количество - потенциал книги Кирилла Маля использован едва ли на 1/30…
     В своей, с позволения сказать, работе А.А. Бушков шел от конца к началу. То есть, сфор­мулировав свою «революционную» точку зрения (а на самом деле - просто чудовищно гипертрофировав и без того весьма и весьма спорную идею из пролога к книге К. Маля о «праве южной нации на самоопределение»), он попытался поддержать данную позицию выдержками из самых раз­ных работ (зачастую внеконтекстными). При этом компилированные источники в силу своего кос­венного отношения к теме Гражданской войны в США противоречивы и недос­товерны. Всеядность автора и очевидная торопливость, с которой делался очередной «бест­селлер», в полной мере сказались на качестве работы. А.А. Бушков вряд ли задумывался про анали­з используемого материала, не говоря уж о детальной проверке сведений. 
     Его метода сочетает несочетаемое - автор умудряется критиковать отечественную исто­риографию, и тут же ссылается на выдержки из различных памфлетов советского периода как на истину в последней инстанции.
     Заявляя об «изучении» им истории Гражданской войны в США А.А. Бушков, мягко го­воря, лукавит. Ничего он не изучал - просто собрал отрывки, имеющие отноше­ние к Гра­жданской войне в США, из подвернувшейся под руку литературы иного жанра и иной те­матики, выстроил их, как мог, в хронологической последовательности, прокомментировал, а, заодно, поговорил о темах, традиционно автору интересных. 
     Иными словами, собственно истории Гражданской войны в США уделено от силы 1/3 текста. 
      Ну а манера подачи материала А.А. Бушкова известна - подтасовка фактов, постоянное их пе­редергивание, жонглирование цитатами, апелляции к абстрактному «здра­вому смыслу», выдумки взамен фактов, невероятная противоречивость и непоследовательность суждений. Плюс бойкий и агрессивный стиль изложения.
     Впрочем, о способах и методах обоснования А.А. Бушковым своей точки зрения мы пого­ворим ниже. А сейчас нам бы хотелось исследовать вопрос провокационный - а что, собст­венно, является объектом критики А.А. Бушкова?
     Свой авторский посыл А.А. Бушков изложил в прологе: «В данном конкретном случае «все знают», что на американском Юге обитали презренные, отсталые, кон­сервативные, реакционные рабовладельцы, жестоко угнетавшие своих черноко­жих невольников. На Се­вере, соответственно - прогрессивные, передовые благо­родные люди, чьи сердца пылали ненавистью к рабству. И когда однажды подлые южане, стремясь распространить свой образ жизни на все США, злодейски под­няли мятеж против правительства, президента, Конституции, создали свое южное государство и возжелали отколоться, благородные се­веряне начали войну за пол­ное и бесповоротное уничтожение рабства. … Именно эти формулировки присут­ствуют в любом официозе: солидных энциклопедиях, школьных учебниках, слова­рях и прочем. Знаменитейший английский словарь Хатчинсона (177), именуемый, собственно, «карманной энциклопедией», со спартанской прямотой лако­нично из­рекает, что Гражданская война в США велась «за сохранение Союза и запреще­ние рабства». В точности такие определения кочуют из книги в книгу, причем не­важно, идет ли речь об американском учебнике или советском».
     Данная цитата в полной мере дает представление о весьма странной нравственно-политической ориентации автора «Неизвестной войны». Как вам словосочетание «реакционные рабовладельцы»? Давайте проверим данное утверждение антитезой - слышали вы когда-нибудь про «прогрессивных» или «передовых» рабовладельцев2? Разве требуется доказывать, что всякое рабство суть зло? 
     Автор «Неизвестной войны» заявляет нам: «Я вовсе не собираюсь ни оправдывать, ни защищать рабство - оно не заслуживает ни оправдания, ни защиты. Я всегонавсего по своей обычной привычке собираюсь посмотреть в сильное увеличительное стекло, чтобы разглядеть кое-какие детали, частности и многозначительные мелочи, которые обычно отсутствуют в устоявшихся штампах…».
     И если при взгляде в сильное увеличительное стекло А.А. Бушков обнаружил в системе рабовладения некий позитив, то, поверьте, уже одного этого достаточно, чтобы навек списать «Тайную историю США» в неликвиды книжных магазинов.
     Особо просим обратить внимание на фразу о том, что «благородные се­веряне начали войну за пол­ное и бесповоротное уничтожение рабства». Те, кто хоть что-то знает о Гражданской войне в США, знают и то, что данная война началась с обстрела южанами форта Самтер. Так что А.А. Бушков просто перекладывает собственные заблуждения на плечи своих читателей…
     В этом и состоит, быть может, наиболее деструктивное свойство «Неизвестной войны». 
     Мы уже писали о том, что собственно специальной литературы по теме Гражданской войны в США автор использовал совершенно ничтожное количество. То есть ругать историогра­фию А.А. Бушков не может по определению, поскольку попросту с ней не знаком.
     Так что же является, в таком случае, предметом его ревизионизма?..
     Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, попробуем сформулировать аксиому - любою тему следует изучать по специализированной литературе (в широком смысле слова - по специализированным источникам). 
     Ни в одном школьном или даже ВУЗовском учебнике тема Гражданской войны в США не исследована подробно. Полагаем, что косвенные либо сугубо информационные сведения о данном периоде истории, рассыпанные по различным изданиям, не могут претендовать на звание «источника». 
     Стереотипы мышления и восприятия не могут быть объектом критики, поскольку они возникают и формируются не только не в соответствие с данными книг и учебников, а вопреки им. 
     Кто продал Аляску США?
     Ответ на данный вопрос никогда не замалчивался отечественной историографией - нико­гда и нигде. 
     Однако стереотип мышления таков, что до сей поры достаточно большое количество  людей отчего-то счи­тает, что Аляска продана Соединенным Штатам в период правления Екатерины II.
     Будем искать причины в недобросовестных источниках? Или обвиним людей в невежестве? 
     Или все же честно признаем - поскольку данный вопрос не относится к сфере интересов большинства людей, и, за отсутствием проверенной информации, они попросту не готовы дать ответ на этот вопрос?..
     В этом смысле позиция А.А. Бушкова выглядит до крайности странно. Вместо того, чтобы искать специализированные источники или читать литературу на языке оригинала, то есть изучать тему, автор обрушился с критикой на некое абстрактное «всеобщее заблуждение», персонифицированное, прежде всего, заблуждениями самого автора.
     Следовательно, объектом критики А.А. Бушкова являются не чужие теории, концепции и точки зрения, а собственное невежество, которое он проецирует на читательскую аудиторию. 
     И потому мы с немалой долей иронии и сочувствия относимся к тем читателям, которые говорят нам о «популяризаторской» ценности опуса от А.А. Бушкова. Популяризировать можно знания, популяризация невежества, мировоззренческих предрассудков и предубеждений, простите за пафос, называется обскурантизмом. С тем же успехом можно говорить о том, что человек, заразивший нас своим гриппом, популяризирует методы борьбы с данным заболеванием…
     А чтобы читателям понятнее было, что ошибки автора «Неизвестной войны» есть плод именно невежества, а не ограниченной информации по предмету его «исследования», позвольте совершить краткий экскурс в историографию Гражданской войны в США на русском языке.
     Очевидно, что К. Маркс и Ф. Энгельс, так много писавшие о Гражданской войне в США, стали ее первыми лжепророками, поскольку пытались увязать ее причины и след­ствия в систему своих идеологических воззрений. Точно также, с идеологической точки зрения, рассматривалась Гражданская война в США и на протяжении всего советского периода истории России. Чему здесь удивляться?..
     Чудные перлы рождались порой под пером политически ангажированных авторов. Вот особо любимый, позаимствованный из «Истории США, т. 1 (1607-1877), издательство «Наука», 1983, страница 409: «Гражданская война в Канзасе, восстание Джона Брауна, массовое движение рабов на Юге после казни Брауна - все это свидетельствовало о том, что «низы» не хотели больше жить по старому. Антирабовладельческое движение в юж­ных штатах, рабочее и фермерское движение на Севере против усилившейся эксплуатации слились в единый революционный поток, размывавший устои господства рабовладельцев в Союзе».
     Будем снисходительны к авторам данного учебника. Потому что все подобные пассажи были не более чем данью идеологической доктрине. А также потому, что следом за вышепроци­тированным отрывком следует профессиональный и очень информативный анализ эконо­мических предпосылок Гражданской войны в США.
     Подобным буквализмом грешили работы Б. Заславского, Р.Ф. Иванова или Г.П. Куропят­ника, изданные в советское время. Гражданская война в США как иллюстрация все той же классовой борьбы, действительно, плутала по страницам учебников и справочников, как тень отца Гамлета по замку Эльсинор. Однако, коли мы ведем речь про историю, не­гоже фиксироваться на политически ангажированных изданиях, благо, что не так то много их и было. Напри­мер, тот же перевод биографии Линкольна от Карла Сэндберга, пусть и сильно сокращен­ный, позволял более или менее объективно взглянуть на картину проис­ходящего. Работа историка М.М. Малкина «Гражданская война в США и царская Россия» представляет со­бой, среди прочего, объективный и практически беспристрастный анализ причин начала Гражданской войны в США, сделанный на основе дипломатической пере­писки России и США. В дореволюционных изданиях Гражданскую войну в США во­обще чаще именуют «войной за сохранение Союза» либо «амери­канской междоусобной войной». Никто не делал историю Граждан­ской войны в США тай­ной. Всякий исследова­тель имел достаточно материалов для того, чтобы самостоятельно делать выводы, отлич­ные, мягко говоря, от официальной версии, прочи­танной в учебниках. В работах Маркса и Энгельса относительно Гражданской войны в США легко читались ошибки и противоре­чия. «Унесенные ветром» романтизи­ровали Юг даже более, чем он того заслуживал. По­лудокументальная книга Б. Грибанова «Пуля для президента», опубликованная еще в 1982 г., совершенно определенно называла северных радикалов как организаторов убийства Линкольна. Опубликованный в 1987 г. роман Гора Видала «1876» без тени пиетета к именам и званиям описывал завершение Реконструк­ции Юга. 
     При этом хотелось бы уточнить следующую деталь. Про освобождение негров писали, конечно, много. Но даже в самых что ни на есть ретроградных, по нынешним стандартам, изданиях уточняли: сражение шло не за счастье афроамериканцев, а за отмену рабства как устаревшего социального института, тормозящего развитие капитализма. Что, согласитесь, далеко не одно и то же.
     Вот примеры.
     Р.Ф. Иванов «Авраам Линкольн и Гражданская война США»: «Мрачная картина будущего рисовалась рабовладельцам - плантации Юга должны были превратиться в поле дея­тельности капитала, а самим рабовладельцам угрожала опасность быть уничтоженными как класс. Единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы выйти из Союза, поставить на пути надвигавшегося капитала пограничные шлагбаумы в виде независимого рабовладельческого государства» (страница 121 в издании 2004 г.). 
     Данная книга впервые издана в 1964 г., а в 2004 г. переиздана без какой-либо авторской либо редакторской правки. В списке использован­ной А.А. Бушковым литературы данная книга присутствует за № 62.
     Еще одна книга Р.Ф. Иванова, на сей раз обделенная вниманием автором «Неизвестной войны» - «Дипломатия Авраама Линкольна» (Москва, «Международные отношения», 1987). Вступление, страница 3: «Революционная война уничтожила в США рабство - важнейшее препятствие на пути капиталистического развития страны - и создала все необходимые условия для стремительного развития экономики США. Если в 1860 году Соединенные Штаты занимали четвертое место в мире по уровню развитию экономики, то после граж­данской войны они сделали мощный рывок вперед и в 1894 году вышли на первое место в мире по объему промышленного производства».
     Может быть, кого-то смутят годы издания данных книг (почти современные!). Возьмем книгу Р.Ф. Иванова «Гражданская война в США» (Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960).
     Страница 50. Черным по белому написано следующее: «В условиях начавшейся гражданской войны буржуазия Севера видела свою основную задачу в восстановлении единства Союза. Эти цели наиболее ярко отразились в резолюции, принятой конгрессом 22 июля 1861 г. Резолюция гласила, что война ведется «не в целях уничтожения установившихся институтов (имеется в виду рабство - Р.И.), а для того, чтобы защитить и отстоять верховную власть конституции и отстоять Союз». В резолюции далее говорится, что после достижения этих целей война должна прекратиться. В кругах буржуазии были группировки, требовавшие немедленного уничтожения рабства. С другой стороны значительным влиянием пользовались круги, открыто симпатизировавшие рабовладельцам. Но в целом позиция буржуазии определялась приведенной выше резолюцией - восстановление единства Союза при сохранении рабства, ограничение занимаемой им территории».
     Напоминаем - эти строки написаны в 1960 г. Книга Р.Ф. Иванова издана тиражом 5000 экземпляров.  
     Следуем далее. В 1961 г. в Московском издательстве социально-экономической литературы тиражом 3500 экземпляров вышел сборник статей «К 100-летия Гражданской войны в США».
     Данный сборник предваряет статья Г.П. Куропятника «Экономические предпосылки Гражданской войны в США». В статье имеется, среди прочего, следующий вывод, по прочтении которого автору «Неизвестной войны» следовало бы принести читателям письменные извинения.
     «Их (имеется в виду буржуазия Севера - Н.Ч., А.К.) главным лозунгом стало - «сохранить Союз любой ценой». В этом, разумеется, не следует видеть выражение патриотизм буржуазии. Определяющим мотивом здесь были доллары, извлекаемые северными капиталистами из южных торговых и финансовых сделок. С другой стороны, опытные южные политики прилагали все усилия, чтобы сохранить в своем фарватере эту влиятельную группу северных капиталистов. Самыми сильными козырями южан были: а) отделение (сецессия) Юга сильнее всего ударит по прибылям северных капиталистов, и б) сецессия приведет к прекращению со стороны Юга выплаты долга северным банкирам, сумма которых достигала примерно 400 млн. долл.». 
     А вот М.М. Малкин, автор монографии «Гражданская война в США и царская Россия» (М.-Л., ОГИЗ, Государственное социально-экономическое издательство, 1939), вообще изрек страшную крамолу. Речь идет об анализе причин войны по версии посла России в США Эдуарда Андреевича Стекля: «Стекля нельзя заподозрить в неискренности, ибо сохранение мощи Федерации вполне соответствовало общегосударственным национальным интересам России… …«Но негры, - спешит он заявить, не причина войны». Хотя рабство и противоречит «учению религии и человеческой совести», но политическая и экономическая безопасность государства должна быть выше всяких подобных соображений. При этом, думал он, если бы рабство действительно было причиной конфликта, то вопрос можно было бы удовлетворительно разрешить без войны. Конфликт вызван не из-за рабства и не из стремления сохранить Союз, ибо люди, несущие ответственность за этот конфликт, безразличны и к тому и к другому. Эти люди - «демагоги»; они и являются причиной волнений. Они разжигают групповую зависть и партийную ненависть и готовы пожертвовать благосостоянием нации и государства для того только, чтобы осуществить свои эгоистические честолюбивые интересы. Они не желают мира; они не могут жить в мирной атмосфере. Кто же, наконец, они? Оказывается, это пуританские проповедники - во-первых, и южные политиканы - во-вторых. Рабство для них лишь удачно подвернувшийся предлог. Главную причину войны Стекль видел в системе правления, породившей подобных демагогов».
     Ну и где же радение отечественных историков за страдания угнетенных негров? Не путайте научные работы по истории с плакатными агитками и транспарантами ко дню освобождения Африки, Александр Александрович. Учите историю, а не придумывайте ее. Не будет нужды глупо выглядеть в глазах людей, изучавших историографию, а не дайджесты по истории для несовершеннолетних и несовершеннообразовнных.  
     В 90-е тема Гражданской войны в США ушла на задний план, ибо ревизионерам исто­ри­ческой науки с избытком хватало российского материала. Соответственно, при издании новых учебников статьи о Гражданской войне в США автоматически заимствовались из устаревших источников со всеми идеологическими клише, - об их корректировке попросту никто не задумывался. Ряд ошибок перекочевал в справочную и учебную литера­туру. 
     Повторяю - в те времена про эти ошибки никто не задумывался.
     Таким образом, нельзя отрицать неизбежной деформации историографических источни­ков, связанной с идеологизированным подходом к изучению Гражданской войны в США. Критиковать книги Заславского, Иванова или Куропятника в этой связи представляется как-то даже не совсем корректно.        
     Но, во-первых, книг этих было не так уж много для того, чтобы объявить их авторов от­ветственными за сокрытие реальной истории США.
     Во-вторых, данные книги при всей своей предельной идеологизированности основывались на очень солидной фактографической базе и содержали массу информации, каковая очень не помешала бы А.А. Бушкову, дабы избежать глупейших ошибок.     
     В-третьих, автор «Неизвестной войны» приписывает советским авторам собственные ошибки, которые те сроду не совершали. Тенденциозность оценок - это одно, но их достоверность - совсем другое. Иванов, Куропятник, Малкин, Заславский, Ефимов, Петров и прочие отечественные американисты периода 40-х - 80-х могли писать о значимости Гражданской войны в США для становления рабочего движения, но крайне редко ошибались на тот счет, когда началась Гражданская война в США и чем окончилась битва у Белмонта.
     Ну а в-четвертых - о чем тут вообще спорить, если практически никаких книг советских американистов А.А. Бушков не читал?..
     При всем том, любой, даже самый авторитетный русскоязычный источник, нуждается в детальной проверке. Механические заимствования попросту тиражируют фактографиче­ские ошибки.
     Примеры? Их есть у нас немерянно! 
     Речь идет только о тех работах, на какие ссылается в библиографии А.А. Бушков. И во всех случаях мы, честное слово, далеки от мысли, что ошибки эти есть следствие некоего заговора, цель ко­торого - сокрыть от нас истинную историю США.
     Самая, наверное, известная ошибка содержится в романе «Унесенных вет­ром» Маргарет Мит­челл - библии Диксиленда. Об этой ошибке писал в свое время С.Н. Бурин в одном из номеров «Американ­ского ежегодника».
     Русский перевод, выполненный еще в 1979 г. Т.А. Кудрявцевой, переиз­дается до сих пор без каких-либо правок и корректировок. Перевод, безусловно, достой­ный, если гово­рить о его сугубо литературном качестве. Переводчику, в конце концов, нельзя ставить в вину незнания специфических нюансов и исторического контекста, - для этого имеются редакторы. В данном случае редакторы смотрели мимо. Отсюда и ошибка.
     Выдержка из знаменитого критического выступления Ретта Батлера: «Задумывался ли кто-нибудь из вас, джентльмены, над тем, что к югу от железнодорожной линии Мейкон - Диксон нет ни одного оружейного завода?»
     Т.А. Кудрявцева не знала о том, что такое демаркационная линия Мейсона-Диксона (в оригинале - Mason-Dixon Line), проходящая по 39° 43′ 19.92216″ северной широты и обо­значающей, условно говоря, границу между свободными и рабовладельческими штатами, и перевела словосочетание Mason-Dixon Line как железнодорожную линию. 
     «История Америки» Алана Аксельрода, Москва, «Астрель-АСТ», 2006, страница 179: «Генерал Худ все же выиграл битву при Франклине, штат Теннеси 30 ноября…».
     Ну, вообще-то даже если принять итоги сражения при Франклине как тактическую победу южан, никак нельзя забывать про их колоссальные потери, включая шестерых генералов, и среди них такого замечательного во­енного как Патрик Ройнен Клеберн. 
     Ошибка автора? Маловероятно. Скорее - изъян перевода и полное отсутствие редактуры.
     «Гражданская война в США. 1861-1865» Кирилла Маля. Пожалуй, самая здравая и профессионально написанная книга по теме американской войны на русском языке. Ошибок в ней, тем не менее, более чем достаточно, и про них мы еще неизбежно упомянем в соответствующий день и час. А пока вскользь коснемся лишь тех из них, природа которых лежит, скорее всего, в недобро­сове­стной корректуре и отсутствии редакторской правки.
     Джон С. Фремонт вместо Джона Ч. Фремонта (причина ошибки ясна - по-английски имя пишется как John Charles Fremont или же John C. Fremont). Джон С. Пембертон вместо Джона Клиффорда Пембертона (причина та же, что и с Фремонтом - John Clifford Pemberton, или же John C. Pemberton). Джон Ллойд вместо Джона Флойда.
     То же самое и с книгой «На полях сражений Гражданской войны в США» С.Н. Бурина. Книга эта несколько проигрывает от того, что в ее основе лежит ряд классических для своего времени работ, которые ныне, впрочем, уже порядком устарели. Но для своего времени, то есть для 1987 г., книга эта была, во-первых, первым оте­чественным изданием советского периода, где, пусть и не слишком подробно, освяща­лась военная ис­тория Гражданской войны в США, а, во-вторых, позиция автора была дос­та­точно объек­тивной. С.Н. Бурин, например, первым написал о том, что Гражданская война в США ли­шена была характерного для большинства гражданских войн духа непримири­мо­сти…
     Однако и у Бурина присутствует несколько фактографических ошибок, из которых наиболее явной представляется следующая - описывая сражение при Геттисберге, автор пишет о том, что снайпер южан убил генерала севе­рян У. Рейнолдса - в то время как речь идет о командире 1-го корпуса Потомакской армии Джоне Фултоне Рейнолдсе (страница 90).
     А к чему мы об этом говорим? Да все к тому же. Ошибки в нашей литературе, касающейся Гражданской войны в США, да, безусловно, были. При всем том, ошибки эти просто инерция мышления, помноженная на практически полное отсутствие спе­циалистов по пе­риоду «второй американской революции». 
     А вот чего не было - так это некоей спланированной политики, призванной сокрыть тайны американской истории. «Теории заговора» и «фигуры умолчания». Каждый имел в своем распоряжении тот объем информации, основываясь на котором можно было сделать правильные выводы.
     Излишне говорить, что работа А.А. Бушкова не носит даже тени той революционности, на которую автор претендует. Какая уж там революционность - в ней нет ни одной оригиналь­ной мысли. С этой точки зрения книга четко делится на две половины - либо автор «Неизвестной войны» повторят чужие мысли, совершенно оче­видные для всех читателей, хотя бы мимолетно интересовавшихся темой Гражданской войны в США, либо пытается донести до читателя собственное видение событий - и тут уж не знаешь, смеяться или же плакать над его невежеством. 
     Так или иначе, но «Неизвестная война» относится к той редкой категории книг, кото­рые следует взашей гнать со всех книжных прилавков и библиотечных полок. Позиционируя себя как борца за восстановления исторической справедливости, А.А. Бушков воюет на самом деле вовсе не с ошибками историков и историографии, - потому что про­сто не обладает суммой знаний, необходимых для хотя бы поверхностного анализа собы­тий Гражданской войны в США (а ведь автор претендует на осмысление всей американ­ской истории в це­лом!). Объект его критики - собственные заблуждения, собственный стерео­тип мышления и собственная убогая эрудиция, сформированная вторичными ис­точни­ка-ми. 
     При этом автор - то ли по недоразумению, то ли вполне сознательно - не пытается соблюдать дистанции меж собой и читателем, и тем самым перекладывает на его плечи собственные заблуждения.
     Если вы никогда не интересовались ранее историей Гражданской войны в США, книга А.А. Бушкова даст вам абсолютно искаженное представление о данном историческом событии.
     Если вы знакомы с темой, то книга А.А. Бушкова покажется вам коллекцией штампов и банальностей.
     Если вы специалист по истории Гражданской войны в США - за прочтением данного опуса есть реальная опасность погибнуть от хохота.
     В итоге, читать книгу А.А. Бушкова дилетантам - как учить уголовно-процессуальный кодекс по его же романам, а знатокам - как листать букварь, переполненный, к тому, грубыми грамматическими ошибками... 
     По нашему мнению, заинтересовавшись каким-либо событием, человек при­сту­пает к его детальному изучению. А не садится за написание пухлого труда с разоблаче­ниями вымышленной «теории заговора».
     Нам сложно судить о мотивах, которые двигали автором. Возможно, что малоизу­ченная тема стала предметом хладнокровной спекуляции. Возможно, автор искренне полагал, что на осваиваемой им территории он первопроходец. Позиция беспроигрышная - с тем же успехом А.А. Бушков мог написать обширный труд с разоблачением реваншистских действий Голландии в своих бывших Ост-индий­ских колониях, заклеймить позо­ром  недостоверное изображение американских индейцев на примере вестернов с Гойко Мити­чем или поразить широкую новостью о том, что первым американским космонавтом был Алан Шепард. Легко и просто прослыть знатоком, взявшись за тему, ко­торая и не особенно популярна, и скупо осве­щена в литературе. Сколько открытий су­лит подобная метода! Сколько книг подобной тематики можно предварить фразой о том, что «автор первый из российских писателей, написавший книгу о…» 
     При этом мы даже не рискнем утверждать, где заканчиваются авторские инсинуации и начинается его некомпетентность. 
     Ну что же, оставим лирику. Займемся версией американской истории от А.А. Бушкова, глупой, лицемерной и самонадеянной до такой степени, что иной раз не грех над нею и посмеяться - хотя, в основном, нам с вами будет, увы, не до смеха…

Часть 2. О вреде абстрактной американофобии, или Перепутанные причины и следствия.

                                                           «Прежде, чем изучать историю, изучи историка».
                                                                                                                                                                                      
                                                                                         Эдвард Карр

                                                            «От славы одуревший, теперь на все горазд,
                                                              Он сам себе завидует и сам себя продаст».

                                                                                          Валентин Гафт

Введение к части 2, в которой разоблачаются комплексы А.А. Бушкова и приветст­вуется наличие систематического образования.
     
     У всякого человека есть свои слабые стороны. И у писателей они тоже есть. Кто-то из авторов умеет полностью изолировать читателя от своих личностных переживаний, у кого-то они маячат на заднем плане, кто-то проецирует их на читателя. А.А. Бушков относится, увы, к последней категории, а его слабое место - отсутст­вие какого-либо систематического образования и навязчивое желание доказать читателю, что если есть голова на плечах, то и образование нужно не особо. За что А.А. Бушков справедливо заслужил титул «антиинтеллектуала». Что могло бы быть и компли­ментом человеку с семью пядями во лбу. Со всем уважением, но у Александра Александ­ровича Бушкова пядей значительно меньше. И от того его претензии на ревизионизм ис­торической науки выглядят самонадеянными опусами дилетанта, писанными исключи­тельно для дилетантов. Не в обиду читателям А.А. Бушкова это сказано.
     И невдомек автору «Неизвестной войны», что образование - это вовсе не способ накопления суммы знаний, а, прежде всего, система и методология их изучения. 
     Ну а собственная методология работы с историческим материалом автора «Неизвестной войны» такова, что вызывает некоторую оторопь.
     А.А. Бушкова, впрочем, сомнительные способы изучения и анализа исторических материалов мало того что не заботят - он подробно рассказывает о них в интервью: «К тому же мне приходится много читать, ежедневно пропускать через себя огромное количество информации. Иногда из двухтомника воспоминаний какого-нибудь исторического деятеля я выбираю всего лишь одну строчку, один факт, который потом использую в новом романе. Но эта строчка будет уникальной» (интервью для «АиФ на Енисее», 1999 г., интервьюер Алла Путинцева, в сети выложено по адресу http://www.shantarsk.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4:Александр%20Бушков:%20). 
     Таким образом, автор «Неизвестной войны», немало того не стесняясь, признается, что выдергивает цитаты из контекста. Что называется, без комментариев. Этакая метода позволяет весь смысл «Двенадцати стульев» свести к фразе «же не манж па сиз жур»…
     Один замечательный сетевой критик «Неизвестной войны», укрывшийся за псевдонимом Макс фон Зайц, высказал интересную мысль - А.А. Бушков в процессе, с позволения сказать, «работы» над своими книгами, пользуется, конечно, какими-то источниками, но делает это в большей степени не сверяясь с оригиналом, а по памяти - как иначе сохранить ударные темпы при выпечке бестселлеров?..
     Данное предположение нашло полное подтверждение из уст самого А.А. Бушкова в ходе довольно агрессивной беседы, имевшей место в середине апреля 2009 г. на сайте поклонников его творчества. 
     Вот подлинные слова автора «Неизвестной войны», сказанные в ответ на вопрос о причине колоссального числа фактографических ошибок, содержащихся в книге: «А главное, Макс, у нас с вами принципиально разные жизненные позиции. Я работаю, как папа Карло - и. ессно, порой ошибиюсь из-за физической невозможности проверять все источники. Вы (Ваши собственные слова) «чирикаете в инете». Либо напишите лучше, либо чирикайте дальше. И это не грубость, а позиция». 
     Орфография и пунктуация приведены без купюр. Проверить подлинность данной цитаты можно по адресу (http://www.shantara.ru/forum/viewtopic.php?f=4&p=148020).
     Оторопь берет, когда понимаешь, что А.А. Бушков едва ли не гордиться тем фактом, что его предельная занятость освобождает его от таких глупостей, как проверка достоверности своих источников…
     По ходу течения данной книги у многих читателей наверняка возникнет вопрос - ну а достойны ли публичного глумленья ошибки автора «Неизвестной войны» в смысле точного написания имен собственных, дат, числовых величин и прочих деталей, который доброхоты А.А. Бушкова полагают «незначительными»?
     Мы не будем озвучивать собственную точку зрения по этому вопросу и предоставим слово самому Александру Александровичу.
     Вот его собственные слова из пролога книги «Планета призраков»: «Мифов в истории множество. Вот еще один пример - незатейливый и типичный. Всякий маломальcки образованный человек знает, хоть ночью разбуди, что Христофор Колумб пла­вал открывать Америку на трех каравеллах, прозывавшихся «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья»… …Так вот, все три корабля и не каравеллы вовсе, и называ­лись совсем по-другому… Читайте записки Колумба… …«Санта-Мария» была из­вестна под именем «Ла Гальета» («Галисийка). «Нинья» официально именовалась «Санта-Кларой», а «Нинья» - не более чем прозвище (по-русски - детка или крошка). Хотя вполне возможно, что прозвище произошло от фамилии предыду­его хозяина Хуана Ниньо. Подлинное название «Пинты» установить уже невоз­можно. «Пинта» - опять-таки прозвище, возникшее то ли от испанского слова «кружка», то ли от фамилии прежнего владельца Пинто… …И, наконец, все три корабля - не каравеллы, а каракки. Объясняя предельно просто, каравелла имела один тип крепления обшивки, а каракка совсем другой. Кто-то решит, что это бук­воедство. Ну, не знаю. В конце концов есть некоторая разница между эсминцем и крейсером, хотя оба они железные и плавают…»
     Так что коли уж сам А.А. Бушков продекларировал обязанность историка быть точным в деталях, то и у авторов настоящей работы нет причин отказывать себе в удовольствии и ловить автора «Неизвестной войны» на ошибках подобного рода.
     Мы понимаем, что невозможно устранить в одной книги все ошибки А.А. Бушкова, допущенные им в десятке его параисторических опусов. Но уж коли нам случилось процитировать «Планету призраков»…
     А.А. Бушкову, совершающему исторические открытия и концептуальные перевороты со скорострельностью пулемета Гатлинга, катастрофически не хватает времени для детального изучения нюансов, как исторических, так и технических. 
     Разоблачить историков, называющих каракки каравеллами - все равно как беллетристов, пишущих «нажал на газ» вместо «вдавил педаль дросселевой заслонки». Потому что морские историки классифицируют каракку как разновидность каравеллы (или даже венецианского нефа). За точность, да, большое спасибо, Александр Александрович. Вот только, ради бога, скажите - вы в курсе, что эсминец - это разновидность миноносца?.. 
     Если же посвятить изучению вопроса классификации кораблей флотилии Колумба чуть более времени, то надобно уведомить доверчивых читателей, что караккой можно назвать лишь «Санта-Марию», а вот «Нинья» и «Пинта» - все же таки каравеллы.
     Далее. Морская традиция 15 века требовала называть корабли только именами святых, хотя не возбранялось давать еще и прозвища. Так что тот факт, что «Пинта» (Pinta) и «Нинья» (Niña) не являются подлинными названиями судов флотилии, общеизвестен. 
     А с «Санта-Марией» (Santa María) вообще все не просто, потому что корабль был построен в Галисии и наречён «La Gallega» («Галисиец»). Экипаж именовал его «Marigalan-te» («Галантная Мария»). Бартоломео де Лас Касас в своих записях называет флагман Колумба либо «La Capitana», либо «La Nao».
     Ну и напоследок - Niña, это, в переводе с испанского, все же «девчонка», а не «детка» (bebé) и не «крошка» (moppet).  
     Так что не так-то уж и просто ревизировать историю, бегло прочтя какой-либо справочник и не понимая ни контекста, ни подробностей…
     «Так я прожил большую часть жизни, не подвергая ревизии прочно вколоченные в соз­нание штампы».
     Ну так кто же виноват, что автор дал себя обмануть?
     Версия о плохих рабовладельцах», позаимствованная из учебника для средней школы, не есть штамп - это лишь минимум информации, который Министерство образования СССР считало необходимым довести до сведения учащихся. Иными словами, остановившись в процессе познания истории Гражданской войны в США на учебнике средней школы, А.А. Бушков прочел однажды некую книгу (подозреваем, что это была «Граждан­ская война в США» К. Маля) и схлопотал концептуальный переворот. Вот обидно-то - про­жить всю жизнь в блаженном неведении, когда тема для книги вот она, на поверхности! Не мудрствуя лукаво, А.А. Бушков взял за основу мысли и соображения Маля, изложен­ные в про­логе, и на их основе сотворил свою книгу. При этом компиляция - не самый страшный его грех. Гораздо хуже тот факт, что авторские амбиции находятся в остром, прямо-таки тер­минальном противоречии с познаниями А.А. Бушкова по избранной теме. Глупости и фактографические ошибки присутствуют в книге в таком изобилии, что их можно обна­ружить практически на каждой странице, в диапазоне от ничтожных до гло­бальных. 
     Ну, конкретным ошибкам у нас посвящена будет следующая глава. А в данной главе мы считаем необходимым препарировать концепции автора, которые, вежливо говоря, пред­ставляются нам чудовищно непоследовательными…
     То есть данная глава посвящена вопросам стратегии, а не тактики.
     Стратегических ошибки в книге А.А. Бушкова мы видим три: 

1.Север и Юг были единым государством и не имели каких-либо различий в жизненном либо мировоззренческом укладе, которые бы давали основания полагать их различными нациями.
2.Война велась вовсе не за отмену рабства - война велась за его сохранение.
3.Консолидация Юга накануне войны была политической акцией, искусственно инспирированной его политическими лидерами.

Совершенно необходимое дополнение к ведению к данной главе (рекогносцировка на местности).

     Начнем с того, что смысл книги А.А. Бушкова - вовсе, конечно, не в популяризаторстве. Даже если отбросить тщеславие автора «Неизвестной войны», прочие мотивы, двигавшие его пером, также представляются нам весьма недостойными.
     Мы не собираемся никого убеждать в том, что Соединенные Штаты Америки есть идеальное государство, с которого следует брать пример всему цивилизованному человечеству. Мы не собирается даже опровергать распространенную точку зрения о том, США является главным геополитическим противником России. 
     Однако мы полагаем, что такие вопросы, как формирование американской нации и влияние Гражданской войны в США на данный процесс, настолько серьезные, что, оценивая их, не следует руководствоваться одними лишь абстрактными симпатиями или антипатииями, даже если вы являетесь убежденным антиамериканистом. 
     В основе книги А.А. Бушков лежит несколько «базовых» идей, которым, собственно, рабски подчинена вся система его доводов и аргументов:

     Ничем иным, по нашему мнению, нельзя объяснить более чем странные выводы А.А. Бушкова на тот счет, что американская нация взросла на крови и преступле­ниях, при этом «северная» ветвь американской цивилизации унаследовала все пороки Ста­рого Света, в то время как южане стали носителями исключительно позитивных качеств.
     Прежде чем перейти к разоблачению вышеперечисленных стратегических ошибок А.А. Бушкова, хотелось бы разобраться с локациями, которые задает читателям автор «Неизвестной войны» - а это именно локации, которые преподносятся как данность и на протяжении всей книги остаются неизменными, словно сценарий линейной компьютерной игры. Мы имеем в виду такую «сквозную» установку А.А. Бушкова, как бездумная апологетика Конфедерации (характерная, впрочем, для многих отечественных энтузиастов изучения Civil War in the USA).
     Мы живем в медийном мире, где книги выступают не только не главным, но, пожалуй, даже и не вторичным источником информации. 
     Таким образом, если у современного тинейджера возникнет вдруг желание изучать ис­то­рию Гражданской войны в США, он не станет подбирать книги, перечисленные в биб­лио­графии А.А. Бушкова. Он сядет за ИнтерНет.
     И что он узнает в ИнтерНете?
     Разумеется, что Север был плохим, потому что его населяли алчные янки, а вот Юг - хо­ро­шим, потому что там жили сплошь рыцари, амазонки и Скарлетт О’Хара в придачу. Что ужасы ра­бовладения были, как минимум, преувеличены. Что книга Гарриэт Бичер-Стоу - полити­ческая агитка, написанная на злобу дня без единого факта. Что А. Линкольн, возможно, был геем. Что генерал Ли был ангелом во плоти, а вот Грант - пьяницей, казнокрадом и мизантропом…
     Мы не шутим. Поколение «next» уже давно отдало свои симпатии отважному Югу. По го­родам и весям России можно обнаружить конфедеративные боевые полки, созданные оте­чественными реконструкторами, и различные объединения «Дочерей Дикси». Маятник качнулся, и книга А.А. Бушкова вышла в то время, ко­гда перед медийной аудиторией впору доказывать уже, что северяне не были монст­рами, пришедшими ограбить славный галантный Юг…
     У истоков данной точки зрения лежит, видимо, хорошо известная статья Сергея Карамаева «Мифы войны 1861-1865 гг.», ставшая программной для апологии «южного дела». По уровню фактографической достоверности данная работа, увы, недалеко ушла от творения А.А. Бушкова, но именно она стала первой из попыток поменять полюса восприятия событий американской междоусобицы.
     Вряд ли автор «Неизвестной войны» читал данную статью. Просто лозунг «во всем виновата Америка» продается по очень выгодным ценам.  
     Но даже в этой теме А.А. Бушков отнюдь не первопроходец - достаточно припомнить небезызвестного Максима Калашникова, который активно разрабатывает тему америанофобии в более академичной, нежели автор «Неизвестной войны», манере.
     К слову, есть весомые основания полагать, что работами Калашникова А.А. Бушков пользовался, хотя и не указал на них в списке источников. О своих подозрениях на этот счет мы скажет в комментариях к главе «Беглые фрегаты»… 
     А.А. Бушков декларирует, конечно, свою непредвзятость по вопросу «кто виноват»: «Я не намеревался этой книгой доказать, будто Юг был «лучше». Я всего лишь пытался пока­зать, что Север был не лучше. Как минимум».
     «Минимум» вышел каким-то уж очень странным - Север обвинили во всех смертных гре­хах, Юг поименован кладезем интеллектуальной элиты, светочем научно-технического прогресса, хранителем традиций рыцарственности и благородства перед лицом алчной индустриаль­ной цивилизации.
     Данное суждение, которое апробировано отнюдь не  только одним А.А. Бушковым, выглядит зеркальной проекцией стереотипа «прогрессивный Север против рабовладельческого Юга». 
     Слов нет, писать о закате американского Юга - все равно, что описывать последние дни Атлантиды. Или крах Римской империи. Или падение империи инков. Таков уж феномен безвозвратно утраченного - разве интересно кому-нибудь сейчас, плохи ли или хороши были жители Авалона?.. Минуя разум, жители сгинувших с лица Земли стран и континентов шагнули сразу в наше коллективное бессознательное. Юг, проиграв войну в реаль­ности, сквитался с Севером в мифологии, став для современной рациональной Америки чем-то вроде запо­ведника сказок и легенд. Волшебная страна Дикси с ее отважными ге­роями, мудрыми правителями, таинственными привидениями и прекрасными амазонками - плод мифотворчества, которое стало самым удивительным и совершенно неповторимым па­мятником, поставленным над прахом старого Юга…
     Людская память оказалась сострадательна к Диксиленду.
     Но будем же честны сами с собой - наше сочувствия к американскому Югу, к его людям и его трагедии, по сути свой сугубо эмо­ционально и не имеет под собой никакой ра­циональной основы, если не считать таковой гуманизм и сострадание к проигравшей войну стороне.
     Если же исследовать феномен южного сепаратизма без эмоций, с сугубо с научной точки зрения, то станет ясно, что Конфедерация никак не годиться на роль невинного агнца, ставшего жертвой алчущего крови злобного северного волка.
     Автор «Неизвестной войны. Тайной истории США» предельно непоследователен в своих суждениях. То он на материале Крымской войны винит российское правительство за недостаток прагма­тизма - и тут же, попав во власть эмоций, доказывает, что северяне плохи только от того, что выступают проводниками интересов более прогрес­сивной экономической формации. 
     История Гражданской войны в США окружена многими слоями мифов и легенд. Апология «обреченного дела» осуществляется посредством концепции «суверенитета штатов», принципов юж­ного изоляционизма или идеи о том, что сецессия была в первую и главную оче­редь ничем иным, как попыткой воспрепятствовать экономической экспансии Севера. Бес­смысленно оценивать данный исторический процесс с точки зрения морали и этики. Можно сколько угодно жалеть о погибшей цивилизации «унесенных ветром», но процесс подавления более жизнеспособной экономической системой менее жизнеспособной пред­ставляется нам неизбежным. Южане попросту создали все необходимые предпосылки для того, чтобы спровоцировать войну, а затем ее проиграть. Ни единого шанса у них не было - даже в случае победы на поля боя.
     А.А. Бушков делает все возможное, чтобы преподнести читателю Юг в виде общности идеалистов и единомышленников, объединившихся вокруг идеи независимости Юга и че­тыре года совершавших чудеса героизма, смекалки и изобретательности во славу Великой Южной идеи…
     Но, простите нас за прозу быта, мы говорим о реальных исторических событиях, а не о наглядно-агитационной пропаганде «южного дела».
     Они были живыми людьми, солдаты, политики и вообще жители Юга.
     Они ссорились, шли на поводу у личных амбиций, принимали неверные решения, жа­ловались друг на друга, воспитывали незаконнорожденных детей, предавали, искали свою выгоду, шельмовали - словом, вели себя как нормальные люди, а не как герои мифов и ле­генд. 
     Проблемы, связанные со снабжением армии в первый год войны, генералы Конфедеративных Штатов Америки (далее - КША) П.Г.Т. Борегар и Т.Дж. Джексон прилюдно поставили в вину первому военному министру Кон­федерации Лерою Уокеру…
     Уэйн Хэмптон, отважный кавалерист-рубака, знаменитый охотник на медведей и один из самых богатых людей Юга, потративший все свое состояние на нужды Конфедерации, брюзжал и жаловался в частных беседах с Мэри Б. Честнат на то, как несправедлив к нему командир армии Северной Вирджинии Роберт Эдвард Ли…
     Знаменитый южный рейнджер Джон С. Мосби провел блестящую разведывательно-диверсионную операцию, без единого выстрела и без каких-либо потерь взяв в плен бригадного генерала Союза Эдвина Х. Стоутона, двух капитанов, 30 сержантов и рядовых, захватив в качестве трофеев 59 лошадей. Взамен командир Мосби, Фитцхью Ли, не только не поблагодарил подчиненного, но, по словам самого Мосби, «равнодушно посмотрел сквозь меня и даже не предложил места у огня». 
     «Каменная стена» Т.Дж. Джексон ругался, кажется, с большинством своих коллег - помимо обвинений в адрес Л. Уокера, известны его шумные конфликты с Дж. Бенджаменом, У. Лорингом, Т. Эшби, Д.Х. Хиллом (его шурином) и Р. Гарнеттом.
     Легендарный Дж.Ю.Б. Стюарт, среди прочего, прославился фразой, мало соответствующей образу рыцаря без страха и упрека: «Хорошо воюет только тот солдат, который хорошо трахается».   
     Офицеры, воевавшие за общее дело, глупо убивали друг друга на дуэлях. Да если бы только на дуэли - 6 апреля 1865 г. в ходе разгоревшейся ссоры полковник Джордж Уайт Бейлор застрелил генерал-майора Джона Остина Уортона.
     Ну как тут не привести нижеследующий отрывок?..
     «Штаб-квартира генерала Юэлла в Конрадс-Стор, начало мая 1862 года.
     На сцене появляется полковник Джеймс А. Уокер из 13-го Вирджинского полка. Услышав от напуганного штабиста, что генерал Юэлл не в духе с самого утра, разумный Уо­кер разворачивается и решает навестить командира чуть позже. Не получается; его хва­тает за рукав неожиданно выскочивший из палатки Юэлл и тоненьким птичьим голоском пищит прямо в ухо: «Полковник, Вам не кажется, что генерал Джексон безумен?»
     10 лет назад Уокер учился у Джексона в Вирджинском военном институте, постоянно с ним ссорился, как-то пытался сбросить на его голову кирпич с крыши и однажды вызвал на дуэль. Но это было давно, теперь Джексон - главнокомандующий и достоин, как мини­мум, уважения. «Я не знаю, генерал» - отвечает Уокер Юэллу. «В институте мы называли его «Дурак Том Джексон», но я не думаю, что он на самом деле сумасшедший».
     «Нет, поверьте мне, он безумен, как мартовский заяц» - подбоченившись и наклонив лысеющую голову набок, изрекает Юэлл. «Он ушел. И я не знаю, куда. Оставил меня ждать. Просто ждать, без каких-либо прочих инструкций. Теперь на меня наступает вся армия Бэнкса, а я не имею малейшего представления о том, как сообщить об этом гене­ралу Джексону. Поверьте, сэр, он - безумец, и лучшим выходом было бы убрать мою ди­визию куда-нибудь подальше от него. Я не желаю, чтобы ее разгромили по прихоти этого сумасшедшего».
     Оставив Юэлла наедине с горькими раздумьями, полковник Уокер отправляется к командующему бригадой генералу Арнольду Элзи. Элзи тоже находится в плохом настрое­нии, потому что утром получил основательный нагоняй от Юэлла. Увидев Уокера, он об­ращается к нему со следующими словами: «Известно ли Вам, сэр, что генерал Юэлл со­шел с ума? Я сыт им по горло и собираюсь увести свою бригаду назад в Гордонсвилл».
     В этот момент в палатку вдруг врывается молоденький новобранец из полка самого Уокера и бросает в лицо Элзи лист бумаги: «Сэр, я требую, чтобы Вы немедленно подписали это прошение о моем увольнении. Вы не имеете права держать меня здесь против моей воли; я сейчас же отправляюсь домой». Генерал, не сразу оправившись от шока, из­рыгает проклятие и тянется за кобурой; поняв, что он сделал что-то не то, новобранец в ужасе выбегает из палатки. За ним несется Элзи, стреляя из револьвера налево и направо и, разумеется, не попадает в наглеца. Вернувшись, запыхавшийся генерал устало произно­сит: «Полковник Уокер, что за странных людей Вы собрали в своем 13-м полку? Как этому негодяю только могла прийти в голову мысль явиться ко мне, генералу, и потребо­вать подписать какую-то бумажонку? Боже, как жаль, что я слишком поздно дотянулся до револьвера...»
     У Уокера начинается приступ неконтролируемого смеха, похожий на истерику. «И что же теперь мне делать? Я только что был у генерала Юэлла, и тот рассказал мне о безумии генерала Джексона. Прихожу к Вам - и Вы говорите, что с ума сошел генерал Юэлл. Сей­час же я не сомневаюсь, что этот сбежавший от Вас новобранец расскажет всему лагерю о том, что не в своем уме генерал Элзи. У меня остается один выход: распустить солдат по домам, а тех, кому некуда идти, отвести в Ричмонд» (перевод С.И. Зенова).
     Данная миниатюра, основанная на воспоминаниях полковника Джеймса Александра Уокера, позаимствована с сайта http://www.liveinternet.ru/users/stuart1861/, постоянный автор которого, чьи работы заслужили признание даже в США, является одним из лучших отечественных специалистов по периоду Амери­канской граж­данской войны. Причем автор отно­ситься к Югу весьма благожелательно, - благожелательно, но, вместе с тем, вполне реали­стично.
     И лучшие качества южан - а, к слову сказать, и Дж.А. Уокер, и Джексон, и Юэлл, и Элзи, вне всякого сомнения, достойны самой доброй памяти как граждане и как военные, - определены были не некими особенностями, свойственными только представителям «южной нации», не неким иллюзорным «южным» менталитетом, - они определены были тем критическим положением южной армии и всего Диксиленда, в каковом пребывали южане с момента объявления войны и до самой капитуляции. 
     А потому первым пунктом в нашей программе критических замечаний стоит скепсис по отношению к такой популярной точки зрения, как наличие «северной» и «южной» американских наций, конфликтом меж которыми и обусловлена гражданская война в США…     

Глава 1, которая ставит под сомнение наличие здравого смысла в суждениях автора книги А.А. Бушкова.

     Любимый довод сторонников «обреченного дела» - о том, что Юг и Север США были регионами, различными до такой степени, что несовпадение менталитета и образа жизни сделала сецессию неизбежной. 
     Данный довод остается спорным на протяжении тех полутора сотен лет, что прошли с момента начала Гражданской войны в США. У данной теории есть очень влиятельные сторонники и очень влиятельные противники. Так что нам остается только присоединиться к тем специалистом, чьи доводы кажутся нам более убедительными.  
     И сразу позиционируемся - наши симпатии на стороне противников теории «различных наций», поскольку теория эта представляется нам абсолютно схоластичной, - в нее можно верить либо не верить, но доказать либо опровергнуть ее объективными данными практически невозможно. 
     Теория «различных этносов» аргументируется, главным образом, с позиций географического фактора и различия природно-климатических условий, которые сформировали различный антропологический тип северян и южан.
     Вот среднестатистическое определение термина «нация», позаимствованное из Большого энциклопедического словаря: «Нация (от лат. natio - племя, народ) - историческая общность людей, складывающаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, этнических особенностей культуры и характера. Складывается из различных племен и народностей (см. Этническая общность) Ряд современных ученых связывают нацию с определенным народом и включает в число ее сущностных принципов общность самосознания и социальной структуры; другие рассматривают нацию как общность принадлежности к определенному государству3».
     Давайте попробуем выделить признаки, необходимые для идентификации группы населения как нации.
     Язык. И у Севера, и у Юга язык был один - английский. 
     Религия. И Север, и Юг исповедовали христианство. Не просто христианство - католицизм. Можно, конечно, говорить о разнообразии конфессий, но данное разнообразие касалось обоих регионов - ни Север, ни Юг не были однородны по своим религиозным убеждениям. При этом надо иметь в виду, что формирование клерикального фона в США было очень и очень динамичным, и к моменту начала войны приверженцев протестантских направлений было на Юге больше, нежели на Севере. Причиной этого явилось резкое увеличение количества эмигрантов - с 1845 г. по 1860 г. в США въехало 4 136 175 иммигрантов, 38,9% которых были ирландцами4, то есть носителями католицизма. 
     Культура. Далее мы уделим данному вопросу больше времени и места, а пока скажем вкратце - понятие «южной культуры» вообще эфемерно и бездоказательно. Спричуэлсы пели как северяне, так и южане, песня «Лорена» была популярна по обе стороны линии фронта и роман Гарриэт Бичер-Стоу читали по всем Соединенным Штатам. Некие культурные особенности «южной нации», на которые указывают сторонники теории «различных наций» - не более чем экстраполяции национальных и культурных традиций этнических групп, проживающих в регионах. Однако данные признаки характерны как для жителей северных, так и южных штатов.
     Национальная составляющая. Данный вопрос мы также более подробно будем разбирать далее, сейчас отметим лишь, что Юг был гораздо более закрытым регионом, где удельный вес население с английским происхождением был значительно выше, чем на Севере. Поэтому утверждения о том, что Юг был «плавильным котлом» нового этноса, не подтверждается статистическими данными.
     Да, образ жизни Север и образ жизни Юга имел немалые отличия, возникшие как следствие экономических, географических и природно-климатически факторов, но данные различия, по нашему мнению, не могут быть отнесены к видовым признаком национальной самоидентификации. Подобные различия существуют абсолютно в любом государстве, и, с точки зрения сторонников «южной нации», Тверская область имеет основания утверждать о наличии нации тверичан с не меньшим основанием, что и жители южных штатов США.   
     В истории и этнографии существует масса примеров, когда своеобразные и даже уникальные природно-климатические и экономические характеристики регионов не только не порождали новых национальных групп, но и никогда не рассматривались как обоснованная причина сепаратизма. 
     Давайте попробуем обосновать данный тезис неизбитым примером. 
     Уральская горнозаводская цивилизация, феномен которой подробно исследован в книге А.В. Иванова «Message: Чусовая». Уникальнейший пример цивилизационных особенностей отдельно взятого региона. «Это действительно была держава в державе: угрюмые, нелюдимые заводы среди крутых гор, среди непролазных лесных дебрей где-то на околице империи… «Горнозаводскую цивилизацию» по заслугам отделяют от общероссийского контекста, потому что здесь были свои владыки и свои законы, свои деньги и своя стража, свои категории населения и свой смысл жизни… …Горнозаводская культура оказалась немыслимым сплавом православной крестьянской культуры с принципами позитивистской философии индустриальной цивилизации Европы. Этот сплав «легировался» добавленной в него потаенной культурой раскольников, маргинальной субкультурой каторжников и беглых, обрывками диковатых верований вогулов5». 
     Добавим также о невероятном национальном разнообразии Уральского региона, где сошлись представители славянских, тюркских и финно-угорских этнических групп. И формировалось оно стало раньше, нежели корабли плимутской экспедиции прибыли к берегам Америки.
     Слышали вы когда-либо о такой национальности, как «уралец»? Достаточно всех выше перечисленных признаков для того, чтобы выделить Урал из общегосударственного контекста Российской Федерации, объявить жителей Свердловской области или Пермского края новой нацией?
     При этом мы говорим о регионе с разительными отличиями от жизненного уклада страны в целом (ну где еще можно было обнаружить административно-территориальные единицы с официальным статусом «горного города»?)  
     И потому наше твердое убеждение - идея о различии Севера и Юга США является искусственной, и ее ценность состоит лишь в том, что данная теория снимает множество неудобных вопросов относительно причин Гражданской войны в США. 
     Попутно выскажем свою точку зрения по вопросам, которые неизбежно возникаю, лишь только речь заходит о довоенном Юге.
     
     Удивительно - и, вместе с тем, закономерно - что наиболее рьяные «пожиратели огня» на Юге были выходцами с севера. Доктор Томас Купер, видный противник высоких тарифов, ирландский иммигрант, в начале своей карьеры был радикальным джефферсониан­цем в Филадельфии, затем он переехал на Юг и стал президентом университета Южной Каролины. Джон Слайделл родился в Нью-Йорке, окончил Колумбийский университет и лишь в возрасте 25 лет перебрался в Новый Орлеан. Губернатор Южной Каролины, Джеймс Генри Хэммонд, который призывал к ее отделению от Союза до 1836 г., являлся сыном выходца из Массачусетса. Роберт Бар­нуэлл Ретт, один из самых известных противников Союза, также был жителем Южной Каролины, имевшим предков из Массачусетса. Пьер Суле был изгнанным оттуда французом. Уильям Лаундес Янси из Алабамы вырос в сожженном районе Нью-Йорка, ставшего колыбелью американского аболиционизма. Журналист Дж. Дюбуа родился в Южной Ка­ролине, будучи сыном неудачника из Нью-Джерси. Данный феномен отмечен и исследован в статье Джона Мюррина «Война, революция и формирование нации: Американская революция в сопоставлении с Гражданской войной».
     Так уж сложилось исторически, что Юг оказался типичным примером монокультурной хозяйственной зоны: все штаты т.н. «нижнего Юга» (Миссисипи, Луизиана, Джорджия, Алабама) строили свою экономику на чрезвычайно рентабельной разработке и продаже хлопка (в меньшей степени также табака, кукурузы, риса, сахарного тростника и зерновых). 
     Разработка хлопковой монополии стала счастьем и проклятьем Юга: она формировала экономическую базу региона, но именно она же и препятствовала дальнейшему его развитию. Высочайшая рентабельность и относительная простота процесса разработки хлопко­вых плантаций, подкрепленная новациями НТР, вроде хлопкового джина, четко опреде­лила сферу экономических интересов южан. Следствием явилось формирование класса плантаторов-землевладельцев, представлявших собой нечто среднее между патрициями-латифундистами Древнего Рима и российской земельной аристократией (политик и публицист из Алабамы Дэниэл Хандли удачно окрестил данный класс «демократической олигархией»). Прибыли, получаемые от торговли хлопком, позволяли Югу обходится без развитой и структурированной экономики. 
     Юг стал примером удивительного в своей парадоксальности региона; вся его эконо­мика, политика и идеология строились на противоречиях. Экономика Юга, порожденная торговым капиталом и ориентированная на мировой капиталистический рынок, работала ради производства товара, т.е. была по своей природе товарной, но использовала ради получения сверхприбылей труд рабов. Южане участвовали в войне за независимость, автором Декларации независимости стал вирджинский аристократ Томас Джефферсон, на Юге были приняты одни из первых демократических конституций штатов в США, провозгла­сивших всеобщее избирательное право для белых мужчин без имущественного ценза (Кентукки, Теннеси), однако ориентация на демократические ценности странным образом соседствовала у южан с консерватизмом в вопросах, касающихся жизненного уклада и формирования экономической базы. Патернализм и, в целом, гуманное отношение к ра­бам имело в своей основе не этические принципы, а меркантильный интерес. 
     Уникальный характер конфликта между Севером и Югом США сообщен ему в первую очередь уникальностью всего южного социума в целом. Аграрная цивилизация Юга пре­бывала в благостной стагнации. Конъюнктура внешнего рынка оставалась стабильной на протяжении уже нескольких десятилетий. Система плантационного хозяйствования была налажена и не требовала значительного вложения сил и средств. В таких условиях образ жизни среднестатистического плантатора приобретал все признаки, характерные для зе­мельной аристократии - гипертрофированное чувство чести, увлечение войной и воен­ными навыками, привязанность к семье и, разумеется, негативное отношение к индустриальной цивилизации, каковая выглядела в глазах южан неким дестабилизирующим факто­ром.
     Имея в своем распоряжении мощнейший экономический ресурс в виде чрезвычайно рентабельных хлопковых угодий, выходцы с Юга практически монополизировали политику и военную службу в США первой половины 19 века. 
     А.А. Бушков любит цитировать Марка Твена. Последуем его примеру. 
     Вот что пишет Сэмюэл Л. Клементс в своей книге «Жизнь на Миссисипи»: «Здесь, на Юге подлинная, здоровая цивилизация XIX века странно перепутана и переплетена с мнимой цивилизацией вальтер-скоттовского средневековья, и наряду со здравым смыслом, прогрессивными идеями и прогрессивным строительством вы встречаете дуэли, на­пыщенную речь и худосочный романтизм бессмысленного прошлого, которое давно умерло и должно быть, хоть из сострадания, похоронено... Это сэр Вальтер еще до войны сделал каждого южного джентльмена майором, или полковником, или генералом, или судьей, и это он научил таких людей ценить свои мишурные титулы. Именно он... внушил почтительное отношение к чинам и кастам, научил ими гордиться радоваться им ...К соз­данию довоенного типа южанина сэр Вальтер настолько приложил руку, что его можно в значительной мере считать ответственным и за войну».
     Таким образом, южане самопровозгласили себя избранной нацией, являющейся духовным наследником европейской аристократии. 
      Мы готовы к критике собственной точки зрения, но у нас сложилось стойкое убе­ждение, что Юг был, по своей сути, государством фантомным, сформированным не во­круг общности экономических интересов, даже не вокруг идеи, а вокруг всеобщей иллю­зии собственной избранности и исключительности. 
     Забегая вперед хотим пояснить, что большинство южан проблема законности сецессии ничуть не волновала, поскольку они рассматривали ее как свое священное право безотно­сительно к существованию иных точек зрения по данному предмету.  
     Позволим себе процитировать выдержку из статьи Т.В. Алентьевой «Сецессия глазами южан»: «Большинство сторонников сецессии уверяли, что она будет исключительно мирной, поскольку Север не будет воевать и не готов к вооруженному отпору. Редакторы га­зеты «Charleston Mercury», отец и сын Ретты, считали северян недостойными даже пре­зрения. Их забавляло даже предположение, что сецессия может привести к войне: «Что народ подобный северянам, занятый судебными тяжбами, и выколачиванием денег, смо­жет подняться и провести военную кампанию по завоеванию 8 млн. единственных людей на континенте, которые по своему образованию и привычкам являются военными, - это одна из нелепостей, которые могут распространять только профессиональные паникеры». Ретт-старший уверял своих читателей, что «Сецессия - это мирное и легко осуществимое средство избавления от невыносимой тирании». По его мнению, янки были жалкой, мало­душной, трусливой расой, «от природы и в силу образования годной только на, чтобы пе­рерабатывать мускатные орехи». И если бы произошло невероятное, и «Север объявил войну, - доказывала «Charleston Mercury», - Юг все равно был бы непобедим». Хотя южане и занимались исключительно сельским хозяйством, у них нашлись бы средства для ведения войны, поскольку они по своему складу характера воины, и их воинственный дух помог бы им».

Глава 2, которая ставит под сомнение наличие совести у автора книги А.А. Бушкова. 

     Вновь процитирую выдержку из статьи Т.В. Алентьевой «Сецессия глазами южан»: «Важно понять, каким образом организаторы сецессии настраивали общественное мнение южан на то, что без Севера можно прекрасно обойтись, и что именно Север посягает на спокой­ствие и мирную жизнь южан, к каким аргументам они прибегали. Это мож-но выяс­нить, анализируя декларации о сецессии различных штатов Юга. Некоторые их них до­вольно кратко формулируют причины, подтолкнувшие к выходу из Союза, другие приво­дят более развернутую аргументацию. Тем не менее, ведущей идеей в них является за­щита инсти­тута рабства от посягательств со стороны Севера. В «Ордонансе Южной Каро­лины о се­цессии» в качестве главной причины указывается неуважение северных штатов к инсти­туту собственности на рабов, активная аболиционистская пропаганда: «Эти штаты при­своили себе право судить о правомочности наших внутренних установлений и отри­цали права на собственность, установленную в пятнадцати штатах и признанную Консти­ту­цией. Они осуждали институт рабства как греховный. Они позволили открыто учреж­дать у себя общества (аболиционистские - Т.А.), явная цель которых заключалась в том, чтобы нарушать покой и отчуждать собственность граждан других штатов. Они подстре­кали ты­сячи наших рабов покинуть свои дома и помогали им в этом. Тех, кто остался, их эмис­сары, книги и картинки побуждали к восстанию». Далее следовало утверждение о том, что республиканцы стоят на позициях аболиционизма и что избрание президентом их кандидата покончит с рабством на Юге: «Географическая линия пересекла Союз, и штаты, на­ходящиеся к северу от этой линии, объединились и выбрали на высокий пост прези­дента США человека, чьи взгляды и намерения враждебны рабовладению. Ему доверена высшая власть, в то время как он провозгласил, что «правительство не может оставаться наполо­вину рабовладельческим и наполовину свободным» и что общественность может верить в скорое конечное уничтожение рабства».
     Эта цитата крайне показательна, поскольку демонстрирует аспект проблемы, оставшийся далеко за пределами внимания А.А. Бушкова: идея о покушении на институт рабо­владения как основной причине войны исходила от самих южан, а не родилась в воспа­ленных умах историков. 
     «Закон о тарифах есть только частное проявление этого антагонизма (речь идет, разумеется, об антагонизме между Севером и Югом - Н.Ч., А.К.), а его истоком является рабовладение, которое после своего возникновения и утверждения в южных штатах придало их экономике и социальным отношениям совершенно особый, радикально разошедшийся с устремлениями и идеалами Севера характер».
     Эти слова принадлежат одному из самых знаменитых идеологов рабовладения и прав штатов Джону Кэдуэллу Кэлхуну (в 1810 г. в возрасте 28 лет Кэлхун избирается членом конгресса США, с 1817 по 1825 гг. занимает пост военного министра, с 1825 по 1832 гг. - вице-президент США, с 1832 по 1834 гг. - сенатор, с 1844 по 1845 гг. государственный секретарь, с 1845 по 1850 гг., вплоть до своей смерти, вновь сенатор). 
     
Глава 3, которая ставит под сомнение наличие совести у автора книги А.А. Бушкова. 

Часть 3. Разгром противника малыми силами на его террито­рии как способ литературной критики.

Глава 1, в которой глумлению подвергается вступление к книге А.А. Бушкова со скромным и изысканным названием «Умное слово от автора». 

     Разумеется, самое смешное и абсурдное во вступлении - это претензии А.А. Бушкова на качество и концептуальность своей работы.
     «Одним словом, нравится кому-то или нет, но ваш покорный слуга, право же, выступает первопроходцем. Хотелось бы ошибиться, но…».
     Успокойтесь, Александр Александрович, ошибаетесь. Впрочем, вы это и сами знаете. И, как только сталкиваетесь с ориентированной по теме аудиторией, немедленно мимикрирует из «вдумчивого исследователя» в «скромного популяризатора»…
     Данный процесс любой желающий может пронаблюдать на форуме любителей творчества А.А. Бушкова по ссылке  (http://www.shantara.ru/forum/viewtopic.php?f=4&p=148020). 
     «Об этом говорил американский историк Шелби Фут, автор признанного классическим трехтомного труда по истории Гражданской войны в США…»
     Только не подумайте ненароком, что данный труд автор «Неизвестной войны» читал - просто скопировал соответствующую цитату у Кирилла Маля (страница 4). Ладно хоть дал ссылку. И невдомек А.А. Бушкову, что данная цитата из Шелби Фута была приведена еще в журнале «Америка», 1991, № 418.  
     «В данном конкретном случае «все знают», что на американском Юге обитали презренные, отсталые, консервативные, реакционные рабовладельцы, жестоко угнетавшие своих чернокожих невольников. На Севере, соответственно - прогрессивные, передовые благородные люди, чьи сердца пылали ненавистью к рабству. И когда однажды подлые южане, стремясь распространить свой образ жизни на все США, злодейски подняли мятеж против правительства, президента, Конституции, создали свое южное государство и возжелали отколоться, благородные северяне начали войну за полное и бесповоротное уничтожение рабства… …Именно эти формулировки присутствуют в любом официозе: солидных энциклопедиях, школьных учебниках, словарях и прочем».
     Ну, весь «официоз» проверять не станем. Вот лежит тут у нас на расстоянии вытянутой руки Большой энциклопедический словарь (М., Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», СПб., «Норинт», 1997). Давайте глянем, что там написано. Статья «Гражданская война в США 1861-1865», страница 305. «Южные штаты подняли мятеж (апр.1861) с целью сохранения рабства и распространения его по всей стране». Можно возразить по поводу термина «мятеж», можно усомниться, что целью южан было распространения рабства на всю территорию США - но, в целом, причина сецессии южных штатов названа верно. И никаких благоглупостей по поводу «благородных борцов с рабством».
     Что у нас еще есть интересного под руками? Большая советская энциклопедия, том 51, Государственный научный институт «Советская энциклопедия», М., ОГИЗ РСФСР, 1945. Статья «Соединенные Штаты Америки», раздел «Гражданская война в США (1861-1865)», страница 703-704. «Плантаторы усиленно готовились к войне. Она была совершенно неизбежна как следствие столкновения двух социальных систем: капиталистической и рабовладельческой».
     Что к этому добавить? Да, нам не очень нравиться использование классовой теории как идеи о причине Гражданской войны в США, но, согласитесь, это все же несколько ближе к истине, нежели фантазии автора «Неизвестной войны». 
     Возможно, в каких-то книжках, скорее всего, детских, и писали только о благородном стремлении северян освободить страдающих невольников. 
     Нет, не то что бы мы совсем не читали детских книжек… Просто не делаем на их основе каких-либо выводов о таком сложнейшем историческом событии, как Гражданская война в США…     
     Мы предупреждали, что не будем брать пленных и жалеть патроны? Предупреждали.
     «Автор этих строк долгие годы не ставил под сомнение устоявшийся штамп о «гнус­ных рабовладельцах Юга» и «благородных северянах, борцах с рабством». Поскольку, как и подобало всякому юному пионеру, воспитывался на романе американки Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», где была выведена целая вере­ница тех самых гнусных рабо­владельцев, венчаемая вовсе уж чудовищем и монст­ром Саймоном Легри. И смотрел году в шестьдесят шестом великолепную амери­канскую экранизацию сего романа».
     Не мог автор смотреть американскую экранизацию, если, конечно, речь идет не о черно-белом немом фильме 1927 года, не бывавшем в советском прокате. 
     Роман Гарриэт Бичер-Стоу экранизирован 18 раз. Первая версия, снятая пионером вес­терна Эдвином Портером, сделана в 1903 г. и ее метраж составляет всего 13 минут.
     С 1903 по 1927 гг. роман был экранизирован 13 раз, в том числе итальянцами и бразильцами. Часть этих фильмов до наших дней просто не сохранились. 
     В 1947 г. по мотивам романа был снят мультфильм.
     В 1963 г. французы экранизировали роман для телевидения.
     В 1965 г. вышел фильм, о котором пишет А.А. Бушков. Фильм был снят совместно Францией, Италией, ФРГ и Югославией. Режиссер фильма - Геза фон Радовани. Роль Саймона Легри сыграл достаточно известный актер Херберт Лом, австриец по национальности, уроженец Праги, с 40-х годов работающий в Великобритании и США. Роль дяди Тома исполнил Джон Катцмиллер, ветеран армии США, участвовавший в освобождении Италии от фашистов и оставшийся там жить после окончания Второй мировой войны. Фильма актер так и не увидел - Катцмиллер умер от цир­роза печени 23 февраля 1965 г., оставшись в истории мирового кинематографа первым чернокожим актером, получившим приз Каннского кинофестиваля за лучшую мужскую роль. В американский прокат данная экранизация романа Гарриэт Бичер-Стоу попала только в 1969 г.
     После был бразильский ТВ-сериал (1969), южнокорейская анимация (1981), а также американский ТВ-фильм 1987 г., где маленькую роль сыграл еще незнаменитый в ту пору Сэмюэл Л. Джексон. 
     Придираются, скажут читатели про авторов данной книги. И будут правы. Придираемся. Хочешь точности от других - изволь сам быть корректным. Даже если речь идет о детских воспоминаниях. 
     «В благонамереннейших с точки зрения партийной доктрины книгах верного ленинца Яковлева (202, 204) обнаружился любопытнейший факт: оказывается, Джон Фицджеральд Кеннеди, будучи еще не президентом, а молодым сенатором, написал книгу о граждан­ском мужестве американских сенаторов. О людях, кото­рые ради своих идей и убеждений выступали в сенате против мнения большинства - и кое-кто из них поплатился за это сло­манной политической карьерой. Канул в небытие, подвергся травле и оскорблениям - но убеждениями не поступился… …Все десять сенаторов, изображенных Кеннеди как пример гражданского муже­ства, че­стности и верности идее, оказались южанами. Все десять. Это как-то кате­горически не вя­залось с классическим обликом «гнусных рабовладельцев», от­стаивавших свои порочные идеи. Среди благородных северян, воевавших исклю­чительно за прогресс и свободу, бор­цов за идею как-то не отыскалось. А если учесть, что сам Кеннеди не имел никакого от­ношения к Югу, был классическим северянином, можно сказать, северянином в квадрате - он родом из Бостона, из тех штатов, что под общим названием «Новая Англия» считаются словно бы серд­цем, символом и истоком США».
     В процитированном выше отрывке речь идет, разумеется, о книге Дж.Ф. Кеннеди «Профили мужества», изданной на русском языке в 2005 г. О чем А.А. Бушкову пре­красно известно - книга присутствует в перечне использованной им литературы.
     Десять сенаторов, о которых идет речь в книге Кеннеди, это: Джон Куинси Адамс из Массачусетса, Дэниэл Уэбстер также из Массачусетса, Томас Харт Бентон из Миссури, Сэм Хьюстон из Техаса, Эдмунд Дж. Росс из Канзаса, Люциус Ламар из Миссисипи, Джордж Норрис из Небраски и Роберт А. Тафт из Огайо.
     Как видите, книга была посвящена не 10, а 8 политикам. Из которых лишь Хьюстон и Ламар являются представителями штатов, входящих в Конфедерацию. При этом Хьюстон, уроженец Вирджинии, всегда был противником сецессии Техаса. А гражданское мужество Ламара, во время войны состоявшего на дипломатической службе КША, выразилось в том, что он пошел против общей политики демократической партии за сотрудничество с республиканцами…
     То есть ничего такого, что хотел бы увидеть А.А. Бушков, нет в книге Дж.Ф. Кеннеди в помине. На уровне биографий - абсолютно ничего. Есть общая критическая оценка некоторых событий американской истории, например, попытки импичмента президента Эндрю Джонсона, - но в данном случае надобно помнить, что, будучи северянином по рождению, Кеннеди был демократом по своей политической принадлежности. И, соответственно, скептически оценивал деятельность республиканцев.
     При этом мы не вспоминаем о том, что подлинным соавтором Кеннеди (если не основным автором книги) был его помощник Теодор «Тед» Соренсон - еще один демократ родом не то чтобы с Юга, но из Небраски.
     Мы не знаем, как относиться к подобным заявлениям автора. То ли А.А. Бушков потешается таким образом над читателями, то ли беззастенчиво желает выдать желаемое за действи­тельное, то ли не проверил материалы, подготовленные ассистентами, то ли сам заблуж­дается…
     Но каковы бы не были эти причины, уважительными их признать вряд ли возможно. 
     Да, кстати, - точности ради отметим, что родился Дж.Ф.К. не в Бостоне, а в соседнем городе под названием Бруклин. 
     «Нельзя сказать, пользуясь расхожим штампом, что ныне Уильям Дюбуа совершенно забыт. Его прочно забыли в Советском Союзе еще лет тридцать назад - сразу же после естественной кончины. Но вплоть до середины шестидесятых лич­ность эта в СССР была чертовски популярна - по причине своей невероятной про­грессивности и «правильных» взглядов… …Уильям Дюбуа - чернокожий, пусть и с крохотной толикой белой крови. Знаменитый некогда американский общественный деятель, борец за права черных (серьезно, без иронии!) Еще в конце XIX в. осно­вал так называемое «Ниагарское движение» за равноправие американских негров, десятки лет работал в широко известной некогда «Национальной ассоциации со­действия прогрессу цветного населения». Доктор философии, член американской компартии, большой друг Советского Союза, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».
     Уильям Эдвард Бергхардт Дю Буа (в оригинале его фамилия пишется именно так - W.E.B. Du Bois) личность весьма и весьма известная, причем как ученый и писатель он отнюдь-таки не забыт в США и поныне. И какого черта А.А. Бушкову понадобилось пере­вирать факты его биографии ведомо одному только А.А. Бушкову…
     Начнем с «крохотной доли белой крови». Вообще-то, родной папа Уильяма Дю Буа был самым что ни на есть белым потомком французских гугенотов, переселившихся в США (к слову, рядовым воевал в Гражданской войне на стороне, естественно, Севера). Его мать Мэри Сильвина Бергхардт, да, была потомком вывезенного из Западной Африки раба по имени Том, участвовавшим в Войне за независимость, и ее семья довольно долго прожила в Массачусетсе.
     Ниагарское движение было основано не в «конце 19 века», а в совершенно определенном июле 1905 г.
     Насчет утверждения «лет тридцать назад сразу после естественной кончины» - беда то ли с логикой, то ли с математикой. Дю Буа умер 27 августа 1963 г. в почтенном возрасте 95 лет 5 меся­цев и 4 дней, то есть - за сорок пять лет до момента, когда А.А. Бушков осчастливил нас своим опусом…
     Премию мира имени В.И. Ленина Уильям Дю Буа получил в 1959 г. А членом комму­нистической партии США стал в 1961 г. в возрасте 93 лет.
     «Между тем речь идет об одном из, без преувеличений, масштабнейших событий девятнадцатого века. В Гражданской войне США потеряли убитыми своих граждан больше, чем в обеих мировых войнах, Вьетнаме и Корее, вместе взятых».
     Вообще, разговор по данному вопросу у нас еще далеко впереди. А потому, забегая наперед, скажем, что в результате Гражданской войны в США было убито на поле боя 203 000 человек.
     Для сравнения:
     - потери США в 1-й Мировой войне - убито в бою 53 402 человек (всего погибло 117 465 человек, в том числе 757 граж­данских лиц), ранено 205 690 человек;
     - потери США во 2-й Мировой войне - убито в бою и пропало без вести 318 274 человек, ранено 565 861 человек, всего погибло 418 500 человек (в том числе 1 700 гражданских лиц);
     - потери США в Корейской войне - всего погибло 33 686 человек (в том числе: 23 637 убитых в бою, 2484 умерших от ран, 4 759 пропавших без вести, 2806 умерших в плену), 2 830 человек небоевых потерь;
     - потери США во Вьетнамской войне - 58 217 убитых, 153 452 раненных, 1 947 пропавших без вести.
     Согласитесь, что на фоне вышеприведенных чисел утверждение А.А. Бушкова выглядит несколько, как бы это помягче сказать, спорным…

Глава 2, в которой кропотливо изыскиваются ошибки, содержащиеся в части 1 «Там, за синью непогоды, есть блаженная страна» главы 1 «Земля обетованная» книги А.А. Бушкова.

     «Рэли был человеком упрямым. В 1587 г. он высадил новую партию колонистов - сто шестнадцать человек, в том числе женщин и детей. Место, где они основали поселок, фи­лософствующий пират (или пиратствующий философ, поди пойми теперь) назвал Вирги­нией - в честь английской королевы Елизаветы, без особых на то оснований считавшейся девственницей («virginia» по-латыни как раз и означает «девственница»)… …Только че­рез три года туда смог заглянуть какой-то случай­ный английский корабль. И моряки не нашли в поселке ни единого поселенца. Все сто шестнадцать человек исчезли бесследно. Вместе с припасами, инструментами, кухонной утварью и оружием… …Это событие до сих пор остается одной из голо­воломнейших загадок американской истории. Не обнару­жилось никаких следов нападения индейцев. На дереве английские моряки нашли выре­занное слово «Кроатон» - так называлось одно из обитавших поблизости индейских пле­мен, но это ни о чем не говорило… В общем, так никогда и не отыскалось никаких следов пропавших колонистов, хотя в гипотезах, как легко догадаться, недостатка нет (в том числе имеет хождение и экзотическая версия о похищении поселенцев ино­планетянами, но это уж по ведомству психиатрии и к нашему повествованию от­ношения не имеет…)».
     «Потерянная колония» не только пополнила перечень загадок мировой исто­рии, но и обогатила популярную культуру удобной сценарной составляющей: тайна ост­рова Роанок фигурирует в классической пьесе Пола Грина «The Lost Colony», добротном сценарии (и написанном на его основе романе) Стивена Кинга «Буря столетий» (Storm Of The Century), слегка побитом молью кинотриллере режиссера Ренни Харлина «Охотники за разумом» (Mindhunters, 2004) или уж совсем беспомощном ТВ-фильме «Призраки Роа­нока» (Wraiths of Roanoke).
     Начать разгром данного пассажа следует с того, что лично Уолтер Рэли в экспедициях к берегам Америки не участвовал. Экспедицией 1584 г. командовали Артур Барлоу и Филипп Амадас. Следующей экспедицией (весна 1585 г.) командовал Ричард Гринвилл. Именно его экспедиция завершилась основанием поселения на острове Роанок из 75 человек во главе с Ральфом Лейном (и первой карательной экспедицией против индейцев, ко­торые, якобы, украли принадлежавший Гринвиллу серебряный кубок). Столкнувшись с проблемой обеспечения продовольствием, колония Ральфа Лейна вернулась в Англию в 1586 г. с оказией, которую устроил им никто иной, как легендарный Фрэнсис Дрейк, оказавшийся близь побережья Северной Америки после удачной каперской экспедиции в Ка­рибском море. Правда, Лейн оставил на острове группу из 15 человек.
     Поскольку право Уолтера Рэли и его Вирджинской компании на освоение земель Но­вого света ограничивалось 10 годами, фаворит Елизаветы отправил новую экспедицию уже на следующий год - 1587 г. Экспедицией командовал Джон Уайт, который ранее бывал у Роанока в составе экспедиции Гринвилла. Об этом человеке нам известно мало, и даже годы его жизни (1540-1606) недостоверны. Истинный «лондонский джентльмен», личный друг Рэли и ху­дожник (возможно, также, католик), Уайт оставил нам в наследство многочисленные карты и рисунки, зафиксировавшие события обеих экспедиций.  
     Второе поселение на Роаноке состояло из 121 человека. Высадка состоялась 22 июля 1587 г. Уайт и его люди не обнаружили никаких следов от 15 человек из авангарда, оставленного Лейном, за исключением единственной могилы.  
     18 августа 1587 г. состоялось событие, знаковое для всей американской цивилизации - в Новом свете родился первый ребенок, дочь Элинор (Элеоноры) Уайт (дочери Джона Уайта) и ее мужа Ананиаса Дейра. Девочку, что неудивительно, нарекли Вирджинией.
     Предыдущая экспедиция оставила в наследство колонистам Уайта плохие отношения с местными жителями. Однако группа дружески настроенных индейцев-кроатоанов рассказали Уайту, что 15 человек из группы Лейна подверглась нападению, и 9 уцелевших в схватке людей бе­жали на лодке в направлении Чесапикского залива.
     Дурные подозрения получили вскоре более чем объективное подтверждение - один из поселенцев по имени Джордж Хоу был убит индейцами на берегу залива, когда он собирал там крабов. В сложившихся условиях колонисты решили немедля отправить Уайта за подмогой и припасами.
     Уайт вернулся в Англию уже зимой, но наскоро сформированная им экспедиция по­терпела неудачу - были захвачена испанцами. Дальнейшие попытки снарядить помощь колонистам были малоудачными на фоне денежных трудностей Уайта и особенно - уг­розы вторжения Испании на английские острова.
     И потому тремя годами спустя - ровно на 3-ю годовщину рождения внучки - на Роанок прибыл не «случайный английский корабль», а лично Джон Уайт во главе спасательной экспедиции. 
     Колонисты в составе 90 мужчин, 17 женщин и 11 детей исчезли. Спасатели обнаружили две могилы. Все здания и постройки были демонтированы. Условный знак, который они должны были оставить в случае опасности или угрозы - мальтийский крест - отсутст­вовал. На одном из столбов оград форта было вырезано слово «Кроатоан», и слово «Кро» - на соседнем дереве. Речь, вероятнее всего, шла о соседнем с Роаноком одноименном острове (ныне остров Гаттерас возле мыса Гаттерас на побережье Северной Каролины), но вылазку в том направлении Уайт, по причине сильного шторма, предпри­нять не смог.
     В гипотезах касаемо «пропавшей колонии» недостатка действительно нет, но А.А. Бушков не озвучил, как водится, наиболее правдоподобную (и, увы, самую, видимо, скуч­ную) из них: вероятнее всего, коло­ния, неспособная себя прокормить, переселилась на материк, где и ассимилировалась среди местных индейских племен тускароров и гаттерасов. Другое дело, что подробности этой ассимиляции могут быть самыми разно­образными.
     В 1709 г. исследователь Джон Лоусон издал книгу, в которой поведал о своих беседах с представителями племени гаттерасов, живших ранее на Кроатоане, среди которых были люди со светлой кожей и голубыми глазами; Лоусон предположил, что это были потомки колонистов с Роанока.
     В 80-х годах 19 века конгрессмен Хэмилтон МакМиллан из Северной Каролины издал брошюру, в которой озвучил теорию, несколько отличную от версии Лоусона - по его утверждениям, поселенцы ассимилировались в племени ламби, где автор встречал индейцев, хорошо знавших устаревший английский язык и носивших имена, созвучные с фамилиями колонистов с Роанока.
     Еще в 1608 г. путешественник Фрэнсис Нелсон в описании к своей карте Атлантического побережья Вирджинии и Северной Каролины упоминает о четверых «людях с Роонока», проживавших в племени ирокезов. В 1609 г. в Лондон поступали сообщения об англичанах с Роанока, проживавших под покровительством вождя по имени Гепанокан в поселке ирокезов Пакерикник - четверо мужчин, два мальчика и молодая девушка (судя по возрасту, это могла быть Вирджиния Дейр).
     Наиболее распространенная версия такова - беженцы с Роанока переселились в район Чесапикского залива, где были убиты людьми вождя Уахонсонакока (более известного как Поухатан, отец знаменитой Покахонтас, о которой речь еще впереди), опасавшегося вторжения белых людей (позднее Поухатан якобы сам об этом рассказывал и даже предлагал подтвердить свои слова вещами пропавших колонистов). Часть беглецов с Роанока, видимо, уцелела, и была ассимилирована другими племенами. 
     «В 1607 г. к берегам нынешнего американского штата Виргиния пристали три корабля, с которых высадилось сто восемь человек. В строгом соответствии с тогдашними британскими обычаями они делились на «джентльменов» и «работников». «Джентльмены» были дворянами, в основном младшими сыновьями в семье, которым по британским законам из наследства причиталась лишь дырка от бублика. Ну а работники были работниками, что тут еще скажешь? Вот так и получилось, что колонизация Америки началась именно с Юга».
     Ну, во-первых, колонистов прибыло все же не 108, а 104 человека (по иной версии - 105).  
     Во-вторых, сам по себе спор о том, чья колония была основана первой, беспредметен. Быть первым - не значит быть главным и не значит быть основоположником; руководствуясь логикой А.А. Бушкова истоки агрессивной сути американцев следует искать в духовном родстве с викингами Лейфа Счастливого, ступивших на берега американского континента в начале второго тысячелетия нашей эры.  
     «Места, без малейшего преувеличения, оказались райские - сущий Эдем. Плодороднейшие земли, где дают огромные урожаи кукуруза и табак, пшеница и фруктовые деревья. В лесах масса дичи, в реках - множество рыбы. В лесах деревья с ценной древесиной: красное дерево, камедь… Работники вкалывали, а джентльмены благоденствовали, став хозяевами огромных плантаций».
     Вообще-то, камедь - это органический материал, основную часть которого составляют соки и выпоты растений, в том числе не только деревьев, но и водорослей…
     Но речь сейчас вовсе не об этом. Прежде чем перейти к сути вопроса, позволим себе процитировать нижеследующий пассаж из той же самой главы: «Сама по себе история становления колоний - и южной, и северной - достаточно интересна. Здесь и кровопролитные войны с индейцами, и голодные зимы, когда порой даже разрывали могилы и питались покойниками, и более веселые моменты».
     Ну, прежде всего хочется отметить невероятный литературный талант автора. Прямо живое воплощение незабываемой рецензии о том, что «много веселых приключений предстоит пережить героям, прежде чем все они погибнут».
     А если серьезно, то автор «Неизвестной войны» у нас такой непоследовательный… То - сущий Эдем, то вдруг - каннибализм и некрофагия. 
     На самом же деле, вирджинская экспедиция в большей степени ориентирована была на добычу золота и прочих драгоценностей, подобно тому, как это было в испанских колониях. Первые несколько лет колония отчаянно боролась за выживание и существовала едва ли не исключительно благодаря помощи индейских племен. Именно в этот критический момент Смит вынужден был ввести в колонии жесткое авторитарное управление и провозгласить принцип: «кто не работает, тот не ест». Следствием неподготовленности экспедиции к длительному и трудоемкому процессу освоения новых территорий стала колоссальная смертность среди переселенцев. Из 500 колонистов, прибывших в Вирджинию в составе первых экспедиций, к 1611 г. выжили только 12%6.
     Экономика Вирджинии практически с самого начала базировалась на выращивании табака. Каждый свободный работник мог получить 400 акров земли, где выращивать табак для себя. Джентльменам, даже тем, кто получал землю по пожалованиям короля (в среднем около 1000 акров), приходилось работать самим, в лучшем случае, с помощью нескольких сервентов. Но и те, получив, по окончанию контракта, 50 акров и собрав 200 фунтов табака, могли рассчитывать получить за него от £30 до £357 - очень приличную по тем временам сумму. Один работник мог ухаживать за 3-4 акрами табака, и этого хватало на жизнь8. Согласитесь, что в данном случае у работников попросту не было мотивов наниматься на работу к более крупным землевладельцам. Производство же табака росло стремительно. Импорт в Британию составил в 1622 г. 60 000 фунтов табака. В 1628 г. - 500 000 фунтов, в 1639 г. - 1 500 000 фунтов9.
     А потом наступил кризис перепроизводства. Если первый груз из 20 000 фунтов был продан по цене £5 и 3 шиллинга за фунт, то в 1623 г. цена упала уже до 2 шиллингов за фунт. А к 1660 г. - 0,5 пенсов за фунт. Доходы упали до уровня среднего заработка рабочего - £12. Люди стали переходить к другим профессиям, и только некоторые, наиболее зажиточные, начали скупать бросовые земли. Доходы от торговли табаком можно было получать лишь наращивая объемы производства, но рабочих рук для обработки больших площадей не хватало. Платить по £12 хозяева не могли. Данная диспропорция подвигла землевладельцев Вирджинии к единственному возможному в их положении выводу - ввозу рабов. Раб в те времена стоил £20-£25, и его можно использовать много лет. Именно с этих времен начинается взрывообразный ввоз невольников в американские колонии. Сочетание больших земельных угодий, дешевой рабочей силы и спроса на сельскохозяйственную продукцию стали причиной расцвет плантационного хозяйствования. В 1680 г. в Вирджинии было 3 000 рабов. В 1690 г. их стало 9 345. В 1700 г. - 16 39010...
     Джентльмены смогли стать хозяевами плантаций и благоденствовать только когда на них работали не работники, а рабы.
    
     «Правда, осмотрительные джентльмены, не особенно и допуская буйного Смита к текущим делам, выпихнули его исследовать новообретенные земли. Смит не особенно и упирался: все интереснее, чем сидеть на месте и шуршать скучными бумагами. Он плавал вдоль побережья, составляя карты, странствовал по суше - где ненароком закрутил бурный роман с очаровательной дочкой индейского вождя по имени Покахонтас (вполне возможно, эта романтическая история кому-то из читателей знакома по одноименному американскому мультфильму). В конце кон­цов, постарев, подустав и получив несколько ранений, наш искатель приключений вернулся в Англию, купил именьице и зажил более-менее спокойно».
     Да, капитан Джон Смит… Описывая его биографию, А.А. Бушков, по обыкновению, не заморачивается особой точностью, но, по крайней мере, верно пишет о том, что жизнь у капитана была насыщена приключениями до самого предела. Автор «Неизвестной войны» не соврал даже на тот счет, что в течение 144 дней плаванья через Атлантику Смит был посажен под арест с перспективой быть повешенным по прибытии на место - только не по причине мифических претензий на трон «короля Вирджинии», а по буйности его харак­тера (современники описывают его как высокомерного и хвастливого человека, време­на-ми весьма жестокого).
     Но там, где речь заходит о взаимоотношениях Смита и дочери индейского вождя Покахонтас, сразу чувствуется основательная подготовленность автор «Неизвестной войны» по данному вопросу. Не исключено, даже, что при подготовке к написанию своего опуса А.А. Бушков отсмотрел одноименный американский мультфильм.
     А чем иначе объяснить тот факт, что в реальной истории романтические отношения связывали Покахонтас не с Джоном Смитом, а совершенно другим поселенцем Джоном Рольфом (отправился в США на судне Sea Venture в 1609 г., том самом, кораблекрушение которого навеяло У. Шекспиру сюжет «Бури», а после робинзонады Рольф прибыл на материк только в 1610 г., потеряв в пути жену и ребенка)? 
     Начнем с того, что в 1606 г., когда начались американские приключения Джона Смита, Покахонтас исполнилось 11 лет (кстати, ее подлинными именами были Матоака (Белое перышко) и Аманьют, Покахонтас же - ее детское прозвище, которое можно перевести с языка поуха­танов как «чудачка»). Впрочем, впервые Смит и Покахонтас встретились в конце 1607 г. 
     О «первом контакте» Смита с индейцами нам известно мало, в основном - из писем самого Смита, которые историки не во всем полагают достоверными. Так, первой упоминание о Покахонтас мы находим лишь в письмах Джона Смита, адресованных королеве Анне Датской, супруге короля Великобритании Якова I и датированных 1616 г. В первой работе об освоении Вирджинии, изданной в 1608 г. («Истинное повествование о достопримечательных событиях в Вирджинии со времени основания сей колонии») Смит вообще не упоминает про Покахонтас.
     В письмах Джона Смита к королеве Анне мы находим следующую версию: путешественник попал в плен к поухатанам, которые уже хотели было принести его в жертву, но дочь вождя заслонила его буквально телом; второй раз она спасла Смита, предупредив его о нападении соплеменников. Смит покинул Новый мир в октябре 1609 г., когда Пока­хон-тас было 14 лет. 
     Настораживает и тот факт, что в биографии Смита, им самим написанной, имеется эпизод, до странности похожий на его версию знакомства с Покахонтас - аналогичным образом его, якобы, спасла некая турчанка после пленения османами.
     Сразу уточним - ни сам Смит, ни любые иные источники не дают ни малейшего намека на какие-либо романтические отношения меж индейской принцессой и путешественником. Так что очень похоже, что ничего, помимо диснеевского мультфильма, А.А. Бушков по данной теме и в самом деле не видел.      
     В реальной истории Покахонтас примерно в 1609 г. вышла замуж за своего соплеменника Кокума (или Косуума). Что стало с ее индейским мужем - неизвестно.
     В 1613 г. Покахонтас взял в заложницы английский капитан Сэмюэл Арголл. В период пребывания в плену дочь вождя попала под патронаж пастора Александра Уайтейкера, который обратил ее в христианскую веру. Покахонтас стала первой коренной американской, принявшей христианство. После крещения она получила имя Ребекка.
     5 сентября 1614 г. Покахонтас вышла замуж за вдовца Джона Рольфа десятью годами старше ее. Увы, но даже в этом браке не было ни грана романтики - сохранилось письмо Рольфа первому губернатору Вирджинии Томасу Дейлу, из которого следует, что данная женитьба была всего лишь данью союзу между колонистами и индейцами, а Покахонтас поименована «дочерью нечистого варварского народа».
     Как бы то ни было, 30 января 1615 г. у супругов родился сын Томас Рольф. В 1616 г. семья отправилась в Англию, где Покахонтас была принята при королевском дворе. В гости к супругам заезжал Джон Смит. В марте 1617 г. Рольф и Покахонтас уже ступили на борт судна, которое должно было доставить их к берегам Америки, но женщина неожиданно заболела и 21 марта 1617 г. умерла. В качестве возможных причин ее смерти рассматриваются туберкулез, острая пневмония, а также, возможно, оспа.
     Среди потомков «индейской принцессы» - первые леди Эдит Уилсон и Нэнси Рейган, адмирал Ричард Берд, губернатор Вирджинии Харри Ф. Берд, сенатор Джон Рэндолф, ученый Персиваль Лоуэлл. Это мы говорим специально для того, чтобы читатели могли ощутить абсурд следующего утверждения от автора «Неизвестной войны»: «В США считается невероятно престижным вести свою родословную от «отцов-пилигримов» с «Мэйфлауэра» - но гораздо менее престижным считается быть потомком поселенцев с трех виргинских кораблей…».
     Еще раз уточним - романтические отношения между Смитом и Покахонтас не более чем легенда, сформированная исключительно беллетристами. 

     «И вот настал великий (без преувеличения) миг. 6 сентября 1620 г. поднял паруса «Мэйфлауэр» - самый знаменитый корабль в истории Америки, чье название знакомо в США каждому ребенку. У нас это имя, не мудрствуя, переводят буквально - «Майский цветок», хотя «майским цветком» в Англии исстари называли боярышник».
     Ну, если быть совсем точным, то английское слово mayflower означает не один только боярышник, а любой цветок, цветущий в мае; боярышник называют hawthorn. 
     Уточним - «Мейфлауэр» (Mayflower) предпринимал попытки отправиться к берегам Америки трижды - 5 августа, 17 августа и 6 сентября 1620 г.
     Две первые попытки были сорваны из-за неисправности своего мателота, судна «Спидуэлл». В третье плаванье корабль ушел в одиночку. Так что нижеследующий пассаж А.А. Бушкова не страдает абсолютной точностью.
     «Об этом мало кто помнит, но переселенцы отправились было через океан на двух кораблях. Однако второй, «Спидуэлл», всего через два дня плавания продолжать рейс не смог: на нем обнаружилась течь, и он вернулся в порт, а его пассажиры перешли на «Мэйфлауэр», благодаря чему последний и стал историческим судном. Ну, а бедолага «Спидуэлл» был прочно забыт…».
     А что вы хотели про него узнать, Александр Александрович?..
     Водоизмещение - всего 60 тонн. Построен в 1577 г. как военный корабль, который предполагалось использовать в войне против Испании и отражении атаки Великой армады на Британские острова. Первоначально поименован Swiftsure. Принимал участие в боевых действиях, участвовал в экспедиции адмирала Эссекса к Азорским островам в 1596 г. В 1605 г. был списан из военно-морского флота и после капитального ремонта получил название «Спидуэлл» (Speedwell). Оставался в строю как минимум до 1656 г.
     Странно, отчего автор «Неизвестной войны» считает, что мы обязаны помнить «Спидуэлл» наравне с «Мейфлауэром»? Никакого вклада в путешествие пилигримов он не внес. Более того - после того, как он, пройдя сотню лиг в паре с флагманом 17 августа 1620 г., повернул в Дартмут, довольно скоро выяснилось, что какие-либо повреждения у судна отсутствуют, а история про течь в корпусе придумана командой специально для того, чтобы избежать участия в опасном и длительном путешествии к неведомым землям.
     Всего на борт «Мейфлауэра» пересели 11 пассажиров со «Спидуэлла», а еще 20 человек вернулись в Лондон и прибыли в Новый свет только в 9 ноября 1621 г. на судне Fortune. 
     «Двухмесячное плаванье, протекавшее в самых жутких условиях (шторма, нехватка провизии и воды), закончилось успешно. На американскую землю высадились сто два человека - сорок один мужчина, девятнадцать женщин и сорок два ребенка».
     Давайте посчитаем. «Мейфлауэр» - это была уже третья попытка! - покинул Плимут 6 сентября 1620 г. и достиг гавани Кейп-Код на побережье Североамериканского континента 11 ноября 1620 г. Разница между этими датами составила 66 дней, а не два месяца.
     Далее. Автор «Неизвестной войны» не словом не упоминает, что в числе первых поселенцев были ни одни только религиозные сепаратисты. Число пилигримов на борту, считая женщин и детей, достигало 50 человек; 31 человек принадлежал к семьям ремесленников и торговцев, которых пилигримы называли «чужаками»; 18 человек сервентов, а также 5 членов команды корабля, согласившихся помочь переселенцам. Так что, по общему счету, столь нелюбимые А.А. Бушковым пуритане были в меньшинстве.
     Количество пассажиров «Мейфлауэра» варьируется в разных источниках от 102 до 104 человек. Разночтения вызваны тем фактом, что во время плаванья на борту судна родился ребенок, сын дубильщика и коммерсанта Стивена Хопкинса и его жены Элизабет. Ребенка нарекли Океанусом. Увы, ему суждено было прожить краткую жизнь - он умер в возрасте всего лишь трех лет. 
     Зато его отец оставил свой след не только в истории освоения Америки, но и в истории литературы…
     Стивен Хопкинс предпринял первую попытку достичь земель Нового света в 1609 г. на борту судна Sea Venture. Судно под командованием адмирала Джорджа Соммерса, направлявшееся в Джеймстаун с грузом провизии на борту, село на мель близь Бермудских островов. После 9-месячной изоляции, потерпевшие кораблекрушение матросы сделали из кедра и обломков Sea Venture два новых судна, на которых добрались до материка. Хопкинс принял во всех этих событиях заметную роль и два года прожил в Вирджинии, прежде чем вернулся в Англию. 
     Литературоведы полагают, что именно робинзонада Sea Venture послужила основой для сюжета пьесы Уильяма Шекспира «Буря».
     Кроме Океануса Хопкинса, еще один ребенок, сын Уильяма Уайта и его жены Сьюзен, родился вскоре после высадки, 20 ноября 1620 г. Он был наречен Перегрином, и прожил достаточно долгую жизнь - умер уже в 18 веке (20 июля 1704 г.).
     А еще вместе с людьми на берега Нового Света сошли наши меньшие братья. Достоверно известно, что колонистов сопровождали две собаки - самка мастиффа и маленький спрингер-спаниэль. Про иных четвероногих путешественников хроники умалчивают, но кое-кто предполагает, что, возможно, вместе с людьми завоевывать Новый Свет пришли и представители кошачьего племени - во всяком случае, многие филинологи небезосновательно считают, что именно от страстного союза европейских мурок и исконных американских диких котов (или наоборот) произошла такая дивная порода кошек, как мэнский енот, он же - мейн-кун (Main Coon).

     Странен взгляд автора на происхождение слова «янки»: «Южане называли себя виргинцами, а северянам дали пренебрежительную кличку «янки». По самой досто­верной из множества версий, она происходит от имени некоего датчанина Яна Киза (Jan Kees - yankee)».
     В очередной раз закрадывается подозрение, что автор попросту над читателем издева­ется. Фамилия «Киз» необычна для датчанина насколько же, насколько, например, Цеперо­вич - для американского индейца. 
     Хотя, впрочем, не думаем, что в данном случае А.А. Бушков пытается, как обычно, соврать. Скорее, мы сталкиваемся с образчиком его невежества - он не знает, что английское Dutch означает не Данию, а Нидерланды (а так же их язык и жителей). 
     Происхождение слова остается неясным, но наиболее распространенные версии та­ко-вы: 1) слово «янки» восходит к шотландскому «yankie» (т.е. «умная женщина», «ум­ни-ца»); 2) слово «янки» происходит от искаженного в произношении индейцев слову «Eng-lish» - Yenghis, Yanghis, Yankies; 3) слово «янки» образовано от фламандского про­звища голландцев «Jan Kees» (т.е. «Сырный Ян»). 
     Оксфордский словарь объясняет происхождения слова «Yankee» производным от двух наиболее распространенных голландских имен «Jan» и «Kees». Как известно, русских часто называют «иванами», немцев - «фрицами», ну а вирджинские джентльмены называли соседей голландскими простаками - «янами» и «кизами». Потому в XVIII в. так называли американцев - выходцев из Голландии, ну а потом - любого американского колониста. 
     А.А. Бушков придерживается версии № 3, но излагает ее очень уж странно - почему имя? почему датчанина? Неразбериха тем менее объяснима, что версия с «Сырным Яном» вполне внятно изложена в книге «История Америки» Алана Аксельрода11 (Москва, «Аст­рель-АСТ», 2006), которой автор «Неизвестной войны» пользовался в ходе, с позволения сказать, «работы» над своей, с позволения сказать, книгой.
     И уж откуда ни возьмись слово «янки», совершенно точно, что придумали его никак не пресловутые «виргинцы» (поскольку под «виргинцами» А.А. Бушков подразумевает, в первую очередь, южан). По одним версиям, слово это бытует еще в 1683 г. как следст­вие взаимодействия голландских и английских колоний. По другой - так в 70-х годах 18 века обращались английские солдаты к колонистам - выходцам из Голландии. 
     А вот это - шедевр. Просто шедевр. Руки опускаются от такого, мягко говоря, вольного обращения с фактами - причем и не историческими даже, а, скорее, относящимся к числу общих знаний: 
     «А вот дальше, на мой взгляд, произошла вопиющая несправедливость. Судите сами. Первой была основана южная колония Виргиния - в 1607 г. Только тринадцать лет спустя образовалась северная, Массачусетс - в 1620 г. И тем не менее в США именно с северной колонии ведется отсчет исторических дат, именно к ней привязаны главные национальные праздники. 22 декабря, день высадки на берег пассажиров «Мэйфлауэра», пышно отмечается в Америке как Forefather’s Day - «Прародительский день».
     Ну, сразу же возникает резонный вопрос - коли высадка пассажиров «Мейфлауэра» на Американский континент состоялась 11 ноября 1620 г., причем здесь 22 декабря? Да и нет такого общенационального праздника в США, как «День прародителей»…
     В общем, автор «Неизвестной войны» вновь подтвердил славу человека, который ищет знания по тому же принципу, что мальчишки хлам на дне городского пруда - хватает в темноте все, что попало под руку, и, вытащив на поверхность, пытается хоть как-то пристроить к делу.
     конецформыначалоформыForefathers' Day - праздник, который празднуется лишь в городе Плимут, штат Массачусетс, и не 22-го, 21 декабря. 
     Смысл этой даты надобно пояснить отдельно.
     Как уже говорилось выше, первым причалом «Мейфлауэра» в Новом Свете стала бухта Кейп-Код на побережье нынешнего Массачусетса. Но по прошествии всего лишь нескольких недель пилигримы испортили отношения с индейцами до такой степени, что пребывание в районе Кейп-Кода стало небезопасным. Кроме того, испортилась погода - постоянно шли дожди. Поселенцы двинулись вдоль побережья на запад, и 17 декабря 1620 г. обнаружили удобную и для высадки, и для обороны Плимутскую гавань. Пронаблюдав за нею три дня с борта корабля, 21 декабря поселенцы ступили на берег. Отсюда и праздник, известный в Плимуте и неизвестный за его пределами.
     Общенационально об «отцах-пилигримах» вспоминают в Thanksgiving Day (День Благодарения). Но этот праздник приурочен не к их высадке, а совсем к другому событию. И вообще, посвящен не им.
     Иной раз автор «Неизвестной войны» ведет себя с такой наивной непосредственно­стью, что прямо-таки хочется прийти горемыке на помощь… 
     «Название «Мэйфлауэр» известно каждому американскому дитяти. Между тем дата высадки южан, имевшая место быть на тринадцать лет раньше, известна лишь узким спе­циалистам, названия кораблей вирджинцев забыты совершенно (мне, несмотря на долгие поиски, не удалось откопать ни одного из трех), в США есть памятник Брэдфорду, но не сыщется памятников Джону Смиту - который, по­мимо всего прочего, как раз первым и исследовал те места, где впоследствии воз­никли штаты Новой Англии…» 
     Ну, действительно тайна велика сия есть. Особенно если читать книги по диагонали.
     Алан Аксельрод «История Америки» (М.: Астрель, 2006), в списке использованной А.А. Бушковым литературы значиться за № 3.
     «В декабре 1606 г. полные надежд мужчины и женщины и дети ступили на борт кораб­лей «Сьюзан Констант», «Дискавери» и «Годспид» (А. Аксельрод, указанное сочинение, страницы 30-31). 
     Чего скажете в свое оправдание, Александр Александрович?
     А вот что можно узнать, лишь самую малость порывшись в ИнтерНете: трехмачтовое судно Susan Constant, водоизмещение 120 тонн, самое большое из трех судов Английской Вирджинской компании, капитан - Кристофер Ньюпорт.  В рейсе, который закончился ос­нованием первого постоянного английского поселения в Северной Америке, Джеймстаун, в новой Колонии Вирджинии. На борту судна были 71 колонист (все мужчины). 
     Длина судно по килю составляла 55.2 футов (16.8 метров). Полная длина от бушприта до ахтерштевня составляла 116 футов.
     Судно вернулось в Англию в мае 1607 г. Оно оставалось в строю как торговое судно по крайней мере до 1615 г. Его дальнейшая судьба неизвестна.
     Интересно, что название Susan Constant, вероятнее всего, является ошибочным. Судно должно было быть названо именем персонажа «Книги пилигримов» Сэмюэла Перхаса. Однако в оригинале персонажа звали Сара Констант. 
     Godspeed - всего 40 тонн водоизмещение, капитан Бартоломью Гонсолд, 13 человек команды и 39 пассажиров - мужчин.
     Discovery - водоизмещение 20 тонн, капитан Джон Рэдклифф, 21 человек.
     Точные копии Susan Constant, а также Godspeed и Discovery, установлены на реке Джеймс недалеко от исторического парка Джеймстаун.
     В мае 2007 г. Почтовая служба США выпустила первую марку стоимостью 41 цент с изображением всей тройки судов - Susan Constant, Godspeed и Discovery.
     Отмечу, что наглость автора «Неизвестной войны», констатировавшего отсутствие па­мятников Смиту на терри­тории США, граничит с инфантилизмом: как искренне верят дети в своих вымышленных друзей, так искренне А.А. Бушков врет нам о своей версии истории.
     Памятник Смиту работу Уильяма Коупера с 1909 г. стоит в Джеймстауне, Вирджиния. Кроме того, имеется мемориал в Нью-Гэмпшире, возведенный в 1864 г. в честь 250-летия национального героя. 
     На этот факт просим обратить особо пристальное внимание. В 1864 г. Гражданская война в США еще не окончилась. По версии А.А. Бушкова Джон Смит был родоначаль­ником «южной ветви» американской цивилизации, то есть персоной non grata на Севере. Интересно, как объяснит Александр Александрович тот факт, что северяне, в разгар войны, воздвигают памятник капитану Смиту?.. И не поспешны ли выводы А.А. Бушкова о том, что «Подозреваю, все дело в том, что в Гражданской войне победил Север, а не Юг. Случись иначе, все было бы наоборот… Историю, как давно известно, пишут победители».
     Да, а еще капитан Смит был персонажем, как минимум, четырех художественных и двух анимационных фильмов. А вот Уильяма Брэдфорда мы обнаружили всего лишь в одной ленте. И его персонажу не нашлось места в наиболее значительной картине, посвященной плимутской экспедиции: «Мейфлауэр: Приключения пилигримов» (Mayflower: The Pilgrims' Adventure), снятой в 1979 г. для ТВ.
     Ну и напоследок - так как все же правильно, Александр Александрович, «вирджинцы» или «виргинцы»?
     А вот чего насочинял А.А. Бушков про порабощение американских индейцев: «В Северной Америке дело обстояло иначе. Индейцы в тех краях вели первобытный образ жизни, а потому у них просто-напросто не умещалась в сознании идея, столь привычная европейцам: подневольный труд на чужого дядю. Все попытки поселенцев «приспособить» индейцев к работе оказались безуспешными, краснокожие держались стойко: хоть убей, а работы не дождешься! Ни битье не помогало, ни показательные убийства. Вдобавок племена, откуда белые захватывали работников, в отместку нападали на поселения, сжигая все дочиста и истребляя все живое… …В конце концов и южане, и северяне плюнули и отступились, четко осознав, что из индейцев работников не получится и продолжать в том же духе выйдет себе дороже».
     Дело, разумеется, вовсе не в каком-то исключительном свободолюбии индейцев, а в том, что крайне сложно поработить человека на его же родине. А вот торговля обращенными в рабство коренными американцами процветала в течение всего раннего периода истории североамериканских колоний. 
     Американский историк Алан Гэлли в своей книге The Indian Slave Trade: The Rise of the English Empire in the American South 1670-1717 (2002, Yale University Press: New York) полагает, что в период что от 1670-1715 гг., британские работорговцы продали на острова Карибского бассейна от 24 000 до 51 000 коренных американцев, вывезенных с территории нынешнею южных штатов США.
     Кстати, об этом сказано у того же Алана Аксельрода в «Истории Америки». После окончания «войны с тускарорами» 400 пленных индейцев по решению губернатора Северной Каролины были проданы племени в Вест-Индию для того, чтобы покрыть военные расходы. Цена индейцев составляла по £10 за человека12. 
     Отчего-то автор «Неизвестной войны» забывает, что порабощение пленных было естественной практикой в конфликтах американских индейцев, пусть «индейское» рабство и не предполагало возникновения прав собственности на пленника, а было по форме, скорее, «принудительным ассимилированием». 
     Среди племен американских индейцев, практиковавших рабовладение и работорговлю, были тлингиты, крики, каманчи, пауни и некоторые другие.
     К слову сказать, индейцы охотно выступали в роли владельцев чернокожих рабов, и негры были одним из товаров, пользовавшимся спросом на Индейской территории. К началу Гражданской войны среди вождей индейских племен были настоящие плантаторы, такие, например, как владелец 300 рабов Джон Росс, вождь чероки.
     Чероки вообще в большей степени, нежели иные племена индейцев, оказались восприимчивы по части традиций рабовладения: в племени запрещены были браки с неграми, любой индеец, оказавший помощь беглому рабу, наказывался сотней ударов плети, чернокожие не имели права владеть какой-либо собственностью, носить оружие, а обучение их чтению и письму рассматривалось как преступление.
     По контрасту, семинолы охотно принимали в племя негров, положив основу такого причудливого этнического образования, как «чернокожие индейцы».

Глава 3, в которой содержится скептическая оценка нумерологии в качестве способа изучения и оценки исторического материала, хотя именно это А.А. Бушков пыта­ется делать в части 2 «Семь - число несчастливое…» главы 1 «Земля обетованная» его книги.

     Преамбула. В данной главе автор «Неизвестной войны» пытается предстать перед наивными читателями первооткрывателем такого исторического явления, как «белое рабство», имевшее место в Североамериканских колониях Великобритании. 
     Претензии А.А. Бушкова вновь полагаем дерзкими и безосновательными, потому что о тяжкой доле сервентов немало было писано в советские времена (Г. Майерс «История американских миллиардеров», M.-Л., 1924; А.С. Самойло «Английские колонии в Северной Америке в XVII в.», М. 1963; «Черные американцы в истории США», под редакцией И.А. Геевского и Р.Ф. Иванова, М., 1986). 
     Иными словами, книга написана под впечатлением знаний, трагически недополученных автором «Неизвестной войны» в средней школе.
     Ждем не дождемся, когда из-под бойкого пера А.А. Бушкова выйдут «Геометрия, которую от нас скрывали» или «Из жизни шахтеров: Все о черных дырах»…
     «Вообще-то именно Англия была инициатором широкого развития рабства в своих американских колониях. Напоминаю: колонии были в первую очередь ак­ционерным предприятием, и значительная часть американских земель принадле­жала не обосновавшимся там «джентльменам», а господам акционерам из Лон­дона, многие из которых в жизни не бывали в Америке, но желали иметь хорошие прибыли с вложенных денег. А потому Лондон прямо-таки требовал от колоний не разбрасываться на всякую «ерунду» вроде выращивания тыкв, рыболовства и охоты на пушного зверя, а бросить все силы на создание огромных плантаций, ориентированных на какую-то одну сельскохозяйственную культуру. Именно с та­ких плантаций и поступал нешуточный доход - а обеспечить его можно было только с помощью подневольного труда бесправных рабов, работавших исключи­тельно за одежду и кормежку. Экономика, господа мои, только и всего…».
     Автор «Неизвестной войны» в очередной раз противоречит сам себе, но не об этом сей-час речь. Акционерное общество («Лондонская компания») управляло только территорией Вирджинии и только до 1624 г. Затем король Яков I распустил компанию и наделил Вирджинию статусом королевской колонии. В 1627 г. утверждена была ее ассамблея. Вот и все. С той поры никаких руководящих указаний что сеять и как жать в Америке не на­блюдалось. Другие колонии вообще никогда не управлялись никакими акционерными обществами.
     «Классический пример - южный штат Джорджия. Рабство там ввели только в 1750 г. - по настоянию Лондона, которому требовался отличный виргинский табак».  
     Чего-то А.А. Бушков еще только книгу начал, а уже заговаривается… Если нужен виргинский табак - причем здесь штат Джорджия?..
     Нет, вообще, конечно, табак в Джорджии выращивали и экспортировали. Но не в таких масштабах, как в Вирджинии. И значительно более низкого качества.
     Кстати, в 1750 г. Джорджия штатом не была. Территория имела тогда статус испытательного срока (trustee period) перед присвоением статуса королевской колонии. Колонией Джорджия стала в 1752 г., а самоуправление получила в 1754 г. И, как и в вышеприведенном случае, никаких директивных указаний по сельхозполитике от лондонского обкома с тех пор не получала...
     Ну а рабство узаконили в штате на год ранее, чем пишет А.А. Бушков - в 1749 г.
     «Южный же штат Южная Каролина десятки лет прекрасно существовал без рабства, производя кукурузу, свинину, вывозя оленьи кожи, древесину и пеньку (все это вовсе не требовало рабского труда). Однако к 1710 г. те самые акционеры из Лондона категорически порекомендовали заняться рисом - а вот рисовые плантации существовали исключительно на рабском труде… …В общем, не сами южане придумали и пестовали рабство - они всего лишь вынуждены были выполнять директивы Лондона…».
     Во, а мужики-то и не знали... Все думали, что еще в 1700 г.  в Южной Каролине уже было 3 260 свободных и 2 444 раба. И опять-таки: директивы каких акционеров их Лондона поступали в Южную Каролину в 1710 году? Напомним - Лондонская компания прекратила существование в 1624 г., явив себя предприятием совершенно убыточным.
     «Вернемся к сервентам, именовавшимся еще «кабальными слугами» и на протяжении всей колониальной эпохи составлявшим от 10 до 15 процентов населения… …Таковые делились на две категории: добровольных и недобровольных. «Добровольцы» звались еще «выкупниками» и «учениками». Выкупники в оплату за проезд в Америку должны были отработать в качестве слуг (в доме, на ферме, в мастерской) от двух до семи лет - без права в течение этого срока менять хозяина, жаловаться на скверное обращение, вообще «качать права». Это, конечно, было не рабство, но и никак не свобода».
     Дабы разоблачить словоблудие автора «Неизвестной войны» на предмет попыток изобразить сервентов «белыми рабами», давайте сразу определимся с терминологией. Раб - это имущество. Сервент - человек, временно ограниченный в некоторых правах на срок контракта или отбывания наказания. Добровольные сервенты ограничивают свои права по контракту, отрабатывая переезд. Преступники - искупая свою вину. По окончании контракта сервент получает все права местного жителя в полном объеме. Контракт заключался с капитаном судна, который по прибытии распродавал их работонанимателям. То, что А.А. Бушков называет «продажей рабов», на самом деле - продажа контрактов. 
     Напоследок - несколько иллюстраций.
     В 1619 г. в Вирджинии был зарегистрирован первый известный контракт на 3 года с Робертом Коупи. 
     В 1629 г. семь представителей Ассамблеи Вирджинии были сервентами. 
     В 1637 г. 15 представителей Ассамблеи Мэриленда также были сервентами. По законам колонии Мэриленд по окончании контракта каждый сервент должен получить одежду, обувь, орудия труда (2 лопаты, топор, 3 бушеля кукурузы на посев) и 50 акров (20 гектаров) земли. 
     В 1635 г. Томас Картер, вместе с другими 200 сервантами высадился в Вирджинии. После отработки контракта он стал респектабельным фермером и, в свою очередь, имел 4 сервента. Его потомок, Джеймс Эрл («Джимми») Картер, стал 39-м президентом США. 
     В 1691 г. суд округа Стаффорд, Вирджиния, освободил от контрактных обязательств черного сервента Бенджамена Льюиса. В Великобритании с Льюисом был заключен 4-летний контракт, однако его хозяин утверждал, что он является рабом. Суд с данным мнением не согласился и установил, что сервент, даже черный, не является рабом. 
     В 1748 г. по законам Вирджинии по окончании контракта каждый сервент должен получить 3,5 фунта наличными и землю…
     «В колонии, кроме того, массово отправляли «политических». Английский закон, направленный главным образом против секты квакеров, гласил: всякий, кто был трижды признан виновным в посещении «незаконных религиозных собраний», будет выслан в колонии на семь лет. Такая же участь ждала тех, кто знал об этих «незаконных собраниях», но не донес властям… (8). Это - на заметку тем прекраснодушным интеллигентам, кто полагает, что уголовную ответственность за «недонесение» придумали в Советском Союзе злобные чекисты…»
     Ну, разумеется, те, кого А.А. Бушков называет интеллигентами, все и сплошь круглые идиоты и знать не знают, что во Франции в 1477 г. был издан закон, предусматривавший казнь за недонесение о готовящейся государственной измене. А в России аналогичная ответственность была предусмотрена в Соборном уложении от 29 января 1649 г.
     А вот вам, уважаемые читатели, две цитаты от автора «Неизвестной войны». Первая позаимствована из той части, препарированием которой мы занимаемся, вторая - из части 6 «Люди в черном». Анализировать ничего не требуется. Просто сравните. Текст выделен нами.
     «В 1663 г. шестеро кабальных слуг в штате Мэриленд (Север!) отказались работать и пришли в суд жаловаться на своего хозяина, который кормил их скудно, а мяса они и в глаза не видели».
     И: «А вот на Юге с самого начала веротерпимость и свобода вероисповедания были закреплены законодательно. Еще в 1649 г. Генеральная ассамблея Мэриленда приняла «Акт о религии», позволявший христианам любого направления невозбранно исповедовать свою веру - без какой бы то ни было господствующей церкви».
     Сравнили? Когда автору «Неизвестной войны» требуется негатив, Мэриленд оказывается на Севере. А если позитив - тут же перемещается на Юг. Не написать ли А.А. Бушкову книгу про «занимательную географию»?..
     «Белого раба можно было не только избивать как душе угодно, но и убить вообще. Английский писаный закон гласил: «Если раб, будучи наказан хозяином за бегство или другой проступок против него, потеряет жизнь или какой-либо член, то никто не обязан за это никаким возмещением. Но если кто-либо из баловства или жестокости намеренно убьет своего раба, он уплатит в казну 15 фунтов стерлингов» (237)».
     Тот случай, когда жутко хочется проверить первоисточник, то есть книгу К. Кенни «Основы уголовного права» 1949 г. издания.
     Книга Кенни до сей поры является востребованным источником по теории уголовного законодательства. Но вот та цитата, что привел нам А.А. Бушков, вызывает у меня колоссальный скепсис потому, что в Великобритании рабов не было со времен Хартии вольностей. С чего бы тогда издавать писаные акты, посвященные регламентации рабского труда? Или привирает автор «Неизвестной войны», либо передергивает, либо источник переведен некорректно, и речь идет не о рабах, а об иных сословиях.
     Положение сервентов действительно было незавидным. Но все же автор «Неизвестной войны» вновь сгущает краски, ибо местное законодательство, то есть законы, принятые уже в колониях, содержали в себе положения, предполагавшие некие гарантии сервентам.
     Для примера, возьмем один из самых ранних законов аналогичного свойства, принятый в Массачусетсе: «Если какой-либо сервент сбежит, не вынеся тирании жестокости сво­его хозяина или хозяйки, в дом какого-либо фримена из того же поселка, он может в нем оста­ваться под защитой этого фримена до тех пор, пока не будет отдан должный  приказ о его освобождении; при этом предусматривается, что взявший его под защиту сразу же сообщит об этом хозяину, от которого бежал сервент, а также властям ближайшего поселка или кон­стеблю»…
     «Если хозяин выбьет глаз или зуб своему сервенту, мужчине или женщине, или каким-либо другим образом искалечит его, он должен, если это не результат чистой случайности, отпустить сервента на свободу и компенси­ровать ему увечье каким-либо образом по решению суда»…
     Как видите, сервенты не были полностью бесправными и обладали определенными гарантиями своих прав. 
     Но на этом, пожалуй, стоит остановиться. Вся тема о «белых рабах» не только полна несуразностей и невежества, но и не имеет абсолютно никакого отношения к содержанию книги, которая, позволим себя напомнить, посвящена, по словам ее же автора «Гражданской войне в США, бушевавшей в 1861–1865 годах и унесшей сотни тысяч человеческих жизней». А.А. Бушков ввел ее исключительно ради объема, а также как очередной глупый реверанс в адрес американофобной аудитории. Не будем ему уподобляться.
     «Первое крупное восстание черных произошло не на Юге, а как раз на Севере, в 1712 г. в Нью-Йорке. 25 негров и 2 индейца подожгли дом и убили девятерых белых. Восставших перехватали солдаты, и 21 человек из них был казнен. Губернатор докладывал в Лондон: «Одних сожгли, других повесили, одного колесовали, одного живым повесили в городе на цепях». Одного из чернокожих бунтовщиков в назидание другим северяне, будущие «про­грессивные борцы против рабства», поджаривали на костре восемь часов…»
     У автора «Неизвестной войны» наблюдаются две беды - либо он перевирает источники до неузнаваемости, либо, напротив, копирует их таким образом, что впору задуматься о плагиате. В данном случае А.А. Бушков переписал практически без купюр абзац из книги  Ховарда Зинна «Народная история США: с 1492 года до наших дней». И даже не закавычил его для приличия. 
     Критической оценке «источ­ников» А.А. Бушкова посвящена у нас будет отдельная глава, но отметим вкратце, что Ховард Зинн - из числа тех «параисториков», к коим относится, собственно, и сам автор «Неизвестной войны». А потому к выводам Зинна (который, к слову, сам себя именует «народным историком») следует относиться, как минимум, ос­торожно.    
     Не будем утверждать, что автор «Неизвестной войны» вновь все переврал - просто внесем пару небольших корректив.
     Разумеется, бунт чернокожих рабов в Нью-Йорке не был первым по счету в истории Североамериканских колоний. Мы насчитали их как минимум два - восстание африканских рабов в графстве Глостер, Вирджиния, в 1663 г., а также бунт на Лонг-Айленде, Нью-Йорк, в 1709 г. (справедливости ради отметим, что о первом из них А.А. Бушков, косвенным образом, упоминает).
     История восстания 1712 г. изучена не лучшим образом: так, например, нет никакой однозначной версии относительно его причин. Ночью 6 апреля группа чернокожих рабов (их точное количество так же не установлено, предполагается диапазон от 23 до 70 человек) подожгли здание на перекрестке Бродвея и Мейден-лейн. Когда окрестные белые кину­лись тушить пожар, негры, вооруженные холодным оружием, напали на них. По крайней мере 9 человек было убито, еще не менее 6 ранено. 
     По данному факту было арестовано более 70 чернокожих; судебному преследованию подверглось не менее 27 из них. Многие авторы утверждают, что шестеро негров покончили с собой, не дожидаясь суда. К смертной казни было приговорено 25 человек, из ко­торых 20 человек, включая одну женщину, были повешены, один - колесован, трое - при­кованы к столбам и сожжены на медленном огне. Не один - все трое. Казнь, действи­тельно, продолжалась 8 часов. 
     Разумеется, бунт 1712 г. вызвал к жизни массу запретительных законов, ограничиваю­щих права рабов.    
     Видим и осознаем расхождения в цифрах, но тут уж, что называется, за что купили, за то и продаем. Числа в англоязычных источниках приводятся со значительными вариациями.
     В целом, критиковать автора «Неизвестной войны» было бы не за что - если бы не сен­тенция про «будущих прогрессивных борцов против рабства». Отвратительный пример авторского шельмования: жители Нью-Йорка, проявившие жестокость, рутинную для своего времени, объявляются чуть ли не идейными вдохновителями наступления на права чернокожих меньшинств. Жители Нью-Йорка начала 18 века действовали сообразно нравам и традициям своего времени - а традиции были весьма и весьма жестокими. И прово­дить параллель меж ними и аболиционистами глупо, не говоря уже про то, что некор­ректно.
     Еще раз повторимся - американцы не изобрели ничего нового в дополнение к жестоким нравам преосвященной Европы, и тому есть немало примеров.
     Последняя публичная казнь во Франции посредством публичных пыток злоумышленника (им стал некий Робер Франсуа Дамьен, совершивший покушение на короля Людовика XV) и последующего разрывания его тела лошадьми, состоялась 2 марта 1757 г.
     Последнее аутодафе в Европе состоялось в 1826 г. в Валенсии. А в Мексике - вообще в 1850 г.
     Еще раз подчеркнем - мы скептично относимся к Ховарду Зинну. Однако рискнем процитировать отрывок из его «Народной истории США» только для демонстрации странной избирательности А.А. Бушкова к содержанию своих же собственных источников: «Система имела психологический и одновременно физический характер воздействия. Рабов приучали к дисциплине, вновь и вновь внушали им мысли о собственной неполноценности и необходимости «знать свое место», считать черный цвет кожи признаком подчинения, испытывать благоговейный страх перед властью хозяина, полагать, что интересы хозяина являются своими единственными интересами. Достижению этих целей служили тяжелый труд, разделение семьи раба, убаюкивающее воздействие религии (которая иногда, по словам одного рабовладельца, наносила «большой вред»), создание разобщенности среди невольников путем деления их на полевых работников и более привилегированных домашних слуг и, наконец, вся сила закона и физическая сила надсмотрщика, угрожающие бичеванием, сожжением, увечьями и смертью. Виргинским Кодексом 1705 г. было предусмотрено расчленение заживо. В Мэриленде в 1723 г. был принят закон, предусматривавший отрезание ушей черному, поднявшему руку на белого, а за более серьезные преступления рабы подлежали смертной казни через повешение, а их тела следовало четвертовать и выставить напоказ».
     И еще одна цитата из того же источника: «В письме, отправленном в Лондон из Южной Каролины в 1720 г., сообщалось: «Хочу ознакомить Вас с тем, что совсем недавно у нас имел место очень опасный и варварский заговор группы негров с целью уничтожить всех белых людей в стране, а затем полностью захватить Чарлз Таун, но Богу было угодно, чтобы он был раскрыт; многие заговорщики пленены, некоторые сожжены и повешены, а другие изгнаны».
     Поскольку речь в данной цитате идет о нравах южных штатов, А.А. Бушков благоразумно оставил ее за рамками своего повествования. В противном случае его заявление о зверствах «про­грессивных борцах против рабства» выглядело бы неубедительно, не сказать - лживо…
     Можно было бы возразить А.А. Бушкову, что первое восстание чернокожих рабов было все же не на Севере, а на Юге, можно было бы указать, что жестокость подавления восстаний не была отличительной особенностью Севера - да разве в этом дело? Ей же богу, в описываемые времена, чтобы не сочинял автор «Неизвестной войны» по данному поводу, американцев еще не было - были английские переселенцы. И препирательство на тему, кто первый ввел в колониях рабовладение и на чьей территории произошло первое негритянское восстание, представляется нам по степени аргументированности спором в стиле «дурак - сам дурак»…  

Глава 4, в которой имеет место неконтролируемое веселье, связанное с содержанием части 3 «Черное дерево» главы 1 «Земля обетованная» книги А.А. Бушкова.

     «Его (имеется в виду Фрэнсис Дрейк - Н.Ч., А.К.) собрат по ремеслу Джордж Клиффорд стал за схожие достижения графом Камберлендским и был удостоен высшего английского ордена Подвязки».
     Не знаем, где прочел А.А. Бушков про Джорджа Клиффорда, но во всех источниках, нам известных, он поименован 3-м графом Камберлендским. И не надо быть не только семи, но даже полутора пядей во лбу, чтобы понять - его графский титул наследственный, а не полученный за какие-либо заслуги.  
     Джордж Клиффорд явился на свет 8 августа 1558 г. в замке Броугхем в Уэстморденде, а его отцом был 2-й граф Камберлендский Генри Клиффорд. По праву рождения, помимо графского титула, Джордж унаследовал также титул 14-го барона Клиффорда и Уэстморленда, наследственную должность шерифа графства, а также титулы лорда Уипона и лорда Вейси. 
     В молодости граф был непобедимым турнирный бойцом и личным чемпионом королевы. А рыцарем ордена Подвязки он стал в 1592 г. - то есть еще до того, как совершил большую часть своих морских подвигов.
     «Кое-кто, наверное, помнит по школьным учебникам истории испанского епископа Бартоломео де Лас Касаса, который немало трудов положил на то, чтобы освободить от рабства американских индейцев. Большой был борец за права индейцев, массу сил и крас­норечия положил, убеждая, что краснокожие - такие же люди, как и белые, что у них тоже есть бессмертная душа, а потому грех держать их в рабстве… И в конце концов добился своего: рабство индейцев в испанских владениях было отменено… …Это, в общем, чис­тейшая правда - но далеко не вся. А полная правда (о чем советские учебники, да и многие исторические труды ста­рательно умалчивали) состояла в том, что на смену индейцам епи­скоп предложил завозить из Африки негров. Вот у негров, по его глубокому убеждению, никакой бессмертной души не имелось, и на них гуманизм Лас Касаса как-то не распро­странялся. С заядлыми гуманистами такое случается сплошь и рядом, избиратель­ный ка­кой-то у них гуманизм…»
     Сравним с первоисточником - «Leyes Nuevas» («Новые Законы»), регулирующие отношения колониальной администрации с индейцами, изданные в 1542 г. императором Карлом V.
     Вот текст одной из статей данного закона: «Далее, Мы повелеваем и приказываем, чтобы отныне и впредь, ни по какой причине, включая войну и иные действия, хотя бы и в случае бунта, индейцы не могут быть обращены в рабство ни за выкуп, ни каким иным способом, и мы повеле­ваем, чтобы с ними обходились как с вассалами Кастильской Короны, каковыми они и яв­ляются».
     Ну а Лас Касас утверждал, что «закон13 должен применяться по отношению к неграм, так же как и к индейцам»14.
     Откуда А.А. Бушков вытащил идею об отрицательном отношении де Лас Касаса к чернокожим? Да и вообще, сильно не­лишне было автору «Неизвестной войны» прочесть книгу Дэниэла Дж. Берстина «Амери­канцы: национальный опыт» (М., Прогресс, 1993), откуда он имел шанс многое узнать об отличиях «испанского» рабства от «английского».
     «В 2001 г., по сообщениям прессы, Организация Африканского Единства соби­ралась всерьез предъявить США и другим государствам, когда-то занимавшимся работорговлей в Африке, колоссальный судебный иск за тот ущерб, что Африка понесла от работорговли. Я не знаю, чем кончилось дело (речь шла о фантастической компенсации в 777 триллио­нов долларов), но в данном конкретном случае ответчики вполне могли бы заявить, что часть вины лежит и на тогдашних афри­канских лидерах, увлеченно торговавших своими подданными оптом и в розницу. И, самое грустное, европейцы были бы совершенно правы: без активного содейст­вия черных вождей работорговля в таких масштабах была бы попросту невоз­мож-на…»
     Ай, ну спасибо за совет, Александр Александрович. Как бы мы без вас такого не сообразили?..
     Да только к чему весь это неуют, если учесть, что идея о взыскании 777 триллионов долларов исходила от организации Afrikan World Reparations and Repatriation Truth Commission (AWRRTC), аккредитованная в Гане. Цель и смысл данной организации, грубо и примитивно выражаясь, возвращение всех афроамериканцев на историческую родину (по аналогии с «сионизмом» данную идею, видимо, следует окрестить «негроизмом»). Именно данная организация еще в 1999 г. вышла с идеей взыскания репатриаций со стран, виновных в работорговле. 
     Да, AWRRTC не последняя из организаций, агитирующей за панафриканизм, но отождествлять ее с Организацией африканского единства, в которую входит 48 стран и кото­рая имеет своими целями укрепление сотрудничества между странами Африки, урегули­рование территориальных конфликтов, споров и разногласий между ними, сотрудниче­ство в социально-экономической и политической сферах жизни, - чрезмерно щедро.   
     Вновь предлагаем читателю сравнить два отрывка.
     Первый: «Но и при голландцах масштабы вывоза негров оставались все еще скромными - от пяти до тринадцати тысяч человек в год».
     Второй: «За двадцать следующих лет англичане продали в Вест-Индию сто шестьдесят тысяч рабов - в год это выходило больше, чем раньше продавали все работорговцы из разных стран вместе взятые».
     Мы вот не взяли и из чистой вредности поделили 160 000 на 20. Получилось 8 000. 
     Среднее арифметическое меж 5 000 и 13 000 - 9 000.
     Любит у нас А.А. Бушков Марка Твена?..
     «Опустим же завесу милосердия над концом этой сцены».
     «Еще несколько цифр. Согласно подсчетам английского же ученого (75), до того как англичане захватили монополию на торговлю рабами и их перевозку, в Америку было переправлено около 290 000 негров. В результате деятельности англичан - полтора миллиона. При том, что до Америки дотягивал один раб из десяти - остальные умирали еще на кораблях от голода и жажды от дикой скученности (их набивали в трюмы, как селедки в бочку). Ну, а если корабль попадал в мертвый штиль и терял ход, живое «черное дерево» преспокойно выбрасывали за борт…».
     Нехитрый прием, который автор применяет на своей аудитории, называется «давить слезу». 
     Иными словами - если врать с надрывом и трагизмом, то есть шанс в дополнение к сформировавшейся аудитории завоевать также доверие людей добрых и жалостливых.  
     В реальности же наиболее полное преставление о масштабах и жертвах работорговли дают исследования историков Кембриджского университета, где, в результате более чем тридцатилетней работы, собрана наибольшая база данных по этому вопросу. 
     Итак, за все время трансатлантической торговли живым товаром (а это около 300 лет) было совершено около 35 000 (от 34 482 до 35 561) рейсов работорговцев. Из Африки вы­везено 11 400 000 рабов. В Америку привезено 10 240 00015. Умерло в пути около 10%. Миллион человек за триста лет. Около 33 000 человек в год. Около 2750 человек в месяц. Примерно 92 человека в день.
     Для сравнения - в 2007 г. в Российской Федерации произошло 233 809 дорожно‑транспортных происшествий, в результате которых погибло 33 308 человек, а 292 206 человек получили ранения. То есть - 2776 погибших в месяц, 93 человека в день.
     При этом мы отказываемся понимать логику автора «Неизвестной войны» (вернее, ло­гику мы как раз понимаем - но категорически не можем ее принять). Получается, что трансатлантическая работорговля унесла около 1 000 000 жизней африканских пленников. Это колоссальное число. Это более, чем все суммарные потери обеих воюющих сторон в Отечественной войне 1812 г. Больше, чем суммарные потери в Гражданской войне в США. Под волнами Атлантики упокоилось население таких городов, как Екатеринбург, Челябинск или Денвер. Но автору «Неизвестной войны» этого как будто мало, и он пыта­ется увеличить масштабы трагедии, ведомый единственным иезуитским принципом - «чем хуже, тем лучше». 
     
     «Именно на этом Англия и поднялась до статуса одной из ведущих мировых держав - на беззастенчивом пиратстве и масштабнейшей работорговле. Немаловажное дополнение: точно так же на работорговле поднялись и северные штаты США, та самая обитель будущих «благородных борцов с рабством».
     Мы имеем дело с инсинуацией не просто важной, но - принципиальной. Ибо А.А. Бушков пытается возложить на северные штаты ответственность за возникновение системы рабовладения в целом…
     Выглядит такая версия, откровенно говоря, беспомощно. Но об этом мы скажем чуть ниже. А пока только цифры, столь нелюбимые автором «Неизвестной войны»…
     С 1709 по 1807 гг. северяне (в подавляющем большинстве из Род-Айленда) совершили 934 рейса к берегам Африки и ввезли оттуда 106 544 раба (из них до Революции - 59 070), зарабатывая на этом ежегодно около 25 000 долларов (в наиболее интенсивный период 1732-1764 гг. - по 18 рейсов, 40 000 долларов). Для сравнения, экспорт в Великобританию в 1750 г. принес доход в 814 768 долларов. 
     Иными словами, доход от торговли рабами был в 25 раз меньше, чем от торговли с Британией. На эти гроши жители Новой Англии не только не смогли поднять все «северные штаты США», но даже удержать наиболее крупные города своего региона Ньюпорт и Бристоль на уровне соседей - Бостона и Нью-Йорка. 
     Для сравнения, схожее количество невольников доставили из Африки голландские суда - 65 989 человек с 1680 по 1802 гг.16     
     «Южные плантаторы только пользовались купленными рабами - но все же сами не плавали за ними в Африку. Доставка и торговля рабами в Америке всегда была в руках британцев и жителей северных штатов. Именно они были создателями системы - о чем впоследствии пытались забыть, обрушивая весь огонь критики на «ужасных плантаторов Юга». Хотя уголовные кодексы большинства стран карают не только непосредственных исполнителей преступления, но и активных соучастников…».
     Вот та точка, где «историческое исследование» А.А. Бушкова окончательно и бесповоротно превращается в водевиль. О, да! Бедным плантаторам приходилось придумывать, как использовать заполнившие пристани толпы африканцев, неизвестно зачем привезенные злобными британцами. Ах, как тяжела плантаторская доля!.. Ах, как тяжко жить на свете простым и добрым людям!.. Мы плакали, господа...
     Если верить автору «Неизвестной войны» в том, что «магическое слово «экономика» на меня действует подобно шпорам, вонзившимся в бока боевого коня», то тут А.А. Бушкова явно понесло... Один из главных экономических законов капитализма - «спрос рождает предложение», - определяет последовательность причин и следствий. Именно спрос на рабов - причина и рабовледелия, и работорговли. Толпы чернокожих заполнили пристани портовых городов не от того, что ими внезапно овладела тяга к перемене мест. И не от того, что великобританцы с северянами затеяли исход негров из Африки в силу им одним понятным соображениям этнософского толка. 
     «Если вернуться в Америку, то смело можно сказать, что испанцам и португальцам была все же присуща некоторая, продиктованная католическим воспитанием совестливость. Зверства против индейцев в период завоевания Америки имели место, что греха таить - но были вызваны главным образом тем, что с конкистадорами приплыл очень уж криминальный элемент, по которому на родине виселица плакала». 
     Сдается нам, что автор «Неизвестной войны» наслышан о колониальной политике «совестливых» испанцев. Для этого и ввел в свой текст пассаж о «криминальном элементе» как основной причине преступлений конкистадоров против мирного населения Южной и Центральной Америк, а также островов Карибского бассейна.     
     Однако же масштабы данных преступлений были таковы, что напрочь отметают всякие домыслы о виновности одного только «криминального элемента» в уничтожении коренных жителей Центральной Америки. Вокруг них сложилась уже собственное криптоисторическое направление, представленное такими американскими аналогами А.А. Бушкова, как Дэвид Э. Станнард, автор книги «American Holocaust: The Conquest of the New World» (Oxford University Press, 1993) или Уорд Л. Черчилль, написавший «A Little Matter of Genocide.  Holocaust and the Denial in the Americas 1492 to the Present» (San Francisco: City Lights, 1997). Приведенные ими числа человеческих потерь в ходе освоения испанцами Южной и Центральной Америки таковы, что даже автор «Неизвестной войны» пока до них не додумался…
     Но даже более умеренные в суждениях историки согласны с тем, что уже после завоевания, в 1570-1620 гг. население горного региона Перу сократилось с 1 045 000 до 585 000 человек, а население прибрежного региона - с 250 000 до 87 000 человек17. И это было только начало. А вот когда в Потоси стали добывать серебро, «совестливые» испанцы восстановили инкскую систему принудительного труда mita (в переводе с языка индейцев кечуа - обязательная очерёдность), когда один из 5-7 мужчин обязан был в течение нескольких лет практически безвозмездно работать на рудниках, на строительстве и ремонте дорог, в хозяйстве и так далее. Серебряные рудники в Потоси являлись в то время наиболее крупными в мире, а население Потоси в 1611 г. составила 114 000 человек, а в 1650 г. - 160 000 человек (более, чем население большинства европейских столиц данного периода). Стоимость серебра, добытого в Потоси до 1593 г., составляла около 396 000 000 песо. Всего же с 1545 г. по 1800 г. стоимость добытого в Потоси серебра превысила 800 000 000 песо. При этом смертность на этих рудниках составляла до 13 000 работников в месяц.        
     Понятно, что ответственными за жертвы такого масштаба никак не может быть группа люмпенов, входившая в состав армии конкистадоров. Убийственными были не столько карательные экспедиции против аборигенов, а сама система принудительного труда. Которую создавали не головорезы Кортеса и Писарро, а та часть испанского общества, которую можно окрестить «протокапиталистами», то есть группа колонизаторов, ориентированная на скорейшее извлечение прибыли как из природных, так и из человеческих ресурсов.
     И вот тут-то, каким бы странным не показалась эта мысль А.А. Бушкову, сдерживающим фактором американских колонизаторов послужило именно пуританское мировоззрение. «Протестантизм противопоставил себя не только католицизму, идеи Возрождения также были неприемлемы для новой философии жизни. Возрождение провозгласило, что человек от природы добр, поэтому нужно предоставить каждому право на свободное самовыражение. Личность в период Возрождения приобрела небывалую свободу, а полная свобода не могла не привести к освобождению всех стихий человеческих страстей. Без жесточайших ограничений и полицейских мер человек превращался в убийцу, грабителя и насильника… …Протестанты предложили альтернативу идеям Возрождения и идеям средневековья в контроле греха. Труд, как форма служения богу, сделает возможным обуздание стихий в человеке, так как труд требует самодисциплины и добровольного подчинения системе экономических отношений»18.
     «Принципиальнейшее отличие в том, что испанцы и португальцы все же видели в индейце человека - такого же обладателя бессмертной души, как они сами. И потому индейская аристократия преспокойно вливалась в ряды аристократии испанской, знатному индейцу достаточно было креститься, чтобы получить к фамилии дворянскую приставку «де» и титул «дона». Между тем пуритане в Северной Америке индейцев за людей не считали вообще - и обходились с ними, как с животными… …Точно так же обстояло и с неграми. Работорговцы - да и рабовладельцы - из испанцев и португальцев получались какие-то нескладные. Не клеилось у них это дело». 
     Действительно. Завезли в Потоси 30 000 негров. Так мало того, что использовали  вместо павших мулов на мельницах для размола руды. Да еще так нерационально. Четыре мула - двадцать негров. Но и эти тоже умерли. Нескладно так получилось...
     «В Южной и Центральной Америке, куда ни глянь, с ранних времен высок процент свободных негров: они служат в армии, офицерами колониальной милиции, участвуют в качестве равноправных спутников в исследовательских экспедициях, работают вольными мастеровыми. При этом на них опять-таки смотрят как на людей - а не на живое имущество, как в британских колониях».
     Давайте не будем считать свободных - а посчитаем просто выживших…
     Всего в Бразилию до 1808 г. было ввезено около 2 400 000 африканцев. В том же году численность негров и мулатов (как рабов, так и свободных) составила только около 1 600 000 человек19. Такая же картина наблюдалась и в британских колониях. Например, на Ямайку завезли всего около 750 000 африканцев. Ко времени освобождения 1834 г. их осталось чуть больше 300 000 человек20. В Северо-Американские колонии (и, в дальнейшем, штаты), всего завезли около 427 000 африканцев. А ко времени освобождения их было уже более чем в десять раз больше.
     «Я вовсе не собираюсь утверждать, будто в испанских и португальских владениях негры жили, как в раю. Но вот что писал немецкий историк начала двадцатого столетия, лицо незаинтересованное: «Рабство в испанской Америке никогда не носило того грубого характера, как на виргинских плантациях. У рабов были установленные законом дни отдыха, совершенно так же, как у белых рабочих. Раб мог вступать в законный брак; нельзя было заставить его жениться против воли, стеснить свободу в выборе жены. Нельзя было разлучить его с женой и малолетними детьми, лишить его необходимой одежды и пищи или помешать ему выполнять его религиозные обязанности» (121)… …Все дело в протестантско-пуританской этике - довольно жутком изобретении человеческого ума».
     Протестантско-пуританская этика на вирджинских плантациях - вот это действительно жуткое изобретение авторского «ума»…
     С одной стороны, автор «Неизвестной войны» постоянно пытается внушить читателям мысль о каких-то «двух этносах» и «двух культурах». С другой - рассказывает, что на Юге руководствовались «чуждой им идеологией» Севера. Увы, такая инверсия лишний раз подтверждает вывод о том, что когда побуждения и интересы доминируют над информа­цией и логикой, разрушаются не только факты, но и аргументация.
     Смехотворны попытки А.А. Бушкова представить Север как монолитный оплот пури­тан. Пуританское (кальвиниское) мировоззрение было определяющим моральным факто­ром только в двух колониях: Массачусетсе и Коннектикуте. Даже в расположенном между ними Род-Айленде уже преобладали баптисты, с довольно значительным влиянием иудаистов. А уж в соседних «срединных», «фермерских» колониях было целое смешение кон­фессий, и они славились своей религиозной терпимостью. В Нью-Йорке преобладала ни­дерландская реформаторская церковь. В Пенсильвании - квакеры. В Делавэре - лютеране. Никаких побуждений жить по пуританским канонам даже здесь, у протестантов, не было. А уж в Вирджинии и далее к югу, где большинство было за англиканцами и католиками, тем более не руководствовались пуританской моралью...
     Собственно, вопросы рабовладения и религии весьма слабо связаны между собой. Что подтверждается даже самым поверхностным анализом тенденций - так, практически полную монополию на столь часто упоминаемую автором работорговлю захватил «не пури­танский» Род-Айленд. А вот «пуританский» Массачусетс одним из первых штатов объя­вил о запрете рабства.
     «Суть ее, в общем, проста: считается, что, ежели человек успешен и богат, то это означает, что Господь его таким образом отметил, что он, избранник Божий. Ну, а если человек беден, ничтожен, нищ - то Бог, соответственно, от него отвернулся, и это, собственно говоря, и не человек вовсе, а так, ходячий хлам, с которым «избранные» могут поступать, как заблагорассудится. Именно потому в самой Англии с бедняками обращались как со скотиной - вплоть до продажи в рабство за море. Не по какой-то злобе или уродству души, а исключительно потому, что в соответствии с «единственно верным учением» видели в нем низшее, отвергнутое Богом существо, которое иного обращения и не заслуживает. Ну, а всевозможные «дикари», то есть индейцы и негры, и вовсе находились вне этой системы ценностей и, по убеждению пуритан, представляли собой не более чем двуногих животных. Страшная это вещь - пуританская этика…».
     Страшная вещь - это паяльник в руках бывшей жены и фильмы Анатолия Эйрамджана. Ну вот еще и А.А. Бушков со своими познаниями в теологии… 
     Автор излагает свои фантазии на тему «карма» в индуизме, выдавая их за положения Жана Кальвина о предопределении, и пытается все это прилепить то ли к террору Кромвеля против ирландцев, то ли к законам против бродяг времен «огораживания». 
     На самом деле, успех и богатство не показывают человеку, что «он избранник Божий». Немецкий социолог конца 19-го - начала 20 века, Макс Вебер отмечал: «В своем развитии кальвинизм выдвинул доктрину спасения, которая базируется на труде и создании богатств, которые не гарантируют спасения, но сам материальный успех есть знак божеского расположения. Никто не знает, будет ли спасена его душа или нет. Спасение души не зависит от количества добрых или злых дел, которые человек совершил в течении жизни. Человек не знает к чему он приговорен, к спасению или вечному проклятию. Результат станет известен только на Страшном суде».
     Этот карточный домик Бушков пытается объединить с еще более неуклюжей конструкцией - «протестантско-пуританство». Мол, пуританская мораль, она одна для всех протестантов. Но как раз вышеуказанное положение о предопределении не было воспринято основными протестантскими конфессиями. Ни лютеранами, ни квакерами, ни даже баптистами-арминианцами. 
     С другой стороны, этот догмат вовсе не направлен против признания в рабах «не людей» или отказывает им быть в числе «отмеченных Богом». Автор сам приводит цитату из законов Массачусетса: «иностранцы... проданные нам... будут пользоваться всеми свободами и христианским обращением, которые предписаны моралью Божьего закона в Израиле для таких лиц». Не выступает догмат и против негров. Например, Южная Баптистская Конвенция США, - крупнейшее баптистское объединение в мире, насчитывающее около 12 000 000 членов, в большинстве афроамериканцев - сохраняет в своем вероучении догмат кальвинистского «предопределения». Эта конвенция придерживается такого мнения, что однажды спасенный, записанный в Книгу Жизни, не может отпасть, ибо Христос сказал: «Никто не похитит их из руки Моей» - Иоанн. 10,2821. 
     Но здесь следует иметь в виду, что даже пуритане руководствовались в своей морали далеко не только одним этим положением. С точки зрения на проблему рабовладения, гораздо более важным является соблюдение положения о труде, как жертве богу. 
     Протестантизм полностью перевернул значение труда в человеческой жизни, - не трудиться, чтобы жить, а жить для того чтобы трудиться. Любая работа - это молитва. Работать, значит выполнить свой долг перед богом. 
     Колонистов в Северной Америке встретил дикий, почти безлюдный мир, здесь не было тех богатств, которые вывозили из Южной Америки испанские конкистадоры. В Северной Америке богатства могли быть созданы только трудом, освоением новых земель, на которых не было и следа какой-либо цивилизации, и труд, в этих условиях, приобрел небывалый в истории статус.
     Новый Завет, главный документ католицизма и православия, говорил о труде как наказании за грехопадение, и это отношение к труду отразилось в языках народов Европы - во французском, это travail, который имеет корень в латинском tribulium - орудие пытки, в немецком, слово albeit также ассоциируется с наказанием, в русском слове «работа» корень, - «раб».
     Протестантизм поставил под сомнение идеи Нового Завета и призывал вернуться к первоисточнику, к Ветхому Завету, в котором труд понимался как инструмент создания царства божьего на бренной земле.
     Резкий контраст между нищей католической Южной, и богатой протестантской Северной Америкой - контраст двух отношений к труду. На европейском континенте этот контраст не менее нагляден - сегодняшние протестантские Англия, Швеция, Швейцария, Германия богаче католических стран - Италии, Испании и Франции.
     В католицизме труд существовал как средство для обогащения самой жизни, «праздник жизни» был и остается центром всех человеческих интересов в латиноамериканских странах. В протестантской Северной Америке труд был и остается смыслом человеческого существования, что и сделало США самой богатой страной мира22.
     Южные «джентльмены» хотели «праздника жизни». Но для его создания необходим труд, а работать они не хотели. Выход - заставить трудится других. Рабов. На «севере», не смотря на не меньший спрос в рабочей силе, он, в подавляющем большинстве, удовлетворялся собственными силами. На Севере большую часть «черной работы» выполняли свободные белые, а на Юге - чернокожие рабы. В этом и кроется основная причина того, почему в составе населения Севера ко времени эмансипации было только 2% рабов, а на Юге 32%. Этим же объясняется и то, почему Север не интересно было сохранение рабства, а Юг стоял за него насмерть.
     «Ну, а теперь, когда читатель имеет некоторое представление о том, кто именно приложил немало усилий, чтобы на территории будущих США пышным цветом расцвело рабство…». 
     Непонятно уже то, к какому периоду автор относит расцвет рабства. Про «конец 18 века» он пишет, что «еще год другой - и рабство на Юге отомрет естественным образом, повторятся те процессы, что вовсю уже шли на Севере». Если имеется в виду середина 18 века, то из картины, намазанной автором, не совсем понятны главные злодеи. Это пуритане, которые «по жизни плохие»? Британцы, которые «из вредности» ввозили и ввозили рабов в Америку. Плантаторы, которым приходилось придумывать, что делать с этой «головной болью»?
     «…перейдем к временам, непосредственно примыкающим к славной (без иронии!) американской революции. Британское владычество было свергнуто после нескольких лет ожесточенной войны. Белые рабы получили свободу. Черным повезло меньше…».
     «Ожесточенная война» началась в 1775 г. и закончилась в 1783 г. В Вермонте рабство было запрещено в 1777 г.  В 1780 г. законодатели Пенсильвании одобрили «Закон о постепенной отмене рабства». В 1783 г. рабство было полностью запрещено в Массачусетсе. В 1784 г. закон о постепенной отмене рабства вступил в силу в Род-Айленде и в Коннектикуте. В Нью-Йорке закон о постепенной отмене рабства был одобрен в 1799 г., а в Нью-Джерси в 1804 г.

Глава 5, в которой делается печальный вывод о том, что бредовость авторских фантазий достигла апогея в части 4 «Да здравствует республика!» главы 1 «Земля обетованная» книги А.А. Бушкова.

     «Прежде чем продолжать о рабстве, отвлечемся на одну весьма существенную, но забытую деталь: мало кто помнит, что американская Война за независимость в то же время стала и первой в истории США гражданской войной. Потому что противостояние сторон отнюдь не сводилось к тому, что против британских войск воевали американские революционеры. Действительность оказалась гораздо более сложной: на стороне британцев воевали примерно двадцать пять тысяч «коренных» американцев, так называемых лоялистов. Цифра немалая, если учесть, что революционная американская армия насчитывала триста тысяч человек…».
     Ну, положим, Континентальная армия насчитывала не более 20 000 человек. Правда, еще около 220 000 человек служили в милицейских формированиях. Но в сумме это дает 240 000 человек, причем служили они, естественно, не одномоментно, а в течение всех 8 военных лет.
     На стороне англичан сражалось не 25 000, а 55 000 лоялистов. Всего лояльными по отношению к Великобритании на протяжении войны оставалось порядка 15-20% населения США, то есть порядка полумиллиона человек. Говорить о том, что всеми ими двигали исключительно убеждения, просто абсурдно - лояльными к английской короне оставались, как правило, переселенцы первого поколения, хорошо помнившие метрополию, приверженцы англиканской религии, люди, которых связывали с Великобританией деловые интересы. Как следует из сопоставления приведенных выше чисел, активную поддержку англичанам оказывали не более 2-3% населения колонии (в 1783 г. население колоний составило около 3 000 000 человек).  
     Таким образом, выводы автора «Неизвестной войны» о том, что Война за независимость имела признаки гражданской войны, мотивирована весьма и весьма неубедительно. На стороне Вермахта тоже сражалось немало советских граждан - от 500 000 до 1 200 000 человек23. Можно ли считать из-за этого Великую Отечественную войну гражданской? Нет, для лиц, союзничавших с Вермахтом, есть куда более емкое определение, ничего общего не имеющее с расхожим либеральным термином «гражданская позиция»…    
     На десерт - а с чего А.А. Бушков вообще решил, что лоялисты априорно являлись союзниками англичан? Трепетная душа автора «Неизвестной войны» способна смириться с тем фактом, что быть сторонником англичан вовсе не означает сражаться против американцев? 
     «Судьба его свела с «американским Кулибиным» Бенджамином Б. Баннекером, челове­ком незауряднейшим. Баннекер, потомок свободного негра и английской сервентки, вырос в штате Мэриленд, где не только чернокожие невольники, но и подавляющее большин­ство белых поселенцев грамотой не владели. Захолустный был штат, не способный в те времена похвастаться не то что университетом, как другие, но хотя бы всеобщей грамот­ностью».
     Первый университет в Мэриленде, Колледж Святого Джона, был основан в 1686 г.
     Да и с генеалогией своего персонажа А.А. Бушков привычно заплутал.
     Предполагается, что его бабушкой была англичанка Молли Уолш, владелица собственной фермы. Она приобрела чернокожего раба по имени Баннека, происходившего, возможно, из племени догонов, ныне проживают на территории африканского государства Мали и обладающих, как утверждают исследователи, сакральными знаниями из области астрономии (например, знали о существовании астрономических объектов, сравнительно недавно открытых учеными). Кстати, есть предположение, что некоторое количество знаний из области астрономии Бенджамен получил именно от деда - через бабушку, поскольку родился после его смерти. Фамилию, как вы понимаете, будущий ученый также получил от деда.
     От брака Молли Уолш и Баннеки родилась дочь Мэри. Отцом Бенджамена стал беглый раб по имени Роберт, о котором почти ничего неизвестно. При всем том, Бенджамен был сыном не сервентки, а владелицы собственной фермы.
     К тому же, ему повезло смолоду получить кое-какое образование, поскольку он посе­щал школу, организованную поблизости от их фермы квакером Питером Хейнриксом. Кроме того, квакеры снабдили Баннекера книгами для самообразования.
     Ну, пусть и с оговорками, А.А. Бушков наврал пока не сильно. 
     А вот чего автор «Неизвестной войны» не знал, так это того, что жизнь Баннекера окружена множеством легенд, одной из которых является его значительный вклад в разработку планов строительства Вашингтона. Исследование истинного положения дел данную версию не подтверждают. Баннекер сотрудничал с майором Эндрю Элликоттом (отпры­ском квакерского семейства, когда-то снабжавшего его книгами) в период топографиче­ской разметки предполагаемого места нахождения будущей столицы, но сделать успел немного - в составе экспедиции он проработал всего пару месяцев, до апреля 1791 г. Ему было уже 59 лет, и здоровье не позволило ему в полной мере проявить свои таланты в ходе путешествия по довольно-таки диким местам. 
     «Случались в те времена и гораздо более печальные истории. Учитель Джефферсона Джордж Уайт (чья подпись тоже стояла под Декларацией независимости) жил со своей чернокожей домоправительницей, от которой у него родился сын. Будучи при смерти, Уайт принял решение освободить всех своих рабов, а половину состояния оставить любовнице и сыну. Узнав об этом, другой наследник, племянник Уайта, хладнокровнейшим образом подсыпал дяде яд в питье, и тот умер прежде, чем успел подписать завещание. Свидетели того, как прыткий молодой человек подбрасывал отраву, имелись - но все наперечет чернокожие, чьи показания не имели в суде никакой законной силы согласно кодексу штата, разработанному… Джефферсоном. А потому, когда эта история всплыла, суд молодчика оправдал полностью за отсутствием «должных» улик. Джефферсон, которого Уайт просил стать опекуном его сына-мулата, не рискнул вмешиваться, и все досталось племяннику Уайта…».
    Сказывается в А.А. Бушкове автор детективных произведений - он так и норовит пришить к реальной криминальной истории свою собственную концовку. Благо бы, концовка была занимательная, а вышла - халтура.
     Во-первых, действующие лица криминальной истории представлены так, что впору подумать, что Джордж Уайт - тихий провинциальный педагог. В то время, когда речь идет о человеке, который был мэром города Уильямсбург в Вирджинии, с 1768 до 1769 гг., затем преподававшим право в колледже Уильяма и Мэри не только Джефферсону, но также и Генри Клею, Джон Маршаллу и Джеймсу Монро, первому в истории США получившему степень профессора права и почетный титул «отца американской юриспруденции». 
     В то время, когда в большинстве учебных заведений США курс права занимал не более года, курс юриспруденцию Уайта для, к примеру, Т. Джефферсона занял 5 лет. Сам Джефферсон называл Уайта своим вторым отцом. В 1775 г. Уайт был избран в Континентальный кон­гресс и голосовал в пользу независимости. Его подпись стоит в Декларации независимо­сти в числе семерых делегатов от Вирджинии. Он участвовал в формировании нового правительства Вирджинии и был избран спикером палаты представителей штата в 1777 г. В 1789 г. он стал судьей суда штата и разработал печать Вирджинии с девизом «Sic Semper Tyrannis», которая используется поныне. В 1787 г. Джордж Вашингтон назначил Уайта вместе с Александром Хэмилтоном и Чарльзом Пинкни для разработки процедуры подпи­сания Конституционного соглашения.
     Такой вот скромный учитель.
     Ну а во-вторых - собственно о сюжете…
     Будучи рабовладельцем, к концу жизни Уайт проникся идеями аболиционизма, часть своих рабов освободил, а часть передал родственникам своей супруги.  
     Версия о том, что чернокожая горничная Лидия Броднакс была любовницей Уайта, а мулат Майкл (в некоторых источниках - Мэтью) Браун - его сыном, остается не более чем предположением. Более того - не имеется никаких достоверных свидетельств того, что у Лидии были собственные дети. Возможно также, что она была женой еще одного чернокожего слуги Уайта по имени Бен. 
     В 1806 г., когда произошла трагедия, горничной было 66 лет, ее сыну - 16. Хозяин освободил ее из неволи почти двумя десятилетиями ранее - в 1787 г. Сам Уайт овдо­вел в 1787 г.; собственных детей у него и его жены Элизабет Талиферро Уайт, не было.
     Воскресным утром 25 мая 1806 г. Джордж Уайт - почти лысый, согбенный, тщедушный, но еще бодрый и энергичный для своих 80 лет - умылся холодной водой во дворе своего фешенебельного особняка в окрестностях Ричмонда и поднялся в комнату к зав­траку и утренней газете. Горничная подала ему и присоединившемуся к завтраку Майклу Брауну кофе, тосты и вареные яйца, после чего также села за стол. Едва они пригубили кофе, как всех троих свалила ужасающая боль, Браун потерял сознание, Уайта стало тош­нить. Подоспевшие доктора - Джеймс МакКларг, Уильям Фуше, Джеймс МакКоу - сомне­вались в диагнозе, и первым подозреваемым была холера. Город замер, ожидая вести об эпидемии. В конце 18 века кризис при за­болевании холерой длился 48 часов. 
     Тем време­нем, Лидия Броднакс стала поправляться, в то время как состояние Брауна и Уайта оста­валось крайне тяжелым.
     И если бы не параллельно развивающиеся события, не исключено, что во всех справочниках и энциклопедиях причиной смерти Джорджа Уайта значилась бы холера. Хотя он с первого дня утверждал, что отравлен своим внучатым племянником Джорджем Уай­том Суини.
     Нахальный, упорный и безответственный молодой человек, внук сестры Дж. Уайта Энн, которому было всего 18 лет, был частым гостем в доме профессора и числился его наследником (Уайт предполагал разделить наследство между Суини и Брауном). Он был страстным игроком, имел значительные долги и расплачивался с кредиторами, продавая книги из библиотеки своего дяди и подделывая банковские чеки на незначительные суммы. Слухи о его поведении доходили до Уайта, и он неоднократно высказывал намеренья ли­шить Суини его доли в наследстве.
     В ночь накануне 25 мая Лидия Броднакс видела Суини в кабинете профессора изучающим завещание. Утром Суини завтракал раньше своего дяди и был замечен горничной за странной суетой возле кофейника. 
     27 мая Суини посетил ричмондский банк с намереньем обналичить чек на сумму $100. Поскольку ранее он не мене 6 раз уже попадался с поддельными чеками, президент банка обратился к констеблю. При обыске жилья Суини был обнаружен пузырек с мышьяком. 1 июня умер Браун. 2 июня молодой человек был задержан и препровожден в тюрьму графства Энрико. Джордж Уайт отказался внести за племянника залог в размере $1000. Кроме того, он тут же вызывал своего нотариуса Эдмунда Дженнингса Рэндолфа и внес необходимые изме­нения в завещание, устранив Суини из числа наследников. Сам профессор умер лишь 8 июня. Его похороны были самыми многолюдными из тех, что повидали улицы Ричмонда к тому времени. Джордж Уайт был похоронен на кладбище церкви Святого Джона - той самой, где Патрик Генри произнес в свое время знаменитую речь «Дайте мне свободу или дайте мне смерть!». 
     Мотивы Суини были на поверхности - избавившись от Брауна, он стремился увеличить свою долю наследства. Большинство исследователей полагают, что именно Майкл Браун и был основной мишенью убийцы, а Уайт стал его случайной жертвой.
     История об исходе судебного процесса над Дж.У. Суини, рассказанная А.А. Бушковым, имеет лишь отдаленное сходство с реальными обстоятельствами дела. Запрет использовать в судопроизводстве показания чернокожих как средства доказывания не был основ­ной причиной, по которой злоумышленник был оправдан - все обвинение строилось на косвенных уликах. Налицо был только мотив, мышьяк широко использовался в те времена как средство против крыс, и владение им не было ни необычным, ни преступным. Доктора не имели единой точки зрения относительно причины смерти. Прямых свидетельств пре­ступления также не было. При таком стечении обстоятельств даже показания Лидии Брод-накс, будь они приняты к сведению, вряд ли стали бы решающими.
     Закон, согласно которого чернокожие, неважно, они рабы или свободные, не могли свиде­тельствовать против белых, существовал в Вирджинии с 1732 г., то есть появился за 11 лет до рождения Джефферсона. Справедливости ради отметим, что в действовавший по состоянию на 1806 г. кодекс данное положение было перенесено при участии самого Уайта и Томаса Джефферсона.  
     На стороне защиты работали два адвоката - молодой и крайне амбициозный Уильям Уирт и, как ни странно, старый друг Уайта, пожилой и многоопытный Эдмунд Дж. Рэндолф. По результатам процесса жюри присяжных понадобилось менее часа, чтобы оправдать Суини по обвинению в убийстве.
     Какое-то время казалось, что есть шанс признать Суини виновным в подделке документов. Однако по ходу судебного процесса выявился пробел в уголовном законе - подделка документов каралась лишь в том случае, если выступала способом обмана физического лица, а не коммерческого учреждения (Вирджинский уголовный кодекс был разработан в начале 1770-х, когда коммерческих банков не существовало в принципе). 
     По окончании процесса Джордж Уайт Суини навсегда покинул Ричмонд и перебрался в Теннеси. Из дядюшкиного наследства ему не досталось, разумеется, ни цента. Вскоре он был признан виновным в краже лошади и угодил-таки в тюрьму на несколько лет. После чего навсегда пропал из поля зрения истории.
     Уильям Уирт преуспел на поприще юриспруденции и с 13 ноября 1817 г. по 4 марта 1829 г. занимал пост министра юстиции США.
     Эдмунд Рэндолф проживет до 12 сентября 1813 г., и примет участие в процессе по обвинению в государственной измене Аарона Бэрра.
     Лидия Броднакс умерла в промежутке между 1820 и 1827 гг.
     «К слову, собственный племянник Джефферсона как-то под настроение изрубил топо­ром на куски своего раба - за что даже не был оштрафован на пять центов: покуражился джентльмен, с кем не случается…»
     У Томаса Джефферсона была младшая сестра Люси Джефферсон. Она вышла замуж за полковника Чарльза Л. Льюиса, представителя одного из знатных вирджинских семей. В 1807 г. Чарльз, а также его сыновья Лилберн и Рэндолф переехали в Кентукки вместе с семьями. Плантация Лилберна называлась Рокки-хилл, но вот дела его складывались неважно. К 1809 г. он уже погряз в долгах, а тут внезапно умерла супруга, оставив его с пя­терыми детьми на руках. Умерла мать, Люси Джефферсон. Умер Рэндолф, и Лилберн принял на себя заботу о его восьмерых детях. Новый брак с представительницей одной из видных кентуккийских семей, не стал счастливым. Осенью 1811 г. ему пришлось взять под свою ответственность еще и своего младшего брата Ишема. 
     Неудивительно, что от всей этой полосы неудач Лилберн начал пить.  
     Вечером 15 декабря 1811 г. Лилберн послал за водой чернокожего раба Джорджа, юношу 17 лет с изуродованной шрамом щекой. Вскоре тот вернулся и сказал, что разбил кувшин.
     Лилберн, который был к этому моменту сильно пьян, впал в страшную ярость (кувшин, как будто, был любимой посудой покойной матери). Вместе и Ишемом они приковали Джорджа к полу на кухне, позвали туда всех рабов числом шесть, развели огонь в камине и сообщили неграм, что сейчас преподнесут им урок послушания. После чего Лилберн отсек Джорджу голову. 
     Затем братья заставили рабов разрубить тело на куски, сжечь их в камине и отмыть пол и стены от крови.
     Далее в происходящее вмешалась стихия. В самом прямом смысле этого слова.
     Ночью 16 декабря 1811 г. штат Кентукки ощутил на себя первый удар знаменитого Нью-мадридского землетрясения, которое охватило площадь в 130 000 квадратных километров и достигало силы 6 баллов. Второй толчок состоялся 23 января 1812 г., третий - 7 февраля.  
     Толчок разрушил кладку камина, и останки Джорджа не успели сгореть до конца.
     О жестоком убийстве узнали местные власти. Не желая огласки, братья решили покон­чить с собой, застрелив друг друга (по одной из версий - на могиле матери). В результате Лилберн был убит, а Ишем не пострадал. Его задержали, но он бежал из тюрьмы и скрылся. Есть основания предполагать, что в 1812 г. он был смертельно ранен во время осады Нового Орлеана.
     Нет, история действительно отвратительная. Не очень понятно, правда, в кого метил автор «Неизвестной войны» - или он позабыл, что Томас Джефферсон родом из Вирджи­нии? 
     «Отдельная песня - позиция англичан в те времена. С исконным британским лицемерием они на словах выступали за отмену рабства в Америке, но на деле устроили совершеннейшую гнусность. Сначала английские официальные лица, губернаторы колоний, когда вспыхнула Война за независимость, торжественно провозгласили, что дадут свободу всем рабам, которые перебегут от своих американских хозяев. Негры поверили. Как упоминалось выше, около ста тысяч чернокожих перешли на контролируемую англичанами территорию. Проиграв войну, англичане увезли с собой столько негров, сколько удалось погрузить на корабли, около восьми тысяч, и тут же… продали их в рабство на острова английской Вест-Индии! Слова словами, а выгода выгодой - Англия, как мы помним, была тогда крупнейшим мировым работорговцем…».
     Ну не любит англичан А.А. Бушков, не любит. «Неизвестная война: Тайная история США» уже есть, «Англия: Остров кошмаров» того и гляди появится. Остается дождаться таких опусов, как «Китай: Желтый кошмар» или «Андорра: Убивай их, пока они маленькие»…
     С количеством чернокожих, перешедших на сторону англичан, автор «Неизвестной войны» ошибся раз этак в 10. 
     «Алексис де Токвиль, французский политик, историк и литератор, посетивший США в 1831 г. и написавший интереснейшую книгу (163), довольно быстро разобрался в сути дела… …Известно, что рабский труд разорителен при выращивании зерновых культур. Тот, кто выращивает пшеницу в стране, не знакомой с рабством, обычно не держит на службе много рабочих. Правда, во время сева и жатвы он нанимает многих, но они остаются в его доме недолго… в странах, где выращиваются зерновые, рабский труд менее выгоден, чем там, где выращиваются другие культуры. Напротив, на плантациях табака, хлопка и сахарного тростника требуется постоянная работа. Здесь можно было использовать детей и женщин, что невозможно при выращивании пшеницы. Из этого следует, что по естественным причинам рабство больше подходит тем странам, где выращиваются эти растения». 
     Автор как всегда точен до наоборот. Это как раз для хлопчатника существует резко выраженный пик работ. Сбор занимает около 60% общих трудозатрат. Для пшеницы, например, 25-30%. Ну, ладно, что с француза взять - он, небось, и клюкву деревом считал. Но А.А. Бушков с его необозримым жизненным опытом не мог не слышать о ежегодной мобилизации населения, скажем, Узбекистана, на сбор хлопка. Это типично сезонная культура.
     «И наоборот, табак, рис, хлопок (особенно хлопок) требуют постоянной работы, постоянного присмотра: нужно непременно пропалывать посадки, убирать сорняки и всевозможных вредителей, собирают хлопок руками, и с табачными листьями возятся опять-таки руками. Рабочих рук нужно множество, и заняты они постоянно… Рабский труд выгоден: на доллар негр съест, на десять произведет товара. То же самое и с сахаром: его на Юге производили не из свеклы, как в Европе, а из сахарного тростника. Тростник нужно посадить, потом убрать, порубить стебли на кусочки, кипятить их в котлах, выпаривая сахар - а потом сахар следует еще упаковать с величайшим тщанием, чтобы не запачкался, это не зерно, по которому можно ходить ногами. Снова требуется множество рабочих рук, занятых в постоянном процессе…».
     «Знания» автора «Неизвестной войны» в области сельского хозяйства соответствуют его невежеству и в остальных областях, с коими он соприкасается, - истории, военном деле, экономике, теологии и т.д. Не то, чтобы он просто говорил наугад и «не попадал» (в конце концов, теория вероятности оставляет ему шанс на «попадания»). Нет, А.А. Бушков озабочен своими мертворожденными идеями. В данном случае - объяснить причины спроса на рабский труд на Юге спецификой агротехнических условий сельскохозяйственных культур. Естественно, поскольку причина спроса совсем в другом, то фантазии автора не «совмещаются» с реальностью, а диаметрально ей противоречат.
     Сахарный тростник, наряду с хлопком, еще один характерный пример агрокультуры с четко выраженным пиком, сезонностью работ. Так, на Кубе, во время сбора сахарного тростника - сафры, проводятся массовые мобилизации населения. Кроме того, сахар никак не мог способствовать обогащению Юга. Там, в 1860 г., производилось меньше сахара (255 115 750 фунтов), чем потреблялось (около 308 000 000 фунтов)24. Гораздо больше сахара импортировалось (692 944 872 фунта). Эта культура была нерентабельна. Экспортная цена домашнего сахара была 9 центов за фунт, а цена импортного 4,5 цента. Ни о каких прибылях «10 к 1» здесь не могло быть и речи.
     На свеклу пенять не стоит - ее тоже надо сначала посадить, а потом убрать. Видимо автор просто оптом излагает все, что знает о сахаре, без всякого отношения к теме. Слава эрудита обязывает…
     Сахарный тростник не рубят на кусочки. И уж тем более эти кусочки не кипятят. Из технических стеблей (очищенные от листьев и метелок) на вальцевых прессах отжимают сок, из которого впоследствии и получают сахар. 
     Кстати, сахар, производимый из свеклы, следует упаковывают не менее тщательно.
     «И тут, словно гром среди ясного неба, как чертик из коробочки объявился человек, который как-то мимоходом, сам того не ведая - и нисколечко не желая! - изменил американскую и мировую историю. Один-единственный человек, не отличавшийся ни блестящим умом, ни талантами, ни какими-то особенными деловыми качествами. Изучая последующие события, приходишь к выводу, что человек этот, очень похоже, был если не совершеннейшим ничтожеством, то жутчайшей посред-ственностью, классической серостью. Но именно он сыграл такую роль… …Звали молодого человека Эли Уитни, и от роду ему было двадцать восемь годочков. Можно сказать, северянин в кубе: во-первых, из Новой Англии, во-вторых, из штата Массачусетс, то есть «колыбели» и «сердца» Новой Англии, в-третьих, по вероисповеданию - квакер, а значит, стопроцентно и гарантированно противник рабовладения (квакеры испокон веку были, пожалуй, самыми убежденными и стойкими ненавистниками рабства)».
     Сначала несколько слов о «сверхзадаче», заложенной автором «Неизвестной войны» в данный глубоко прочувствованный пассаж. 
     Идея понятна - надо продолжать акцентировать дифференцированность Севера и Юга, и делается это путем введения «парадоксальности». Ситуация «Северянин спасает Юг» в глазах читателя должно выглядеть неким курьезом, исключением из правил, нетипичностью. Чтобы еще более подчеркнуть данный парадокс, А.А. Бушков его еще более гиперболизирует: «серость спасает юг». И заодно подчеркивает - кем же может еще быть северянин в кубе, как не жутчайшей посредственностью?
     Вменяемый человек здесь бы и остановился: от начала книги уже столько сказано за пределами достоверности и здравого смысла, что пора бы и самоконтроль включить. Ну, не вытянуть из этой темы ничего нужного, - правда на поверхности, и не задушишь ее и не убьешь даже с привлечением всего могучего авторитета шантарского самородка. Но автор уже захворал «синдромом демиурга» и творит свою вымышленную реальность, наплевав на минимальное правдоподобие - а, без разницы, придумаю что-нибудь, ну а «пипл схавает»…
     «Некоторые, даже весьма солидные издания именуют Уитни «инженером» - но таковым он не был. Уитни закончил Йельский университет, вероятнее всего, по гуманитарным наукам - потому что к моменту переломнейшего события искал место домашнего учителя, а не какую-либо связанную с техникой должность. Другое дело, что у него была безобидная страсть, хобби - слесарное и столярное дело…».     
     Вот загадка истории так загадка! Египетские пирамиды - скука! «Мария Целеста» отдыхает! Зато мы имеем невероятно смелую версию от А.А. Бушкова о том, что Эли Уитни окончил с гуманитарной специальностью Йельский университет, где технических дисциплин не было от начала времен!..
     В каждой известной нам биографической справке об Эли Уитни сказано, что в Йеле он изучал юриспруденцию. 
     «Что до самого Уитни, то сей молодой человек, достоверно известно, не получил от своего изобретения ни цента прибыли. После 1793 г. его имя вовсе исчезает из истории. Более он ни в чем совершенно себя не проявил. Мне пришлось перерыть гору книг, чтобы отыскать хотя бы дату смерти Уитни - 1825 г. Больше о нем ничего неизвестно. Отсюда и вытекает, что оставшуюся жизнь он прожил серенько, незаметно, не совершив ничего, что осталось бы в памяти современников. И я теперь ломаю голову: интересно, осознавал ли потом этот парень, что именно он перевернул историю? И если да, то что он при этом чувствовал? Кто бы ведал…».
     Биография Уитни в ИнтерНете, включает сотни наименований. На русском языке еще в 1975 г. была опубликована книга Митчелла Уилсона «Американские ученые и изобретатели» (М.: Знание, 1975), где Уитни была посвящена глава «Ему любая задача по плечу».
     Вот и нам не было нужды шарить по архивам и спецхранам, чтобы узнать, что Эли Уитни (Whitney) родился 8 декабря 1765 г. в городе Уэстборо (Westborough), штат Массачусетс, в 15 километрах от Вустера, в семье зажиточного фермера, а умер 8 января 1825 г. от рака простаты в возрасте 59 лет, оставив наследство четверым своим сыновьям. Изоб-рел первую хлопкоочистительную машину (1793), фрезерный станок и ряд металлорежущих инструментов. Заложил основы техники и организации массового производства в машиностроении…
     Например, Уитни также ввел новый способ производства оружия. До него оружие производилось оружейниками дома или в небольших мастерских. Поскольку ружья делались вручную и в одном экземпляре, то детали одного ружья не обязательно подходили для другого. Уитни начал производить ружья на станках, унифицировав производство деталей. Стандартизация производства обеспечила взаимозаменяемость деталей, и это стало важным шагом в развитии американской промышленности.
     Еще Уитни снабдил ружьями практически всю американскую армию. Его фабрика в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, с 1801 по 1813 гг. выпустила 25 000 ружей. Общая стоимость заказа 1801 г. на 10 000 ружей равнялась 134 000 долларов. Для своего периода это была крупнейшая финансовая сделка в стране. Уитни потребовалось 8 лет, чтобы полностью выполнить заказ, потому что практика открывала многие недочеты в его системе (большая часть всех ружей была произведена в течение двух последних лет). В 1811 г. Уитни получил новый заказ на 15 000 ружей и выполнил его в два года.
     За благосостояние изобретателя автор «Неизвестной войны» переживает совершенно напрасно - общий доход, поделенный Уитни со своим компаньоном Финеасом Миллером, составил 90 000 долларов25.
     «Фабрики готовы были теперь перерабатывать огромные количества хлопка - и хлопок появился. Если до появления машины Уитни Юг вывозил всего 200 тысяч фунтов хлопка в год, то уже в 1800 г. - 20 миллионов фунтов, в 1824 - 172 миллиона фунтов, в 1844 - 400 миллионов фунтов, в 1854 - 800 миллионов фунтов, а в 1861 г., накануне войны - полтора миллиарда фунтов… …Южные главные порты, Новый Орлеан и Чарльстон, расцвели в одночасье, теперь оттуда отправлялись не десятки кораблей, а тысячи. На незаселенных землях вырастали новые плантации, буквально на глазах возникло три новых южных штата - Алабама, Луизиана и Миссисипи, чье население за двадцать лет выросло в шесть раз».
     Вот вам и объективная причина того, почему Юг так долго оставался рабовладельческим. Собственно, этим абзацем нужно было и ограничился, а не разводить демагогию объемом в сотню страниц о «подлом Севере». Но автор «Неизвестной войны» вновь не ищет легких путей и ради красного словца ставит с ног на голову всю американистику.
     «Вот как росло число рабов в южных штатах (56):
     1800 – 893 041 человек
     1810 – 1 191 364 – " —
     1820 – 1 543 688 – " —
     1830 – 2 009 053 – " —
     1840 – 2 487 355 – " —
     1850 – 3 179 509 – " —
     1851 – 3 200 000 – " —
     Ошибкой было бы думать, что на этом богатели только южные плантаторы. Они, конечно, получали немалые деньги за свой хлопок, но гораздо большие прибыли на «хлопковом буме» делали северяне. Во-первых, переработка хлопка, текстильная промышленность сосредоточилась на севере, в Новой Англии. Во-вторых северяне еще много лет продолжали продавать на Юг рабов. В-третьих, перевозку хлопка держали в своих руках тоже почти исключительно северяне».  
     Начнем с того, что ошибкой было бы отрицать ту очевидную мысль, что именно южные плантаторы получали самую большую долю доходов от своих плантаций. В 1860 г. местная американская промышленность потребила только 423 000 000 фунтов хлопка26. Импортировано в Британию 1 115 000 000 фунтов27. 
     Автор «Неизвестной войны» постоянно рассказывает читателю не о том, что было на самом деле, а о декларируемой им идее. Реальности А.А. Бушков не знает, и потому читатель вынужден иметь дело с его фантазиями. А поскольку идеи автора ложны, то и фантазии не соответствуют действительности. Да чего там действительности - они откровенно примитивны. Как примитивны любые обвинения без попытки хотя бы минимально разобраться в сути вопроса.
     До 1849 г. включительно действовал т.н. Навигаторский акт, согласно которого ввоз товаров в Великобританию был разрешен только на британских судах. Даже после отмены этого акта подавляющее преобладание британских судов в сфере трансатлантической торговли сохранилось практически без изменений. Так, в 1857 г. в Новый  Орлеан пришло 1136 британских судов28, которые вывезли 375 000 000 фунтов хлопка29.
     Наконец, в 1860 г структура доходов от торговли хлопком была такова.
     24 апреля 1860 г. средняя цена проданного в Чарлстоне, Южная Каролина, хлопка составляла 11,09 цента за фунт. Продавцы получили на руки по 10,625 цента за фунт. В округе Дарлингтон (южнокаролинская «глубинка», 250 км сухопутными дорогами до Чарлстона) этот хлопок стоил 10,25 цента за фунт30. Фунт хлопка в Нью-Йорке стоил 10,5 цента, а в Ливерпуле, максимум 12,5 центов31. С учетом затрат на доставку и обложения, перевозчик получал на порядок меньше, чем производитель. Так что для транспортных компаний, не важно - северных, южных, английских - трансатлантические перевозки хлопка не приносили никаких сверхприбылей. И ровно ничем не отличалась от доставки из США в Великобританию зерна, воска или древесной смолы…
     «Тем временем произошло эпохальное событие: в 1807 г. обе палаты английского парламента приняли закон о запрете работорговли - тот самый закон, что палата лордов провалила всего пятнадцать лет назад. Теперь английским подданным под угрозой уголовного наказания запрещалось торговать рабами, а английским кораблям - перевозить рабов… …Казалось, что англичане сошли с ума - немыслимо, чтобы британец добровольно отказался от столь солидного бизнеса, каким являлась работорговля… …Однако ларчик открывался просто: британец и в самом деле способен отказаться от солидной прибыли… ради еще большей прибыли, и никак иначе. Весь фокус был в том, что к этому времени англичане стали налаживать собственное производство хлопка, в Египте и Индии, силами не рабов, а наемных рабочих. Производство еще не набрало серьезных объемов, но англичане всегда умели заглядывать в будущее и рассчитывать далеко вперед. Они намеревались и далее закупать в больших количествах дешевый американский хлопок, однако начинали медленно, как бы невзначай гасить американского конкурента рассчитанным на десятилетия планом действий. План был не особенно сложен: поскольку американский хлопок производится рабскими руками, следует ограничить поступление рабов в Америку. А проще всего этого добиться, запретив работорговлю под истошные вопли о гуманизме, свободе, прогрессе и прочих высоких материях».
     Блин, ну как можно всерьез воспринимать этакую картину в стиле «подпольный лондонский обком принимает пятидесятилетний план развития села»?.. 
     Установка автора «Неизвестной войны» такова, что причину любого исторического события он желает изыскать не в объективной реальности, а в кратком перечне причин, которые удобны для его, прости господи, «концепции». Поэтому такие причины запрета работорговли, как генезис гуманистические традиций Западной Европы, остаются за бортом, а А.А. Бушков вдохновенно сочиняет сказки о невероятной прозорливости англичан, которые уже в 1807 г. составили перспективный план «гашения конкурента». Вот только в подобные бредни слабо вписывается англо-американская война 1812 г. - ну да, как известно, лес рубят…
     Как мы уже неоднократно наблюдали, отрыв от фактов и исторической реальности неизбежно снижает интеллектуальный уровень аргументации. В результате своих глупых экстраполяций автор получает силлогизм, обратный желаемому: «Раз добровольно отказывается, значит, бизнес того не стоит».
     При этом автор вновь не имеет понятия о том, что он утверждает. И статистика ввозимого из Индии хлопка начисто отметает мертворожденную теорию автора «Неизвестной войны» - доля хлопковых поставок из Индии в британском импорте «к этому времени» не росла, а падала. С 26% в 1815-1819 гг. до 14% в предвоенном 1860 г. Доля импорта из США за это время выросла с 46% до 80%32. Очень какое-то странное «гашение конкурента»...
     Короче, возвращаясь к исходной «мысли» автора, - прилепить запрет работорговли к экономике ему явно не удалось. Так что-либо гуманизм - не «истошные вопли», либо кто-то из них сошел с ума: англичане или Бушков.
     И мы почему-то склонны поставить на вменяемость англичан.
     «Англичане взялись за дело всерьез и добились заключения международного договора, поставившего работорговлю вне закона (чего не сделаешь ради крутых бабок!). Работорговцев, как и пиратов, теперь без разговоров вешали на реях… …Вот только все эти законы, международные соглашения и рейды военных кораблей привели к новым жертвам. Работорговля продолжалась - контрабандно. В США в 1808 г. был принят закон о запрете ввоза рабов в страну (только ввоза, на торговлю рабами и владение ими власти не покушались) - но законы, как известно, для того и пишутся, чтобы их обходить. По оценкам американских историков, в 1808–1861 в США было нелегально ввезено 250 000 африканцев (58)».
     Автор «Неизвестной войны» в очередной раз заплутал в собственных фантазиях. Мы, как нам кажется, аргументировано доказали, что идея А.А. Бушкова о долгосрочных прибылях за счет активизации поставок хлопка из Индии и Египта доказательна не более, чем теория флогистона. Из неверной посылки неизбежно следует неверный вывод. Но именно этот неверный вывод автор «Неизвестной войны» подает читателям как единственно возможный и правильный.
     Ну а приведенные А.А. Бушковым цифры не подтверждены никакими документами и являются предположением известного афро-американского активиста Франклина, основанными на рассуждениях в стиле «у США длинная береговая линия»...
     В реальности предотвращать контрабанду начинали еще у берегов Африки. С местными вождями заключались договоры, включающие в себя условия об отказе от продажи рабов. Уже одно это обстоятельство затрудняло деятельность работорговцев. У побережья Черного континента патрулировали корабли Royal Navy из Западно-Африканской эскадры. С 1808 по 1860 гг. они захватили около 1600 судов и освободили около 150 000 рабов. Утаить сколько-нибудь значительные объемы перевозок на этом фоне просто невозможно. Наконец, по прибытии в порты, суда так же проходили таможенный осмотр. Исследования историков Лейденского33 и Гарвардского университетов установили влияние прекращения ввоза рабов на демографические факторы в данной группе населения. 
     Поскольку ввоз рабов отвечал определенным правилам - это были, главным образом, невольники в возрасте от 15 до 30 лет, преимущественно мужчины, нежели женщины - эти правила формировал совершенно определенную демографическую картину в среде чернокожих жителей США: диспропорция между мужчинами и женщинами, малое количество детей и стариков.  
     Так вот, исследования специалистов Лейденского и Гарвардского университетов наглядно демонстрируют, что такие показатели как смертность и соотношение мужчины/женщины стали резко меняться именно с 1808 г. Так, уже к 1850 г. диспропорция между количеством мужчин и женщин исчезла, что указывает на доминирующее влияние не ввоза, а естественного прироста в среде чернокожих34.
     «Но вернемся в Америку. В 1833 г. английский парламент принял еще более прогрессивный закон, освободивший всех рабов в английских владениях Вест-Индии. Отдельные американские циники стали говорить, что прогресс тут совершенно ни при чем, и оказались правы: дело заключалась в том, что английские плантаторы Вест-Индии стали тысячами завозить к себе батраков-индийцев, которые обходились дешевле рабов. Однако, как легко догадаться, в Англии по этому поводу было произнесено немало прочувствованных речей о гуманизме и свободе…».
     И, в результате, получили массу брошенных плантаций и сокращение производства на сохранившихся. Так, на Ямайке, главном производителе сахара, уровень производства сократился с 62 812 тонн в 1834 г. до 28 750 тонн в 1850 г. Уровень до 1833 г. был восстановлен только в 1930-е годы35. В 1815-1819 гг. Вест-Индия поставляла 8% всего импортируемого Великобританией хлопка. В 1835-1839 г. поставки практически прекратились (составили всего около 0,2%)36. Короче, опять изо всех своих немалых сил «гасили американского конкурента».

Глава 6, в которой присутствует много разных цифр, однако присутствие их не слу­чайно, а призвано выявить очередные ошибки А.А. Бушкова, содержащиеся в части 5 «Загадочная американская душа» главы 1 «Земля обетованная» его книги. 

     «Один из историков сформулировал взгляд американцев на государство так: «А зачем, собственно, оно было нужно? Дороги проводили города, дома строили горожане, они же мели улицы перед каждой дверью, канализации не было, освеще­нием снабжала луна, электричество еще не открыли, газовый свет не изобрели, железных дорог не существо­вало, корабли принадлежали судовладельцам, армия была излишней, убийцам тогда еще не предоставляли апартаменты и полный пан­сион, их просто вешали, судейскую братию оплачивали граждане, ведь судьей мог стать любой честный малый, у которого варил ко­телок. Где было это государство, когда на поселок напали индейцы? Где было государ­ство, когда сгорел целый го­родской квартал? Где было государство, когда град побил урожай или начался па­деж скота? И что такое это чертово государство?» (170)».
     Вам не кажется, что данная цитата какая-то такая… ну, мягко говоря, не совсем акаде­мичная? 
     Мы уже почти привыкли к тому, что А.А. Бушков обосновывает свои утверждения ссылками на художественные произведения. И даже на самого себя. Но вышеприведен­ный случай уникален даже для автора «Неизвестной войны», потому что книга немецкого писателя Иоахима Фернау «Аллилуйя! История США» (1981) по своему жанру является сатирическим памфлетом. 
     При этом мы ровным счетом ничего не имеем ни против Фернау (хотя во время 2-й миро­вой войны он служил в вермахте и работал в отделе военной пропаганды), ни против сде­ланных им выводов. Но беллетристика живет по иным законам и подчиняется иным пра­вилам, нежели исторические исследования, а потому, изучая, например, историю Римской империи, странно ссылаться на «Голубую книгу» Михаила Зощенко, сколь бы здравыми не были его суждения… Понравилась тебе цитата из Фернау - ну и поставь ее в качестве эпи­графа. А то - «один из историков»…

     «Любопытный пример того, как далеко порой заходило американское свободолюбие: когда в штате Мэриленд в конце семнадцатого столетия королевские нало­говые инспек­торы особенно озверели, не кто иной, как губернатор штата Джордж Талбот, хладнокров­нейшим образом убил таможенного сборщика. Ему, конечно, пришлось после этого поки­нуть Мэриленд, но он так никогда и не был пойман и наказан - в колониях на такие вещи смотрели проще… Не приличного человека, чай, пристукнул, а гниду налоговую…»
     Абсурдность данной фразы трудно передать на языке нормативной лексики. К концу 17-го столетия с момента образования первых американских поселений прошло менее ста лет - какой национальный характер успеет сформироваться за столь ничтожный срок? 
     В 1632 г. король Англии Карл I даровал приверженцу римско-католиче­ской церкви Джордж Калверту, 1-у лорду Балтимору привилегию владеть землями между 40-й параллелью и рекой Потомак. Семейство Калвертов пользовалось данной привилегией с 1634 по 1689 гг. После был краткий период правления протестантских губернаторов (1689-1692), следующие 12 губернаторов (1692-1715) были назначены английским монархом, а с 1715 до 1776 гг. вновь правила династия Калвертов. Вывод - крайне странно отождеств­лять губернатора Мэриленда периода второй половины 17 века с американской действи­тельностью в целом, Какое, к черту, «американское свободолюбие», если все губернаторы Мэриленда родились в Англии, приехали в колонию отнюдь не детьми и олицетворяли, в первую и главную очередь, королевскую власть?..
     Но все вышесказанное имеет сугубо ознакомительный смысл, поскольку в штате Мэ­риленд никогда не было губернатора по имени Джордж Талбот.
     Верьте на слово. Не верите - вот вам список всех губернаторов штата http://en. Wikipedia.org/wiki/List_of_colonial_governors_of_Maryland.   
     Джордж Талбот был сыном Эллен Калверт (сестры Джорджа Калверта 2-го лорда Бал­тимора) и Джеймса Талбота, и 31 октября 1684 г. он убил сборщика таможенных пошлин Кристофера Роусби.
     Роусби переехал из Англии в Мэриленд приблизительно в 1666 г. Удачно женился на вдове Элизабет Коллет и получил вместе с супругой примерно 3000 акров земли в нескольких округах Мэриленда. Занимал сразу несколько важных постов, таких, как шериф графства Калверт. Был в дружественных отношениях с лордом Джорджем Калвертом, ко­торый предложил его на должность сборщика таможенных пошлин. Данное назначение было утверждено королем Англии. Первоначальные хорошие отношения с лордом Кал­вертом с течением времени испортились, ибо «высокомерный и наглый», по отзывам со­временников, таможенник вел себя дерзко и вызывающе. На пике данного конфликта Ро­усби исполнял обязанности с рвением, которое в равной степени портило жизнь и мест­ным властям, и владельцам судов. 31 октября 1684 г. он прибыл на борт английского судна «Quaker Ketch», где и произошел конфликт с Джорджем Талботом. Суть конфликта неясна, но в итоге Роусби получил удар ножом в правую сторону груди и скончался на месте. Капитан судна Томас Аллен немедля арестовал Талбота, но отказался передавать его властям Мэриленда и перевез его в Вирджинию (нам представляется, что Аллен, бу­дучи законопослушным подданным британской короны, решил неформально исполнить свой долг, поскольку понимал, что в Мэриленде на правосудие для убийцы рассчитывать не приходится). 
     Далее имело место долгое и пространное препирательство по вопросу подсудности данного дела властям Мэриленда либо Вирджинии, однако дело окончилось тем, что ко­роль Англии своим монаршим соизволением велел судить преступника в Вирджинии. А после того, как Талбота приговорили к смерти, - помиловал его, заменив смертную казнь пятилетней ссылкой.  
     Так что автор «Неизвестной войны» правильно написал только имя Джорджа Талбота.
     Но последующий шедевр от А.А. Бушкова начисто перечеркивает все его выше- и ни­жеследующие перлы. Без шуток. 
     «Конгресс положил начало растянувшемуся на сто с лишним лет увлекатель­ному про­цессу сочинения конституций. В большинстве европейских государств конституцию по­правляют или меняют крайне редко. То же, в общем, касается и Конституции США - по­сле ее принятия в 1787 г. в нее вплоть до нашего времени было включено лишь 17 попра­вок».
     Интересно, по какой литературе изучал данный вопрос автор «Неизвестной войны»? 17-я поправка к Конституции США была принята в 1913 г. В настоящее время поправок уже 27, и последняя была ратифицирована 5 мая 1992 г.
     «Чтобы понять Гражданскую войну в США, нужно кропотливо изучить всю предшествующую историю американского сепаратизма - а она достаточно длинна и обширна… …Начиналось все форменным анекдотом. В 1628 г. свое собственное «государство» попытался провозгласить лихой делец Томас Мортон, ничуть не похожий на скромных богобоязненных пуритан. Веселый был мужичок, прямо-таки отвязный. Пока пуритане копались в своих огородиках и тянули псалмы, Мортон основал поселок где-то между нынешними Бостоном и Плимутом, стал скупать у индейцев пушнину, а краснокожим продавать оружие и выпивку. Поселок именовался Веселой Горой - и не без оснований. Мортон с приятелями собирал там сговорчивых индианок, выставлял на стол добрую четверть виски… ну, вы поняли. Мало того, к религии он относился без всякого почтения и, вместо того чтобы поставить какую-никакую церквушку, водрузил «Майский столб» - древнее английское сооружение, давно уже считавшееся «богохульной, языческой забавой». Вокруг этого столба регулярно и отплясывали подвыпившие индианки и их бледнолицые кавалеры (окрестные индейцы к этим забавам относились снисходительно, поскольку были кровно заинтересованы в сохранении мортоновского «салуна»)… …Пуританские власти поначалу пытались воздействовать на Мортона чисто дипломатическим путем. Мортон, не выбирая выражений, отвечал просто: вы там у себя живите, как хотите, я в ваши дела не лезу, а Веселая Гора - суверенная и независимая территория, так что валите к такой-то матери!.. …Пуритане, собрав мужиков порешительнее и вооружив их всеми имевшимися в наличии мушкетами, отправили карательную экспедицию против первого в истории Америки сепаратиста. Запахло первой в истории Америки гражданской войной - к счастью, так и не разразившейся. Мортон, прослышав о том, что на него пошли войной, забаррикадировался с сообщниками в доме, разложил на столе ружья, порох и пули… но перед грядущей битвой они решили малость подкрепиться горячительным. Опрокинули по чарке, по второй, понятное дело, если уж хорошо пошло, то и по третьей… В общем, когда до Веселой Горы все же добралась пуританская вооруженная экспедиция, воинство Мортона, не исключая предводителя, уже храпело под столом - и гарнизон Веселой Горы разоружили без малейшего сопротивления с его стороны. Мортона, награждая по пути подзатыльниками, отвели на первый же приплывший в колонии корабль и отправили в Англию, предупредив, чтобы духу его здесь больше не было… …Мортон сумел все же отомстить своим гонителям: обладая литературным даром, он быстренько написал и издал в Амстердаме книгу о своих приключениях - остроумную и язвительную сатиру о жизни и нравах поселенцев Новой Англии (со временем ставшую ценным источником по ранней американской истории) (232)… …В 1643 г. в Новой Англии под чужим именем снова объявился Томас Мортон, обосновался на прежнем месте и создал Республику Веселой Горы. На сей раз пуритане отреагировали гораздо быстрее и жестче: немедленно послали карательный отряд, все имущество Мортона конфисковали, поселок на Веселой Горе спалили дотла, а «президента республики» в кандалах отправили в Англию, где он и умер в тюрьме. Лично мне его откровенно жаль: в отличие от многих других жутковатых персонажей американской истории, Мортон, кроме пьянства и романов с индейскими красотками, ничего предосудительного не совершил…».
     Просим прощения за такую обширную цитату, но слишком уж она характерная. Вообще, в эпизоде с Томасом Мортоном, словно в лабораторной пробе, зримо видны все спекулятивные способы и приемы, которые А.А. Бушкова использует, когда выступает в амплуа «исторического инвистигейтера». 
     Выглядит все это весьма забавно. Очевидно, что процитированный выше пассаж интересен А.А. Бушкову исключительно в той мере, какой он может развлечь читателя - с позиций обоснования точки зрения автора «Неизвестной войны» на «истоки американского сепаратизма» история Томаса Мортона пригодна не более, чем мультфильм «Пластилиновая ворона» - как способ популяризации средств индивидуальной защиты в целях организации охраны труда. Иными словами, А.А. Бушков просто придумал повод рассказать анекдот весьма сомнительного свойства.
     Крайне показательно, что история «Веселой горы», ничтожная в рамках «понимания причин Гражданской войны в США», заняла в книге места поболее, чем описания любого из сражений данной войны. 
     Ну уж а описание этой истории выдержано, как всегда у А.А. Бушкова, в балаганном духе. Что было бы приемлемо для Петросяна или Дроботенко, но вот в «подробной» и «глубокопающей» книге выглядит, как сальная шутка на похоронах.
     Томас Мортон родился в 1576 г. в дворянской семье, проживавшей в Девоншире - области, где сильны были языческие традиции Старой Англии. Став юристом, Мортон был вхож в богемные круги Лондона и был дружен с драматургом Бенджаменом Джонсоном. В итоге, Мортон странным образом сочетал в себе монархические взгляды, характерные для аристократии, и либертарианскую идеологию «культурных вольнодумцев» шекспировской эпохи. Немало проработав на поприще юриспруденции, Мортон стал представителем Плимутской компании и поверенным одного из ее совладельцев, губернатора Плимута Фердинандо Горгаса, партнера самого Уолтер Рэли. 
     Компания к тому времени имела большие интересы в Новой Англии, и Мортон был командирован в Новый Свет, чтобы обеспечивать там интересы патронов. 
     Впервые Мортон побывал в Америке в 1622 г., но, пробыв там всего 3 месяца и не найдя общего языка с руководителями колонии, вернулся в Англию в начале 1623 г. 
     Второй его визит в Новый Свет состоялся годом спустя на судне Unity под командой капитана Ричарда Уоллстона. Англиканин, да еще воспитанный в языческих традициях, Мортон так и не смог наладить отношения с правительством колонии, зато нашел общий язык с местными индейцами из алгонкинской группы племен. Поселение, где обосновался Мортон и его команда, первоначально называлось Маунт Уоллстон. Однако вскоре капитан Unity, прельстившись перспективой организации табачных плантаций, убыл в Вирджинию, а поселок был переименован в Маремаунт (Mount Mare), при этом наименование «Веселое гора» (Merrymount) возникло позднее с легкой руки противников Мортона.
     Конфликт с Плимутской колонией возник у Мортона отнюдь не только по причине различия религиозных воззрений. Проявив искренний интерес к алгонкинской культуре и племенным обычаям, Мортон зарекомендовал себя как куда более успешный дипломат, нежели соседи-пуритане, и потому стал весомым конкурентом группе Уильяма Брэдфорда именно с позиций меркантильных интересов - индейцы торговали с ним охотнее, нежели с прочими поселенцами. Поселок Маремаунт стал центром «культурной и национальной» интеграции еще и потому, что Мортон чужд был какого-либо догматизма, легко воспринимал обычаи индейцев и, кроме того, являлся сторонником теории установления дружественных отношений с местными племенами, справедливо полагая их потенциальными союзниками Великобритании на континенте. При этом, будучи несогласным с пуританским планом колонизации Северной Америки, Мортон всегда полагал себя лояльным подданным короны и ни на одном этапе своей деятельности не пытался заявлять о «свободе и независимости» Маремаунта. 
     Кроме того, Мортон считал, что пуританская пропаганда христианства чересчур агрессивна и полагал необходимым «подготовить» местных жителей к обращению в христианскую веру.    
     Первая претензия, которую предъявили Мортону плимутские колонисты, заключалась в том, что он, якобы, продавал индейцам огнестрельное оружие. Претензия была не то что бы необоснованной, а лицемерной - оружие аборигенам продавали многие. 
     Жизнь в угодьях Мортона наверняка была не такой скучной, как в Плимутской колонии,  - достоверно известно, что на традиционный языческий праздник Беллетайн Мортон действительно установил «майский шест» высотой 80 футов, украшенный оленьими рогами, - но вот о прочих разгульных нравах поселка мы знаем более со слов У. Брэдфорда, который в своей книге «История Плимутской колонии. 1620-1647» более чем негативно отозвался о «богохульном крючкотворе». Брэдфорд более упоминает не про староанглийские языческие культы и верования, а про празднества в честь античных языческих богов вроде Бахуса и Флоры, обвиняет Мортона в сочинении «похотливых» стихов и видит безусловную скверну в плясках вокруг Майского шеста. Однако вряд ли восприятие Брэдфордом Маремаунта как средоточия язычества, декадентства и праздности всей Новой Англии было искренним. Неприятие пуританами чужеродной колонии произрастало из того факта, что угодья Мортона были в тот момент наиболее активно развивающимся поселением в Новой Англии не только с точки зрения сельскохозяйственного производства, но и с точки зрения торговли мехами, в которой Плимутская колония пыталась установить монополию.
     Так или иначе, но в июне 1629 г. милиция Плимутской колонии во главе с ее бессменным военным советником Майлсом Стэндишем (кстати, не пуританином) явилась в поселок и арестовала Мортона, обвинив его в поставках оружия индейцам.
     Арест был произведен абсолютно бескровно, потому что Томас Мортон стремился избежать кровопролития (его собственная версия), либо потому, что все жители поселка были в момент ареста поголовно пьяны (версия Уильяма Брэдфорда). Особо просим обратить внимание на тот факт, что А.А. Бушков, при всем своем крайнем неприятии пуритан, берет за основу именно их версию событий… 
     Мортона доставили в Плимут, осудили к изгнанию и отправили «в карантин» на один из пустынных островов возле побережья будущего Нью-Гэмпшира до тех пор, пока не подоспело судно из метрополии, на котором Мортон вернулся в Англию (есть версия, что его всерьез пытались уморить голодом, и выжил он лишь благодаря друзьям-индейцам). Поселок, переименованный пуританами в Маунт Дагон, в отсутствии своего основателя продолжал обычную жизнь, но голодной зимой 1629-1630 гг. группа поселенцев из Нью-Салема во главе с Джоном Эндикоттом - держателем королевского патента на управление Новой Англией - разграбила его запасы и рассеяла жителей. 
     В том же 1629 г. Мортон вновь вернулся в Новый Свет, но был почти немедля арестован и без соблюдения каких-либо юридических процедур вновь выслан в Англию.     
     А вот дальнейшие события не только разительно отличаются от версии, прости господи, А.А. Бушкова, но, на свой лад, вообще удивительны.
     Дело в том, что, вернувшись в Великобританию, в 1631 г. Мортон заручился поддержкой нескольких влиятельных лиц (в частности, Фердинандо Горгаса) и инициировал судебный процесс против Плимутской колонии. 
     Да, напоследок. Упоминание А.А. Бушковым в связи с событиями в Маремаунте виски - такой же анахронизм, как динамита - в истории с Джоном Брауном. Слово «whisky» происходит от гэлльского выражения «uisge beatha» (звучит как «вишке ба» или «уиски баа»), что в переводе означает «живая вода». Впервые упоминание о такой воде жизни встречается в 1494 г. в свитках Казначейства Шотландии, а само слово Whisky вошло в обиход не ранее 18 века. Ранее использовали слово «usquebaugh» (асквибо), происходящее от латинского «aqua vitae», что также означает «вода жизни». В Ирландии асквибо, как синоним слова виски, иногда употребляется до сих пор. 

     «Отгремела революция, Кромвель благополучно скончался, на престол взошел долго этого дожидавшийся Карл II, велел в воспитательных целях вырыть труп Кромвеля из могилы и вздернуть на виселицу. Потом англичане свергли и Карла, но голову, как его батюшке, отрубать не стали, позволили уплыть потихонечку во Францию. На престол обрадованно вскарабкался король Яков II».
     В прологе к своей книге про Ивана Грозного А.А. Бушков, помнится, пообещал написать книгу об истории Англии, проанонсировав даже ее название - «Англия: Остров кошмаров». Следует признать, что он на правильном пути, потому что от вышепроцитированного отрывка нас кинуло в дрожь.
     Король Англии, Шотландии и Ирландии Карл II умер 6 февраля 1685 г. 11 часов 45 минут утра во дворце Уайтхолл в возрасте 54 лет, четырьмя днями спустя после перенесенного им апоплексического удара. На трон монарха по праву наследования взошел его младший брат Яков II. И именно он, пробыв у власти всего три года (1685-1688) и свергнутый с престола Вильгельмом Оранским, эмигрировал во Францию, где король Людовик XIV предоставил ему убежище в замке Сен-Жермен.
     Да, особый привет редакторам - слово «обрадованно» следует писать с одним «н».
     «Зато северные Массачусетс с Коннектикутом и южная Джорджия, отказавшиеся тогда же ратифицировать первые девять поправок к Конституции, называемые еще «Биллем о правах», соизволили поставить свои подписи под Биллем только в… 1939 году!».
     Как-то неловко даже напоминать такому знатоку американской истории, как А.А. Бушков, что Билль о правах состоит не из девяти, а из десяти первых поправок к Конституции США… 
     «Американская история прилежно зафиксировала и дату первого военного мятежа - 17 июня 1783 г. Правда, этот мятеж ничем не напоминал классические военные перевороты и выглядел скорее опереточным фарсом. Примерно 80 солдат и сержантов 3-го Пенсильванского пехотного полка в одно прекрасное утро нагрянули в Филадельфию, где размещался тогда Конгресс США, и с ходу взбунтовали еще человек четыреста местного гарнизона. Вся эта орава окружила здание, где как раз заседал Конгресс. Требование было одно: выплата задержанного жалованья… …Конгрессмены приказали было главе Пенсильвании бросить против бунтовщиков милицию, но тот, уныло разведя руками, доложил, что милиция ненадежна и, чего доброго, переметнется на сторону мятежников. Тогда члены Конгресса решили сделать вид, будто ничего и не происходит. Конгресс заседал, как ни в чем не бывало, а вокруг здания толпились солдаты, матерились, выкрикивали оскорбления и порой целились из мушкетов в окна… …Все близлежащие трактиры продолжали как ни в чем не бывало торговать спиртным, и мятежные вояки понемногу начали перекочевывать туда с площади. Поддав как следует и убедившись, что от конгрессменов толку не добьешься, они плюнули и разошлись по казармам. Получили ли они задержанное жалованье, мне так и не удалось установить…»
     У автора «Неизвестной войны» есть потрясающая способность драматизировать ничего из себя не представляющие исторические события и превращать в водевиль события куда как более значимые. Такие, например, как Пенсильванский мятеж 1783 г. (иногда именуемый также Филадельфийским мятежом), следствием которого стала, не много ни мало, закладка современной столицы США - Вашингтона.
     3-й Пенсильванский полк был сформирован еще 9 декабря 1775 г. и участвовал в боевых действиях на северном ТВД - поход в Канаду, сражение у озера Шамплейн, оборона Филадельфии. 11 июня 1783 г. полк был распущен. Недовольство бывших солдат было связано с тем, что Конгресс не выплатил им вознаграждение по итогам службы - трехме­сячное жалованье, обещанное командующим Континентальной армией Джорджем Ва­шингтоном. 
     В 1783 г. до принятия Конституции США оставалось еще 4 года, и 13 штатов сущест­вовали в форме конфедерации. 
     Поскольку не была прията Конституция, Конгресса США в 1783 г. также еще не было - функции коллегиального органа управления Конфедерацией исполнял т.н. Конгресс Конфедерации. Перепутать их - все равно как Временное правительство с Советом народных комиссаров.
     В момент мятежа Конгресс Конфедерации заседал в знаменитом Инденпенденс-холле (Independence Hall) в центре Филадельфии на Честнат-стрит между 5-й и 6-й улицами. Именно в этом 2-этажном кирпичном доме заседал Континентальный конгресс, именно здесь были приняты Декларация независимости, статьи Конфедерации и Конституция США.
     17 июня 1783 г. Конгресс Конфедерации получил письменное требование от солдат, расквартированных в Филадельфии, о выплате им обещанной компенсации. Конгресс проигнорировал это требование, но уже через два дня в столицу прибыло 80 человек из гарнизона, расквартированного в Ланкастере в 60 милях от Филадельфии. Объединившись с городским гарнизоном, солдаты общим числом около 400 человек утром 20 июня прибыли к зданию Инденпенденс-Холла и блокировали выход из здания. Александр Хэмил­тон лично уговорил солдат разрешить депутатам выйти из здания. Одновременно Кон­гресс тайно обратился к Исполнительному совету штата Пенсильвания (Supreme Executive Council of Pennsylvania), которому подчинена была милиция штата, с просьбой обеспечить безопасность Конгресса.
     Исполнительный совет и лично его президент Джон Дикинсон попросили день отсрочки, но 21 июня расписались в собственном бессилии гарантировать безопасность Конгресса от мятежников. В тот же день Конгресс в полном составе покинул Филадельфию и выехал в Принстон, где и продолжил свою работу.
     Причины, по каким местные власти отказались помочь Конгрессу, являются предметом дискуссий - кто-то считает, что Джон Дикинсон сочувствовал солдатам, есть мнение, что Исполнительный совет Пенсильвании не считал конфликт настолько серьезным, чтобы привлекать милицию к его разрешению, имеется также версия о недовольстве Дикинсона отношением некоторых конгрессменов к местным властям.
     Столица США вплоть до 1787 г. скиталась по городам и весям. После того, как Конгресс закончил работу в Принстоне в начале ноября 1783 г., столица была перемещена в Аннаполис, штат Мэриленд, после в Трентон, штат Нью-Джерси, и, наконец, в январе 1785 г. - в Нью-Йорк. И только на Конституционном конвенте в 1787 г. делегаты решили встречаться снова в Филадельфии.
     В итоге столица вновь переместилась в Нью-Йорк, однако не в этом суть, - именно Филадельфийский мятеж называют первой в числе причин, по каким возникла идея о создании столицы, которая не зависела бы от властей какого-либо штата.
     Автор «Неизвестной войны» пишет про итоги Филадельфийского бунта так, словно в окончании его мятежники разошлись по домам, тем дело и закончилось. Уточняем - они разошлись именно по домам, поскольку к казармам никакого отношения уже не имели. 
     «К 1809 г. относятся отрывочные известия о существовании какого-то нового заговора с целью отделить штаты Новой Англии от США и создать из них независимое государство под протекторатом Великобритании. Подробности остаются тайной, но достоверно известно: ирландцу Джону Генри, агенту-двойнику, работавшему и на канадского губернатора, и на правительство США, который и выдал Вашингтону этот заговор, американские власти выплатили награду в 50 000 долларов, сумму по тем временам умопомрачительную. Такие денежки зря не платят…».
     Вот что бывает, когда изучить предмет толком нет ни времени, ни желания…
     На самом деле подоплека событий совсем иная. 
     Джон Хенри - авантюрист средней руки, прошлое которого известно мало, и даже год его рождения вызывает споры: в промежутке с 1750 по 1775 гг. (хотя 1776 г. все же более достоверен). Вероятнее всего, что он родился в Дублине. В США прибыл в 1793 г., работал в филадельфийской газете, затем, в период обострения американо-французских отношений, получивших название «квази-войны», служил в нью-йоркской милиции под началом генерала Эбнейзера Стивенса. Уволившись с военной службы в 1801 г., он осел на ферме в штате Вермонт, одновременно изучая юриспруденцию и занимаясь журналистикой. 
     Серия его газетных статей, направленных против республиканской формы правления, привлекла внимание канадского генерал-губернатора Джеймса Генри Крейга. В 1809 г. Крейг нанял Хенри для того, чтобы «выяснить степень утраты общественного доверия к национальному правительству в Новой Англии», иными словами - как агента влияния, чьей задачей было подогревать сепаратистские настроения региона, и без того весьма неслабые.
     Хенри провел 3 месяца в Бостоне и сообщил генерал-губернатору Канады, что в случае начала войны с Великобританией штат Массачусетс с высокой степенью вероятности возьмет на себя инициативу создания «конфедерации северных штатов». 
     Очевидно, что в сообщениях Хенри содержалась ровно та информация, которую хотел услышать от него Крейг; очевидно также, что вся деятельность Хенри как «агента влияния» направлена была исключительно на извлечение прибыли. Однако выгодно продать результаты своей деятельности Великобритании не вышло, поскольку патрон Хенри, Джеймс Крейг, умер 12 января 1812 г. Безуспешно побывав в Лондоне, где его таланты как шпиона остались, в прямом смысле слова, неоцененными, уже в феврале 1812 г. Хенри продал правительству США в лице президента Джеймса Мэдисона всю свою переписку с должностными лицами Великобритании, где речь шла о попытка Альбиона спровоцировать сецессию Новой Англии. За что, собственно, и получил $50 000.
     Суть данной сделки была, впрочем, не конспирологической, а сугубо мошеннической - вся переписка была фальсифицированной самим Хенри. Не исключено также, что на сделку правительство США пошло с открытыми глазами, поскольку в условиях крайнего обострения англо-американских взаимоотношений - до начала войны оставалось, как вы помните, каких-то полгода - нелишними были любые дополнительные доводы, которые бы сделали Casus belli убедительными с точки зрения международного права, и доказательства того, что Великобритания ведет работу на территории США с целью отторжения от нее территорий, подходили для этой цели идеально.     
     Джон Хенри убыл во Францию уже 9 марта 1812 г. Свою награду он неудачно использовал для преобретения имения и титула «графа Крилльона» в Лангедоке, но, судя по всему, сам стал жертвой мошенника и потерял свое состояние. В 1820 г. он вновь оставил царапинку на скрижалях истории, поскольку по заданию правящего монарха Великобритании Георга IV следил за его супругой Каролиной Брауншвейгской в период ее пребывания в Риме. Умер Хенри в Париже в 1853 г.
     «Одна из самых славных страниц этой войны - Аламо, разрушенная испанская миссия, в развалинах которой засели 187 техасцев под командованием полковника Тревиса и десять дней удерживали пятитысячную мексиканскую армию, пока не погибли до последнего человека».  
     Апологеты А.А. Бушкова, коих, увы, немало, немедля созовут митинг и соберут подписи за то, что данный пассаж не может быть отнесен к числу ошибок автора «Неизвестной войны», поскольку последний подло и вероломно был введен в заблуждение Аланом Аксельродом, откуда Александр Александрович переписал цифры и факты.
     А мы возразим - на кой черт писать многостраничную книгу, поименовав себя при этом «первопроходцем» истории США, если не можешь добавить ничего нового в дополнение к чужим данным? Да еще и ошибочным?
     За Аксельрода пусть переживают американские блюстители достоверности печатных изданий, а за А.А. Бушкова скажем только, что в процитированном выше отрывке неверно практически все. Включая название Аламо.
     Крепость, ставшая местом действия легендарного сражения, была построена испанцами в 1718 г. как одна из миссий, призванных обращать в католицизм индейцев. Подлинное название миссии было Сан-Антонио де Валеро. Миссия на протяжении последующего столетия неоднократно перестраивалась и даже перемещалась с места на место. Однако местные жители не слишком стремились войти в лоно римско-католической церкви, и к началу 19 века миссия оказалась практически заброшенной. Но какое-то время спустя вновь оказалась востребована - уже в качестве форта - военными, которые разместили там гарнизон. Происхождение слова «Аламо» имеет две возможные версии - во-первых, по имени растущей неподалеку тополиной рощи (тополь по-испански - álamo), во-вторых, в честь ее первого военного гарнизона, укомплектованного в 1803 г. солдатами 2-го летучего эскадрона Сан-Карлос де Паррас из Аламо-Паррас, что в мексиканской провинции Коахуила, которые местные жители звали просто «эскадрон Аламо». Но сама миссия как географический объект всегда именовалась только «Сан-Антонио де Валеро».  
     Разумеется, будучи опорной базой мексиканской армии, миссия заброшенной, и к тому же - разрушенной, отнюдь не была. Всего комплекс строений занимал площадь в 3 акра (1.2 га), длинна периметра составляла почти 1 320 футов (400 метров). Внутренняя площадь была ограничена на востоке часовней, а на юге одноэтажным зданием, использовавшимся как армейские казармы. Стены, окружающие комплекс были толщиной по крайней мере 2,75 фута (0,84 метра) и высотой 9-12 футов (2,7-3,7 метра). Слово «разрушенный», пожалуй, применимо лишь к зданию церкви, где действительно недоставало изрядной части крыши.
     Осада миссия продолжалась с 23 февраля по 6 марта 1836 г., то есть не десять дней, как пишет автор «Неизвестной войны», а 13 (напомним, что 1836 г. был високосным).   
     Всего в крепости находилось не 187 защитников, а, по разным оценкам, от 180 до 260 человек (поименно известны 201 участников обороны). Они противостояли не пятитысячной армии, а армии числом 2400 человек. И они не погибли «все до последнего человека»…
     Во-первых, 5-7 человек попали в плен. Все они были расстреляны по приказу генерала Антонио Лопеса де Санта-Анны. Есть версия, что среди этих пленных был легендарный Дэви Крокетт, однако по другой версии его труп был найден и опознан - и его, якобы, окружали тела 16 убитых им мексиканских солдат. Какая из этих версий менее достоверна, специалисты по сей день имеют различные точки зрения. 
     Во-вторых, мексиканцы не тронули штатских обитателей форта - родственников защитников и их прислугу общим числом 17 человек, среди них - Хуану Наварро Олсбери, кузину Джеймса Боуи по его браку с Марией Урсулой де Вераменди (ее сын Алиджо Перес-младший, родившийся 23 марта 1835 г. и которому, следовательно, в момент осады было меньше года, прожил до 21 октября 1918 г., став самым старшим из участников осады). А также несколько чернокожих рабов. 
     В-третьих, к категории выживших защитников форта относятся солдаты, направленные за подмогой до завершения осады, и таких было 16 человек, хотя историки не едины во мнении, принимали ли участие в осаде такие персонажи, как Генри Уорнелл или Джон Сазерленд. Так, среди прочего, есть предположение, что Уорнелл успешно бежал с поля боя.
     В-четвертых, дезертиры. Традиционно таковым принято считать старого французского солдата, участника Наполеоновских войн и похода на Россию, 51-летнего Луи Розе. Из книги в книгу пересказывается история о том, как за 2 дня до завершения осады полковник Трэвис начертил саблей на песке внутреннего двора крепости черты и предложил любому, кто готов сражаться и, возможно, умереть за свободу Техаса, перейти через черту и встать с ним рядом. На его призыв откликнулся весь гарнизон за исключением злосчастного Луи Розе. Степень достоверности этой истории неопределенна, но, если отбросить художественный вымысел, история с дезертирством Розе кажется похожей на правду. Считается, что Розе стал единственным дезертиром за время осады, хотя недалеко от него стоят солдаты Эндрю Джексон Сьюэлл и Бойд Локхарт, которые, будучи посланы в разведку, сочли за благо не возвращаться обратно в крепость. 
     В-пятых, несмотря на то, что мексиканцы очень ответственно отнеслись к приказу не брать пленных, остались в живых как минимум двое непосредственных участников последнего боя защитников крепости. 
     Бригидо Гуэрреро дезертировал из мексиканской армии и присоединился к техасцам в 1835 г.. Незадолго до завершения финального штурма он спрятался во внутренних помещения миссии, а после объяснил испанцам, что он находился у техасцев в плену.    
     Джо, чернокожий раб полковника Трэвиса, сражался бок о бок со своим хозяином. Когда в миссию ворвались испанцы, они приняли чернокожего за обычного слугу и пощадили его.
     Атакующие потеряли при штурме от 400 до 600 человек. 
     Если кому-то показалось, что все, о чем мы говорили выше, является сознательной дегероизацией событий американской истории, заверяем, что это вовсе не так. Историческая правда, конечно, грубее и шершавее, нежели ее целлулоидное воплощение, однако мало кто из павших героев может быть более уверенным в том, что он выполнили свой долг, нежели защитники Аламо. Мало того, что они на 13 дней задержали многократно превосходящие силы противника, мало того, что они нанесли мексиканской армии невосполнимые потери, - они подарили техасцам цель, смысл и идеологию войны, спрессованные в краткий лозунг «Remember the Alamo!».
     О целлулоиде. Оборона миссии Сан-Антонио де Валеро оказалась воплощена на кино- и телеэкране едва ли не более, чем любое иное событие американской истории. Наиболее значительным является фильм 1960 г. «Аламо» (The Alamo) режиссера Джона Уэйна; он же исполнил роль Дэви Крокетта. Ричард Уидмарк воплотился в Дэвида Боуи, Лоуренс Харви - в полковника Трэвиса, Ричард Бун - в Сэма Хьюстона. В телевизионном фильме 1987 г. «Аламо: Тринадцать дней к славе» (The Alamo: Thirteen Days to Glory) те же роли исполнили соответственно Брайан Кит, Джемс Арнесс, Алек Болдуин и Лорн Грин. А в недавнем «Аламо» 2004 г. (The Alamo) - Билли Боб Торнтон, Джейсон Патрик, Патрик Уилсон и Деннис Куэйд.
     Героизм защитников миссии тем более показателен на фоне т.н. Голиадской кампании - серии военных столкновений, закончившихся штурмом форта Голиад и истреблении ее защитников, известных как «Голиадская резня».
     Группа мексиканский войск под командованием генерала Хосе де Урреа действовала несравнимо удачнее, нежели основные силы El Presidente Санта-Анны. Когда отряд полковника Джеймса Уокера Феннина-младшего получил приказ оставить Голиад и отступить к Виктори, Урреа довольно успешно перехватил техасцев на марше и в ходе сражения у ручья Колето 19 и 20 марта 1836 г. захватил всех их в плен.
     Генерал Урреа знал о приказе Санта-Анны рассматривать всех техасцев, попавших в плен с оружием в руках не как военнопленных, а как мятежников, и потому убыл из Голиада, куда доставили пленных, переложив командование на полковника Хосе Николаса де ла Портильо. К чести генерала надо отметить, что в письме к президенту он пытался добиться милосердия для своих пленных. Санта-Анна остался глух к его просьбам и 26 марта 1836 г. отдал письменный приказ о казни техасцев. Бремя исполнить данный приказ легло на полковника Портильо. На следующий день, 27 марта, пленных вывели из крепости и расстреляли; раненных добили штыками; всего было казнено 342 человека. Последним расстреляли полковника Феннина.
     Трупы сожгли. Спастись удалось 28 техасцам, которые либо бежали с места казни, либо притворились мертвыми. Местная жительница Франсиска Альвес (хотя ее фамилия может быть также Альварес или Алавеско) помогла укрыться нескольким беглецам, за что справедливо получила титул «Ангела Голиада». В живых остался доктор Джон Шеклфорд, которому мексиканцы сохранили жизнь дабы он заботился об их раненных. Воспоминания о расстреле потомкам оставил 20-летний техасец родом из Пруссии Герман Эренберг, которому под прикрытием порохового дыма удалось добежать до реки и, несмотря на ранение, полученное от удара кавалерийского палаша, переплыть на безопасный берег. Впоследствии как минимум трое из спасшихся техасцев приняли участие в сражении у Сан-Джасинто (или Сан-Хосинто, в оригинале - San Jacinto), ставшее решающим для обретения Техасом независимости.
     Теперь, после Аламо и Голиада, техасцам не просто некуда было отступать - они оказались поставлены перед отнюдь не фигуральной альтернативой «свобода или смерть». Решающее противостояние состоялось 21 апреля 1836 г. недалеко от слияния рек Сан-Джасинто и Буффало-Байя. Под мексиканским флагом было не менее 1360 человек при одном орудии, под флагом Техасской республики - 910 человек и два медных гладкоствольных орудия (вошедшие в историю как «две сестры»). 
     В наши планы не входит подробно описывать ход битвы - скажем только, потери техасцев составили 9 убитых и 26 раненных, зато мексиканцы потеряли 630 человек убитыми, 230 - раненными, еще 780 попало в плен. Сражение продолжалось всего 18 минут, зато дальнейшее преследование и истребление мексиканцев заняло от 2 до 3 часов. Командующий техасцами Сэм Хьюстон был ранен в лодыжку. Аламо и Голиад были отмщены с торицей. 
     Зато есть смысл отметить, что сражение при Сан-Джасинто связано с рождением занятной легенды - если только легендой возможно назвать историю, весьма фривольную по своей сути.
     Президент Мексики и командующий мексиканскими войсками Антонио де Падуа Мария Северино Лопес де Санта Анна и Перес де Леброн был человеком крайне тщеславным - очень гордился данным ему прозвищем «Орел», собирал коллекцию вещей, принадлежавших Наполеону, ну и, к тому же, был любвеобилен сверх всякого приличия. Будучи отцом 4 детей (от первого брака - второй его брак был бездетным), на склоне лет Санта-Анна признавал наличие не менее четверых внебрачных детей. Известно также, что во время военных походов Санта-Анна силой брал к себе в палатку наложниц из числа местных жительниц. Может быть, на фоне этих событий, а может быть, как отголосок каких-то иных событий, нам неизвестных, современники утверждали, что неорганизованность и паника среди мексиканцев была связана с полным параличом командования в тот момент, когда техасцы пошли в атаку. Злые языки утверждали также, что паралич этот был связан с тем фактом, что генерал Санта-Анна в тот час пребывал в своей палатке в обществе роскошной мулатки Эмили Уэст Морган, и не покинул даму даже в ответ на настойчивые мольбы адъютантов взять, наконец, бразды правления в свои руки. Историки полагают данный сюжет недостоверным, хотя общеизвестен тот факт, что когда Санта-Анну захватили в плен, на нем было одно шелковое исподнее, поверх которого генерал натянул солдатский мундир. Эмили Уэст Морган, при всем том, - совершенно реальное лицо, мулатка, родившаяся в 1815 г. то ли на Бермудах, то ли в Нью-Хейвене, Коннектикут. Рожденная рабыней, она принадлежала филадельфийском предпринимателю Джеймсу Моргану, переехавшему в Техас в 1830 г., который перевел ее из статуса рабыни в статус «интернированного слуги» (те, кого А.А. Бушков называет сервентами). Есть версия, что Эмили настолько поразила воображение Санта-Анны своей красотой, что он распорядился немедля разбить бивак, не заботясь о том, что место для стоянки было выбрано исключительно неподходящее. Есть также версия, что Эмили попала в поле зрения мексиканского диктатора не случайно, а по заданию Сэма Хьюстона. В общем, как бы то ни было, мы можем быть уверены только в одном - именно Эмили Уэст Морган посвящена знаменитая песня «Желтая роза Техаса» (The Yellow Rose of Texas), одна из самых любимых в Техасе песен, бывшая едва ли не гимном техасской бригады Джона Белла Худа в годы Гражданской войны. Причем здесь Эмили Уэст Морган?.. Просто слово «Yellow» в те времена использовалось как синоним слова «мулат» - отсюда и нехитрая символика образа «желтой розы»...
     «Самое интересное, что поначалу США никак не хотели признавать Техасскую республику, опасаясь обострения отношений с Мексикой. Президенту Техаса Хьюстону пришлось прибегнуть к форменному шантажу: он пригрозил, что если Вашингтон не признает независимость Техаса, последний «обратится к другому другу» - прозрачный намек на Англию, не скрывавшую своего интереса к Техасу и обещавшую экономическую и политическую помощь. В Вашингтоне намек поняли и независимость Техаса признали официально. И Техас, ныне самый большой штат США (если не считать Аляски), был независимым десять лет. А потом нарастившие зубки США повторили калифорнийский сценарий: в Техас стали помаленьку просачиваться плантаторы, прибирать к рукам власть и влияние, а там появились и вашингтонские политиканы, и американская армия… В конце концов Техас был присоединен к США - что некоторым его жителям пришлось не по нутру. В Техасе до сих пор существуют движения, борющиеся за независимость штата, и они сплошь и рядом не похожи на то скопище карикатурных уродов, какими их порой изображают в голливудских фильмах…».
     Спасибо, Александр Александрович, посмеялись от души. 
     Простите, чтобы мы вас правильно поняли, - плантаторы выступали проводниками интересов вашингтонских политиканов?.. А как же гордый и независимый Юг, которому центральное правительство не указ?.. Не усматриваете здесь противоречия в собственной логической конструкции?..
     Дело, разумеется, не в абсурдности умозаключений (пожалуй, стоило бы это слово закавычить, как не соответствующее действительности) автора «Неизвестной войны», а в беспомощности фактографической базы, на которой А.А. Бушков строит свои хлипкие суждения. 
     Начнем с того, что одной из причин войны за независимость Техаса было объявление правительством мексиканского штата Коахуила плана по постепенной эмансипации всех рабов начиная с 1829 г. Выходцев с юга США, владевших рабами, такое покушение на их собственность не устраивало, и возникшие противоречия нашли свое логическое завершение в отторжении Техаса от Мексики…
     Утверждение автора «Неизвестной войны» о том, что о том, что Сэм Хьюстон шантажом понудил США признать независимость Техаса, выглядит натуральным симптомом застарелого маразма. Вслушайтесь - от США требуют признания независимости территории, которая никогда ей не принадлежала! А не слабо Грузии попросить Польшу о признании ее независимости от России?.. И, стесняемся спросить, зачем вообще ей это делать?
     Может быть А.А. Бушкову скучно было подбирать нужную терминологию, и он имел в виду дипломатическое признание Техаса Соединенными Штатами? Так США без всякого принуждения с чьей-либо стороны направили в Техас своего посланника - им стал политик из Луизианы Элси Ла Бранч - уже 3 марта 1837 г., через год после объявления независимости Техаса. 
     Помимо США, дипломатические отношения с Техасом установили Франция, Бельгия, Голландия и республика Юкатан. А вот Великобритания, будучи дружественна Мексике, независимость Техаса никогда не признавала. 
     Взаимосвязи между Техасом и США всегда были очень и очень сильными. Хотя правительство США придерживалось нейтральной позиции, война за независимость Техаса была популярна среди американцев. Американские банки предоставляли техасцам займы, американские негоцианты доставляли в Техас оружие, не было недостатка и в добровольцах - спустя несколько месяцев после битвы у Сан-Джасинто, по неполным данным, 39 рот техасской армии были укомплектованы американцами, прибывшими на службу в Техас уже после сражения, и лишь 14 рот - коренными техасцами. 
     Летом 1836 г. регулярные войска США под командованием генерала Эдумунда Пенделтона Гейнса с ведома правительства Техаса перешли границу и заняли Накогдочес в 50 милях в глубине его территории. Мексиканский посланник в Вашингтоне Мануэль Эдуардо де Горостиса заявил решительный протест, но не получил от государственного департамента удовлетворительного ответа. Нейтралитет США «существует лишь на словах и причиняет нам в тысячу раз больший вред, чем явная враждебность», доносил он 4 октября 1836 г. своему правительству. В том же месяце М.Э. де Горостиса выехал из Вашингтона.
     За 1837-1839 гг. стоимость американского экспорта в Техас возросла с 1 007 928 до 1687 086 долларов, а импорта - с 163 284 до 318 116 долларов. В 1838-1840 гг. из портов США прибыли восемь боевых кораблей, которые под командованием кадровых офицеров американского военно-морского флота курсировали вдоль побережья Мексиканского залива.
     Свободолюбивая натура автора «Неизвестной войны» вряд ли способна смириться с тем фактом, что идея присоединения к Соединенным Штатом была крайне популярной в Техасе; достаточно сказать, что она прямо была отражена в предвыборной программе Сэма Хьюстона, ставшего президентом Республики Техас 22 октября 1836 г. А уже в августе 1837 г. посол Техаса в США Джеймс Фримен официально обратился к администрации Мартина Ван Бурена с предложением об аннексии республики «большим братом».      
     Правительство США, предвидя войну с Мексикой, принять столь смелое решение побоялось, и решение вопроса о присоединении Техаса к США отложилось на неопределенный срок. Когда США готовы были уже принять предложение, Хьюстона сменил на посту президента республики Мирабо Бонапарт Ламар, бывший противником аннексии. Ламар пробыл на президентском посту с 10 декабря 1838 г. по 13 декабря 1841 г. В 1841 г. президент США Джон Тайлер вновь вступил в переговоры с техасцами о возможности присоединения их республики к США, но на сей раз законопроект провалился в сенате США. Какое-то время правительство США рассматривало вопрос об аннексии Техаса исключительно при условии, что Мексика даст на то свое согласие. Аннексия состоялась только в бытность президентства Джеймса Н. Полка. В июле 1845 г. конгресс Техаса абсолютным большинством голосов приняло решение и присоединении к США (против проголосовал всего один человек). 
     И данный факт, по нашему мнению, исчерпывающе характеризует отношение техасских жителей к вопросу о присоединении к США. 
     Нет, разумеется, какое-то количество техасцев (в их числе - Чак Норрис), и ныне, и присно, являются сторонниками суверенитета штата Техас - как, наверное, и на территории Российской Федерации есть какое-то количество сторонников принятия эльфийского наречия в качестве государственного языка РФ. 
     И мы готовы ручаться, что не все они похожи на карикатурных уродов…   
     «Калифорнийскую республику летом 1846 г. провозгласили не мифические «агенты Вашингтона», а простые поселенцы: охотники, скотоводы и фермеры, поднявшие белый флаг с изображением медведя гризли и красной пятиконечной звездой. Во главе республики встали уважаемый фермер Уильям Айд и ученый, путешественник Джон Фримонт, офицер американской армии, военный топограф - опять-таки не «агент». Самое интересное, что в этом участвовали и русские посе­ленцы, осевшие в тех местах после ликвидации русских колоний в Калифорнии».
     Один из самых смехогенных пассажей из всей книги. Без шуток.
     Идея автора «Неизвестной войны» лежит на поверхности - изобразить ситуацию таким образом, что алчные Соединенные Штаты зверски аннексировали молодую независимую республику, жаждавшую свободы и независимости.
     Истерические реалии, понятное дело, в расчет не принимаются, поскольку способны А.А. Бушкову лишь помешать.
     Начать надобно с того, что даже если бы США кого-то в 1846 г. и аннексировали, то ответственным за данный акт был бы лично президент США, Джеймс Нокс Полк, выходец из состоятельного южнокаролинского семейства рабовладельцев-плантаторов, владевшего 8 000 акрами земли и 53 рабами. После смерти отца Полк унаследовал 20 невольников. 
     Но никакой аннексии, как вы, вероятно, уже догадались, не было и в помине. 
     Американо-мексиканская война началась 13 мая 1846 г. Губернатором Нижней Калифорнии был в то время Пио де Хесус Пико, командующим вооруженными силами - импульсивный Хосе Кастро. В начале 1840-х Пико жаловался на то, что американские переселенцы «устраивают фермы, высаживают виноградные деревья, возводят лесопилки и мастерские, и делают еще тысячу одну вещь, которые находят для себя естественной, но которыми природные калифорнийцы пренебрегают37». 1 июня 1846 г. Кастро отдал приказ лейтенанту Франсиско де Арке перегнать лошадей из миссии Святого Рафаэля в его штаб в Санта-Кларе. Лейтенант в сопровождении 14 солдат выполнил его задание. Последовательность ошибок и неверно переданных из уст в уста сведений привели к тому, что поселенцы восприняли данную акцию как подготовку к операции по изгнанию всех американских жителей Калифорнии из пределов Мексиканской республики. Проведя срочное совещание, поселенцы решили отбить лошадей и ослабить тем самым испанцев. Тут же был сформирован отряд из 10 следопытов, а Иезекиль Меррит избран его капитаном. 10 июня 1846 г. отряд Меррита без каких-либо потерь с той либо другой стороны отбили у испанцев табун в районе ранчо Мэрфи. Воодушевленные успехом, переселенцы, которых стало к тому времени уже 33 человека, все еще находясь под командованием Меррита, двинулись к городу Сонома, и утром от 14 июня захватили и его, и находящийся в нем испанский гарнизон, при этом пленены были командир гарнизона, подполковник Мариано Гуаделупе Вальехо, его брат дон Сальвадор Вальехо, французский секретарь Виктор Прудон, а также зять подполковника Джекоб Лис. Все они позднее были переправлены в качестве военнопленных в форт Саттер, где содержались в весьма и весьма достойных условиях; однако до этого момента М.Г. Вальехо подписал соглашении о капитуляции его гарнизона.
     Разгоряченные успехом, воодушевленные примером независимости Техаса и ведомые Уильямом Брауном Айдом, принявшим к тому времени командование на себя, 33 переселенца провозгласили создание Республики Медвежьего Флага. При этом единогласно решено было, что никто из повстанцев не обладает полномочиями на поднятие флага США, а если бы кто-то и сделал это, то совершил бы серьезное правонарушение по отношению к правительству США.
     15 июня У.Б. Айд опубликовал прокламацию о создании республиканского правительства Сономы.
     Точная дата водружения флага неизвестна - это произошло в промежутке между 14 и 17 июня 1846 г. Хотя в современной версии медведь изображен идущим, на оригинальной версии флага он был нарисован стоящим. По иронии судьбы, изображенный на флаге серый медведь издали походил на свинью, что доныне является предметом многочисленных шуток. Подлинный экземпляр «медвежьего флага» погиб во время большого землетрясения в Сан-Франциско 1906 г.
     Патриотизм, безусловно, замечательное и достойное всяческого одобрения чувство. Вот только под пером А.А. Бушкова оно начинает приобретать гротескные черты.
     Калифорнийскую республику в Сонома провозгласила группа из 33 переселенцев. Все они известны поименно: Иезекиль Меррит, Роберт Семпл, Генри Л. Форд, Сэмюэл Гибсон, Гренвилл П. Свифт, Уильям Дикки, Генри Букер, Джон Поттер, Уильям Б. Айд, Уильям Феллон, Уильям М. Скотт, Генри Бисон, Уильям Андерсон, Джеймс А. Джонс, У. Барти (по прозвищу «Старый Ред»), Сэмюэл Нил, Бенджамен Дьюэлл, Харви Портфилд, Джон Григсби, Фрэнк Григсби, Уильям Б. Эллиот, Эйб Эллиот, Уильям Найт, Дэвид Хенсон, Франклин Бидуэлл, Джозеф Вуд, Уильям Харгрейв, Эндрю Келси, Хорас Сандерс, Джон Х. Келли, Джон Гиббс, Томас Коуи, Джордж Флауэр.    
     В ком из них автор «Неизвестной войны» заподозрил русские корни? Ответ на этот вопрос авторы настоящей книги пытались отыскать в предыдущем опусе А.А. Бушкова «Русская Америка», однако тщетно. Автор «Неизвестной войны» попросту перенес в свою новую книгу обрывки знаний, почерпнутых им при «работе» над «Русской Америкой», но при этом вся его теория строится на допущении «раз русские в Калифорнии жили, значит, возможно, и в революции Медвежьего флага они могли принять участие». Увы, но «русского следа» в истории Революции Медвежьего флага не усматривается, а приведенный выше перечень фамилий данное предположение опровергает. Чуть более подробное изучение вопроса вообще ставит под сомнение наличия у русского населения Калифорнии мотива для участие в конфликте с Мексикой.
     Форт Росс, форпост русского присутствия в Северной Америке, принадлежавший Русско-американской компании, с момента создания оставался предприятием убыточным, а потому уж с 1839 г. велись переговоры с целью его продажи. Первое предложение о покупке имущества форта было сделано английской Компании Гудзонова залива, однако последние предложением не заинтересовались. Попытка продать форт Испании также были безрезультатными, поскольку ее не устроила цена в 30 000 песо. Посланник России в США А.А. Бодиско считал, что форт Росс должен быть продан гражданам США, но ни с одним американцем переговоры о продаже форта не велись. 
     Покупатель на русское имущество нашелся лишь в сентябре 1841 г. - это был мексиканский гражданин швейцарского происхождения Иоганн Агустус Зуттер (Джон Огаст Саттер). Последний правитель русских территорий в Калифорнии Александр Гаврилович Ротчев договорился с ним о цене в 42 857 рублей серебром с рассрочкой на четыре года, начиная с 1842 г., при этом большую часть платежа Саттер должен был внести пшеницей. Окончательное соглашение о сделке Саттер и консул России в Сан-Франциско Петр Степанович Костромитинов подписали 13 декабря 1841 г.
     Саттер не исполнил полностью своих обязательств (недоплатил 37 500 рублей), и представителям Русско-американской компании пришлось заручиться согласием мексиканских властей погасить долг мексиканского гражданина. 
     Полагаем, что русскому населению Калифорнии вряд ли имело смысл выступать против государства, власти которого несли на себе бремя кредитных обязательств. 
     Статистика также не сообщает «версии» А.А. Бушкова убедительности. Население Калифорнии в 1847 г. составляло 85 000 человек; при этом русских даже во время расцвета форта Росс проживало там не более 200 человек (мы не уточняем даже, что «русскими» считались все подданные Российской Империи, как то - поляки, финны, эстонцы, украинцы).  
     «Учредители республики были исполнены самых благих намерений - они всерьез собирались создать «республику вольных земледельцев». Другое дело, что политиканы из Вашингтона, не прошло и нескольких месяцев, самым циничным образом использовали этот случай в своих интересах. Когда началась война Мексики с США (а началась она, истины ради, с нападения мексиканских частей на пограничные американские города), в Калифорнию быстренько вошла американская регулярная армия. Жители Калифорнийской республики, не искушенные в большой политике, радостно приветствовали солдат и отправили им в помощь Калифорнийский батальон под командованием Фримонта, воевавший под тем самым белым знаменем с медведем и красной звездой». 
     Фремонт прибыл в Соному только 25 июня 1846 г., и уже 29 июля организовал тот самый «Калифорнийский батальон», точнее - Первый калифорнийский добровольческий отряд милиции (The first California Volunteer Militia). Однако уже 2 июля 1846 г. к берегам Калифорнии прибыла Тихоокеанская эскадра капитана Джон Дрейка Слоута (кстати, прямого потомка сэра Фрэнсиса Дрейка по материнской линии). 7 июля в Монтерее коммодор Слоут объявил о присоединении Республики Калифорния к США. Данное заявление сопровождалось орудийным салютом, и было полностью поддержано американскими поселенцами. Никаких договоров и соглашений относительно ликвидации республики подписано не было. Именно для таких случаев и используется латинская максима «de facto».
     Таким образом, Калифорнийский батальон был создан уже как подразделение армии США, а не суверенной Республики Калифорния (которая просуществовала, в итоге, всего 26 дней). Сам Фремонт был бреветирован званием подполковника. К слову, немалое количество участников «Революции медвежьего флага» получили воинские звания и должности в составе батальона - так, Генри Л. Форд (кстати, племянник Мэри Тодд Линкольн) стал капитаном и командиром роты «В», Гренвилл П. Свифт - также капитаном и командиром роты «С», Джон Грегсби - еще одним капитаном и командиром роты «Е»; президент Уильям Б. Айд вошел в состав подразделения обычным рядовым. Кроме того, в составе батальона были участники экспедиции Фремонта, а также некоторое количество местных жителей, включая мормонов и даже индейцев. 
     Характерная деталь - 7 июля ни Слоут, ни Фремонт ничего не знали о начале войны США с Мексикой. Коммодор обладал лишь информацией о приграничных стычках в Техасе.
     Именно Слоут стал первым военным губернатором Калифорнии. В конце июля к берегам Калифорнии прибыла еще одна американская эскадра под командованием коммодора Роберта Филда Стоктона и подняла американский флаг в северных портах Калифорнии - Сан-Диего, Лос-Анджелесе и Санта-Барбаре. Поскольку Слоут испытывал проблемы со здоровьем, Стоктон наследовал его пост военного губернатора Калифорнии уже 15 июля. Тем временем, от Санта-Фе по долине реки Джила, через территории Аризоны, Нью-Мексико и пустыню Соноран на подмогу калифорнийцам двигалась «армия Запада» генерала Стивена Уоттса Кирни. 
     Далее начались собственно боевые действия. Не будем подробно их описывать - вкратце, мексиканцы отбили у американцев Лос-Анджелес, те предприняли один неудачный штурм (при этом погибло 14 человек), но вернули, в конце концов, город, потеряв в финальном штурме всего 2 солдат. В конце ноября в Калифорнию прибыли кавалеристы под Фремонта в количестве 450 человек и отряд С.У. Кирни из сотни драгун. Кирни имел полномочия командующим всеми американскими вооруженными силами в Калифорнии. Сразу по прибытии драгуны Кирни приняли участие в сражении при Сан-Паскуаль возле Сан-Диего и потеряли при этом 18 человек - наибольшие потери американцев за весь период войны в Калифорнии, понесенные в одном сражении. 
     13 января 1847 г. Фремонту удалось добиться прекращения мексиканского сопротивле­ния в Калифорнии, заключив так называемое соглашение Кахунга (подписано 28 января 1847 г.). Соглашение предусматривало возможность полной амнистии для всех мексикан­ских войск в Калифорнии в случае, если они сложат оружие и принесут клятву подчиняться законам США. Заключая данное соглашение, Фремонт превысил свои полномочия, но, тем не менее, коммодор Стоктон назначил его военным губернатором Калифорнии с 16 января 1847 г. Впрочем, 19 января мексиканские калифорнийцы взбунтовались и убили недавно назначенного американского губернатора Нью-Мексико Чарльза Бента и нескольких других должностных лиц. При подавлении мятежа 51 мексиканец погиб, еще 24 были повешены за измену.
     Резюмируя вышесказанное: создатели «Республика Калифорния» не помышляли о создании независимого государства и не имели никаких возражений на предмет «аннексии» Нижней Калифорнии Соединенными Штатами, а Джон Ч. Фремонт не был руководителем повстанческого движения, а носил звание подполковника армии США…
     Впрочем, чудеса в решете от автора «Неизвестной войны» относительно биографии Фремонта отнюдь не закончились…
     «Когда война закончилась поражением Мексики, «парни из Вашингтона» показали свое истинное лицо: Калифорнийский батальон был принудительно расформирован, Калифорнийскую республику особым указом «аннулировали», а Фримонта командующий американскими войсками генерал Кирни арестовал и отдал под суд за… «участие в вооруженном мятеже»! То есть - за участие в создании Калифорнийской республики (что доказывает: никаким «агентом Вашингтона» Фримонт в жизни не был)… …Вот только судьи, надо отдать им должное, оказались честными людьми, заявив, что судить Фримонта не за что: на территории США он никаких мятежей не устраивал, а Калифорния частью США никак не является. Тогда военные своей властью лишили Фримонта офицерского звания и уволили из армии - а «парни из Вашингтона» быстренько приняли Калифорнию в состав США: тогдашние олигархи нацелились на райские калифорнийские земли, да и о калифорнийских богатейших золотых россыпях уже имелась кое-какая информация. Так что фермерам, вольным скотоводам и охотникам, вознамерившимся было жить в «свободном государстве», враз укоротили руки, чтобы впредь не своевольничали…».
     Такое ощущение, что детсадовец пересказывает «Феноменологию духа» Георга Вильгельма Фридриха Гегеля…
     У А.А. Бушкова вновь проблемы с хронологией. Американо-мексиканская война окончилась 2 февраля 1848 г. А Фремонт был помещен под арест в августе 1847 г. - за полгода до окончания войны…  
     Суть конфликта, следствием которого для Фремонта стал арест и суд военного трибунала, вовсе, конечно же, не в искоренении инакомыслия «парнями из Вашингтона». 
     На должность военного губернатора Калифорнии Фремонт был назначен приказом коммодора Стоктона. Однако С.У. Кирни, носивший звание бригадного генерала, то есть аналогичное званию Стоктона, заявил о недопустимости данного назначения, поскольку решение подобных вопросов было возложено на Кирни приказами президента и военного министра. Фремонт отказался повиноваться генералу, хотя тот и был его прямым начальником. Тогда Кирни своей властью 31 мая 1847 г. назначил военным губернатором полковника Ричарда Бернса Мейсона (кстати, кузен Джеймса Мюррея Мейсона, одного из двух посланников КША, следовавшего в 1861 г. в Англию на судне «Трент»).
     Кирни объявил о том, что возвращается на восток и приказал Фремонту сопровождать его; при этом возглавляемому им подразделению было приказано либо разойтись по домам, либо оставаться в строю без какой-либо оплаты. Все калифорнийские члены батальона тут же разошлись по домам, несколько мормонов, состоявших в подразделении, вернулось в Солт-Лейк-Сити, те из добровольцев, кто прибыли в Калифорнию в составе экспедиции Фремонта, с ним и остались. Достигнув форта Ливенуорт в Канзасе, Кирни объявил Фремонту, что тот считается заключенным под арест. По прибытии в Вашингтон в период с 2 ноября 1847 г. по 31 января 1848 г. состоялся суд военного трибунала, на котором подполковнику были предъявлены следующие обвинения: 1) «mutiny», (мятеже, в узкоспециальном смысле - действия любого лица, которое с намерением узурпировать либо игнорировать полномочия законных военных властей в сговоре с любым другим лицом отказывается исполнять приказы, либо исполнять свои должностные обязанности); 2) «disobedience of the lawful command of a superior officer» (неподчинение законным приказам вышестоящего командования) и 3) «conduct to the prejudice of good order and military discipline» (действия, наносящие ущерб законному порядку и военной дисциплине).
     Иными словами - обвинения в адрес Фремонта никоим образом не были связаны с его участием в «Революции Медвежьего флага» либо командованием «калифорнийским батальоном». Обвинения касались исключительно нарушений требований субординации в условиях военного времени. 
     Военный трибунал признал Фремонта виновным по всем пунктам обвинения (несмотря на то, что защитником выступал его тесть, знаменитый Томас Харт Бентон) и приговорил его к увольнению из армии и лишению всех его чинов и наград. Фремонт использовал свое право апелляции к президенту, и Джеймс Н. Полк отменил приговор, правда, не вследствие отсутствия состава преступления, а в знак уважения к бывшим заслугам «великого следопыта». Однако данное решение Фремонта не устроило, он подал прошение об отставке и уехал в Калифорнию. Он вернется в армию лишь в 1861 г., сразу после начала Гражданской войны.     
     Суду общей юрисдикции данное дело, разумеется, было неподведомственно. Вердикт суда военного трибунала мы процитировали выше. История про «судить не за что» есть целиком придумка автора «Неизвестной войны», основанная, сдается нам, на вольной ассоциации с эпизодом из российской истории - процессом 1909 г. по делу А.А. Лопухина, директора Департамента полиции с 9 мая 1902 г. по 4 марта 1905 г. 
     Очень нас повеселила фраза о том, как Калифорнийский батальон был «принудительно расформирован». А что, добровольческое формирование по окончании боевых действий следовало включить в состав регулярной американской армии?.. 
     Калифорния вошла в состав США 9 сентября 1850 г. как 31-й по счету штат, то есть уже после пика «золотой лихорадки». В сентябре 1849 г. в городе Монтерей была принята Конституцию штата, которую население (состоящее отнюдь не из одних только олигархов) большинством голосов одобрило 13 ноября того же года. 15 декабря 1849 г. первое законодательное собрание собралось в городе Сан-Хосе для создания правительства штата. 
      Так что процитированное выше утверждение А.А. Бушкова - из той области знаний, что проходят у нас по ведомству Тимоти Лири.
     Ну а заявление про олигархов, которые охочи были до золотых россыпей, наводит на мысль, что галлюцинации автора «Неизвестной войны» переходят в терминальную фазу. К 1850 г. золотодобыча уже индустриализировалась, и создание штата на данный процесс повлиять уже не могло. 
     Но и это еще не все. Судя по всему, автор «Неизвестной войны» причисляет Джона Ч. Фремонта к числу «жертв режима». Интересно, что скажет А.А. Бушков, когда узнает, что Джон Ч. Фремонт заработал на калифорнийском золоте не менее $10 000 000?.. 
     «Нельзя, конечно, сказать, что южане сплошь состояли из потомков благородных господ. Простонародья и там хватало, причем некоторые из них достигали немалых высот. Из шести губернаторов Виргинии в 1840-1861 гг. лишь один был урожденным «джентльменом». Двое из шести начинали простыми батраками у плантаторов, третий, сын деревенского мясника, был в молодости портным (99)».    
     Снова ссылка на книгу Кирилла Маля - и снова ошибка…
     В период 1840-1861 гг. в штате Вирджиния сменилось не 6, а, ни много, ни мало, 10 губернаторов: Томас Уокер Гилмер (31 марта 1840 г. - 20 марта 1841 г.), Джон Мерсер Паттон (20 марта - 31 марта 1841 г.), Джон Ратерфорд (31 марта 1841 г. - 31 марта 1842 г.), Джон Манфорд Грегори (31 марта 1842 г. - 1 января 1843 г.), Джеймс МакДауэлл (1 января 1843 г. - 1 января 1846 г.), Уильям Смит (1 января 1846 г. - 1 января 1849 г.), Джон Бью-кенен Флойд (1 января 1849 г. - 16 января 1852 г.), Джозеф Джонсон (16 января 1852 г. - 1 января 1856 г.), Генри Александр Уайз (1 января 1856 г. - 1 января 1860 г.), Джон Летчер (1 января 1860 г. - 1 января 1864 г.).
     О ком говорит К. Маль, которому поддакивает А.А. Бушков, мы не решаемся даже предположить. Все губернаторы Вирджинии - выходцы из очень респектабельных семейств. Так, например, Томас У. Гилмер был выходцем из семьи богатых плантаторов, Дж.Б. Флойд - сыном бывшего губернатора Вирджинии Джона Флойда (1830-1834), Джон М. Паттон - также представителем известной южной династии Мерсеров и Паттонов (он приходился прадедушкой знаменитому Джорджу Смиту Паттону-младшему).
     Даже Джозеф Джонсон, родившийся 19 декабря 1785 г. в графстве Орандж, штат Нью-Йорк, рано потерявший отца, и переехавший в 1800 г. в Вирджинию вместе с матерью и младшим братом, батраком не был, а был управляющим на плантации Эфраима Смита, а вскоре после его смерти женился на его дочери Саре (Салли) Смит.
     «Со временем в состав Юга вошли бывшие французские и испанские колонии, что прибавило Югу национальной пестроты: теперь там в немалом количестве обитали и испанцы, и евреи. Север отличался большей однородностью национального состава (англичане с небольшой примесью голландцев и немцев), а вот генеалогия южан была гораздо более сложной, даже причудливой».
     Вам снова обманывают, уважаемых читатель… 
     Процент американцев, родившихся за рубежом, составлял, в 1860 г. на Севере (Новая Англия и Среднеатлантический регион) 19,1%, на Среднем Западе - 17%, а на Юге - 3,5%. Даже если отнять негритянское население (вопреки рассказам А.А. Бушкова, рабов из-за границы давно уже не ввозили), то все равно, на Юге «прибавлялось пестроты» гораздо меньше, чем на Севере.
     Среди американцев, рожденных за границей (4 138 697 человек) преобладали выходцы из Ирландии (1 611 304), о которых автор «Неизвестной войны» вообще не упоминает. Их было даже больше, чем из Германии (1 276 075). Много жителей прибыли из Великобритании (587 775) и Канады (249 970). Выходцев из Франции было гораздо меньше (109 870). Голландцев (37 353) в США въехало меньше, чем швейцарцев (53 327) и норвежцев (43 995). А уж испанцев было совсем мало (4 244), даже если добавить к ним рожденных в Мексике (27 466).
     В очередной раз А.А. Бушков искажает реальную картину для того, чтобы представить довоенный Юг как сказочную утопию, которая попала под каток алчной индустриальной цивилизации…
     Ей богу, закрадывается страшное подозрение - а не пытается ли А.А. Бушков пристроить в реальную историю архетип, позаимствованный из классического «толкиеновского» фэнтези, где технократическая цивилизация вытесняет постепенно магию?..  
     «Доставшийся южанам «в наследство» Новый Орлеан, старейший город Юга, был культурным центром, равного которому на Севере долго не имелось».
     Единственное светлое пятно во всей книге А.А. Бушкова - она смешная. Правда ее автор, боимся, об этом не догадывается.
     «Доставшийся в наследство» Новый Орлеан представлял собой заштатный городишко с населением в 8 000 человек и без сколько-нибудь значительных культурных достопримечательностей. А «старейший город Юга» - это Джеймстаун, штат Вирджиния. Основан в 1607 г., более чем на столетие раньше Нового Орлеана (1718). Даже соседний Мобил, Алабама (Fort Louis de la Mobile) старше - основан в 1702 г.
     «В первые десятилетия существования США интеллектуальная элита, так уж сложилось, обитала главным образом на Юге. Богатые библиотеки - это Юг. Научные лаборатории - опять-таки Юг. Литература, публицистика, философия - снова Юг. Северные высшие учебные заведения очень долго делали главный упор исключительно на богословие - причем в его пуританском варианте…».
     Ну конечно же - дегуманизация противника есть характерная особенность военной пропаганды. Странно, что А.А. Бушков ничего не рассказал читателям о том, что любимым занятием северян было отбирать у детей леденцы и толкать в лужи старушек. 
     Напомним для примера, что Бенджамен Франклин родился в Бостоне и жил в Пенсильвании. Так уж сложилось... 
     Если говорить о совсем уж ранних временах, то уровень образованности в Новой Англии был выше, нежели в южных колониях. Среди прибывших в Массачусетс до 1650 г. насчитывалось почти 100 выпускников Оксфорда и Кембриджа38. Закон об образовании был принят в Массачусетсе в 1647 г. Первые школы, первые типографии, первый колледж, были основаны именно здесь.
     Стесняемся спросить, а много ли писателей-южан сможет припомнить автор «Неизвестной войны»? Эдгар А. По, Дж. Фенимор Купер, Вашингтон Ирвинг, Натаниэл Готорн, Уолт Уитмен, Генри У. Лонгфелло, Ральф Уолдо Эмерсон, Генри Дэвид Торо, Герман Мелвилл, Джон Г. Уиттиер, Уильям Дин Хауэллс, Джеймс К. Полдинг, Кэтрин Мария Седжвик, Лидия Х. Сигурини, Эмили Дикинсон, Луиза Мей Олкотт, Томас Бейли Олдрич, Дэвид Росс Локк, Уильям К. Брайант, Джон П. Кеннеди, Генри Джеймс, Томас Майн Рид, Фрэнсис Брет Гарт, - неполный перечень писателей-северян, бывших известными к моменту начала Гражданской войны в США.
     Интересно, кого автор Неизвестной войны» числит по ведомству южных писателей? Марка Твена? Плохой пример. Твен был прагматиком до мозга костей, и с Югом его связывал только жизненный опыт…
     Но мы готовы немедленно извиниться перед А.А. Бушковым, если он найдет в себе наглость завить, что зачитывается на досуге стихами Генри Тимрода или историческим романами Уильяма Гилмора Симмса…
     Но мы постараемся обмануть ожидания читателей. Объявить Юг неким бездуховным регионом было бы проще всего, но вряд ли это было бы справедливо. Мы продолжаем придерживаться точки зрения, согласно которой деление Соединенных Штатов на Север и Юг было искусственным. И подтверждение свой точки зрения видим в том факте, что в довоенной Америке существовала единая литературная традиция и единое для всей страны художественное пространство, а писатели никогда не ограничивали свои интересы местом своего рождения. Действие романов Фенимора Купера развивается как на Севере, так и на Юге. Эдгар Алан По, недолго проучившийся в Уэст-Пойнте, говорил о том, что «единственным близким мне по духу человеком во всей этой Богом забытой дыре был Джефферсон Дэвис». Из романов Томаса Майн Рида, большую часть своей американской биографии проживший на Юге и на Западе, вряд ли можно сделать вывод о том, что писатель симпатизировал аболиционистам. Балтиморец и противник сецессии Джон Пенделтон Кеннеди написал роман, полемизирующий с «Хижиной дяди Тома» Бичер-Стоу. Великий пересмешник Сэмюэл Л. Клементс всегда более был расположен к «янки», нежели к соотечественникам-южанам…
     Американская литература питалась из одного источника, и источник этот - история США, единых и неделимых…  
     Вообще, из сказанного автором «Неизвестной войны» можно подумать, что в «южных высших учебных заведениях» изучали релятивистскую теорию или принципы верификации в неопозитивизме... Нет, образовательные системы колледжей Уильям и Мэри, Гарварда, Йеля были, в целом, идентичны и копировали систему английских Оксфорда и Кембриджа.
     Дело даже не в том, что выбранная автором тема «культурные отличия первых десятилетий» не подтверждена фактами, а в том, что она не имеет никакого отношения к проблемам, связанными с Гражданской войной.
     Да, кстати - уже скоро, в главе 6, А.А. Бушков станет утверждать нечто совершенно обратное: «Почти все научные кадры - на Севере».
     Одна из любимых тем А.А. Бушкова, это «почвенническая» теория о противостоянии го­рода и деревни как первооснове любого конфликта, принявшего форму гражданской войны. 
     Бог с ней, с теорией - бывают и глупее. Вновь ловим А.А. Бушкова за руку по части по­ставки читателю недобросовестной информации.
     «Смело можно утверждать, что Юг был классическим представителем крестьянской цивилизации, крестьянской философии, крестьянского мировоззрения, а Север являл собою цивилизацию городскую. Между этими двумя менталитетами существуют серьезнейшие различия, да что там, явные разногласия - чуть ли не по всем без исключения принципиальнейшим вопросам бытия… Вот оно, подхо­дящее слово для определения сути различий между Севером и Югом. Не разные нации, даже не разные этносы - разные цивилизации… …К 1860 г. сельское на­селение США составляло восемьдесят четыре процента - причем процент город­ского населения на Юге, соответственно, был гораздо ниже, чем на Севере. К 1860 г. в Нью-Йорке был уже миллион жителей, в Филадельфии - триста тысяч, в Балтиморе и Бостоне - по двести тысяч. Это были самые настоящие промышлен­ные центры с кипучей городской жизнью».
     Диву даешься, как легко и просто образуются под пером А.А. Бушкова даже не страны или этносы, а, чего мелочиться, целые цивилизации. Еще немного, и автор «Неизвестной войны» поведает нам о различных антропологических типах южан и северян. Причем формируется данный антропологический тип исключительно по профессиональному признаку. Сдается нам, что А.А. Бушков близко к сердцу воспринял «Машину времени» Герберта Дж. Уэллса…
     В этой «городской цивилизации» подавляющее большинство (74%) составляло сельское население. А уж «философия» трудолюбивых фермеров, куда более «крестьянская» по своей сути, чем психология барчуков-плантаторов и уж, тем более, чем психология основных «рабочих кадров» южного сельского хозяйства - рабов… 
     Отсюда мы видим, что в лексиконе А.А. Бушкова термин «смело» является синонимом «бездоказательно».
     Автор «Неизвестной войны» приводит неверные данные о численности населения северных городов. Население Нью-Йорка еще не дотянуло к началу войны до миллиона (но об этом мы подробнее скажем, когда будем разбирать авторские ошибки, связанные с Нью-йоркским «призывным бунтом»). 
     Население Филадельфии по переписи 1860 г. составило 565 529 человек, Бостона - 177 840 человек, Балтимора - 212 418 человек.
     При этом Балтимор находился, по определению самого А.А. Бушкова («линия Мейсона-Диксона» - условная граница между рабовладельческими и свободными штатами, отделявшая Пенсильванию от Мэриленда»), в рабовладельческом штате Мэриленд. 
     Да, и еще автор «Неизвестной войны» благоразумно позабыл про еще один крупный южный город - Сент-Луис (160 773 жителя).
     «В то же время на Юге только в двух городах, Ричмонде и Новом Орлеане, обитало бо­лее тридцати тысяч жителей. Все прочие города, называя вещи своими именами, были просто большими деревнями наподобие наших районных центров…»
     Слов нет, городов с миллионным населением на Юге не было, как, впрочем, не было их в то время во всех Соединенных Штатах. А были - Новый Орлеан с населением в 168 675 человек; Чарлстон с населением 40 522 человек; Ричмонд с населе­нием 37 910 человек; Монтгомери с населением в 35 904 человек. А также Мобил с населе­нием в 29 258 человек. В Мемфисе и Саванне проживало 22 263 и 22 292 человек соответст­венно. Все данные при­ведены по результатам переписи 1860 г.
     Автор «Неизвестной войны» не объясняет нам, почему выбрал размер «тридцать тысяч» как критерий начала «кипучей городской жизни» (напомним, что чуть выше он именовал 8-тысячный Новый Орлеан «несравненным культурным центром»). Помимо Балтимора и Сент-Луиса южнее линии Мейсона-Диксона располагался также кентуккийский Луисвилл (68 033 жителей).
     Наконец, внутри «южных территорий» находился еще один город, с «настоящей столичной городской жизнью» - Вашингтон (61 122 жителя).
     
Глава 7, в которой выражается скорбное недоумение по поводу апологетики отдельных религиозных движений, содержащихся в части 6 «Люди в черном» главы 1 «Земля обетованная» из книги А.А. Бушкова.

     «Те, кого в виде наказания всего-навсего окунали в Лягушачий пруд в центре города, могли считать, что легко отделались, - спустя полгода после основания Бостона, в марте 1631 г. некоему Филиппу Ратклифу публично отрезали уши за «отсутствие набожности» (в чем именно это выражалось, хронисты не уточняли…)».
     Ну, Александр Александрович, это ведь смотря каких хронистов читать…
     Суд над Филиппом Рэдклиффом, сервентом мистера Крэдока, состоялся 14 июля 1631 г. Поскольку Бостон был заложен 17 сентября 1630 г., суд по делу Рэдклиффа состоялся, соответственно, не полгода, а 9 месяцев спустя. 
     Наказание Рэдклиффа было связано с оскорблением веры - наряду со многими нелицеприятными заявлениями он утверждал, что во главе христианской церкви стоит дьявол. Власти Бостона неоднократно предупреждали его о недопустимости крамолы, но Рэдклифф не внял предупреждениям, был привлечен к суду, приговорен к публичной порке, отрезанию ушей и штрафу в 40 шиллингов, а после - выслан в Англию.
     Хотелось бы нам знать, в какой другой европейской стране - про мусульманские и говорить нечего, причем по сей день! - в середине 17 века человек, совершивший богохульство, отделался бы меньшим наказанием?
     Для сравнения давайте рассмотрим наказание за богохульство в России по Соборному уложению 1649 г. 
     Формами преступления являлись неверие, отрицание православной веры, поношение, оскорбление святынь. Квалификацией состава этого преступления рассматривается не только как оскорблением словом Бога, но главным образом как неверие, отрицание его существования, что считалось посягательством на основы христианского вероучения. Так же воспрещалась хула на христианскую святыню: Христа, Святую Богородицу, святой крест и святых. Виновные наказывались смертной казнью через сожжение: «А будет кто имноверцы, какия ни буди веры или русский человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив казнити, зжечь». Совращение из православия, «насильством» или «обманом» также наказывался смертной казнью через сожжение. 
     Так что, отталкиваясь от реалий своего времени, можно смело утверждать, что Филипп Рэдклифф легко отделался…
     «Ну, а когда в начале восемнадцатого столетия на территории нынешнего Мэна объявился католический проповедник Себастьян Расл, массачусетцы моментально отправили в леса вооруженный отряд с поручением убрать опасного конкурента. Вскоре Расла отыскали и убили (по одной из версий, пуритане вдобавок содрали с него скальп и торжественно привезли в Бостон) (133)».
     Нет, мы отказываемся работать в таких условиях!.. Этот А.А. Бушков ляпнет какую дурь объемом в один абзац, а в ответ, чтобы был понятен исторический контекст, писать приходится по три страницы…
     Давайте еще раз уточним диспозицию. А.А. Бушков рассказывает читателям, что жители Бостона настолько нетерпимо относились к любым религиозным течениям, отличным от пуританской доктрины, что направили карательный отряд аж их Массачусетса в Мэн для устранения одного-единственного католического миссионера…
     Если же вы хотите знать истинные мотивы гибели Себастьяна Рале (поскольку подлинное имя миссионера - Sebastien Rale), просто перечитайте романа Джеймса Фенимора Купера «Последний из могикан», действие которого, как вы помните, происходит в 1757 году.
     Дело в том, что основной причиной гибели Рале стали не религиозная нетерпимость, а длительное противостояние англичан и французов в Новом свете, достигшее своей кульминации в период 1749-1763 гг. (на ее фоне, собственно, и происходит действие романа Купера). Однако данная активная фаза боевых действий имела длительную предысторию - вереницу локальных войн, таких, как Война короля Вильгельма (или Уильяма), Война короля Георга, Война королевы Анны или Война Даммера, которую именуют также Войной отца Рале. Все эти конфликты были отголосками многочисленных военных конфликтов в Европе - Войны за австрийское наследство, Войны за испанское наследство, Семилетней войны… 
     Себастьян Рале родился 20 января 1657 г. в Понтарлье, Франция, учился в Дижоне, в 1675 г. поступил в иезуитскую школу, а в 1689 г. прибыл в Новый свет вместе с новым губернатором французских территорий Луи де Буадом, графом Фронтенаком. Практически вся его миссионерская деятельность связана была с племенем абенаков, проживавшим на границе английских и французских территорий. Рале, преподававший ранее греческий язык, очень ответственно подошел к изучению языка и традиций индейцев и, начиная с 1691 г., работал над франко-абенакским словарем. 
     В течение т.н. Войны короля Вильгельма, в 1694 г., Роле был направлен в миссию Норридгевок, что расположена была на реке Кеннебек на территории нынешнего штата Мэн. Его задача была отнюдь не духовного свойства - в то время, как английские власти в Новом свете прилагали усилия для того, чтобы добиться нейтралитета индейских племен, французы использовали влияние Рале в племени абенаков для усиления собственных позиций на континенте. Судя по всему, Рале отлично понимал, что делает - его усилия приносили немалые плоды и способствовали успеху военной экспедиции Александра Ленефа де Бобассина на территорию, контролируемую англичанами.
     Военно-политическая агитация Рале среди индейцев была успешна до такой степени, что губернатор Массачусетса Джозеф Дадли впервые объявил награду за его голову еще в 1704 г. Зимой 1705 г. 275 британских солдат под командованием полковника Уинтропа Хилтона были направлены для нейтрализации Рале, но священник, предупрежденный заранее, скрылся в лесу, и британская милиция удовлетворилась тем, что сожгла деревню и церковь.
     В 1710 г. Рале вновь вернулся в Норридгевок и продолжил свою деятельность. Среди индейцев он имел прозвище «Черная сутана» и, надо отдать священнику должное, он хорошо справлялся со своей работой. Во-первых потому, что свободно владел языком и читал мессы на наречии абенаков. Во-вторых потому, что умело использовал недостатки противника и всячески обыгрывал неприязнь пуритан к коренным жителям Америки. С данной точки зрения деятельность Рале следует рассматривать не столько как миссионерскую, а как разведывательную - и близкими ему родственниками выглядят такие проводники геополитики, как Томас Эдвард Лоуренс (известный более как Лоуренс Аравийский), Н.Н. Миклухо-Маклай или Ричард Фрэнсис Бертон. Религиозная принадлежность Рале была всего лишь инструментом, который он успешно использовал для завоевания лояльности индейцев во славу своей европейской родины.
     Утрехтский мир, положивший конец Войне за испанское наследство, принес недолгое затишье и на Американский континент - с 1713 по 1720 гг. стороны конфликта жили в относительном мире. Дабы убедить индейцев, что торговля полезнее войны, в августе 1717 г. новый губернатор Массачусетса Сэмюэл Шют встретился с вождями абенаков и предупредил их, среди прочего, что военный союз с французами навлечет на племя несчастья. Несмотря на «партию мира» в рядах абенаков, 26 июля 1721 г. Рале организовал военную экспедицию на остров Джорджтаун силами 250 индейцев на 90 каноэ и направил Шюту письмо, в котором потребовал срочно вывести всех английских поселенцев с территории абенаков. 
     Англичане тут же прекратили продажу индейцам всех «товаров стратегического назначения», а в январе 1722 г. 300 английских милиционеров под командованием полковника Томаса Уэстбрука атаковали Норридгевок, вот только Рале вновь сумел скрыться. В руки англичан попали бумаги, однозначно изобличавшие Рале как агента французского правительства, который, среди прочего, был ответственен за военные поставки индейцам.
     В отместку за налет на Норридгевок абенаки сожгли поселок Брунсвик и взяли заложников. 25 июля 1722 г. Шют объявил войну восточным индейцам, однако вскоре вынужден был срочно отбыть в Лондон, передав свои полномочия лейтенант-губернатору Уильяму Даммеру. Именно поэтому последующий военный конфликт получил название Войны Даммера.
     В августе 1724 г. 208 милиционеров Массачусетса и индейцев мохаук, разбитых на две группы, под командованием капитанов Джонсона Хармона и Джереми Молтона на 17 китобойных судах прибыли к Таконик Фоллс на реке Кеннебек, оставили 40 человек для охраны флота, а основные силы скрытно выдвинулись в направлении поселка абенаков. Атака получилась эффективной - было убито 26 человек (в том числе 7 вождей племени, включая Себастьяна Рале) и ранено 14; нападавшие, в свою очередь, потеряли убитыми 2 милиционеров и 1 индейца. Версии гибели Рале разноречивы - абенаки утверждали впоследствии, что он был застрелен на центральной площади поселка, когда отвлекал на себя внимание атакующих, англичане рассказывали, что миссионер был убит в своей хижине в тот момент, когда перезаряжал свое кремневое ружье. Все тела убитых, включая Рале, были оскальпированы сообразно традициям своего времени.
     «Война Даммера» завершилась в апреле 1725 г. победой англичан, чему немало способствовала «политика скальпов» - колониальные власти платили за индейский скальп колоссальные $100 (что составило бы сегодня примерно $20 000).      
     Себастьян Рале вошел в историю как неоднозначная и противоречивая, но незаурядная личность. Религиозным проповедником его можно назвать лишь только исходя из внешних примет; вся его деятельность была подчинена политическим целям и задачам. Миссионер пал в ходе отнюдь не межконфессионального, а колониального конфликта. 
     Ну а версия от автора «Неизвестной войны» по своей примитивности вновь близка к идиотизму…
     «На совести фанатиков-пуритан и салемская «охота на ведьм» в Массачусетсе (1692 г.). Вообще-то верующий человек не должен сомневаться в существовании колдовства, и далеко не все случаи казни ведьм следует отбрасывать как «дутые дела», но «салемский процесс» очень уж явно смотрится надуманным и не имевшим под собой реальной почвы».
     Вы знаете, отчего эта книга писалась так долго?.. Прочтя данную фразу, соавторы просто впали в ступор, в котором отчасти пребывают до сих пор. 
     Прочесть такую чушь в сочинении, позиционирующим себя как «обстоятельная, подробная, «глубококопающая» книга о Гражданской войне в США» - все равно как если бы в медицинском справочнике написали об укусе рака как причине онкологического заболевания.
     Оцените масштаб авторской мысли - оказывается, в истории имеются примеры процессов над ведьмами, «имеющими под собой реальную почву»?..
     Маразм окреп и достиг предельной плотности…
     Мы, как люди воспитанные, не станем комментировать жизненные принципы автора «Неизвестной войны» - кто-то верит женам, кто-то - рекламе, кто-то, как выяснилось, - в ведьм и в колдовство.
     Но вот заявление о том, что «верующий человек не должен сомневаться в существовании колдовства», это, простите, уже даже не глупость, это уже клиническое проявление профессиональной деформации писателя-фантаста, начисто переставшего различать, где явь, а где его собственные выдумки. На фоне таких откровений даже Карлос Кастанеда и Филипп К. Дик выглядят штатными авторами «Мурзилки»…
     Авторы настоящей книги те еще богословы, но даже им ведомо, что христианская доктрина абсолютно несовместима с языческими культами, и любые проявления ведьмовства и колдовства, независимо от того, «черная» это магия или «белая», вершатся им имени дьявола: «Берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение, ибо многие придут под именем Моим, говоря, что это Я; и это время близко: не ходите вслед их» (Евангелие от Луки, 21,8). 
     Иными словами - вера в христианского бога несовместима с верой в колдовство. Если рассматривать бред А.А. Бушкова более широко - он полагает, что вера в бога неотделима от веры в дьявола…
     Расстроим автора «Неизвестной войны» - христианская доктрина строится не на вере в дьявола, а на отрицании и его самого, и всего того, что с ним связано. В отрицании дьявола заключается, среди прочего, смысл первого причастия…  
     «Не должен находится у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это … будь непорочен пред Господом Богом твоим» (Второзаконие, 18:10-13).

     «Напоминаю: в результате салемской истерии было казнено девятнадцать женщин - исключительно на основании «показаний» двух малолетних неуравновешенных девочек (среди казненных была и прабабушка известнейшего американ­ского фантаста Рэя Брэд­бери)».
     В данном случае не станем глумиться над автором «Неизвестной войны» - в большин­стве русскоязычных источников действительно сказано, что Мэри Брэдбери была казнена. 
     Мэри Перкинс родилась в 1615 г. в Великобритании, и в 1630 г. вместе с родителями, Джоном и Джудит Перкинс, прибыла в Новый Свет на судне «Lion». В 1636 г. она вышла замуж за Томаса Брэдбери из Солсбери, штат Массачусетс, одного из самых известных жителей колонии.
     В 1692 г. в ходе процесса в Салеме ей вменяли в виду оборотничество (обвинение ут­верждало, что она превращается в синего борова) и наложение заклятий на суда.
     В ее защиту выступило более сотни соседей и горожан, но, несмотря на это, Мэри Брэдбери приговорили к смерти. Заступничество друзей отсрочило исполнение приговора, а, когда пик «охоты за ведьмами» миновал, женщина покинула тюрьму, по одним сведе­ниям - бежав, по другим - подкупив охранника.    
     Мэри Брэдбери скончалась в собственной постели 85 лет от роду - 20 декабря 1700 г.
     Но если ошибку с причиной смерти Мэри Брэдбери автору «Неизвестной войны» еще можно простить, то в остальном создается впечатление, что большую часть своей, извините за выражение, книги А.А. Бушков писал с выключенным мозгом. 
     «Прабабушка» Реймонда Дагласа Брэдбери родилась, как мы уже сказали, в 1615 г., сам писатель - в 1920 г. Между датами их рождения, как видите, 305 лет разницы. Выходит, чтобы быть прабабушкой писателя, Мэри Брэдбери, дед и отец Рея Брэдбери должны были прожить более ста лет каждый и, при этом, сохранить за собой репродуктивную функцию…
     Поскольку принято считать, что поколение соответствует 25 годам, между рождением Мэри Брэдбери и Рея Брэдбери сменилось 12 поколений. И, таким образом, если уж Мэри Брэдбери и приходилась предком писателю, то не с одним, а с десятью «пра» перед бабушкой… 
     Родство Мэри Брэдбери и Рея Дагласа Брэдбери, к слову сказать, вовсе не безусловно, и даже сам писатель рассказывает о нем как о семейной легенде. 
     Есть также предположения, что помимо автора «451 по Фаренгейту» Мэри Брэдбери является также предком сразу двух известных личностей по имени Брэдбери Робинсон: один их них герой Войны за незави­симость, второй - известный футболист периода первой половины 20 века.     

     Немало теплых слов произнес А.А. Бушков о секте мормонов. Что не мешает ему путать ее название - Церковь Святых Последнего Дня (по книге) вместо оригинального на­звания церкви Иисуса Христа Святых последних дней (Church of Jesus Christ of Latter-Day Saints). Не будем углубляться в межконфессиональные конфликты - отметим только один факт, о существовании которого автор не мог не знать, и о котором он сознательно не упо­минает, потому что в противном случае история с гонениями на несчастных мормонов выглядела совсем уже по другому.
     Мормоны практиковали многоженство. По стандартам 19 века это был такой вызов общественной морали, который сопоставим, наверное, с легализацией кровосмесительных браков в настоящее время. Помимо попрания приличий, многоженство противоре­чила религиозным доктринам всех, пожалуй, без исключения христианских конфессий. Последователь Джозефа Смита, Брайам Янг, например, имел 57 детей от 16 жен (вообще-то, «жен» было больше - 55, но только с 16 Янг проживал более или менее постоянно). Точное количество жен самого Смита не установлено, но известно, что среди них было две 14-летние девочки и несколько женщин в возрасте за 50. И после этого кто-то будет удивляться тому факту, что на мормонов объявили охоту? 
     Не беремся судить, чем объясняется особая приязнь А.А. Бушкова к гонимым мормонам, но в своих суждения он явно пристрастен: «По его уверениям (имеется в виду Джозеф Смит - Н.Ч., А.К.), ему однажды явился ангел по имени Морония и указал место, где скрыты древние золотые пластины, на которых когда-то, в незапамятные времена, была записана Книга Мормона. Смит нашел записи и с помощью Моронии перевел их на английский - повествование о борьбе меж добрым и злым племенами, попавшими в Новый Свет из Европы еще до Рождества Христова… …Повторяю, верить или не верить Смиту - дело сугубо добровольное (к слову, тогда же, в 1830-м, несколько добропорядоч­ных и богатых горожан засвидетельствовали, что видели эти таблицы - а люди по­головно были серьез­ные, не склонные к авантюрам и участию в сомнительных де­лах)».
     Чтобы мы вас совсем правильно поняли - А.А. Бушков, следовательно, допускает возможность существования золотых скрижалей? 
     В реальности никто данных золотых пластин не видел. Своему соседу Мартину Харрису, который записывал содержание пластин (Смит, что характерно, был неграмотен), основа­тель секты объяснил, что один только взгляд на скрижали повлечет за собой смерть непо­священного. И свидетельства, о которых пишет А.А. Бушков, это характернейший пример бюрократического подхода к вопросам религии - ведь те самые «добропорядочные и бога­тые горожане» подписали не просто акт о существовании золотых пластин, а пись­менно засвидетельствовали, что своими глазами видели ангела, которому их лидер вернул те са­мые скрижали. К тому же, во-первых, были все очевидцы учениками Смита (из тек­с-та А.А. Бушкова усматривается, что были они совершенно нейтральными людьми), а во-вто­рых - нет никаких подтверждений, что данные под присягой свидетельства подписаны теми людьми, которые означены в документе очевидцами. Много позднее, тот самый Мартин Харрис заявил, например, что ни золотых пластин, ни тем более ангела он никогда не видел.
     Мормоны не были простыми и приятными людьми, тружениками и подвижниками, какими пытается представить их автор. Их стремление к сепаратизму, полагаем, не оценило бы любое, самое либеральное правительство. 
     Да, мормоны подвергались, небеспричинно, впрочем, гонениям. Однако в долгу не оста­вались: автор благоразумно умалчивает (возможно, и не знает), что мормоны причастны к нападению на караван переселенцев в сентябре 1857 г., получившее название «Резня у горы Медоуз» (Медоуз-Маунтин), в результате которой погибло 120 человек, в том числе женщины и дети. 
     История «Резни у горы Медоуз» отвратительна до такой степени, что объяснила и оправ­дала настоящую карательную экспедицию в угодья Брайами Янга. Очевидно, что военная экс­педиция, направленная федеральными властями в Юту, имела своей целью отнюдь не только подавление инакомыслия.  
     Военной экспедицией, выступившей против мормонов в 1857 г., командовал, кстати, бу­дущий генерал Конфедерации Алберт Сидни Джонсон (очень перспективный командир, погибший впоследствии в битве при Шайло в марте 1862 г.). А численность экспедиции составляла, конечно же, не 3 000, как пишет А.А. Бушков, человек, а от 1 500 до 2 000 чело­век.
     Удивительная это была война… За почти полтора года противостояния не погиб ни один человек (во всяком случае, по официальным данным). А вот с экономической точки зре­ния «Война в Юте» стала самым дорогим военным конфликтом, в который США были втянуты в период между Мексиканской и Гражданской войнами.
     А.А. Бушков пытается привлечь в союзники Марка Твена: «Даже великий американский писатель Марк Твен, долго и старательно вышучивавший мормонов (порой совер­шенно в традициях несуществующей еще советской антирелигиозной пропа­ганды), все же отдавал должное их несомненным заслугам. Признав сквозь зубы, что в Книге Мормона нет «ничего зловредного».
     Сравните с оригиналом: «Жаль, жаль, что Смит написал так мало и, наполнив преды­дущие главы скучнейшей пошлостью, оборвал свой рассказ как раз на том месте, где он, чего доброго, мог бы стать занимательным… …Мормонская библия - глупая книга, и чи­тать ее - нудное занятие, но в ее поучениях нет ничего зловредного. Против изложенного в ней кодекса морали возразить нечего: он «скатан» с Нового завета - даже без ссылки на источник» (Собрание сочинений в 8 томах, М., Правда, 1980, том 2, стр. 84).
     К словам Марка Твена остается добавить только, что имеется точка зрения, согласно которой Книга Мормона и есть плагиат.     
     В 1812 г. уроженец Коннектикута Соломон Сполдинг написал мистический роман «История рукописи» (Manuscript Story). При жизни автора - а умер Сполдинг 20 октября 1816 г. - роман опубликован не был.
     Однако после публикации Книги Мормона многие из людей, читавших книгу Сполдинга в рукописи, обнаружили странное сходство их «сюжетов» - в обоих случаях речь шла о семитских племенах, перебравшихся в Новый Свет из-под гнета фараонов. Совпадали даже отдельные имена собственные.
     Предполагается, что либо Джозефу Смиту кто-то пересказал содержание книги Сполдинга, либо ему в руки попал один из списков рукописи - так или иначе, но проведенный в 2008 г. структуралистский анализ текста, сделанный при помощи компьютера, с высокой степенью вероятности свидетельствует о том, что Книга Мормона принадлежит перу Соломона Сполдинга.   
     «Строптивых мормонов, ни за что не желавших проникаться «исконно американским духом» стяжательства и алчности, долгие десятилетия держали на поло­жении граждан второго сорта. Юта стала полноправным штатом только в… 1896 г., когда оказались ис­черпанными все юридические крючкотворства и оставлять ее в прежнем положении было бы вовсе уж вопиющим нарушением амери­канской Конституции и американских зако­нов».
     Вот уже поистине, «враг моего врага - мой друг», будь он хоть самим сатаной. 
     По большому счету, у федеральных властей была к мормонам только одна претензия - полигамия. Как только секта отказалась от практики многоженства, территории Юта тут же были предоставлены права штата.
     Насчет духа стяжательства и алчности, чуждого мормонам, А.А. Бушков подметил ну очень точно. Особенно если учесть, что секта в настоящее время - самая богатая религиозная община США, где каждый член автоматически отдает в общую кассу 10% своих до­ходов…
     С учетом данного факта последующая цитата выглядит весьма и весьма двусмысленной: «Но еще долго, очень долго давала о себе знать та самая «неумирающая ненависть» мормонов к американскому образу жизни. Осталось прелюбопытнейшее свидетельство советских писателей, в 1955 г. во время поездки по США встретившихся с губернатором мормонского штата Юта: «Разговаривали о налогах, о политике. Губернатор сказал, что он против сосредоточения крупных капиталов в одних руках, потому что деньги - это сила, которой можно злоупотреблять против народа» (223)».
     К слову сказать, двумя десятилетиями ранее Франклин Делано Рузвельт, будучи уже президентом США, произнес следующие слова: «Наш прогресс проверяется не увеличением изобилия у тех, кто уже имеет много, а тем, способны ли мы достаточно обеспечить тех, кто имеет слишком мало». 
     Совершенно очевидно, что слова эти ФДР произнес, руководствуясь исключительно «неумирающей ненавистью к американскому образу жизни»…
     Отношение к мормонам и их учению - дело, действительно, добровольное. Вот только не надо основывать свою апологетику на замалчивании информации. Тем более, что секта весьма агрессивна в своей внешней политике и чрезвычайно авторитарна во внутренних вопросах. И не стоит отдавать ей свое сочувствие лишь на том основании, что не все и не всегда им симпатизировали.

Глава 8, в которой изобличаются несуразности, содержащиеся в части 1 «Слышан звон кандальный…» главы 2 «Черные и белые» книги А.А. Бушкова.

     Одна из цитат приписана А.А. Бушковым некоему «генералу-южанину Стрингфеллоу». Увы, не было генерала с такой фамилией в армии КША - и с похожими фамилиями тоже не было.
     Вероятнее всего, имеется в виду Бенджамен Франклин Стрингфеллоу, бывший генеральным атторнеем штата Миссури с 1845 по 1849 гг., а также генералом милицейских подразделений сторонников рабовладения во время войны в Канзасе. Позднее Стрингфеллоу поселился в Канзасе и занялся строительством железных дорог. 
     Кроме того, в истории Гражданской войны в США отметился еще один Бенджамен Франклин Стрингфеллоу - молодой капитан 4-го полка Вирджинской кавалерии (родился в 1840 г.), знаменитый проводник и разведчик, работавший с Дж.Ю.Б. Стюартом, Дж.С. Мосби и Р.Э. Ли и закончивший войну как «самый опасный человек Конфедерации», за голову которого была назначена награда в 10 000 долларов. 
     «В связи с этим лично у меня возникают серьезные подозрения, что эти самые свободные негры своих чернокожих собратьев не в услужении имели, а держали как рабов. Почему бы и нет?»
     У-у-у, смелая какая гипотеза!.. Прямо как если бы предположил А.А. Бушков, что вода мокрая, а трава - зеленая…
     Первым рабовладельцем в Вирджинии, попавшим на скрижали истории, стал некто Энтони Джонсон, негр, привезенный в Америку в 1619 г. как сервент. В 1623 г. он получил свободу, купил себе негритенка, а затем обратился в суд, и последующее судебное решение положило начало легализованному рабству на террито­рии Вирджинии: купленный черный слуга стал принадлежать Джонсону на правах собст­венности, а не на основании договорных отношений.
     Согласно переписи 1830 г., негры в Южной Каролине, Луизиане, Вирджинии и Мэри­ленде владели в совокупности более чем 10 000 рабов. В Нью-Йорке восьми афроамериканцам принадлежали 17 чернокожих рабов. 
     Согласно переписи 1850 г., 123 негритянки, проживавшие в Чарлстоне, штат Южная Каролина, были рабовладельцами.
     Согласно переписи 1850 г., свободным неграм в Южной Каролине принадлежал 791 раб.
     В Самтере, Южная Каролина, по состоянию на 1860 г, свободный негр Уильям Эллисон имел 70 рабов и одну из самых крупных плантаций в округе.
     По состоянию на начало 1860 г. самыми состоятельными рабовладельцами в округе Ибервилл, штат Луизиана, были два негра - Аугуст Дюбукле (1 200 акров земли и 94 раба) и Антуан Декюр (1000 акров земли и 112 рабов). В округе Сент-Лондри чернокожий Аугуст Донатто владел 70 рабов, работавших на его плантации размером в 500 акров. 
     Через два года после начала войны на территории Федерального округа Колумбия проживали трое свободных чернокожих, по-прежнему владевших рабами: Роберт Ганнелл (10 рабов), Гэбриэл Конкли (8 рабов), Джеймс У. МакДэниэл (2 раба).
     Зарегистрировано немало случаев, когда свободные и освобожденные негры владели членами своих собственных семей. Например, Джекоб Гаскен из Ньюберна, Южная Каролина, устав слушать наставления пожилого отца, продал того прохожему спекулянту-работорговцу. Условием продажи являлась отправка предка на хлопковые поля глубокого Юга, где бы его «быстро научили хорошим манерам».
     Ларри Коджер, автор книги «Черные рабовладельцы» (Black Slaveowners: Free Black Slave Masters in South Carolina, 1790-1860): «Местные документы не свидетельствуют о преобладании доброжелательного или родственного отношения к рабам со стороны их черных хозяев». Одно из объяснений этому можно найти в переписях: 83 % «цветных» рабовладельцев были смешанного происхождения, а 90 % их рабов - чистокровными неграми». 
     Иными словами, не стоит верить в распространенный миф о том, что сосуществование черных рабовладельцев и их рабов было благостным. Тот же Коджер в своей книге приводит множество примеров того, что логика рабовладельцев была сходной независимо от цвета кожи.
     Например, Ричард Хеллоуэй-старший, свободный чернокожий из Чарлстона, освободил своего раба по имени Чарльз Бенфорд, хотя в то же самое время он владел другими рабами, к которым его отношения вовсе не были такими теплыми. В 1834 г., например, он купил у Сьюзен Б. Робертсон за 575 $ черную женщину по имени Сара и двух ее детей, Аннет и Эдварда. В течение трех лет после их покупки он решил избавиться от своего приобретения и продал женщину с детьми уже за 945 $. Освободить их так, как он сделал это с Бенфордом, Хеллоуэю не пришло в голову.
     Черные рабовладельцы - очевидный факт, известный всякому, что соприкасался с темой американского Юга хотя бы чуть-чуть глубже, нежели школьные учебники и фильм «Всадник без головы». 
     «Нам, пережившим крепостное право, проблему понять проще. У нас творилось в точности то же самое, разве что рабы и господа были одного цвета. Александр Сергеевич Пушкин, обрюхатив свою крепостную девку, велел отослать ее с ребенком в дальнюю деревню и более в жизни не интересовался судьбой, простите за выражение, выблядка. Так что и поныне, не ведая о том, где-то обитают упущенные пушкиноведами потомки Пушкина, происходящие из крестьян. И ведь светило русской поэзии вовсе не был ни плох, ни черств душою. Просто-напросто так тогда полагалось - подумаешь, пошалил со своим имуществом. Вот если бы А. С. не уплатил карточного долга, нарушил слово чести или, не дай бог, украл у знакомых золотую табакерку - вот тогда общественное мнение осудило бы его со всей строгостью и закрыло бы перед ним двери приличных домов…».
     Написав идиотский роман «А.С. Секретная миссия», А.А. Бушков, по-видимому, счи­тает себя специалистом в области биографии А.С. Пушкина. Зря считает. Вышеприведен­ная цитата способна загнать в гроб историков-пушкинистов. Но мы люди простые, обой­демся без инфарктов и прочих церемоний. Просто кратко резюмируем - чудак вы, Алек­сандр Александрович. Ну, вы нас поняли… 
     Не раз и не два по ходу своего «творчества» А.А. Бушков заявлял о том, что «авторите­тов для него не существует». На фоне воинствующего невежества автора «Неизвестной войны» данный лозунг является аналогом знаменитого декадентского «долой стыд» - знания, авторитет и свежесть мысли подменяется дешевым эпатажем. 
     Так и в случае с А.С. Пушкиным. Автор «Неизвестной войны» иллюстрирует собственный лозунг о том, что «хомо сапиенс - сволочь изрядная», и уж если само «солнце рус­ской поэзии» способно на поступки аморальные, то чего уж говорить про нас, простых «вдумчивых исследователей» и «популяризаторов»… Бог мертв. Мадзини допускает убийство, грабеж и отравления. Ну а А.А. Бушков сам себе выписал индульгенцию на лю­бую подлость.
     История о романе А.А. Пушкина с крепостной крестьянкой, 18-летней Ольгой Михайловной Калашниковой, дочерью сельского старосты, хорошо известна. Их отношения продолжались в период ссылки поэта под надзор в родовое имение Михайловское Псков­ской губернии, в течение примерно года, с 1825 по 1826 гг. Отношения завершились рож­де­нием 1 июля 1826 г. ребенка, крещеного Павлом, но, увы, умершего 15 сентября 1826 г. Сын с Ольгой Калашниковой - единственный документированный случай рождения у А.С. Пушкина внебрачного ребенка; рождение второго внебрачного ребенка, дочери Со­фьи от графини Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой, супруги одесского генерал-губерна­тора Михаила Семеновича Воронцова, зиждется скорее на косвенных уликах, и даже по­томки поэта по этому вопросу не единодушны. Прочие слухи вовсе недостоверны.   
     Да, под венец Ольгу Калашникову поэт не повел. Но очень переживал о случившемся и принял деятельное участие в устройстве дальнейшей жизни своей бывшей пассии. Известно его письмо к другу, П.А. Вяземскому, датированное концом апреля - началом мая 1826 г.: «Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве, дай ей денег, сколько ей понадобится... Потом отправь в Болдино (в мою вотчину)... при сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем ма­лютки, если то будет мальчик. Отсылать его в воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню - хоть в Остафъево... …Милый мой, мне совестно, ей-богу... но тут уж не до совести».              
     Отец Ольги, Михаил Иванович Калашников, стал старостой пушкинского имения в Болдино Нижегородской губернии. Вся семья пушкинской пассии - повторяем, вся! - была отпущена на волю (отпускная от 4 октября 1830 г.). Поэт встречался с Ольгой Михайловной как минимум один раз - в сентябре 1834 г. Они вели переписку: сохранилось три письма Ольги к Александру Сергеевичу (1831, 1833 гг.), ответные письма Пушкина утра­чены. Женщина просила у Пушкина помощи, и минимум дважды поэт давал ей крупные суммы денег (в 1831 г. дал ей в качестве «подъемных» после отпуска на волю 2 000 руб­лей, на которые Калашниковы приобрели себе дом на улице Мещанской в городке Лукоя­нов). Был поручителем на ее свадьбе с титулярным советником Павлом Степановичем Ключаревым, благодаря которому бывшая пассия поэта получила дворянство. Сохрани­лась метрическая запись о рождении у П.С. Ключарёва и Ольги Михайловны сына Ми­хаила, при этом в числе заочных восприемников первым назван «титулярный советник Александр Сергеевич Пушкин». До конца дней своих поэт интересовался судьбой своей «крепостной любви». Бывая в Болдино, всегда посещал могилу сына.
     Дальнейшая судьба О.М. Калашниковой недостоверна - брак ее с Ключаревым был не­счастливым, двое детей умерли во младенчестве. Никаких ее портретов история не сохра­нила. Считается, что именно роман с Ольгой Калашниковой нашел отражение в драме А.С. Пушкина «Русалка» (оставшейся, впрочем, незавершенной).
     Нет, А.С. Пушкин не совершил подвига ради любви. Но и не «велел отослать ее с ребенком в дальнюю деревню и более в жизни не интересовался судьбой, про­сти-те за выражение, выблядка». Повел себя как нормальный, в меру прагматичный, в меру ответственный человек своего времени и своего круга. Не принял на себя никаких дополнительных обязательств, но и не бросил бывшую пассию на произвол судьбы. Не объявил новорожденного своим сыном, но помнил о нем до конца жизни.
     В общем, сделал вполне достаточно, чтобы доказать - homo sapiens, он, конечно, не ан­гел. Но отнюдь не только сволочь изрядная. 
     Хотя, увы, исключения встречаются. В том числе, и среди красноярских писателей. 

Глава 9, в которой печалятся над очередным идиотизмом, присутствующим в части 2 «Глашатаи свободы» главы 2 «Черные и белые» книги А.А. Бушкова.

     Вот как представляет читателю А.А. Бушков конгрессмена Таддеуса Стивенса: «Бе­лый, естественно. Потомок польского эмигранта. Человек, чего уж там, не осо­бен-но симпатич­ный в личном плане: отчаянный игрок в карты, а также страшный потаскун. Один из не­многочисленных друзей Стивенса (которых можно было пере­считать по пальцам одной руки), священник Бланчард письменно пенял приятелю: «Ваши уста осквернены бого­хульством, ваши руки - картами, а ваше тело - женщинами… То доброе, что вы сделали для страны (а никто другой не сделал больше или даже столько же), не искупает ваших грехов, которые я упомянул»… …Американский историк характеризует его так: «Он без­различно относился к одежде, редко улыбался и никогда не смеялся» (93)».
     Для тех, кто, слава богу, А.А. Бушкова не читал или позабыл о чем речь, напомню, что разговор идет о конгрессмене Таддеусе Стивенсе, одном из наиболее радикальных лидеров республиканской партии, конгрессмене от штата Пенсильвания на протяжении 13 лет.
     В историю США Стивенс вошел как создатель трех поправок к Конституции - 13-й, 14-й и 15-й. Т. Стивенс умер 11 августа 1868 г. Он был вторым после Линкольна человеком, прощание с телом которого происходило в здании Капитолия. На его похоронах присутствовало 20 000 человек.
     Однако, слово другому американскому историку: «В частной жизни, среди его друзей, г. Стивенс был всегда приветлив, добр и внимателен. С ними он был связан нерушимыми узами. Для них он мог быть рабочей силой и приносить жертвы без ограничения, жалоб или сожалений. В часы отдыха невозможно было найти более приветливого компаньона. Его редкие диалоги, запас анекдотов, бриллианты остроумия и мудрые высказываний на злобу дня делали его компанию желанной для многих членов общества, в котором он вра­щался. Г. Стивенс в общественной и частной жизни был честным и правдивым человеком. Его слово было священно, и он никогда не двоедушничал... …Кроме своего огромного профессионального дохода, который он ос­тавил, он имел скудное состояние. В своем ми­лосердии он был щедр… Его милосердие, подобно его политическим убеждениям, было одновременно и его кредо... Он имел хоро­шее классическое образование, и хорошо был знаком и с древней, и современной литера­турой, особенно по философии и праву. В по­жилом возрасте он также читал, хотя и немногочис­ленные книги. Шекспир, Данте, Гомер, Милтон и Библия были, однако, найдены на его столе в спальне, где он любил читать в кровати. Он был прост и умерен в своих при­вычках. Он не любил табака, и в течение со­рока лет никогда не использовал и вообще не держал в своем доме спиртные напитки, иначе как по назначению своего врача».
     Это, разумеется, не истина в последней инстанции - скорее, напротив, явная идеализация. Просто информация для размышле­ния - и повод изучить биографию Стивенса при­стальнее, не ограничиваясь одним источ­ником, да и то вторичным.
     Родителями будущего конгрессмена были Джошуа Стивенс и Сара (Салли) Моррел. Польской крови в них не замечено ни одним из биографов (тем более, что по вероисповеданию они были баптистами), а имя своему сыну они дали, о чем нетрудно догадаться, в честь польского друга США Тадеуша Костюшко. Отец Стивенса, сильно пивший, то ли умер в безвестности, то ли погиб во время войны 1812 г.
     Радикал во всем, что касалось его политических убеждений, Стивенс имел огромное количество врагов, которые и чернили его репутацию по мере сил и возможностей. Поэтому все слухи, циркулирующие вокруг его страстей и дурных привычек, следует делить не менее чем на три.
     Так, в 1824 г. в Геттисберге, где практиковал Стивенс, произошло убийство юной чернокожей служанки по имени Дайан, чье тело обнаружили в одном из водоемов. Дайан была беременна, и молва приписала отцовство «любителю негров» Стивенсу. Когда спустя 7 лет одна из газет предала данные домыслы бумаге, Стивенс обратился в суд и выиграл процесс. Слухи о его распутстве преследовали его на протяжении всей жизни, и ныне не вызывает сомнения тот факт, что большая их часть совершенно безосновательна - просто обывательская интерпретация его убеждений относительно свободы и равенства для чернокожих. К той же категории облыжных обвинений следует отнести и болезнен­ную страсть Стивенса к игре.
     Зато не вызывает сомнения факт, что в течение какого-то времени он злоупотреблял алкоголем. Это продолжалось до тех пор, пока один из приятелей Стивенса не умер сразу после совместного распития спиртного. Конгрессмен вытащил из подвала весь запас спиртного и вылил его в сточную канаву поблизости от дома.
     Хотя бы бульварной прессе наш А.А. Бушков доверял меньше, что ли…
     «Как считается, единственным по-настоящему близким Стивенсу человеком была его служанка-негритянка Лидия Гамильтон, его постоянная, несмотря на все романы на сто­роне, любовница на протяжении последних двадцати пяти лет жизни Стивенса».
     Теперь к сути вопроса. Начнем с того, что фамилию «Гамильтон», как мы полагаем, правильнее транслитерировать как «Хэмилтон». Это не упрек автору, а просто попытка унификации имен собственных (терпеть не можем, когда в одной и той же книге фамилия Walker в одном случае произносится как Уокер, а в другом - как Уолкер).
     Так вот, женщину, о которой идет речь, на самом деле звали Лидия Хэмилтон Смит. А за тон, который позволил себе употребить А.А. Бушков, упоминая о ней, в ином пресвященном обществе можно было бы и по морде получить. Без всяких там глупостей с ду­элями.
     Л.Х. Смит была мулаткой (ее отец был ирландцем) и родилась в начале 19 века в Геттисберге, Пенсильвания. 
     О ее жизни до поступления на работу к Стивенсу известно мало, неизвестно даже, была ли она вдовой или же родила двух детей вне брака. Она стала домохозяйкой у Таддеуса Стивенса еще в 1847 г. и управляла не только его хозяйством, но и финансовыми делами вплоть до смерти конгрессмена в 1868 г.
     Слухи об их романтической связи Стивенс опровергал еще при жизни, и мы не видем ни малейших оснований ему не доверять. Переписка Смит и Стивенса, а также свидетельства третьих лиц дают основания утверждать о наличии меж ними «уважения и сердечной, почтительной дружбы». Сам Стивенс единственный раз позволил себе пошутить по этому поводу: «Я клянусь, что ни один ребенок не был зачат или рожден под крышей моего дома».
    Впрочем, одно общее и весьма интимное увлечение у Стивенса и его домохозяйки все же было. Скорее всего, в довоенный период дом конгрессмена был станцией «подземной железной дороги», по которой негры с американского Юга пробирались в Канаду.
     Сразу после Геттисбергского сражения Л.Х. Смит арендовала фургон и, рейс за рейсом, возила в полевые госпиталя еду и одежду. Когда исчерпала себя благотворительность дру­зей и соседей, Смит стала тратить собственные деньги - и потратила все свои сбережения на помощь солдатам, раненным под Геттисбергом. Не разбирая при этом, были то солдаты Юга или Севера.
     В наследство своей домоправительнице Стивенс оставил немалые деньги - 5 000 долларов и часть движимого имущества.
     По всей видимости, Л.Х. Смит действительно была замечательнейшим специалистом своего дела, поскольку после смерти Стивенса не только не ушла в тираж, но и очень ус­пешно занялась, выражаясь современным языком, гостиничным бизнесом. Принадлежа­щие ей пансионы в Ланкастере, Филадельфии и Вашингтоне были востребованы конгрес­сменами и зарубежными дипломатами. Как справедливо отмечают американские историки, для цветной женщины периода 70-х годов 19 века - достижение экстраординарное.
     Она умерла шестнадцатью годами спустя после смерти Стивенса - 14 февраля 1884 г.

     Для начала приведем цитату, вырванную из контекста: «Именно она как-то вступила в американскую секцию Интернационала Карла Маркса (которую возглавлял дед бу­дущего советского разведчика Зорге)».
     Характерное для А.А. Бушкова «округление в большую сторону». Фридрих Адольф Зорге (1826-1906) действительно был дедом Рихарда Зорге. Правда, не родным - двоюродным.

     «Точное число любовниц Бичеpa установить невозможно, зато достоверно известно, что среди них оказалась красавица-феминистка Виктория Вудхалл, дама интереснейшая во всех отношениях… …Вернемся к ее сердечному другу Генри Бичеру. Однажды в Аме­рике разразился жуткий скандал: известный журналист (и близкий друг Бичера) Тилтон случайно застал Бичера в постели своей жены Элизабет, которая ничего не имела против такого соседства… …Разъяренный Тилтон подал на бывшего закадычного друга в суд, на что по тогдашним законам имел полное право - супружеское прелюбодеяние в Штатах преследовалось в судебном порядке… Защищать старого приятеля тут же кинулась со всем пылом очарова­тельная Виктория Вудхалл, печатно объявив в своем журнале, что «огромный фи­зический потенциал мистера Бичера, неукротимое стремление его естества к ин­тимной связи, к объятиям образованной светской дамы» - вовсе не прегрешение, а на­оборот, «самое благородное и великое из качеств этого действительно замеча­тельного че­ловека».
     Хотя бы ссылки на источники А.А. Бушков проставлял, что ли. Чтобы точно знать, к кому предъявлять претензии - то ли к автору «Неизвестной войны», то ли к литературе, которой он пользовался.
     Для начала поясним - слухи о невиданной удали Бичера по части дам не более чем слухи, каковых немало слагается вокруг любого мало-мальски известного общественного или политического деятеля. О связи Вудхолл и Бичера также известна исключительно со слов журналистки, которая утверждала, что их отношения имели место в начале 1871 г. и продолжались 6 месяцев. Безоговорочно верить ей на слово мы бы поостереглись.
     Далее. Завязка истории, в целом, верная - адюльтер между Генри Уордом Бичером и Элизабет Тилтон имел место. Муж Элизабет, Теодор Тилтон, издатель и поэт, был помощником Бичера с 1860 по 1871 гг.
     Никакого примитивного анекдота в стиле «вернулся муж из командировки», конечно же, не было. Никто никого ни с кем в постели не заставал - 3 июля 1870 г. Элизабет Тилтон сама призналась мужу в прелюбодеянии. Муж какое-то время молчал по этическим соображениям, и лишь в 1872 г. история получила огласку. Причем способом, обратным тому, о котором пишет А.А. Бушков.
     Узнав об измене супруги, Т. Тилтон довольно долго не мог принять никакого решения и страдал от «раненного самолюбия». В декабре 1871 г. встретился с прихожанином Плимутской церкви Генри Боуэном, издателем, также имевшим давний зуб на Бичера - по слухам, его супруга Люси 8 лет тому назад имела со знаменитым проповедником связь. Именно Боуэн первым попытался уговорить Тилтона подать официальную жалобу. Впрочем, к такому радикальному решению Тилтон пока готов не был.
     Возможно, Тилтон поделился своей бедой с известной суфражисткой и общественным деятелем Элизабет Кэди Стентон (не родственница Э.М. Стентона). От нее о супружеской неверности Элизабет Тилтон узнала сестра Бичера Изабелла Бичер Хукер и та самая Виктория Вудхолл. Впрочем, не исключено, что информация дошла до Вудхолл какими-либо иными путями. 
     Какое-то время Бичеру, Тилтону и их общему другу Фрэнку Молтону удавалось кон­тролировать Вудхолл. Однако осенью 1872 г. утечка все же произошла, поскольку Вуд­холл сочла оскорбительными высказывания в свой адрес сестер преподобного Бичера, Кэтрин и Гарриэт, и решила ответить ударом на удар.
     2 ноября 1872 г. она опубликовала в газете историю адюльтера Генри Уорда Бичера и Элизабет Тилтон. В ее статье упор был сделан на лицемерии господина Бичера, который с кафедры проповедника осуждал доктрину «свободной любви», которой придерживалась Вудхолл, но при этом сам тешил свою похоть в объятиях чужой жены.
     Иными словами, мотивы Вудхолл и ее отношение к Бичеру были прямо противоположны тем, о каких пишет А.А. Бушков.
     Взбудораженное общественное мнение повлекло несколько рассмотрений «дела Бичера» церковной конгрегацией.
     В 1875 г. состоялся судебный процесс, вызвавший в свое время общественный резонанс, сопоставимый разве что с делами О.Дж. Симпсона или Фила Спектора.
     Процесс длился с января по июнь, и окончился оправданием Бичера. Ходили слухи, что его адвокату конгрегация заплатила невиданный гонорар в размере 100 000$. 
     Прелюбодеяние, кстати, до сей поры не декриминализировано в некоторых штатах США. В Мичигане оно карается пожизненным заключением, в Пенсильвании - тюремным заключением сроком до 2 лет, в Мэриленде - штрафом в 10$. Другое дело, что реальных судебных дел, вытекающих из адюльтера, в современных Соединенных Штатах не более, чем случаев привлечения к уголовной ответственности за посыпание железнодорожных путей солью (а такой закон до сей поры действует в штате Алабама, причем карается преступление смертной казнью).  
     «Хижина дяди Тома» как раз и стала, по определению Троцкого, вещью, которая «дает выражение известным потребностям общественного развития». К словам Троцкого следует относиться со всем вниманием: Лев Давидович понимал толк в литературе, а еще больше понимал в революции… У южан подобной Книги так и не появилось…».     
     А они старались… Не знали, Александр Александрович?..
     В качестве антитезы «Хижине дяди Тома» в одном только 1852 г. было опубликовано 8 книг южных авторов; всего до начала Гражданской войны было издано от 20 до 30 книг, написанных в жанре «анти-Бичер-Стоу». Причем писали их отнюдь не какие-либо литературные поденщики. 
     Роман «южного Уолтера Скотта» Уильяма Гилмора Симмса «Меч и прялка» (The Sword and the Distaff) вышел всего несколькими месяцами спустя после публикации книги Бичер-Стоу (Симмс славился тем, что работал над книгами очень быстро).
     Роман Мэри Хендерсон Истмен «Хижина тетушки Филлис или жизнь на Юге, какова она в действительности» (Aunt Phillis's Cabin: or, Southern Life As It Is) был весьма и весьма популярен - продано от 20 000 до 30 000 его экземпляров.
     Роман Кэролайн Ли Хентц «Северянка - невеста плантатора» (The Planter's Northern Bride) славен тем, что автор его, весьма популярная романистка, была родом из Массачусетса, позже переехала в Цинцинатти, штат Огайо, жила недалеко от Бичер-Стоу и была ее близкой подругой. Роман, что характерно, был опубликован в 1854 г. в Филадельфии.
     Ни эти, наиболее талантливые произведения, ни прочие книги в жанре «анти-Тома» испытания временем не выдержали. И не думаем, что дело в отсутствии литературного таланта у их авторов. Скорее, читатели-современники понимали, что данные книги не более чем контрпропаганда, а потому, в отличие от романа Бичер-Стоу, не отличаются искренностью.   
     Ну и к вопросу о компетентности известного литературоведа Л.Д. Троцкого - мы чего-то недопоняли, или А.А. Бушков согласен с тем, что аболиционизм в США первой половины 19 века был элементом «потребностей общественного развития»?..
     «Существенную разницу в отношении к неграм «отсталых» южан и «прогрессивных» северян подметил де Токвиль еще в 1831 г.»…
     Мы не будем говорить о том фрагменте из книги де Токвиля, который процитировал автор «Неизвестной войны», а скажем о том, который он решил благоразумно оставить за кадром: «На  правом берегу главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способно­стей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия… Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствию и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физиче­ские упражнения, требующие большой силы и ловкости. С юных лет они привыкли рис­ковать своей жизнью в поединках. Так рабство не просто мешает белым обогащаться, оно лишает их самого стремления к этому». 

Глава 10, в которой заразительно смеются над абсурдом, присутствующем в части 1 «Золото манит нас» главы 3 «Северные скелеты в шкафу» из книги А.А. Бушкова.
     
     Вообще, данная глава богата на глобальные ошибки автора. Вот первая из них: «Американская экономика имела свою специфику и в налоговых делах. Подоходный налог в США был введен только в 1913 г. - на несколько десятилетий позже, чем в ведущих ев­ропейских странах. А ведь государственная казна пополняется в значительной степени как раз за счет подоходного налога…»
     Среди значительного количества новаций, которые привнесла Гражданская война в общественную жизнь США, был и подоходный налог. Впервые правительство Соединенных Штатов ввело его с 5 августа 1861 г. (т.н. «конецформыначалоформыThe Revenue Act of 1861»), согласно кото­рого налогом облагалась ежегодный доход любого человека, живущего в США, получен­ный из любого вида собственности, из любой профессиональной деятельности, работы или призвания в США или в другом месте, или из любого источника вообще. 
     Ставка данного налога была установлена в размере 3% от доходов, полученных в США, превышающих 800 долларов (сегодня это было бы порядка 17 630 долларов), и 5% свыше тех же 800 долларов, если они были заработаны вне США. 
     1 июля 1862 г. был издан «The Revenue Act of 1862», который установил, что с дохода свыше 10 000 долларов взимается налог в размере 5%.
     Одновременно при министерстве финансов США была создана Служба по внутренним доходам (The Internal Revenue Service (IRS). Первоначально она состояла из председателя (первым председателем был Джордж Сьюэлл Ботвелл) и трех служащих. Но уже к 1863 г. на Бюро работали около 4 000 специалистов. Эта численность оставалась неизменной на про­тяжении 50 лет до 1913 г., когда Конгресс принял, а штаты ратифицировали 16 поправку к Конституции США, которая дала Федеральному правительству право начислять и взимать подоходный налог. К 1920 г. в Бюро работали 15 800 служащих.
     То есть, как видите, администрация Линкольна не только установила подоходный на­лог, но и обеспечила механизм контроля за его исполнением. 
     16-я поправка к Конституции США, принятая в 1913 г., передала полномочия по установлению налогов от законодательной власти власти исполнительной. 
     Кроме того, А.А. Бушкову следовало бы знать, что в США сбор налогов и сборщики налогов всегда были предметом иронии и далеко не безобидных шуток - но упаси господь перейти от теории уклонения от налогов к ее практике. Кто не верит, пусть расспросит поподробнее об этом вопросе тень господина Альфонсо Капоне - он вам много расскажет о невесе­лых последствиях махи­наций с налогами…
     «Как же выходила из положения американская казна? Главный упор там делался на акцизные сборы - этакую накрутку, которую государство добавляет к цене продаваемых населению товаров или услуг. Подобные накрутки, в общем, оставались для народа незаметными: если обычный американец из глубинки покупает импортный товар, на который казна успела сделать накрутку, он, ручаться можно, так никогда и не узнает, сколько этот товар стоил в Европе, а следовательно, и ведать не ведает, сколько себе заработало государство».
     Во-первых, обычному американцу не важно, сколько стоит эта вещь в Европе - ему важно, сколько стоит импортная вещь в Америке по сравнению с аналогичной продукцией местного производства. Во-вторых, автор «Неизвестной войны», подобно персонажу известного анекдота, думает про тариф, но пишет про акциз. В-третьих, тариф для того и существует, чтобы уровнять в цене импорт и товары местного производства. А главное -  автор пытается представить импортные тарифы за «накрутку» как бы на все «продаваемые населению товары и услуги». И все свои дальнейшие эскапады строит именно на этой подмене.

     «Когда в 1791 г. Конгресс США в поисках средств для казны установил налог на виски, это ударило по каждому фермеру: практически каждый гнал из излишков самогон у себя на заднем дворе. Сборщики налога, отправленные президентом Вашингтоном, очень быстро поняли, что работенка им досталась не сахар - по ним начали весело постреливать из-за каждого куста, из-за каждой изгороди. Налог в конце концов собрать удалось, но для этого пришлось срочно созвать ополчение и приставить к каждому сборщику полдюжины вояк…».
     Был такой эпизод в истории США. Ну а насколько наврал читателям автор «Неизвестной войны» - судите сами…
     Налог на торговлю спиртным - первый в истории США прямой общенациональный внутренний налог - был введен в 1791 г. по настоянию министра финансов Александра Хэмилтона, который, однако, утверждал, что данная мера «более мера социальной дисциплины, нежели источник дохода». Закон предусматривал внесение данного налога налич­ными средствами чиновнику графства, назначенному федеральными властями для прове­дения фискальных сборов. Иными словами, помимо задач пополнения бюджета, истощен­ного расходами на ведение войны за независимость, новый налог был еще и своеобразным тестом на лояльность населения, а также пробой сил нового правительства страны. 
     Недовольство данным налогом было достаточно избирательным. Он, во-первых, коснулся мелких производителей алкогольного дистиллята - крупные производители алко­голя платили налога по 6 центов с галлона, в то время как мелким производителям галлон обходился в 9 центов налога. Кроме того, особое недовольство налогом проявили жители западных территорий - при отсутствии инфраструктуры, они не имели возможности тран-спортировать образовавшиеся излишки зерна на рынки Атлантического побережья, и по­тому фермеры из Кентукки и Иллинойса предпочитали консервировать неликвиды в виде спиртных дистиллятов. Излишне говорить, что налог на производство виски в западных штатах повсеместно игнорировался, причем во многих округах не удавалось даже назна­чить сборщика налогов.
     Недовольных, впрочем, хватало не только на границе, но и в таких штатах, как Южная Каролина, Джорджия, Мэриленд, Вирджиния и Пенсильвания. В последнем штате средоточием недовольства стали четыре графства на юго-западе - Аллегени, Файетт, Вашинг­тон и Уэстморленд.
     В дополнение к сути закона 1791 г. у фермеров хватало претензий и к его форме - все производители алкоголя подлежали регистрации, а конфликты подлежали разрешению не в магистратских, а лишь в федеральных судах. Недовольство людей становится легко объяснимым, учитывая, что во всем штате Пенсильвания в конце 18 века был лишь один фе­деральный суд - в Филадельфии, а расстояние от западных границ штата, где, собственно, и был центр волнений, до его столицы составляло немалые для гужевого транспорта 300 миль, да еще и по гористой местности.  
     Недовольство фермеров приобрело сколько-нибудь объективную форму лишь к 1794 г. Летом этого года в окрестности поселка Саут-Парк Тауншип, графство Вашингтон, штат Пенсильвания, что примерно в 10 милях от Питерсберга, прибыл федеральный маршалл Дэвид Леннокс, задачей которого было вручить повестки в федеральный суд нескольким фермерам, числящимися злостными неплательщиками «спиртного налога». 15 июля 1794 г. Леннокс и сопровождающий его местный чиновник по налогам Джон Невилл вручили повестку в суд фермеру Уильяму Миллеру. Чуть позже их догнала возмущенная толпа соседей Миллера. Кто-то из них выстрелил в сторону Леннокса и Невилла, но пуля не при­чинила им вреда.
     На следующий день, 16 июля, группа противников налога осадила дом Невилла, полагая, что федеральный маршалл до сих пор пребывает там. Невилл встретил нападавших с оружием в руках и убил Оливера Миллера, сына злосчастного Уильяма Миллера. Нападе­ние фермеров было отбито при помощи рабов сборщика налогов. 17 июля нападение на дом Невилла повторилось уже силами 500 инсургентов и местных милиционеров, однако объект атаки уже заручился помощью федерального гарнизона из форта Питт. В резуль­тате конфликта был убит предводитель оппозиции Джеймс Макферлейн, однако фермеры в отместку полностью сожгли имение Невилла. 
     Насилие прокатилось по южным графствам Пенсильвании. В округе Файетт сожгли дом налогового агента Бенджамена Уэллса. Были ограблены несколько почтовых фургонов. Группа заговорщиков, переодетых женщинами, напала на еще одного сборщика на­логов, остригла ему волосы, вываляла в смоле и перьях и похитила его лошадь.
     В августе 1794 г. стало ясно, что противники налога насчитывают уже несколько тысяч человек и готовы к вооруженной борьбе. Военный министр Генри Нокс потребовал от губернаторов штатов Мэриленд, Пенсильвания, Нью-Джерси и Вирджиния мобилизации 12 950 вооруженных милиционеров. Президент Джордж Вашингтон, в попытке урегулиро­вать конфликт, направил министра юстиции Уильяма Брэдфорда, сенатора от штата Пен­сильвания Джеймса Росса и члена Верховного суда штата Джаспера Йейтса для перегово­ров с оппозицией. Переговоры заняли примерно месяц, но 24 сентября 1794 г. окончились безрезультатно. 25 сентября Вашингтон издал заявление о том, что «не может позволить меленькой территории диктовать свою волю целом народу» и двинул почти 13-тысячный отряд милиции из пенсильванского поселка Карлайл, где они были сконцентрированы, в направлении мятежных округов. Президент лично возглавил «карательную экспедицию» - первый и предпоследний случай в истории США, когда действующий президент лично осуществлял командование войсковой группой (вторым и последним прецедентом стали события 1812 г., когда Джеймс Мэдисон лично возглавил войска во время отступления из столицы). 
     Впрочем, введя милицейские формирования в городок Бедфорд, президент вернулся в столицу, оставив во главе войск генерала Генри Ли (в не столь уже отдаленном будущем - отца Роберта Эдварда Ли).
     В конце октября, когда уже выпал снег, милиция вступила в мятежные графства. Никакого сопротивления фермеры не оказывали, и потому милиция попросту занималась арестами наиболее видных функционеров мятежа (попутно проявив большой интерес до чужого добра, за что получила презрительное прозвище «арбузной армии»). Под стражу было взято 150 человек, большинство из которых вскоре отпустили по недостаточности улик. Томас Джефферсон, например, полагал, что и одного реального виновника беспорядков не было задержано вообще. Из 20 человек, остававшихся в заключении, двоих приговорили к казни через повешенье - Филиппа Вигола и Джона Митчелла (оба они были участниками нападения на дом Невилла). Впрочем, президент помиловал обоих, указав, что один из них «простак», а второй - «безумец».
     Еще двое оппозиционеров были приговорены к тюремному заключению. Бывшего судью Роберта Филсона освободили по личному приказу президента. Второму узнику повезло меньше - квакерский проповедник Герман Хасбанд, также освобожденный по приказу Вашингтона, умер по пути домой. Хасбанду было в ту пору уже 73 года, а предшествующее освобождению 8-месячное заключение было достаточно тяжелым.
     Еще 26 человек были подвергнуты штрафу от 5 до 15 шиллингов каждый. 
     Налоги на алкогольный дистиллят был отменен в 1803 г., и одной из причин такого решения была его неэффективность.
     И не то что бы мы в претензии к автору «Неизвестной войны» за недостоверность цитаты, просто злит умение А.А. Бушкова сводить любое историческое событие к пошлому анекдоту…
     «Как видим, северяне неплохо устроились, присосавшись к Югу, словно клещи. Естественно, они всячески препятствовали попыткам Юга наладить вывоз хлопка и торговлю им собственными силами. Интересные цифры: Юг вывозил своей продукции примерно на 213 миллионов долларов в год, в то время как Север - лишь на 47 миллионов (главным образом зерно западных штатов)».
     Между нами, паразитологами, говоря, утверждение автора «Неизвестной войны» представляется нам бредовым, поскольку продукция на сумму $110 602 697 была вывезена на британских кораблях39.
     «И наконец, вовсе уж ошеломляющая статистика: Юг обеспечивал 80 процентов всех налоговых поступлений в американский бюджет - хотя на Севере обитало 22 миллиона человек, а на Юге - 13».
     Собственно говоря, вокруг данной глобальной ошибки автора «Неизвестной войны» и строятся все его бестолковые теории. Впервые данное «открытие» сделано было еще в книге А.А. Бушкова «Русская Америка», а вот в «Неизвестной войне» автор разгулялся уже по полной программе.
     Давайте еще раз воспроизведем цепочку рассуждений А.А. Бушкова. Юг - богатейшая аграрная страна, которая не только способна обойтись без Севера, но и, фактически, его кормит. Следовательно, северяне не могут позволить Югу отделиться, поскольку после отдаления потеряют 80% доходов в государственный бюджет. Следовательно, северянами движет лишь алчный интерес получать процент с чужих доходов… и далее по тексту «Неизвестной войны».
     Если мы правильно поняли рассуждения автора «Неизвестной войны», то все они разваливаются, если окажется вдруг, что Юг не обеспечивал 80% поступлений в государственный бюджет…
     А он их и не обеспечивал. Заявление А.А. Бушкова - редкостная глупость. Причина?.. Да ее еще А.И. Куприн озвучил в повести «На переломе» («Кадеты») - «Глюп, туп, нерэзвит... эттэго, что мало бит». 
     Начнем с того, что федеральный бюджет США до начала войны был сравнительно невелик. Вот как выглядела структура расходов правительства США за 1859-1860 фискальный год:
- $6 500 000 - зарплата госслужащих, включая губернаторов территорий и их расходы (канцтовары, книги, командировочные и т.д.);
- $1 200 000 - Иностранные расходы. Содержание посольств, консульств, проведение демаркационной линии с Канадой и т.д. Кстати, $28 303,42 было потрачено на «устранение работорговли». Видимо, речь идет о взятках африканским правителям в качестве откупных за запрет работорговли;
- $20 000 000 - Разное. Почта, береговая охрана, сбор налогов, памятник Вашингтону, здание Патентного бюро, отопление Белого дома и т.д.;
- $4 000 000 - Министерство внутренних дел, включая $2 700 000 для помощи индейцам, военные пенсии $956 000, морские пенсии - $135 000, ;
- $16 400 000 - армия;
- $11 500 000 - флот;
- $17 600 000 - обслуживание государственного долга.
Доходы:
- $53 200 000 - потребительские налоги;
- $1 800 000 - продажа государственных земель;
- $20 700 000 - продажа ценных бумаг (сертификаты и облигации);
- $1 000 000 - «разные и случайные» доходы.
     Далее. Не «Юг обеспечивал» максимальные поступления средств в государственный бюджет, а потребительские налоги (тариф на импортные товары), которые и составляли около 80% доходной части бюджета. Например, в 1850 г. доходы бюджета составили 49 100 000 долларов. Из них от тарифов $39 700 000. Как раз 80%.
     Однако, судя по приведенной А.А. Бушковым численности населения, он говорит о состоянии государственного бюджета США непосредственно перед войной. А за 1859-1860 фискальный год доходы государства составили 76 752 033 доллара и 89 центов. Из них от тарифного обложения поступило $53 187 511 долларов и 87 центов40. Это уже не 80, а только 69%. Откуда получены были прочие средства, вы уже прочли выше.
     Здесь так же уместно добавить, что население США в 1860 г. составляло 31 443 321 человек и никогда до войны не равнялось 22+13 миллиона человек, о которых рассказывает А.А. Бушков. Равно с ним, неверные данные приводит он и об объемах экспортируемых из США товаров, который равнялся $400 122 296, а не 213 000 000+47 000 000 долларов. Интересно, откуда автор вообще взял такие числа? Ведь экспорт в США никогда и ни в каком году не был равен $260 000 000.
     Любопытно, какой степенью интеллектуальной недостаточности надо обладать, чтобы вообразить, что все импортные товары потреблялись (и, соответственно, извлекались потребительские налоги) только на Юге? Что импортные изделия из хлопка, шелка, шерсти носили только в Диксиленде? Особо интересно отметить, что импортным товаром, дававшим наибольшее поступление в бюджет, являлся неочищенный сахар (получено от тариф-ного обложения $7 430 396,40). Ведь производство собственного сахара было сосредоточено как раз на Юге. Там не надо было зависеть от мифических «северных перекупщиков». Наоборот, этот тариф охранял именно южное производство, что опровергает авторские инсинуации о том, что «Вашингтон, защищая своих производителей, как раз и установил немалые накрутки на все товары, получаемые Югом из-за рубежа».
     Добавим, что еще $1 251 437,04 налогов на импорт давал продукт производства того же сахара - меласса. $1 700 000 взималось с ввоза еще одного конкурента южного производства - табачных изделий.
     Куда же тратились эти средства? Наибольший расход бюджета был на армию и флот - $27 922 917,29. В интерпретации А.А. Бушкова, армия была «вотчиной южан». Тогда, даже если представить, что автор «Неизвестной войны» искренне верит в свой тезис о спонсировании бюджета южанами, то совершенно неуместно его возмущение. Ведь получается, что значительную часть этих денег южане тратили на себя.
     $17 613 628 выплачивались как проценты по ценным бумагам. Опять же, если южане их покупали, оплачивая государственный бюджет, то они же и получали доход от государства. $20 658 607,92 проходят под категорию «разное». Наибольшая статья здесь, $8 196 009,26 - расходы Почтового ведомства. Весьма сомнительно, что южане считали их бесполезными для себя.
     Если же автор «Неизвестной войны» по своей предельной занятости перепутал бюджет США с такой несопоставимой величиной, как валовой национальный доход государства, так и здесь он демонстрирует свою профессиональную несостоятельностьесьма сомнительно, что "экспортируемых из США товаровше. г.:еспечивал 80% поступлений в государственный бюджет...дарственный бю - вывоз хлопка в лучшие годы составлял 4% от валового на­цио­нального продукта США (по состоянию на 1860 г.), а весь экспорт, соответственно, - не бо­лее 8%. 
     В заключение - два дополнительных аргумента, подчеркивающих крайнюю неосведомленность А.А. Бушкова по вопросу, о котором он взялся судить. Если с отделением Юга Север автоматически по­терял 80% поступлений в госбюджет - на что же он тогда воевал, вкладывая  2,5 миллиона дол­ларов за каждый день войны (на Юге эти вложения составили 1,6 миллионов долларов в день)?
     И еще для сведения: в начале войны стоимость всех промышленных товаров, изготовленных  во всей Конфедерации, составляла менее ¼ стоимости товаров, произведенных в одном только штате Нью-Йорк.
     «На Севере сложилась прослойка… нет, пока еще не олигархов, но безусловных богачей, которым у себя определенно не хватало места».
     А по нашему мнению, правильнее будет сказать так: на Юге сложилась прослойка... нет, пока еще не хлопко-баронов, но безусловных богачей, которым у себя определенно не хватало места и которые зарились на соседние земли, где можно было бы получать сверхприбыли, эксплуатируя рабов (Канзас, Куба...). Чтобы не толковал А.А. Бушков про «олигархию Севера», но до начала войны 60% самых богатых людей в США проживали на Юге. 
     «Они уже сколотили состояния, приобрели немалый опыт по эксплуатации ближнего своего, им становилось тесно на Севере. Надо отдать этим людям должное: они умели смотреть вперед и готовы были распространить свою деловую активность на весь земной шар. Еще в 1846 г. один из них, Уильям Джилпин, которого называют «первым американским геополитиком», советовал президенту Полку превратить устье реки Колумбии в штате Орегон на Тихоокеанском побережье в «форпост похода за присоединение Азии к внутреннему рынку для американских сельскохозяйственных производителей» (245). Речь шла не о хлопке, а о северном зерне».
     Ну и при чем здесь Юг и вообще гражданская война? Автор «Неизвестной войны» рассказывает нам как раз о попытках рабовладельцев распространить рабство за пределы, обусловленные миссурийским компромиссом (разделение Небраски, Юта...). Но где примеры декларированной Бушковым «агрессивности северян»?
     «Другой оборотистый коммерсант, Айза Уитни, сделавший состояние на торговле с Китаем, носился с идеей строительства трансконтинентальной железной дороги. Одна неувязочка - дорогу эту пришлось бы частью проводить по земле частных собственников Юга, которые отнюдь не горели желанием ее отдавать…».
     Опять фантазии Бушкова прямо противоположны реальности. Эйза Уитни (кстати, родственник изобретателя хлопкового джина) предлагал самый северный, между 47 и 49 параллелями, маршрут трансконтинентальной железной дороги. Он никак не мог проходить по «южным» территориям. Линия Мейсона-Диксона, напомним, проходит на 39-й параллели.
     «Вообще железнодорожные магнаты смотрели на южные земли с особенно обильным слюноотделением. Специфика наживы этих господ заключалась в том, что в Америке тогда существовал особый порядок строительства «чугунки»: правительство, как уже говорилось, выделяло частной компании, собравшейся прокладывать дорогу, земли по обе стороны пути - шириной примерно десять миль справа и слева. Выделяло в полную и безраздельную собственность».
     «Мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев). От себя добавим - озвученное недомыслие есть писатель А.А. Бушков…
     Все не так. Операции с землей при строительстве железных дорог регулировались правительственными постановлениями (railroad acts). Земля выделялась для продажи, чтобы покрыть расходы на строительство дороги, поскольку иначе, как землей или займами правительство никак не могло спонсировать такие проекты (государственный бюджет был слишком мал, о чем мы писали выше). 
     Для примера, в разделе о земельном обеспечении из постановления от 1 июля 1862 г., как раз для трансконтинентальной железной дороги, присутствуют следующие существенные ограничения:
     1. В предоставленные земли не могли входить проданные, зарезервированные или так или иначе использованные правительством, предназначенные для преимущественного распределения (как лучшие земли) или наделения усадебной землей (гомстеды).
     2. Все минеральные богатства не передаются в собственность компании. Она может только использовать растущий на данной территории лес для строительных нужд.
     3. По истечении 3 лет после окончания работ, все земли, которые не были проданы, чтобы окупить строительство, выкупаются государством назад, по цене 1,25 доллара за акр41.
     «Один пример из множества махинаций: в 1856 г. в штате Висконсин железнодорожная компания «Лакросс-Милуоки» отхватила в собственность миллион акров федеральных земель по обе стороны своей магистрали (то есть полмиллиона гектаров). Ей в этом посодействовали губернатор штата и 13 из 19 членов законодательного собрания, которым благодарная компания отвалила в качестве вознаграждения акций и облигаций на 900 тысяч долларов. Вот только через два года компания объявила о своем банкротстве, акции и облигации моментально превратились в пустые бумажки - но земля целиком осталась в собственности ловкачей из «Лакросс-Милуоки»… (58)».
     (58) - это у нас «Народная история США» Ховарда Зинна. О своем отношении к данному «народному историку» мы уже писали. Поэтому излагаем версию не «народную», а просто достоверную. 
     Сам того не ведая, А.А. Бушков приводит нам пример неизбежности воз­даяния за такие грехи, как спекулятивные операции с недвижимостью, в основе которых лежит подкуп должностных лиц. И дело вовсе не в «избыточной» земле - в данном случае, суть махинации заключалась как раз в том, что местные чиновники за взятки включали в предоставляемые земли зарезервированные, лучшие участки (известно, что губернатор штата Коулс Башфорд получил $50 000 в ценных бумагах и еще $15 000 - наличными, а всего компания потратила на подкуп законодателей и членов Верховного суда штата $400 000 долларов). В результате, фактическая стоимость того самого миллиона акров, оказалась равной $17 000 000 вместо номинальных $2 000 000. Разумеется, данная схема быстро раскрылась, губернатор успел продать компании свои ценные бумаги и покинул пределы штата, хорошие земли изъяли, после чего у компании осталось реальной стоимо­сти земли всего на $280 000. Что, естественно, привело к ее банкротству.
     Абсолютно неверна и инсинуация А.А. Бушкова, про «множество», таких случаев - проектов такого уровня были единицы. И, главное, этот механизм вполне успешно работал во всех случаях, кроме Висконсина.
     Первый пример использования земли, как источника средств на строительство, был в проекте железной дороги «Центрального Иллинойса». Как раз успех данного мероприятия и определил дальнейшую практику выделения земли компаниям. Там под обеспечение строительства было выделено 2 000 000 акров бросовой земли, которая в то время стоила, в среднем, $0,12 доллара за акр. После окончания строительства, земля, благодаря наличию на ней железной дороги, поднялась в цене и была продана по $2,5 за акр. Что и позволило компании окупить строительство и вернуть затраченные деньги.
     Иными словами, земли, выделяемые для строительства железных дорог, были тем ресурсом, который, в конечном счете, использовался для финансирования строительства. И совершеннейшим абсурдом было бы продавать эти земли за бесценок до окончания постройки дороги, выдавая себя за банкрота. 
     Но, боимся, для автора «Неизвестной войны» данная мысль чересчур сложна.
     «Все это творилось исключительно на Севере: Юг железнодорожных магнатов к себе не допускал, что их крайне печалило».
     А вот нас крайне печалит очевидное раздвоение личности автора «Неизвестной войны» - любой пассаж А.А. Бушкова им же самим и опровергается.
     Сначала автор «Неизвестной войны» долго и с надрывом рассказывал читателям о том, как северные перекупщики заполонили весь южный рынок, монополизировали трансатлантическую работорговлю, подмяли под себя доставку хлопка в Англию, диктовали свои условия при импорте товаров. И тут же, в контротезе, наступает на горло собственной песне и рассказывает о гордой и неприступной южной промышленности, которая устояла перед грязными домогательствами северных магнатов...
     В реальности каждый штат, в том числе и рабовладельческий, был крайне заинтересован в строительстве железных дорог именно на его территории. Прорабовладельческие фракции в Конгрессе прилагали огромные усилия для прокладки трансконтинентальной железной дороги по «южному маршруту» - по 32-й параллели через Техас и купленные в долине Джила территории.     
     Сравните два нижеследующих отрывка.     
     «Что касается Юга, главное здесь в том, что Юг в обмен на свой хлопок старался поку­пать необходимые ему промышленные товары не на Севере, а в Англии, где всё было и качественнее и гораздо дешевле. Но поскольку вся внешняя тор­говля Юга находилась в руках Севера, Вашингтон, защищая своих производите­лей, как раз и установил немалые накрутки на все товары, получаемые Югом из-за рубежа. Что на Юге, как легко дога­даться, восторга не вызвало - кому приятно переплачивать втридорога?»
     И далее.
     «Грабеж достиг крайнего предела в 1857 г., когда под давлением северных денежных мешков Конгресс США принял так называемый «Закон Моррилла о тарифах». Теперь на­крутка на любой товар, ввозимый с Севера на Юг, составляла ни много ни мало сорок семь процентов. Цензурных комментариев по этому поводу на Юге не делалось…»
     Откровенно говоря, цензурных комментариев по поводу бушковских бредней и у нас осталось совсем мало. А сейчас их запас существенно уменьшится.
     До того, как пустить в ход действительно убедительные аргументы, давайте попробуем прибегнуть к той самой «формальной логике», которую так обожает А.А. Бушков.
     Вам не кажется, что данные отрывки друг другу, несколько, скажем мягко, противоречат? Пусть Север устанавливает акцизы на импортные товары в целях усиления эко­номической конкурентоспособности своей продукции, но для чего ему добавлять 47% к стоимости собственных товаров при продаже их на Юг? Чтобы неподъемностью этих цен доказать южанам, что товары легче приобретать в Великобритании?
     Формальная логика заболела и тихо скончалась в попытке дать ответ на этот вопрос.
     А вот теперь - ранее обещанные убойные аргументы.
     Во-первых, на товар, «ввозимый с Севера на Юг», вообще не было «накруток». Никаких. Облагались только товары, ввезенные из-за границы - импорт.
     Во-вторых, «накрутка» была далеко не на «любой» товар, ввозимый из-за рубежа.
     В-третьих, ни на один товар в 1857 г. не было «накрутки» в 47%.
     Тот случай, когда истина была известна даже К. Марксу: «Война между Севером и Югом, - так гласит первое оправдание, - есть просто война из-за тарифа, война между по­кровительственной системой и системой свободной торговли, и Англия стоит, разумеется, на стороне свободной торговли. Должен ли рабовладелец пользоваться всеми плодами труда рабов или же он должен быть обманным образом лишен части этих плодов протек­ционистами Севера? Вот вопрос, о котором будто бы идет речь в этой войне. Газета «Times» ограничилась этим блестящим открытием; «Economist», «Examiner», «Saturday Review» и tutti quanti {иже с ними} развивали тему дальше. Для данного открытия харак­терно, что оно сделано не в Чарлстоне, а в Лондоне. В Америке каждому, конечно, было известно, что в 1846-1861 гг. господствовал фритредерский тариф и что депутат Моррилл провел в конгрессе свой протекционистский тариф 1861г лишь после того, как мятеж уже вспыхнул. Таким образом, сецессия произошла не потому, что в конгрессе прошел тариф Моррилла, а в лучшем случае, тариф Моррилла прошел в конгрессе потому, что про­изошла сецессия»42 (статья «Гра­жданская война в Северной Америке»).
     Разумеется, истинное положение дел - то есть постепенное снижение тарифа на протяжении 1846-1861 гг. - никак не укладывается в апокалипсическую картину предвоенной Америки, которую тщиться преподнести читателям автор «Неизвестной войны». 
     Однако в период 1857-1860 гг. тарифные ставки в США были одними из самых низких в мире и колебались в диапазоне от 17 до 21%. Попутно заметим, что данные ставки тарифа не имели никакого отношения к Джастину Смиту Моррелу. Когда закон его имени был введен в действие в 1862 г., ставка тарифов выросла до 26%, впоследствии продолжала увеличиваться и к концу войны действительно достигла размера от 38 до 48% (что вовсе не является пределом - в период 1825-1830 гг. тариф в США превышал 50%).  
     Тот из читателей, кто посчитал версию А.А. Бушкова хотя бы в малом похожей на истину, да устыдится собственной легкомысленности. Очевидно, что повышенные ставки тарифа были ориентированы исключительно на собственную экономику и ни коим образом не касалась экономики Юга. Доход от тарифов в бюджет США в период 1861-1865 гг. составил $345 000 000, то есть примерно 43% от всех фискальных доходов Соединенных Штатов за данный период. 
     
Глава 11, в которой отмечены случаи шельмования в части 2 «Подрос звереныш!» главы 3 «Северные скелеты в шкафу» из книги А.А. Бушкова.

     «Картинка из жизни: члены Сената сидят в шляпах, закинув ноги на столы, а мимо них шествует опоздавший на заседание Джон Рэндолф из Роанока - в сапогах со шпорами, с кнутом в руке (только что охотился и переодеваться не стал – какие церемонии среди своих?). Следом за роанокским сенатором шествует его гончая собака, залезает под стол на свое обычное место и, как всегда, устраива­ется спать - а сенатор, распространяя вокруг на три ряда ядреный запах алкоголя, плюхается на свое рабочее место и первым делом орет служителю: - Привратник, принеси-ка виски!.. …И тот, конечно же, несет…»
     Нарисованная картинка, действительно, вполне могла иметь место. Современники вспоминают, что Джон Рэндолф из Роанока имел обыкновение одеваться с роскошью, а на заседания Конгресса его сопровождали рабы и охотничьи собаки. Прямой потомок Джона Рольфа и Покахонтас, Рэндолф страдал редким заболеванием - хромосомной аномалией, известной в медицине как синдром Клинефелтера, и от того был маленького роста, тще­душного сложения, безбородый и с высоким детским голосом. Он слыл человеком эксцентричным, много пил, употреблял опиум, интересовался исламом, но, несмотря на все это, пользовался громад­ным уважением современников, считался одним из лучших ораторов своего времени и был человеком не робкого десятка - например, дрался на дуэли с Генри Клеем.
     Вот только не вполне понятна логика автора, учитывая, что Джон Рэндолф - классиче­ский вирджинский аристократ-рабовладелец. Джоном Рэндолфом из Роанока его зовут исключительно для того, чтобы не перепутать с однофамильцами, при этом «Роанок» - обращение не к одноименному городу, а к плантации Рэндолфа, расположенной в графстве Шарлотт, штат Вирджиния. И потому фраза «роанокский сенатор», не знаем, наме­ренно или случайно, дезориентирует читателя - Рэндолф избирался в Конгресс США как конгрессмен и как сенатор от штата Вирджиния.

     «С Канады и начали «экспорт революции». Уже летом 1775 г., когда США еще не су­ществовали, но война с британскими войсками уже полыхала вовсю, отряд американских ополченцев с налету захватил канадский форт Тикондерога и разослал по прилегающим территориям прокламации типа «Мы пришли дать вам волю!» Вслед за передовым отря­дом в Канаду браво ворвался полуторатысячный американский корпус под командова­нием генерала с интересной фамилией Шу­лер. Поначалу янки везло: захваченные врас­плох британские подразделения от­ступали, губернатор Канады, переодевшись пролета­рием, бежал в Квебек, канад­скую столицу, к которой тут же подступили американцы… …Но потом дело как-то застопорилось. Население Канады отчего-то увидело в американцах не освободи­телей, а самых обыкновенных захватчиков - против «революционеров» поднялись даже фермеры французского происхождения, в общем, никогда не питавшие любви к британской короне. К британским войскам с превеликой готовностью примкнула масса вооруженных канадцев (как и американцы, умевших неплохо об­ра-щаться с мушкетами и набравшихся боевого опыта в стычках с индейцами)… …А тут еще появились три британских военных фрегата… Сняв осаду Квебека, амери­канский корпус не просто отступил, а сделал это со всей возможной скоростью, улепетывая что есть мочи и по собственной территории (хотя британцы их не осо­бенно и преследовали). Так закончилась первая попытка «экспортировать амери­канскую революцию» на сопредельные земли».
     Начнем с того, что «интересную фамилию» А.А. Бушков придумал сам, поскольку лишь его необузданная здравым смыслом фантазия смогла превратить Schuyler’а в «Шулера». Боимся себе представить, как прочтет автор «Неизвестной войны» на­звание фильма/комикса Spiderman.
     В отечественно литературе фамилия генерала транскрибирована как Шайлер, генерал Филипп Джон Шайлер.    
     Обстоятельства Канадской экспедиции вновь порядочно перевраны автором «Неизвестной войны». Причем здесь «экспорт революции», когда речь шла о попытке выбить англичан с их опорных баз в Северной Америке? Правильнее будет назвать данный поход «экспортом национально-освободительного движения». Абсолютно разумное и рациональное решение, к сожалению для американцев, оказавшееся неудачным.
     Не последнюю роль в принятии решения о направлении экспедиции в Канаду сыграла эйфория, царившая в Континентальном конгрессе после страшных потерь англичан в битве при Банкер-хилле.
     В экспедиции участвовали два отряда - один под командованием генерала Шайлера (примерно 1700 солдат), второй - Бенедикта Арнольда (приблизительно 1100 солдат). Участие Шайлера в экспедиции было сугубо номинальным, поскольку он заболел в са­мом ее начале и передал командование бригадному генералу Ричарду Монтгомери. 
     Отряды объединились в начале декабре 1775 г. После длительного перехода в их рас­поряжении оказалось не более 950 человек. Отряд Арнольда, например, в ходе 560-километрового марша потерял около 500 человек наличного состава.
     Штурм Квебека, начавшийся в ночь на 31 декабря 1775 г. стал катастрофическим - погиб Монтгомери, был ранен в ногу Арнольд, попал в плен отважный командир милицио­неров Дэниэл Морган. 
     Но даже при всем том, осада Квебека продолжалась вплоть до весны 1776 г. и была снята только после подхода к Квебеку по реке Святого Лаврентия английской эскадры под командованием капитана Чарльза Дагласа. Как вы сами прекрасно понимаете, никакой активной поддержки со стороны франкоговорящего местного населения англичане не получали, как, впрочем, не получали его и американцы. 
     Как видите, версия событий от А.А. Бушкова выглядит тенденциозно: ника­кого поспешного бегства, просто неудачно сложившаяся военная экспедиция на террито­рию противника. Дальнейшие события вам известны - англичане предприняли контрнаступление, одержали несколько побед, но увязли в позиционных боях под Саратогой и вынуждены были отступить.
     «Однако в 1812 г. американцы решили вновь попытать счастья, рассчитывая на то, что Англия по уши увязла в европейской войне с Бонапартом. К тому времени отношения между двумя странами осложнились до предела. Что до британцев, их больше всего раздражала милая американская привычка массово предоставлять американское гражданство любому британцу - сплошь и рядом за деньги, согласно показаниям лжесвидетелей».
     Откровенно говоря, причину Англо-американской войны 1812 г. в изложении автора «Неизвестной войны» иначе, как дурацкой, назвать сложно.
     У англичан были свои резоны - их не устраивали торговые отношения между США и Францией и, по мере сил, они препятствовали данным торговым контактам. 
     В период наполеоновских войск и континентальной блокады Первой империи военный флот Великобритании насчитывал около 600 военных судов (из них 145 - линейные). В условия острого де­фицита квалифицированных кадров военные суда Великобритании ос­танавливали и, под предлогом поиска английских дезертиров, досматривали американские корабли с целью принудительной мобилизации матросов, причем делали это даже в тер­риториальных во­дах США. Формально англичане объясняли свои действия несогласием с идеей натурали­зации дезертиров на территории США - но этот их довод был ничтожным в массе иных причин, послуживших предпосылками для начала боевых действий.
     Наиболее характерным среди случаев досмотра американских судов был инцидент, произошедший 22 июня 1807 г., когда 50-пушечное военное судно Великобритании «Leopard» под командованием капитана Солсбери Прайса Хемфриса, недалеко от Норфолка, Вирджиния, задержало 38-пушечный фрегат США «Chesapeake», обстреляло его, убив трех человек и ранив восемнадцать, включая капитана Джеймса Баррона. Англичане дос­мотрели американское судно и сняли с него четверых дезертиров, из которых лишь один, Дженкин Ратфорд, был действительно англичанином, сбежавшим со шлюпа «Halifax», а трое прочих - Дэвид Мартин, Джон Стрехен и Уильям Уэйр, хотя и дезертировали с анг­лийского фрегата «Melampus», родом были из США, причем Мартин и Уэйр были черноко­жими. Позднее суровый военный суд Великобритании приговорил Ратфорда к ви­сели-це, прочих - к пятистам плетям каждого, но в отношении американцев приговор от­менили и депортировали Мартина, Уэйра и Стретхена обратно в США. Ратфорд был каз­нен.
     Поскольку Великобритания сохраняла неоспоримую гегемонию в морях и океанах, в условиях нарастающего конфликта американцы задались решением сложных и масштаб­ных вопросов - речь шла, не много, ни мало, о контроле за американским континентом, где новоявленное государство США владело пока лишь частью Атлантического побережья. С севера была Канада, провинция Англии, с юга - владения Испании, в период войны с Наполеоном - союзника Великобритании.
     Идея об атаке на канадские владения Соединенного королевства родилась не от скуки, глупости или жадности. Мысль о вторжении в нижнюю Канаду, выпестованная в админи­страции президента Джеймса Мэдисона, имела своей целью склонить Великобританию к переговорам по поводу актуальных дипломатических проблем: морской суверенитет, поставки оружия враждебным США индейским племенам, и, в перспективе, нейтралитет по вопросу расширения США на запад и на юг. Впрочем, даже сейчас причины, побудившие американцев вторгнуться в Канаду, являются предметом споров среди историков.
     При этом нельзя не отметить, что американцы выбрали достаточно удачный момент для вторжения в Канаду: Великобритания была вовлечена в европейские события и идея с экспедицией могла бы реально осуществиться. 
     В изложении А.А. Бушкова все дальнейшие события Англо-американской войны 1812 г. выглядят - цитировать их по оригинальному тексту нам, честно сказать, нет охоты, дабы не засорять головы читателя псевдоисторическим мусором - полным фиаско самонадеянных янки перед могучей военной машиной Великобритании. На начальном этапе бое­вых действий американцев действительно подвело отсутствие военного опыта и нерасто­ропность военачальников, однако в 1815 г. (мирное соглашение было подписано в Генте, Голландия, 24 декабря 1814 г., но боевые действия на этом не закончились) война завер­шилась с ничейным результатом: потери американцев составили 2 260 убитых в бою, 4 505 раненных, 4 535 умерших от болезней и 500 погибших гражданских лиц. Англичане поте­ряли 1 600 человек убитыми, 3 679 - раненными, 3 321 - умершими от болезней. Каждая из сторон говорила о собственной победе, но если говорить о стратегических последствиях войны, то здесь Соединенные Штаты оказались в безусловном выигрыше.
     Американцы одержали несколько убедительных побед на море, а завершили войну триумфом при Новом Орлеане. Англичане потеряли нескольких известных генералов, таких, как Айзек Брок, Роберт Росс и вождь племени шоуни Текумсе. Но, пожалуй, главным достижением войны стало крушение индейской политики Велико­британии и попыток усиления пограничных племен с целью создания буферного индей­ского государства на границе Канады и США. Движение американцев на Запад не встре­чало теперь активного противодействия со стороны Великобритании. Итоги войны на­долго отвратили англичан от каких-либо дел в своей бывшей колонии, тем более, что в 1815 г. началось второе пришествие Бонапарта, закончившееся Ватерлоо.
     Постоянный акцент А.А. Бушкова на неприятии американской экспансии канадским населением есть его собственная мертворожденная идея. В реальной истории эффективность канадского ополчение в боях против американцев - не более чем популярный миф. Канадские иррегулярные подразделения сыграли ничтожную роль в боевых действиях, и все основные успехи в войне Англо-американской войне 1812 г. обеспечены были английскими солдатами и офицерами.
     «На короткое время удалось захватить канадский город Йорк (нынешний То­ронто), где американцы спалили все официальные здания. Но потом их из Канады вышибли. Мало того - разъяренные британцы перешли в контрнаступление. Небольшой английский десант в августе 1814 г. высадился неподалеку от Вашингтона, который быстро покинули американские войска и президент с сенаторами. В отместку за Йорк английский генерал Росс спалил дотла и Белый Дом, и Капито­лий, где размещался Конгресс США. Как ни удивительно, частные здания англи­чане не тронули - поразительная для британцев щепетильность…»
     Утверждение о том, что Вашингтон был сожжен в отместку за Йорк, ничем не подтверждены. Первоначально англичане предполагали атаковать Балтимор, но в последний момент, для создания дополнительного политического эффекта, наступление было пере­ориентировано на столицу США.
     Утверждение автора «Неизвестной войны» о том, что отряд англичан, захвативший Вашингтон, был «немногочисленным», всецело не его совести. Под командованием генерала Роберта Росса и адмирала Джорджа Кокберна было 4 250 человек (для сравнения - все население Вашингтона по состоянию на 1810 г. составляло 15 471 человек).
     Долли Мэдисон, супруга президента Джеймса Мэдисона, покинула резиденцию президента за несколько минут до того, как в него ворвались англичане. Английским солдатам довелось даже пообедать из накрытого к обеду сервиза; кроме того, они собрали немало сувениров, включая президентские шляпы. Существует легенда о том, что двери Белого дома были сняты с петель и переправлены в Канаду, где украсили одно из правительст­венных зданий Монреаля - но слух этот беспочвенен. Здание было сожжено, причем со­хранились только наружные стены. Из всей внутренней обстановки до наших дней до­жили лишь портрет Джорджа Вашингтона работы Джилберта Стюарта да шкатулка с дра­гоценностями, которую вернули лично Ф.Д. Рузвельту в 1939 г.
     Некоторые строения американцы подожгли сами, включая верфи и недостроенный фрегат «Колумбия». Британцы предали огню Капитолий, казначейство и несколько других зданий. Адмирал Кокберн покушался на здание редакции газеты «National Intelligencer» (злые языки утверждали, что им владела личная обида на одну из статей данной га­зеты, в которой адмирала обозвали хулиганом), но группа женщин уговорила его отка­заться от такого решения из опасения распространения огня на жилые дома. Адмирал, впрочем, проследил, чтобы у наборщиков изъяли и уничтожили все литеры с буквой «с», которой много было в его фамилии (Cockburn).
     В общей сложности оккупация Вашингтона продолжалась 26 часов, причем с занимаемых позиций англичан выбили силы природы. В ночь с 24 на 25 августа начался ураган и торнадо. Ветер умножил пожары и сильно повредил британские суда. При штурме города был убит всего один англичанин, зато еще несколько человек погибло от непогоды.  

     «…А потом начали постепенно просачиваться на территорию Флориды, где не было испанских войск (да, собственно, и сильной испанской администрации). Ко­гда переселен­цев накопилось предостаточно, они подняли мятеж, выкрикивая что-то нецензурное в ад­рес прогнившей Испанской монархии. Тут по странному совпадению объявились регу­лярные американские войска и в два счета заняли всю Флориду. Испанские войска в тех местах составляли примерно полтора инва­лида - и Мадрид, вяло посопротивлявшись сло­весно несколько лет, вынужден был признать де-факто, что Флорида теперь американ­ская…»
     Прочтя такое, мы всерьез озаботились вопросом - а нет ли в США какой-нибудь другой Флориды, чью тайную историю поведал нам А.А. Бушков?..
     Действия американских войск на территории Флориды обусловлены были конфликтом с индейцами, действовавшими на пограничных со штатом Джорджия территориях (т.н. Первая семинольская война). В 1819 г. Испания продала Флориду США по договору Адамса-Ониса, вступившим в действие 22 февраля того же года. Стоимость покупки, если быть точным, составила 5 454 545 долларов 13 центов. В 1845 г. Флорида стала 27-м штатом США.
     «Если без дипломатии, то доктрина Монро фактически означала, что США теперь считают всю Америку «зоной своих жизненных интересов» и намерены там распоряжаться единолично…».
     Ух, как не понравилось бы автору «Неизвестной войны», когда бы о его «творчестве» кто-то высказывался бы «без дипломатии»…
     А вот на счет желания американцев «распоряжаться единолично» на их континенте А.А. Бушков явно сделал преждевременный вывод. Потому что, среди прочего, в доктрине Монро есть следующие слова: «Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и этими державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы. Но что касается правительств стран, провозгласивших и сохраняющих свою независимость, и тех, чью независимость, после тщательного изучения и на основе принципов справедливости, мы признали, мы не можем рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения этих стран или установления какого-либо контроля над ними иначе, как недружественное проявление по отношению к Соединенным Штатам...».
     Иными словами - принципы, изложенные в доктрине Монро, не являлись покушением на суверенитет иных стран и претензией на контроль над всем Североамериканским континентом. Причины были совершенно иными: «Истоки Доктрины Монро лежат в беспокойных годах войн с Наполеоном. Сражения затронули Южную Америку, там началась крупная революция. А потом, когда в 1815 г. восстановился мир, Испания выступила с требованием вернуть ее колонии43».
     «В 1831 г. США всерьез вознамерились отобрать у Аргентины Фолклендские (Мальвинские) острова. Когда аргентинские власти арестовали там (в своих территориальных водах) американское китобойное судно, на выручку тут же пустился военный 24-пушечный шлюп «Лексингтон». Бравые американские моряки высадились на островах (на суверенной аргентинской территории), с ходу арестовали нескольких аргентинцев, по их мнению, виновных в притеснениях китобоев, и потребовали выдать им для суда аргентинского губернатора Фолклендских островов… …Правда, острова из американских рук ускользнули тут же. Выручать подвергшуюся агрессии Аргентину моментально явилась британская военная эскадра - и как-то само собой получилось, что под крики о восстановлении справедливости Фолклендские острова оказались уже британской территорией (англичане такие вещи умеют проделывать быстро и изящно). Ни у Аргентины, ни у США не было тогда достаточно сил тягаться с британским военным флотом. Аргентина разорвала дипломатические отношения с США на десять лет, а США долго еще в бессильной злобе проклинали Британию…».
     Ну, хотя бы в наименовании архипелага автор «Неизвестной войны» не ошибся. И это единственная достоверная деталь, которую сообщает читателю А.А. Бушков в процитиро­ванном выше пассаже.
     Начнем издалека.
     Фолклендские (Мальвинские) острова (архипелаг, как известно, состоит из двух крупных островов -  Восточный Фолкленд (Соледад) и Западный Фолкленд (Гран-Мальвина), а также около 200 мелких), хотя они и были открыты в 16 веке возможно, англичанами, а возможно, испанцами, довольно долго были никем не заселены. 
     Первое поселение, как ни странно, французское, Сент-Луи, возникло на островах в 1764 г. В 1765 г. английский мореплаватель Джон Байрон высадил вооруженный отряд на Восточном Фолкленде, где основал форт Порт-Эгмонт и провозгласил острова собственностью британской короны. В 1766 г. новая английская экспедиция значительно укрепила позиции Англии на архипелаге и построила в Порт-Эгмонте ряд фортификационных со­оружений. Острова, находившиеся на расстоянии 12 000 километров от Великобритании и в 600 километрах от Аргентины, стали предметом серьезного дипломатического кон­фликта, рисковавшего, того и гляди, перейти в конфликт военный. При этом острова не являлись сколько-нибудь важной территорией с экономической либо стратегической то­чек зрения - конфликт был обусловлен соблюдением абстрактных государственных инте­ресов и личных амбиций великих держав. В 1767 г. Франция, занятая в тот период в Се­милетней войне с Англией и Германией, согласилась передать острова под владение Ис­пании («главная цель французского правительства заключилась лишь в том, чтобы ост­рова не были захвачены англичанами»). Основатель Сент-Луи, Луи Антуан де Бугенвиль, получил от испанского правительства компенсацию в размере 618 108 ливров, и порт Сент-Луи был переименован в порт Соледад. Испанцы использовали острова как военно-морскую базу и место ссылки преступников.      
     Но англичане продолжали оставаться на островах. В 1770 г. губернатор Буэнос-Айреса направил в Порт-Эгмонт экспедицию во главе с Ф. Рубалькавой. Англичане не сдавались. Тогда из Буэнос-Айреса была направлена военная эскадра де Мадарриаги, которая заставила английский гарнизон под командованием капитана У. Мэлтби покинуть Порт-Эг­монт. Отношения между Испанией и Англией обострились настолько, что назревал воо­руженный конфликт. Были проведены переговоры, и Испания согласилась вернуть Вели­кобритании Порт-Эгмонт при условии отказа Лондона от суверенитета над архипелагом. В 1774 г. англичане вывели из Порт-Эгмонта в свой гарнизон, но тут же объявили, что считают острова собственностью империи. Впрочем, политическая ситуация в тот момент не способствовала немедленному разрешению спорного вопроса по Фолклендским островам, и владеть ими продолжала Испания. На острова стали переселенцы из Испании и Южной Америки, которые занимались рыбной ловлей, охотой на китов и морского зверя. 
     25 мая 1810 г. в Буэнос-Айресе была свергнута власть испанского монарха и создано первое местное правительство, получившее название Правительственная хунта. В 1816 г. Объединенные провинции Ривер-Платы провозгласили свою независимость от Испании. Позднее, в 1826 г. была принята конституция, объявившая о создании Аргентинской республики. Мальвинские и все другие испанские острова в зоне континентального шельфа были объявлены ее владениями.
     В 1820 г. в порт Соледад прибыл фрегат Heroina под командованием американского капитана, приватира по роду занятий, Дэвида Джуитта. Этот примечательный исторический персонаж родился 17 июня 1772 г. в Коннектикуте, поступил служить на флот, при­нял участие в англо-американской войне 1812 г. уже как капер, а вскоре, в момент воору­женного конфликта Объединённых провинций Ривер-Платы с Испанией, поступил на службу Буэнос-Айреса в чине полковника. В тот момент, когда фрегат Heroina после 8-месячного рейда прибыл к берегам Фолклендских островов, Джуитт был уже скорее пиратом, нежели приватиром - он взял в качестве приза португальское судно Carlota. Находясь в отчаянном положении, имея на судне команду, доведенную голодом и бо­лезнями до мятежа, Джуитт решился на отчаянный шаг - он объявил о том, что властью, данной ему правительством Объединённых провинций Ривер-Платы (каковой, в реальности, конечно же, не обладал), острова «по естественному праву» переходят в их владение, о чем он письменно уведомил присутствующих на архипелаге английских моряков. 6 но­ября 1820 г. Джуитт поднял над островом знамя Объединённых провинций Ривер-Платы и вскоре покинул остров, прихватив в качестве приза американскую шхуну Rampart. По прибытии в Ривер-Плату, Джуитт, впрочем, был отстранен от должности командира фре­гата и, не долго думая, продал свои таланты правительству Бразилии (которая воевала в тот момент с Объединёнными провинциями Ривер-Платы). Умер он в Рио-де-Жанейро в 1842 г.
     Порт Соледад (Пуэрто-Соледад) был переименован в порт Луи (Пуэрто-Луис) и стал территорией, которую контролировала Аргентина (право владение обосновано было тем фактом, что Объединённых провинций Ривер-Платы, ставшие независимыми от Испании в 1810 г., выступают правопреемниками бывшей метрополии). Великобритания негативно среагировала на эксцесс Джуитта, но до поры не проявляла никаких активных мер, дабы решить вопрос в свою пользу. В 1829 г. вновь созданная Аргентинская республика назначила губернатором Фолклендских островов Луи Верне, при этом протесты британских дипломатов и декларации суверенитета были игнорированы. Кроме того, Аргентина пре­доставила Луи Верне исключительные права на охоту и рыбный промысел на островах. По данному поводу последовал совместный протест Англии и США, также проигнорирован­ный.
     В конце 1831 г. Верне захватил три американских судна, занимавшиеся охотой на тюленей, - Harriet, Superior и Breakwater. На корабле Harriet он тут же отправился в столицу, чтобы сообщить там об инциденте. Однако американский консул заявил, что его страна не признавала суверенитет Фолклендских островов, и, соответственно, действия Луи Верне считает незаконными.   
     Правительство США отдало приказ Сайласу М. Данкену, капитану шлюпа ВМС США «Лексингтон» (Lexington), находившегося в тот момент в Рио-де-Жанейро, освободить из плена американских моряков. «Лексингтон» обнаружил в гавани порта Соледад четыре захваченных американских судна, некоторые из которых уже были переоборудованы в военные суда. Данкен взял под стражу семерых аргентинских чиновников, обвинив их в пиратстве, для острастки обстрелял поселок из орудий, объявил территорию res nullius (свободными от любого правительства) и предложил всем заинтересованным поселенцам (которых всего-то было около сорока человек, не считая некоторого количества пастухов, находившихся вне пределов порта Соледад) покинуть острова. Причем некоторые поселенцы, например, семья немецких земледельцев, откликнулась на это предложение с величайшей охотой.
     Иными словами - американцы даже не пытались аннексировать Фолклендские острова, что бы не писал по данному поводу великий геополитик А.А. Бушков. 
     Скажем вам даже более - в тот момент острова не особо нужны были даже Аргентине. Новый губернатор островов, майор Эстебан Местивье, прибыл на острова только 15 ноября 1832 г. и сразу же после прибытия был убит своими взбунтовавшимися солдатами. Хосе Мария Пинедо, капитан шхуны Sarandí, подавил восстание и принял на себя обязанности по управлению поселением. 
     Судя по всему, автор «Неизвестной войны» имеет весьма странное представление о значении слова «моментально», потому что шлюп Флота Его Величества «Клио» (HHS Clio) под командованием капитана Джона Джеймса Онслоу прибыл к берегам Фолклендских островов 20 декабря 1832 г., то есть более чем через год после рейда «Лексингтона». Уже 2 января 1833 г. «Клио» вошел в гавань Порт-Луи. Специально подчеркиваем - не эскадра, а один-единственный корабль водоизмещением всего 380 тонн и имевший на вооружении 18 орудий. Правда, чуть позже к «Клио» присоединился 28-пушечный корабль Его Величества Tyne.
     Хосе Мария Пинедо не имел даже малых шансов оказать сопротивление, поскольку команда его судна Sarandí состояла в большинстве своем из английских наемников. Британские силы высадили десант в 9:00 3 января 1833 г. и быстро сменили флаги Аргентинской республики на флаги Великобритании. Пинедо со своими людьми покинул острова через два дня - 5 января. Англичане переименовали Порт-Луи в Гавань Энсона (Anson's Harbour), назначили новую администрацию и убыли восвояси. 
     Аргентинское правительство заявило решительный протест по поводу захвата островов. 16 января 1833 г. министр иностранных дел Аргентины Мануэль Висенте Маса направил ноту английскому правительству, в которой отстаивал суверенитет своего государ-ства над островами. Действия Англии встретили недоумение и осуждение в других южноамериканских странах; в частности, Боливия выразила резкий протест по поводу оккупации Фолклендских островов и призвала к восстановлению там аргентинского суверенитета. Однако Великобритания, пользуясь поддержкой Вашингтона, игнорировала эти требования и ответила Аргентине следующей нотой: «В данном случае британское правительство лишь реализовало свое полное и несомненное право... Британское правительство одно время считало содержание гарнизона на этих островах нецелесообразным, сейчас оно изменило свое мнение и полагает правильным организовать там гарнизонную базу».   
     Шансов отстоять свое право на острова у Аргентины не было, поскольку страна была ослаблена гражданской войной - да и, в любом случае, возможности противостоять британскому льву молодая южноамериканская республика не имела. Post factum Аргентина адресовала государственному секретарю США ноту от 2З сентября 1834 г., в которой было сказано следующее: «Рейд Данкена не только представлял собой неспровоцированное нападение на дружественную нацию, в то время безоружную и сравнительно слабую, но явился также ... причиной европейского завоевания в Америке, оправданного дипломатическим представителем Соединенных Штатов в ноте, которую он вручил правительству Аргентина 10 июля 1832 г.».

     «В 1832 г. американский военный флот впервые появился в Юго-Восточной Азии. Ди­коватые прибрежные туземцы на острове Суматра вроде бы напали на американское судно. Посланный туда капитан Доунс, командовавший 50-пушечным фрегатом «Пото­мак», имел инструкции сначала разобраться, действительно ли это было нападение. Од­нако, не утруждая себя разборками, бравый капитан с ходу подверг бомбардировке та­мошний порт Калла-Бату, а потом высадил на бе­рег морских пехотинцев, которые пере­били более сотни горожан. Американцы на­бивали руку…»
     «Вроде бы», написанное курсивом, подразумевает, надо полагать, неопределенность описываемых событий - то ли было, то ли не было… 
     Было, было. 7 февраля 1831 г. малайские пираты «принца пиратов» Раджа (Rajas), 17 лет господствовавшего в Макассарском проливе между Борнео и Целебесом, напали на аме­риканское торговое судно «Friendship» капитана Чарльза Эндикотта. Капитан и 4 члена экипажа уцелели, вернулись в Салем, Массачусетс, и сообщили об инциденте властям. Президент Эндрю Джексон (южанин, рабовладелец, пусть и сторонник единства штатов) отдал приказ об «акции возмездия».
     При этом его инструкции капитану были следующими: «Если те, кто совершил этот ужасный пиратский акт, подчиняются регулярному правительству, способному поддерживать отношения с иностранными государствами, должны быть проведены переговоры о возмещении ущерба. Если же они являются бандой беззаконных пиратов, фрегату прика­зывается провести карательные мероприятия».
     Фрегат ВМФ США «Потомак» под командованием капитана Джона Даунса прибыл на Суматру 5 февраля 1832 г. Собрав информацию об инциденте у дружественных малайцев, капитан предпринял атаку на укрепленные форты противника силами 282 моряков и мор­ских пехотинцев при артиллерийской поддержке с фрегата. Пираты довольно скоро были разбиты, потеряли не менее 150 человек, их предводитель Раджа был убит, американцы раз­несли орудийным огнем 4 из 5 фортов, потеряв при этом 2 человек убитыми и 11 ранен­ными. Правда, сражение перекинулось на жилые кварталы, где нападающие проявили себя не лучшим образом, будучи замеченные в грабежах. Дело закончилось крупномас­штабной бомбардировкой Калла-Батту и примерно тремя сотнями погибших малайцев.
     «Мексиканский президент Порфирио Диас (1828–1915) был субъектом крайне неприятным и не особенным златоустом».
     Мы не будем подробно описывать жизнь и свершения Хосе де ла Круза Порфирио Диаса Мори, многолетнего президента Мексики. Вот только хотелось бы отметить, что ни в одном словаре, ни в одном справочнике и ни в одной энциклопедии нет ни малейших разночтений по вопросу о дате его рождения - 15 сентября 1830 г. (умер 2 июля 1915 г.).
     «Игра шла большая. Уже в те времена американцы, как писал известный русский военный разведчик Вандам (213), обратили внимание, что главные японские острова, вытянувшись дугой от Сахалина до Кореи, образуют как бы естественную преграду на пути движения русских, которые вот-вот выйдут по Амуру в дальневосточные воды. Чтобы взять эту преграду под контроль, и нагрянула эскадра Перри».
     (213) - ссылка на книгу Е. Вандама «Геополитика и геостратегия». Очередной редакторский ляп, поскольку автора книги звали Алексей Ефимович Вандам, его настоящая фамилия - Едрихин, а звучный псевдоним «А. Вандамм» он стал использовать с 1900 г., подписывая свои статьи и репортажи с театра военных действий англо-бурской войны, где лично воевал на стороне буров (публиковались в газете «Новое время» с февраля по июнь 1900 г.). По одной из версий происхождение псевдонима связано с фамилией наполеоновского генерала Доменика-Жозефа Рене Вандамма, а по другой, более правдоподобной, - с фамилией одного из бурских военных командиров Ван Дамма, отличившегося в боях против англичан. Официально сменил фамилию в 1907 г.
     А.Е. Вандам (Едрихин) (1867-1933) человек крайне интересной судьбы: родившийся в семье простого солдата, он дослужился до звания генерал-майора, храбро воевал во время германской войны и стал известен своими публицистическими работами. Имел ли он отношение к военной разведке - вопрос вовсе не очевидный, и предположения на этот счет базируются исключительно на некоторых спорных фактах его биографии.
     Поскольку работы Вандама «Наше положение» и «Величайшее из искусств. Обзор современного международного положения в свете высшей стратегии», на которые ссылается автор «Неизвестной войны», написаны соответственно в 1912 и 1913 гг., воспринимать их как точку зрения очевидца событий, конечно же, не стоит. Версия Вандама ретроспективна, она осмысляет прошлое с учетом опыта англо-бурской и русско-японской войн и, разумеется, с учетом резкого усиление США в последней четверти 19 века. 
     Но дело-то даже и не в выводах А.Е. Вандама (хотя бесспорными назвать их сложно). А дело в том, что А.А. Бушков вновь нагло и самонадеянно передергивает чужие слова и чужие выводы. 
     А.Е. Вандам выводы свои строил на том, что современная ему политика основывается на попытках англосаксонской расы (американцев он именует «американской ветвью англосаксонской расы») оттеснить Россию с важных для нее географических рубежей. И при этом не единым словом не упоминает, что видит какую-либо разницу в «южной» или «северной» ветви американцев-англосаксов… Идея о том, что инициатива тихоокеанской экспансии исходила от Севера вновь фантазия автора «Неизвестной войны», в то время, как, позвольте напомнить, эскадра Мэтью Килбрайта Перри двинулась к берегам Японии по приказу президента Милларда Филмора, чье президентство отмечено было в первую и главную очередь отменой «Миссурийского компромисса»…  
     «В Вашингтоне уже тогда хорошо умели просчитывать на несколько ходов вперед и составлять долгосрочные геополитические проекты. Вскоре в Восточной Сибири объявился безобиднейший янки - писатель и журналист Коллинз, тринадцать лет разъезжавший по сибирским просторам, написавший кучу статей и книг о сибирской экзотике… …Вот только экзотикой его интересы не ограничивались. Прыткий янки все эти годы занимался тем, что циничные профессионалы именуют экономическим шпионажем. Вернувшись в США, скромный труженик пера моментально удостоился долгих аудиенций у президента и государственного секретаря, а вскоре был назначен торговым агентом США на Амуре. Сам Коллинз писал об этом откровенно: «Я остановил свое внимание на Амуре как на специально предназначенном пути, через который американская торговая деятельность должна проникать в неизвестные глубины Северной Азии». Так уж испокон веков сложилось на планете, что вслед за торговцами и шпионами сплошь и рядом двигались регулярные войска…».
     Нет ничего хуже примитивных банальностей, которые произносятся с таким видом, будто автор изрекает нечто нетленное…
     Ну да, завоеватели чаще всего идут путями, которые проторены торговцами и путешественниками. Из чего вовсе не следует, что у торговцев и завоевателей есть некое единство целей. Если следовать данной логике, то Филеаса Фогга впору объявить духовным отцом идеи «блицкрига». 
     А уж с «писателем и журналистом Коллинзом» А.А. Бушков облажался по полной.
     Речь идет о путешественнике, коммерсанте и авантюристе Перри МакДонахью Коллинзе (1813-1900), уроженце Нью-Йорка, который в возрасте 13 лет пустился на поиски приключений.
     В 1846 г. Коллинз переехал в Новый Орлеан, где повстречался с Уильямом МакКендри Гвином и Робертом Дж. Уокером, сторонниками только что опубликованного «Манифеста судьбы». С началом «золотой лихорадки» У.М. Гвин отправился в Калифорнию, и Коллинз решил его сопровождать. Пока Гвин сражался за пост сенатора, Коллинз замечен был на адвокатском поприще, а также отметил своим участием несколько авантюристичных проектов (вроде компании по транспортировке полярного льда к берегам Калифорнии). После того, как Гвин стал первым калифорнийским сенатором, Коллинз вслед за другом начал принимать участие в обсуждении таких масштабных планов, как торговая деятельность США в бассейне Тихого океана. При этом и Гвин, и Коллинз были поклонниками Фердинанда Петровича Врангеля и рассматривали Дальний Восток как сферу интересов России. Их интерес был сугубо коммерческим. Даже цитату из Коллинза А.А. Бушков, не знаем уж, сознательно или нет, привел в сокращенном варианте. На самом деле Перри Коллинз сказал следующее: «I had already fixed in my own mind upon the river Amoor as the destined channel by which American commercial enterprise was to penetrate the obscure depths of Northern Asia, and open a new world to trade and civilization» («я уже определился во мнении на реку Амур как на естественный канал, которым американское коммерческое предприятие должно было проникнуть в неясные глубины Северной Азии и открывать новый мир, чтобы торговать и приобщаться к цивилизации»). 
     Особо отметим, что слова эти Коллинз произнес до того, как пустился в путешествие по России. Аудиенцию у президента Франклина Пирса Коллинз также получил до своего отъезда из США. Получив от президента назначение на должность коммерческого представителя США в Амурском регионе, Коллинз в 1856 г. отбыл в Санкт-Петербург. Как видите, последовательность событий А.А. Бушков, выражаясь интеллигентно, несколько переврал. 
     По прибытии в Северную Пальмиру Коллинз встретился с генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым-Амурским и имел с ним продолжительную беседу. А затем американец двинулся через всю Россию вдогонку за Солнцем: он посетил Москву и побывал там на церемонии коронации Александра II, добрался до Иркутска, затем до пограничного города Кяхты, пересек границу и некоторое время путешествовал по Китаю. 1857 г. он встретил в Монголии. Весной того же года он приехал в Читу и некоторое время изучал Амур и его притоки. 10 июля 1857 г. он прибыл в Николаевск-на-Амуре, торговый центр Восточной Сибири, Камчатки, Америки, Японии и Китая. Отношение Коллинза к России и русским его биографы определяют как «восторженное».
     Вернувшись в США в том же 1858 г., Коллинз стал продвигать идею межконтинентальной телеграфной связи, которая связала бы США с Европой через Канаду, Берингов пролив и Сибирь. Для реализации проекта он в 1863 г. вновь приезжает в Россию и заручается, среди прочих, поддержкой Пола Рейтера, главы крупнейшего английского информационного агентства. Созданное им предприятие стало основой компании «Российско-американский телеграф» (Russian American Telegraph). Свою книгу о путешествии по Амуру Коллинз издал сразу же по возвращении из своего первого путешествия.     
     Как вы уже поняли, истории о «долгосрочных прогнозах» по нейтрализации влияния России на Дальнем Востоке и в Китае - очередная политическая паранойя, носителем и распространителем которой выступает А.А. Бушков. Претензии на контроль за бассейном Тихого океана возникнут у Соединенных Штатов тогда, когда они прочно встанут на Западном побережье. А в середине 19 века Атлантическое и Тихоокеанское побережье континента выглядят двумя отдельным цивилизациями, наскоро сшитыми меж собой тропами переселен­цев и трассами пони-экспресса.




     Слушайте, а может зря мы к автору «Неизвестной войны» придираемся?.. Может быть, книга А.А. Бушкова и впрямь какая-то разновидность альтернативной истории, всей прелести которой мы не до­гоняем? Или квинтэссенция непереваренных автором знаний? Или психотерапевтическое пособие для двоечников? В общем, принципиально новый жанр, в литературе пока неви­данный?..
     Ну а как иначе быть с такими вот перлами, где все - абсолютно все! - поставлено с ног на голову без единого шанса хоть в малом соответствовать историческим реалиям?
     «1853 год. Когда строилась трансконтинентальная железная дорога от атланти­ческого побережья США к Тихому океану, американским железнодорожным магна­там позарез понадобилась мексиканская территория в районе реки Джилли. По какому-то совпадению вскоре в тех местах объявился некий янки по фамилии Уо­кер с компанией увешанных кольтами хмурых молодцов и провозгласил, что во имя высоких идеалов учреждает «не­зависимую республику Джилли»… …Мекси-канских войск там не было - но обитало дос­таточно многочисленное и не трусли­вое население, которое в двадцать четыре часа анну­лировало «республику», а Уокера с его революционерами выгнало взашей. Однако амери­канцы, сунув то­гдашнему президенту Мексики десять миллионов долларов, долину Джилли все же приобрели… …Уокера отдали в США под суд, но таинственным образом оправ­дали. Позже он высадился в Никарагуа, провозгласил себя тамошним президен­том, но снова не повезло…»
     Вообще-то, сказать про Уильяма Уокера «некий янки по фамилии…» это, примерно, то же самое, что про Джакомо Казанова - «какой-то там итальянский бабник». Аван­тюристы такой судьбы и такого масштаба встречаются в истории нечасто. Написано о Уо­кере немало, в том числе и на русском языке. О нем снято минимум два художественных фильма: «Кеймада!» (1969, режиссер Джилло Понтекорво) с Марлоном Брандо в роли Уо­кера, и «Уокер» (1987, режиссер Алекс Кокс) с Эдом Харрисом в заглавной роли.
     Уильям Уокер принадлежал к состоятельной семье потомков шотландских переселен­цев, причем его мать принадлежала к семье родовитых вирджинских аристократов. В 12 лет Уокер поступил в университет Нэшвилла и через 2 года, закончив учебу с высшим от­личием, был зачислен на медицинский факультет университета в Пенсильвании (1843). Став к 19 годам дипломированным врачом, Уокер следующие 2 года провел за границей, в Европе, где совершенствовался в медицине в университетах Гейдельберга, Геттингена, Парижа, Лондона и Эдинбурга. Вернувшись в 1845 г. на родину, Уокер несколько месяцев практиковал в Филадельфии, прежде чем отправиться в Новый Орлеан. После 2 лет изу­чения юриспруденции и приобретения адвокатского диплома, Уокер вновь все бросил и решил посвятить себя журналистике. В Новом Орлеане он стал одним из издателей и ав­торов газеты «Новоорлеанский полумесяц» (New Orleans Crescent). После смерти своей невесты - глухонемой красавицы Эллен Мартин в 1850 г. он продал газету и переехал в Калифорнию (в фильме «Уокер» 1987 г. роль Эллен Мартин исполняет актриса Марли Метлин, которая в реальной жизни также глухонемая). Уокер обосновался в Сан-Фран-циско и продолжил работу журналиста в га­зете «Сан-Франциско Дейли Геральд», а также недолго практиковал в качестве юриста в Марсвилле. Известно о его участии в минимум трех дуэлях, в двух из которых он получил ранения.
     Проникнувшись идеями ставшего очень популярным в 50-е годы XIX века «Манифеста судьбы» (про него мы расскажем чуть ниже), Уильям Уокер вознамерился захватить часть мексиканской территории. Еще ле­том 1853 г. он приехал в Гуаймас и предложил основать на американо-мексиканской гра­нице военную колонию как бастион против нападения апачей. Мексика, всегда с недове­рием относившаяся к предприятиям американцев, отказалась (еще бы - память об амери­кано-мексиканской войне была свежа). Тогда Уокер решил воспользоваться планом графа Гастона де Рауссе-Бульбона по колонизации Соноры (1852). 15 октября 1853 г. вместе с группой сторонников из 49 человек (их называли тогда в США флибустьерами) он отплыл из Сан-Франциско на судне «Каролина» в Гуаймас. 3 недели спустя флибустьеры дос­тигли Калифорнийского залива и, высадившись в Нижней Калифорнии (Baja California), захватили Ла-Пас. 18 января 1854 г. Уокер провозгласил независимую от Мексики Рес­публику Нижней Калифорнии (Republic of Lower California) и объявил себя ее президен­том. Он также присоединил со­седнюю территорию Соноры и переименовал свое государ­ство в Республику Сонора (Republic of Sonora), рас­пространив на всю ее территорию за­коны штата Луизиана, утверждавшие рабство. Ощу­щая свою слабость и незащищенность в Ла-Паса от мексиканской армии, Уильям Уокер переместил свою ставку в Энсенаду. Между тем, слухи об успехе предприятия Уокера дошли до Сан-Франциско. Газеты и журналы Калифорнии рукоплескали своему герою. Судья Лотт в газете «Пионер» писал, что «Репутация флибустьера больше не предпола­гает занятия пиратством... Ныне флибу­стьер - пионер прогресса... Если эти территории вскоре не станут частью США... то какая-нибудь другая страна, сильнее чем Мексика, за­хватит их». Сотни новых добровольцев хлынули в Нижнюю Калифорнию. Ожидая под­креплений, Уокер внезапно остался без продовольствия - по необъяснимой причине его судно «Каролина» ушло в море с основ­ным грузом припасов. Ситуация ухудшилась, когда прибыло еще 200 человек из Сан-Франциско. Недостаток продовольствия, неудача не­скольких фуражных экспедиций при­вели к тому, что Уокера стали покидать его сторон­ники и к тому времени, когда он дошел до реки Колорадо, с ним осталось всего 35 чело­век. Этого было явно недостаточно, чтобы удерживать в своих руках обширную террито­рию. 8 мая 1854 г. Уокер и 33 его едино­мышленника перешел границу у Тихуаны и сда­лись американским властям. За нарушения положения о нейтралитете 1818 г. Уокер был отдан под суд, но оправдан: его предприятие было до такой степени популярно в США, что жюри присяжных понадобилось лишь 8 минут, чтобы вынести благоприятный для Уокера вердикт. Некоторое время Уокер снова занимался судебной практикой, пока не ввязался в новую авантюру, которая и внесла его на скрижали истории как шестого по счету президента Никарагуа (занимал пост с 12 июля 1856 г. по 1 мая 1857 г.).
     Отметим также, что в никарагуанском предприятии к Уокеру планировал присоединиться Пьер Г.Т. Борегар, которым автор «Неизвестной войны» будет восхищаться впоследствии. 
     Дальнейшие военные предприятия Уокера, достойные отдельного романа, окончились приговором военно-полевого суда, приведенном в исполнение 12 сентября 1860 г. возле полуразрушенной стены форта в Трухильо, Гондурас. Уокеру было всего 36 лет. 
     Самое же важное во всей истории Уокера то, что он был убежденным сторонником ра­бовладения, другом и последователем одного из наиболее видных южных политиков-экс­пансионистов Пьера Суле и сторонником распространения рабства на районы Централь­ной Америки. 
     Ровно также и «американские железнодорожные магнаты» были не Морганом, Вандер­бильтом или иным одиозным персонажем - а южанином Джеймсом Гадсденом, президен­том железнодорожной компании Южной Каролины. Именно он от своего имени оформил сделку о приобретении у Мексики 120 000 квадратных километров ее территории (т.н. «Покупка Гадсдена», договор вступил в силу 30 июня 1854 г. и правительству Мексики по нему было оплачено 10 000 000 долларов). Продвижению данной сделки активно противо­действовали, как вы думаете, кто?.. северные политики. Поэтому рейд Уокера и имел своей целью аннексировать территории, которые не удалось приобре­сти легитимным пу­тем Гадсдену.
     Откуда взял А.А. Бушков «независимую республику Джилли» - не можем даже предста­вить. Мало того, что республика никогда не называлась именем реки, сама река называ­ется не «Джилли», а «Джила» (Gila River).
     «1854 г. США направили тогдашним великим державам послание, в котором с прямо-таки детским цинизмом объявлялось, что Америке в интересах безопасности нужна Куба и потому они имеют «божественное право» любыми средствами отобрать ее у Испании…  …Великим державам эти забавы подросшего звереныша категорически не понравились, и они отреагировали жестко, ответив меморандумом, чье содержание, если продраться сквозь паутину изысканных дипломатических оборотов, сводилось к незамысловатому вопросу: а вы, ребята, не обожретесь, если будете такими темпами лопать?.. …«Ребятам» пришлось дать «полный назад» - в те времена США еще не могли себе позволить ссориться с тогдашними великими державами. И Куба еще сорок лет оставалась испанской - а потом янки эту вопиющую несправедливость поправили…». 
     От реальных событий в процитированном выше отрывке не осталось почти ничего.
     Речь идет о т.н. Ostend Manifesto, меморандум, получивший название от города Остена в Бельгии, где он, собственно, и был подписан в ходе встречи между послами США в Англии, Франции и Испании, соответственно - Джеймсом Бьюкененом (будущим президентом), Джоном Янгом Мейсоном и Пьером Суле, состоявшейся в период с 9 по 18 сентября 1854 г. На имя госсекретаря манифест был направлен из Ахена в Пруссии.
     Данный документ, адресованный вовсе не вовне, а непосредственно государственному секретарю США Уильяму Л. Мерси, представлял собой план приобретения Кубы у Испании за 120 000 000 долларов; в случае отказа от сделки Кубу предполагалось аннексировать. В меморандуме акцентировался вопрос о распространении рабства на вновь приобретенную территорию.
     Будучи направленным в государственный департамент США, содержание документа стало известно широкой общественности и вызвало многочисленные протесты со стороны северных политиков, считавших распространение рабства на Кубу нарушением компромисса 1850 г. Инициатором Ostend Manifesto был, вероятнее всего, Суле, активный сторонник экспансионизма в Центральную Америку, агрессивное поведение которого на посту посла США в Испании привело к осложнению отношений США со страной аккредитации и Великобританией.  
     При этом Дж.Я. Мейсон был классическим вирджинским аристократом, сторонником прав штатов и рабовладения; Суле, типичный южный политик, политический эмигрант родом из Франции, проживавший в Новом Орлеане; и Дж. Бьюкенен, который хотя и родился в Пенсильвании, но остался в американской истории как «doughface» - «слабак»; так на американском политическом сленге именовали в середине 19 века политиков-северян проюжной ориентации.
     Автор «Неизвестной войны» вновь увлекся до такой степени, что позабыл про очевидный факт - политическая жизнь США до начала войны вершилась руками северных политиков в той же степени, что и южных.
     То есть первая претензия к А.А. Бушкову - остендский меморандум был результатом деятельности южных (и проюжных) политиков, которые зафиксировали в документе свою собственную, а вовсе не официальную точку зрения правительства США по вопросу аннексии Кубы. И Мерси, и президент Франклин Пирс от Ostend Manifesto дистанцировались, Пьер Суле вынужден был уйти в отставку. Именно по этой причине никакого официального меморандума со стороны европейских держав США предъявлено не было.     
     Вторая претензия - остендский меморандум был документом внутреннего пользования, лишь по случайности ставший достоянием общественности.
     
     Комментировать вариант альтернативной истории, предложенный А.А. Бушковым в финале главы, нет никакого желания… но, видимо, придется. 
     Во-первых, в своих экстраполяциях А.А. Бушков подозрительно напоминает сценарий, предложен­ный Уордом Муром в романе «Дарю вам праздник» (или «Наступает юбилей», Bring the Jubilee, 1953), классическом романе в жанре альтернативной истории, где южане одер­жали победу под Геттисбергом и выиграли, в конечном итоге, войну. Роман У. Мура - бесспорная классика жанра, но его сюжет отталкивается совершенно от иных предпо­сылок. Да и нужен он автору не для детальной экстраполяции исторических событий, а для решения художественной задачи.
     Во-вторых, автор строит свои выводы на опровергнутой выше посылке о том, что нало­говые поступления от южных штатов в бюджет США составляли 80%.
     В-третьих, даже те выводы, что остаются у А.А. Бушкова после уплаты налогов, вы­глядят неубедительно.
     С точки зрения автора «Неизвестной войны», «…Насущные интересы Юга имели точ­ную локализацию: западные свободные земли США, Куба, Никарагуа и Мексика. То есть те регионы, где можно было обзавестись свободной землей под плантации (хлопководство чертовски истощало почву) и наемной рабочей силой, которой можно заменить рабов… …Всё! То, что выходило за пределы этого, Юг не интересовало абсолютно - ни Гавайи, ни Аляска, ни проникновение в Юго-Восточную Азию и Сибирь, ни японские дела, ни мес­сианские амбиции, ни болтовня о высшем предназначении будущей империи. Никакой такой империи на полмира Югу не требовалось».
     Никакого объяснения данному выводу автор не дает, если, конечно, не считать тако­вым его инфантильное расположение к «южному делу»
     Экспансионизм был базовым условием существования южных штатов, о чем автор сам нам говорит. Иными словами, если руководствоваться логикой, которую предлагает сам А.А. Бушков, экспансия входила в ближайшие планы Юга - и если он хотел сохранить за собой хлопковую монополию (а что оставалось ему делать?), уже в ближайшее десятиле­тие после сецессии он должен был идти на завоевание новых территорий. В реальной ис­тории экспансионистские планы США стали претворяться в жизнь значительно позднее.
     Так вот, о «болтовне о высшем предназначении». Сдается нам, что автор имел в виду т.н. «Манифест судьбы» или «Предопределение судьбы» (Manifest Destiny), своеобразную доктрину экспансионизма, сформулированную в газете Democratic Review (июль-август 1845 г.) известным публицистом и редактором, сторонником демократической партии Джоном Льюисом О’Салливеном (1815-1895), где, среди прочего, сказано было следующее: «Наше явное предопределение - заполнить весь континент, предназначенный Провидением для свободного развития ежегодно умножающихся миллионов нашего населения».
     Так вот, этот самый О’Салливен, хотя и был по рождению северянином, всегда выступал в защиту рабовладения и прав штатов, а в годы войны жил в Европе и публиковал там многочисленные статьи во славу «обреченного дела»…
     Экономический крах Североамериканский соединенных штатов в версии А.А. Бушкова также не основан на реальном положении дел. Не вдаваясь в статистические данные, дос­таточно сказать только, что с отделением Юга его экономическая база осталась бы в зача­точном состоянии, а накопление потенциала в данной области заняло бы массу времени и сил. Учитывая, что на Юге проживало 29% населения США, у Дикси просто не было никакого иного выбора, помимо приобретения товаров на Севере. Проще сказать, Юг продол­жал бы оставаться в экономической зависимости от Севера, даже отделившись от него государственной границей - с той только разницей, что повлиять на размеры тарифов и, в широком смысле, ценообразования, Юг бы уже не смог.
     Возникни у южан идея получить кредит, они могли бы сделать это только при помощи частных банков Франции и Великобритании. Выплата процентов по кредитам отрицательно сказалась бы на финансовом состоянии Юга, не говоря уже про политическую зависимость от стран-кредиторов.
     Возможно, ряд проблем южанам удалость бы решить за счет торговли хлопком и импорта. Но массовый ввоз товаров из той же Великобритании привел бы к их значительному удорожанию (нормальная продолжительность рейса торгового судна из США в Европу составляла около трех месяцев). Сце­нарий, нарисованный А.А. Бушковым, представляется нам благостной пасторалью, настолько же опти­мистичной, насколько и бессмысленной. 
     Думаем, автору «Неизвестной войны» небезынтересно будет узнать, что впервые США столкнулась с угрозой разрыва между Севером и Югом в годы войны с Англией (1812-14 гг.), в бытность президентом Джеймса Мэдисона, причем причины данного конфликта были инициированы как раз таки буржуазией Севера. Что бы не сочинял себе на радость автор «Неизвестной войны», оплотом американского сепаратизма в первой половине 19 века были более штаты Новой Англии, нежели Диксиленд. В.В. Согрин в книге «Основатели США: исторические портреты» пишет: «Буржуазные круги северо-восточных штатов, руководствуясь собственной экономической выгодой, с самого начала не приняли войны против Англии, их главного торгового партнера… В 1814 году федера­листы все настойчивее доказывали жителям северо-восточных штатов, что единственный способ освобождения от диктатуры монстров-рабовладельцев заключается в отделении от Юга и создании собственной конфедерации44». При этом  основным мотивом северян было как раз ясное осознание того факта, что экономика региона была самодостаточна до такой степени, что свободно могла бы существовать без участия Юга. Ситуация, как видите, с абсолютной точно­стью повторяет сценарий 1861 г. - только с точностью до наоборот. 
     Впрочем, просим прощения - автор «Неизвестной войны» про данный эпизод знает, только преподносит его читателю в своем излюбленном стиле: «Двумя годами позже, в 1814-м, когда война вновь вспыхнула, представители штатов Новой Англии угрожали поднять мятеж и отделиться от США, если президент Мэдисон немедленно не подпишет мир с Лондоном. Дело зашло настолько далеко, что в Вашингтоне какое-то время всерьез опасались, что Новая Англия заключит с Великобританией сепаратный мир…».
     Таким образом, зависимость Севера от Юга была более чем условной и сецессия не привела бы к таким фатальным последствиям, которые рисует нам А.А. Бушков.   

Глава 12, в которой содержаться ехидные замечания по поводу содержания части 1 «Небо начинает хмуриться» главы 4 «Прежде чем перегореть ярче лампочка гореть» книги А.А. Бушкова.

     «В 1837 г. с Севера пришел очередной финансовый кризис. Банк Филадельфии, где хранились государственные вклады, заигрался - не платил государству процентов по вкладам, хотя обязан был, да вдобавок распоряжался этими вкладами, как заблагорассудится. С помощью хитроумных махинаций, на которые банкиры были большие мастера, в долговой кабале оказалось множество и южных плантаторов, и северных фермеров. Те и другие подняли страшный шум, требуя справедливости. В конце концов тогдашний президент Джексон списал долги и северянам, и южанам, а государственные денежки изъял из Филадельфийского банка и поместил в более надежные. В результате всех этих пертурбаций банкротами оказалось немало северных биржевых спекулянтов - о горькой участи которых никто особенно и не сожалел…»
     Один из самых фантасмагоричных отрывков из книги А.А. Бушкова, где переврано все от начала и до конца. Вместо банка Филадельфии следует писать Second Bank of the Uni-ted States (2-й национальный банк США, который, да, территориально находился в Филадельфии). Данный банк прекратил свое существование в 1836 г., и, соответственно, к 1837 г. его уже не существовало. Э. Джексон переместил государственные активы из Центрального банка и поместил в другие в 1833 г., и это послужило одной из причин кризиса, а вовсе не методов борьбы с ним. Кризис, соответственно, произошел в период президентства не Джексона, а Мартина Ван Бурена. Причиной кризиса стали не какие-то там хитроумные махинации, а денежно-кредитная и банковская политика правительства…
     А теперь подробнее. 
     Федеральная резервная система США, аналог российского Центрального банка, была создана только в 1913 г. (для сравнения - шведский Riksbank был основан в 1668 г., Банк Англии - в 1694 г., Французский банк - в 1800 г.), а до той поры банковская система Соединенных Штатов мучительно искала компромисс между принципом свободного предпринимательства и необходимостью государственного регулирования банковской деятельности.
     Первый национальный банк США просуществовал с 1791 по 1811 гг. Когда в 1812 г. началась война с Англией, большинство частных банков оказались вовлеченными в интенсивное кредитование федерального правительства и штатов. Неизбежно связанная с этим и избыточная эмиссия заставила примерно три из каждых четырех банков обратиться в 1814 г. в правительства своих штатов за разрешением на приостановление денежных выплат. 
     Характерной особенностью и серьезной проблемой на всем протяжении истории американского банковского бизнеса вплоть до образования Банка Федерального резерва было отсутствие какой-либо системы взаимного погашения (клиринга) ценных бумаг, эмиссированных различными банками. Поскольку банки штата обычно не имели отделений в других штатах, а у многих даже не было и корреспондентов, то никакой системы аккумуляции банкнот с последующим появлением их к платежу не существовало. Эту функцию на первых порах, причем довольно успешно, взял на себя 1-й национальный банк США, а затем - учрежденный в 1816 г. при президенте Джеймсе Мэдисоне 2-й национальный банк США. Этому предшествовал разразившийся в 1813 г., в разгар войны, острый финансовый кризис, вызвавший общую отмену платежей звонкой монетой (за исключением банков Новой Англии). Новый министр финансов Джеймс Даллас предложил основать новый Центральный банк Соединенных Штатов. Банк, основанный при капитале в 35 000 000 долларов, начал функционировать в 1817 г. В том же году возобновились платежи звонкой монетой. 
     2-й национальный банк США был создан сроком на 20 лет и принадлежал, главным образом, частным инвесторам. Впрочем, банк достаточно быстро себя дискредитировал. Его первый председатель Уильям Джонс, близкий друг президента Джеймса Мэдисона, уделял основное внимание политике, пренебрегая финансовой стабилизацией. Джонс выдавал «политические» кредиты и не требовал их погашения. Деятельность филиалов банка (к моменту ликвидации банка их насчитывалось уже 25) не поддавались контролю, отчего вся банковская система США оказалась в ситуации полнейшего хаоса.
     Добавим, что не в последнюю очередь, создание 2-го национального банка США было следствием уникальной экономической ситуации, сложившейся в стране после окончания войны с Англией. С одной стороны, в Соединенных Штатах ощутима была инфляция как следствие военных расходов и большого национального долга, с другой - имелись все предпосылки для бурного развития промышленности и сельского хозяйства, поскольку Европа, истощенная долгими годами наполеоновских войн, нуждалась в поставках сельскохозяйственной продукции. Неизбежным следствием данной ситуации стали разнообразные сделки с землей, зачастую - спекулятивные по своей сути.
     Конъюнктура в данной области была столь высока, что банки охотно кредитовали торговые операции с землей, и практически каждый желающий мог получить банковскую ссуду, при том, что уставные капиталы банков в значительном числе случаев существовали либо чисто номинально, либо их не существовало вовсе. Дисбаланс между суммой выплаченных кредитов и фактическими капиталами банков заявил о себе в 1819 г.
     2-й национальный банк не остался в стороне от этих операций, однако в 1818 г. его управляющие осознали, что кредитование сделок с землей становиться рискованным и потребовали у заемщиков возврата средств. Как следствие, объемы купли-продажи земли резко сократились. Кроме того, Европа, стабилизировав собственное сельское хозяйство, резко сократила экспорт американского зерна. Все это стало причиной «Паники 1819 года» - первым, пожалуй, серьезным финансовым кризисом в истории США. 
     Да, как и в случае с 1-м национальным банком США, часть капитала нового банка обеспечена федеральным правительством, а его счета использовались для хранения средств федерального казначейства. Утверждение автора «Неизвестной войны» о том, что «банк заигрался» тем более бессмысленно, что размещение вкладов правительства про­изводилось при условии штрафа в размере 12% той суммы обязательств, которую банк был не в состоянии погасить. 
     Когда Эндрю Джексон занял пост президента страны, он усомнился в необходимости существования 2-го национального банка, а, ощутив противодействие со стороны его ру­ководства и «попытку влиять на выборы общественных чиновников посредством его де­нег» принял решение об упразднении данного учреждения. В президентском послании 1832 г. Джексон рекомендовал конгрессу изъять из банка все вклады правительства. Не получив согласия конгресса на эту акцию, президент приказал сделать это министру фи­нансов Льюису Маклину, но тот отказался исполнить данное распоряжение и был уволен с занимаемой должности. Следующий министр финансов Уильям Джон Дуэйн также стал в оппозицию президенту, и потому пробыл на своем посту менее 4 месяцев (с 29 мая по 22 сентября 1833 г.). Тогда министром финансов был назначен Роджер Б. Тейни (тот самый, кто стал впоследствии председателем Верховного суда США и под чьим патронажем было вынесено решение по делу Дреда Скотта). Тейни извлек вклады правительства из Цен­трального банка и разместившим их в филадельфийском банке Стивена Джерарда (кото­рый в какой-то мере являлся наследником 1-го национального банка). Эта акция вызвала финансовый кризис, продлившийся несколько лет. Сенат принял по этому поводу резо­люцию, выражавшую порицание президенту, но палата представителей не пожелала при­соединиться к ней. Излишне говорить о том, что лицензия банка, срок которой истекал в 1836 г., не была возобновлена, в результате чего это национальное учреждение преврати­лось в простой частный банк. Попытки политических противников Джексона, таких, как Генри Клей и Дэниэл Уэбстер, преодолеть президентское вето по вопросу существования банка, успехом не увенчались. 4 марта 1837 г. 8-м президентом США стал Мартин Ван Бурен, и именно на его плечи легла необходимость борьбы с финансовым кризисом.
     Так в США наступила эра полной банковской свободы - вплоть до 1913 г. там отсутст­вовала организация, выполнявшая функции Центрального Банка. В период с 1862 по 1913 гг. за проведение государственной финансовой политики отвечали уполномоченные част­ные банки, а Конгресс США пытался издавать законы, которые, зачастую, лишь ухудшали ситуацию.
     С учетом вышеизложенного становится ясно, до какой степени беспомощны комментарии А.А. Бушкова к данному событию американской истории. А уж заявление о «списании долгов» вовсе делает их похожими на сочинение первокурсника, собравшего в одной фразе все известные ему экономические термины.
     «10 мая 1849 г. в Нью-Йорке вспыхнул ирландский бунт (ирландцев в основном за гроши использовали как неквалифицированную рабочую силу на прокладке дорог и каналов). Толпа атаковала модный среди богачей оперный театр «Астро-Плейс» и забросала его камнями с криками «Сожжем проклятое логово аристократии!» Полиция оказалась бессильной, вызвали народное ополчение, которое стреляло в толпу. Около двухсот человек были убиты или получили ранения».
     Нет, всякое, конечно, бывает, и опечатки в книгах - дело житейское, но, блин, надо же и меру знать. Не знаем уж, кому как, но книга, требующая проверки правильности написания имен собственных, нас сильно настораживает.
     «Астро-Плейс» - это, на самом деле, оперный нью-йоркский театр «Астор-Плейс» (Astor Place Theatre), основанный в 1831 г. А вот причина беспорядков 10 мая 1849 г. до такой степени далека от тех, что приводит автор «Неизвестной войны», что читателям впору задуматься над защитой прав потребителя…
     Причины бунта 10 мая 1849 г., одного из самых кровавых событий в истории Нью-Йорка, лежат в банальном соперничестве двух известнейших театральных актеров своего времени - англичанина Уильяма Чарльза Макреди (1793-1873) и американца Эдвина Форреста (1806-1872).
     В свое время они были друзьями - Макреди помогал организовать Форресту его гаст­роли в Великобритании, и даже познакомил с его будущей супругой Кэтрин Синклер. Со временем, однако, меж бывшими друзьями выросла прочная стена неприязни, основанной на профессиональном соперничестве двух чрезвычайно амбициозных людей. Антагонизм подогревался также сугубо человеческим фактором - Форрест, первый американец, полу­чивший международное признание с недельным заработком в 2000 $, считал, что Макреди виновен в том, что его гастроли в Великобритании в 1848 г. получили сдержанные отзывы критиков.
     Ответный гастрольный тур Макреди в США начался в 1848 г. триумфом на сцене того же театра «Астор-Плейс». Макреди благодарил публику за оказанный ему лестный прием.
     В течение тура Макреди по Соединенным Штатам, Форрест сознательно подогревал антагонизм, исполняя те же самые роли, что и англичанин, в конкурирующих театрах, а также рассылая провокационные письма в прессу. Когда Макреди вернулся в Нью-Йорк для завершения турне, Форрест вознамерился дать собственный спектакль из того же репертуара, что и конкурент, - 7 мая 1849 г. все три ведущих театра в городе давали «Макбета»: Форрест появился в Бродвейском театре, Макреди в «Астор-Плейс», а Томас Хамблин - в театра Бауэри.
     Разумеется, гастрольный тур в США и успех Макреди на сцене были для Форреста личным вызовом, и он обратился за помощью к представителям партии «коренных американцев», а именно, к капитану Исайе Рейндерсу, представителю Таммани-холла в 6-м округе Нью-Йорка.
     Исайя Рейндерс был влиятельным функционером Таммани-холла, который успешно сочетал деятельность представителя демократической партии Нью-Йорка и лидера организованной преступности Пяти углов. 
     Будучи ирландцем по происхождению, Рейндерс, разумеется, не мог не воспользо­ваться случаем хотя бы в малом отомстить англичанам. Впрочем, данная акция имела своей конечной целью не только указать подданному Соединенного королевства, что в Нью-Йорке ему не рады, но и обозначить конкретную точку приложения националистиче­ских настроений, которые были базовым условием политической программы Таммани-холла и которое позволяло манипулировать значительным ирландским населением го­рода.
     7 мая 1849 г. У.Ч. Макреди собирался выступить на сцене «Астор-Плейс» в роли Мак­бета, но был изгнан с подмостков - толпа выкрикивала оскорбительные для англичанина лозунги и кидала в него яйцами, картофелем, пустыми бутылками, старой обувью и мед­ными монетами.
     Макреди намеревался тут же прекратить гастроли, но несколько авторитетных город­ских старейшин, таких, как Вашингтон Ирвинг, Джон Джекоб Астор, Герман Мелвилл, убедили его повторить попытку 10 мая.
     Узнав об этом, Рейндерс и его люди немедленно стали распространять по городу лис­товки, превозносивших Форреста как «американского трагика» и поносившие как англи­чан вообще, так и Макреди в частности. Лейтмотивом агитационной кампании Рейндерса были, как нетрудно догадаться, эксплуатация негативного отношения ирландцев к Вели­кобритании и персонификация Форреста как «истинного американца», а Макреди - как символ британской аристократии.
     Театр «Астор-плейс» располагался на Лафайет-стрит, дом 434. К 22.00 10 мая 1849 г. все пространство от Бродвея до 3-й авеню заполнила агрессивно настроенная толпа чис­лом от 10 000 до 20 000 человек. Как только Макреди появился на сцене, его встретили сначала протестующими криками, а затем - стульями, которые публика бросала в актера.  
     Будучи человеком чопорным и амбициозным, Макреди даже в таких условиях отыграл первый акт трагедии, заявив антрепренерам, предлагавшим ему покинуть сцену, следую­щее: «Аудитория заплатила так много, и закон заставляет меня давать представление; они имели бы причину для бунта, если бы я не сделал этого должным образом». Он, разу­меется, не знал, что Рейндерс закупил большую часть билетов и раздал их сторонникам Форреста.
     Толпа снаружи все увеличивалась, оттирала полицейские кордоны и, в конце концов, стала бросать обломки кирпичей и булыжников, собранных на соседней стройке и выло­манных из мостовой, в здание театра, а после даже попытались его поджечь. К месту со­бытий был вызван 7-й полк национальной гвардии (то есть те формирования, которые ав­тор «Неизвестной войны» именует попросту «народным ополчением»). Им удалось оттес­нить людей с 8-й улицы, но, в итоге, полк оказался зажат в узком пространстве между зданием «Астор-Плейс» и многочисленной и агрессивной толпой. Увещевания не помо­гали, и тогда последовал приказ открыть огонь. Первый залп был дан над головами толпы, но это не охладило ее напора, и тогда последовала два прицельных залпа.       
     Макреди был тайно ввезен из театра и уже двумя часами спустя убыл на поезде в Бос­тон, а оттуда - в Англию. Он никогда больше не бывал в США. 26 февраля 1851 г. он дал свой последний спектакль в лондонском театре Друри-лейн, а после, вплоть до самой своей смерти 27 апреля 1873 г., проживал в покое и достатке. Его родной сын, Невилл Макреди, стал генералом, принявшим участие в англо-бурской и Первой мировой войнах. Известный голливудский актер второго плана периода 30-х - 60-х («Тора! Тора! Тора!», «Тарас Бульба», «Семь дней в мае», «Большие гонки») Джордж Макреди обоснованно, как полагают историки, называл себя внуком У.Ч. Макреди. 
     Не подозревая о его отъезде, толпа людей в течение нескольких дней осаждала здание отеля «Нью-Йорк», где Макреди останавливался. Беспорядки в городе продолжались около недели, и властям пришлось даже разместить артиллерию в узловых точках города. 
     Итогом столкновения при «Астор-Плейс» стали 31 убитый горожанин (цифры, разуме­ется, варьируются от 21 до 31) и около сотни раненных среди солдат, полицейских и гра­жданских жителей. 86 человек было арестовано за подстрекательство к мятежу. Общест­венное мнение было обескуражено человеческими жертвами, сопоставимыми с потерями, понесенными в сражениях американской истории (пресса писала о том, что количество жертв беспорядков 10 мая 1849 г. впятеро больше, чем количество жертв Бостонской резни). Виновниками трагедии называли демократов, прессу, Форреста, городские власти. «Астор-Плейс», овеянный дурной славой, вяло просуществовал в качестве театра не­сколь-ко сезонов, а в 1854 г. здание было преобразовано в библиотеку и лекционный зал. 
     Из всего вышеизложенного следует нелестный для автора «Неизвестной войны» вывод - бунт при «Астор-Плейс» имел в своей основе не классовую, а националистическую по­доплеку, а лозунги «Сожжем проклятое логово аристократии!» адресованы были не американским, а английским ее представителям. 
     «Чтобы лучше понимать происходившее, следует подробно ознакомиться с та­кой важной деталью, как «Миссурийский компромисс»… …В начале XIX в. Соеди­ненные Штаты состояли из 16 штатов - восьми рабовладельческих и восьми «сво­бодных» (то есть неграми там не торговали, но преспокойно имели их в собствен­ности). Соответственно, и в Сенате сохранялось равновесие: 16 сенаторов от Юга и столько же от Севера. Когда впоследствии стали создавать новые штаты, был принят «Миссурийский компромисс», сохранявший то самое равновесие: на каж­дый вновь принятый в Союз рабовладельческий штат должен приходиться один свободный, и наоборот. Эта не особенно сложная система уберегала от конфлик­тов чуть ли не полсотни лет… …Потом положение изменилось. Когда принимали «компромисс», огромные территории на западе были еще неосвоенными, и никто не предполагал, что туда в скором времени хлынет поток поселенцев. Но именно так и произошло. Федеральное правительство в конце концов «компромисс» от­менило и вместо него приняло «Закон Дугласа», по которому теперь каждый но­вый штат мог решать, будет он рабовладельческим или свободным».
     Да уж, с подачи автора узнаешь такое, чего не знал ранее и не узнаешь больше никогда и нигде…
     Так вот, Миссурийский компромисс - это достигнутое в 1820 г. соглашение между членами конгресса США, в соответствии с которым штат Миссури был принят в Союз как рабовладельческий, а штат Мэн как свободный. В результате Миссурийского компромисса область рабовладения расширилась: рабство запрещалось только севернее 36° 30' северной широты (чуть ниже линии Мейсона-Диксона) и западнее реки Миссисипи. Было решено в дальнейшем принимать в Союз по 2 штата, один из которых должен быть свободным, а другой - рабовладельческим. Данное соглашение, безусловно, более выгодно было для Юга, нежели для Севера, и, по сути дела, положило начало политическому расколу государства. Томас Джефферсон назвал размежевание страны по 36-й параллели «похоронным звоном по Союзу». 
     Так что суть Миссурийского компромисса А.А. Бушков изложил как-то чересчур сдержанно…
     А вот что касается «Закона Дугласа», о котором пишет автор «Неизвестной войны», то, сказать откровенно, мы теряемся в догадках - сам А.А. Бушков понимает, что речь идет о билле Канзас-Небраска?.. 
     Судя по контексту, боимся, не понимает…
     Именно билль Канзас-Небраска (Kansas-Nebraska Act), автором которого был сенатор Стивен А. Даглас, принятый 30 мая 1854 г., отменил Миссурийский компромисс (хотя есть теория казуистического свойства, согласно которой Миссурийский компромисс был отменен серией законов, получивших название Компромисса 1850 г.). 
     Но подробнее о билле Канзас-Небраска нам предстоит побеседовать в следующей главе, ибо именно там о ней пытается рассказать читателям А.А. Бушков, не ведая, кажется, что это и есть тот самый «закон Дугласа». 
     «В 1850 г. случилось еще одно событие, углубившее раскол между Севером и Югом: на Севере была основана новая, Республиканская партия».
     В переводе на язык достоверных исторических фактов: Республиканская партия США  была основана 28 февраля 1854 г. в г. Рипон, штат Висконсин.
     «А в 1851 г. разразился очередной биржевой кризис, вызванный опять-таки чисто северными проблемами. У железнодорожных компаний была милая привычка: едва получив жирные субсидии от правительства, объявлять о своем банкротстве - а прочие акционерные общества преспокойно выпускали поддельные акции и торговали ими на бирже (речь шла о миллионах долларов). Банкиры, как обычно, вносили свой вклад. Снова скачок цен, инфляция, снова народ прячет золото и серебро, а фунт хлеба стоит фунт бумажных долларов…».
     На такие заявления очень хочется изобрести какой-нибудь неологизм, потому что не одно известное нам слово не способно описать абсурд данного пассажа от автора «Неизвестной войны».
     Начнем с того, что о биржевом кризисе 1851 г. не знает никто, помимо самого А.А. Бушкова. Упоминание о выпуске поддельных акций наводит на мысль, что автор «Неизвестной войны» имел в виду события 1866-1868 гг., получившие название «войны Эри», а также последовавшего в 1873 г. биржевого краха (про данные события разговор у нас еще предстоит, хотя и не скоро) - но к 50-м годам 19 века все эти события никакого отношения не имеют. Все прочие события, приведенные в процитированном выше отрывке, прокомментировать просто невозможно, поскольку, с одной стороны, в описании мошеннических действий железнодорожных компаний по версии А.А. Бушкова отсутствует хотя бы какая-либо маломальская конкретика, а во-вторых потому, что заявления автора бессмысленны по определению - что значит выпускать поддельные акции? А.А. Бушков вообще имеет представление, что такое уставной капитал организаций, эмиссия ценных бумаг и каков вообще смысл содержится в выпуске акций? То же самое относится и «милой привычке» банкротиться - автор «Неизвестной войны», похоже, не понимает, что банкротство не есть идеальный способ «освоить» правительственные субсидии. Не говоря уже про такие, ей богу, незначительные мелочи, как обеспечение государственных контрактов… 
     «Как уже неоднократно подчеркивалось, «прогрессивный» Север рабами торго­вать пе­рестал, но по-прежнему считал их «имуществом». Классический случай - приговор по делу Дреда Скотта… …Скотт был рабом некоего южанина, который вывез его в «свобод­ный» штат Иллинойс. Скотт, очевидно, питавший иллюзии в отношении северной сво­боды, подал в суд, требуя предоставить ему свободу - на том основании, что проживает он не на рабовладельческом Юге, а на свободном Севере… …Верховный суд США вскоре объявил свой приговор: «Негры есть низ­шие существа по сравнению с белыми, они не яв­ляются и не могут стать частью американского народа, у них нет никаких прав, которые белый человек был бы обязан уважать». В приписке Скотту было разъяснено, что, где бы он ни обитал, он является имуществом… …Вот так себя держал «прогрессивный» Север».
     Такова авторская версия дела Дреда Скотта. 
     Даже для «Неизвестной войны», богатой на клинические открытия и неизлечимые вы­воды, подобное заявление выглядит сущим прорывом за пределы реальности…
     Состав Верховного суда, вынесшего решение по делу Дреда Скотта, был таков: Роджер Б. Тейни (председатель), а также Джон Маклин, Джеймс Мур Уэйн, Джон Картон, Питер Вивиан Дэниэл, Сэмюэл Нелсон, Роберт К. Грайер, Бенджамен Р. Кертис, Джон А. Кэм­п-белл.
     Как известно, решение по делу Дреда Скотта было принято 6 марта 1857 г. большинст­вом голосов при особом мнении членов Верховного суда Маклина и Кертиса.
     Опровергать выводы А.А. Бушкова, анекдотичные по своему смыслу, надобно начать с того факта, что в 1857 г. США были еще единым государством, где южане на равных представительствовали во всех государственных учреждениях.
     И не только не равных - из 16 первых президентов 11 были южанами, в период от пре­зидентства Э. Джексона до А. Линкольна южане 24 года контролировали сенат, 22 года - Палату представителей, 26 лет - Верховный суд. По состоянию на 1860 г. соотношение высших должностных лиц правительства составляло 543 южанина против 386 северян.
     Создание Республиканской партии было до некоторой степени ответной реакцией и способом противодействия многолетней гегемонии Юга в правительстве США.
     Как известно, по Конституции США председатель Верховного суда и его члены назна­чаются на должность пожизненно при условии их «безупречного поведения».
     5-й председатель Верховного суда США, Роджер Брук Тейни (Тэни) занимал свой пост в течение 28 лет - с 1836 по 1864 гг., вплоть до своей смерти в весьма преклонном воз­рас-те 87 лет.
     Выходец из семьи богатых мэрилендских плантаторов, к тому же католиков, Верхов­ный судья США Тейни был ночным кошмаром республиканской администрации. Сторон­ник теории суверенитета штатов, судья Тейни в 1852 г. вынес решение, признавав­шее незаконными любые акты, ограничивающие права рабовладельцев, 1857 г. ознамено­вался решением по делу Дреда Скотта, а уже в годы войны председатель Верховного суда США испортил Линкольну немало крови с делом Джона Мерримена.     
     Позиция Верховного судьи до такой степени ограничивала возможности исполнитель­ной власти и, в широком смысле слова, республиканского большинства, что, судя по не­которым данным, Линкольн всерьез подумывал о его импичменте (а по очередной кон­спи-рологической версии - и вовсе собирался арестовать Тейни). 
     Смерть Роджера Тейни сенатор Чарльз Самнер назвал «победой, дарованной нам Про­видением». В 1865 г. Конгресс отказался устанавливать бюст пятого Верховного судьи рядом с четырьмя предшественниками
     Роджер Б. Тейни ушел в могилу с незапятнанной репутацией неподкупного судьи и та­лантливого администратора. Очевидно, что его решения продиктованы были, в первую очередь, его личностным пониманием закона и права. Что, впрочем, не объясняет его по­зиции по делу Дреда Скотта, которое, увы, было субъективным и базировалось в меньшей степени на понимании закона, а в большей - на жизненном опыте мэрилендского аристо­крата и принципе утилитарности права как способа обеспечения интересов определенной социальной группы.
     Как и многие выдающиеся люди своей эпохи, Тейни мучительно не мог найти баланса между правовым статусом рабовладения и его моральным аспектом. Своих собственных рабов Р.Б. Тейни не только освободил, но и назначил пенсии тем из них, кто был доста­точно пожилым для работы. В 1819 г., выступая в качестве защитника методистского свя-щенника, обвиняемого в подстрекании рабов к бунту, Тейни назвал рабовладение не­смы-ваемым пятном на национальном характере американцев. Есть точка зрения, согласно которой его решения по делу Дреда Скотта - попытка создать некий правовой барьер, ко­торый сделал бы движение аболиционистов бессмысленным и, тем самым, снял поляри­зацию в противостоянии сторонников и противников рабства. Результат был, увы, прямо противоположным.
     Все вышесказанное свидетельствует о том, что почтенный Роджер Б. Тейни никак не может быть отнесен к типичным северянам, которым А.А. Бушков пеняет на решение по делу Дреда Скотта. 
     Что касается прочих членов Верховного суда, поддержавших позицию председателя, то северян среди них было всего двое - Сэмюэл Нелсон из Хеброна, штат Нью-Йорк, и Ро­берт Купер Грайер из Пенсильвании. Еще двое северян, Джон Маклин из Нью-Джерси и Бенджамен Роббинс Кертис из Массачусетса, с общим решением не согласились. Прочие же члены Верховного суда были южанами - Джеймс Мур Уэйн и Джон А. Кэмпбелл ро­дом из Джорджии, а Джон Картон и Питер Вивиан Дэниэл - из Вирджинии. 
     В заключение - про «приписку» Верховного суда лично для Дреда Скотта. Речь идет о комментариях к решению, сделанных Р.Б. Тейни, и комментарии эти в оригинале звучат так: «It is difficult at this day to realize the state of public opinion in regard to that unfortunate race which prevailed in the civilized and enlightened portions of the world at the time of the Declaration of Independence, and when the Constitution of the United States was framed and adopted; but the public history of every European nation displays it in a manner too plain to be mistaken. They had for more than a century before been regarded as beings of an inferior order, and altogether unfit to associate with the white race, either in social or political relations, and so far unfit that they had no rights which the white man was bound to respect and that the negro might justly and lawfully be reduced to slavery for his benefit».
     Перевод: «В настоящее время трудно осознать состояние общественного мнения в отношении этой несчастной расы (имеются в виду чернокожие. - Н.Ч., А.К.), господствовавшего в цивилизованных и просвещенных частях света во времена принятия Декларации Независимости и составления и принятия Конституции США, но история каждой европейской нации показывает это состояние слишком явно, чтобы ошибиться. В течение предшествующего столетия они рассматривались как существа низшего порядка, в целом неспособные взаимодействовать с белой расой в области социальной или политической, причем неспособные в такой степени, что у них не было прав, которые белый человек был бы обязан уважать и что негры могли быть законным образом к его выгоде обращаемы в рабство».
     Согласитесь, автор «Неизвестной войны» имел в виду нечто совершенно иное…
     
Глава 13, в которой резкой и недвусмысленной критике подвергается часть 2 «Родина Элли и Тотошки» главы 4 «Прежде чем перегореть ярче лампочка гореть» книги А.А. Бушкова. 

     «Итак, Конгресс США в нарушение предыдущих договоренностей объявил, что отныне жители новых территорий (в том числе и Канзаса, естественно) могут сами выбирать, свободным будет их штат или рабовладельческим…».
     Бредовость данной фразы сопоставима разве что с утверждением, например, о том, что Государственная дума РФ, в нарушение всех предыдущих договоренностей, приняла в третьем чтении федеральный закон о статусе военнослужащих…  
     Иными словами - очень странно и даже глупо обижаться на закон, даже если он и изменяет status qwo.
     Вообще, создается полное ощущение, что автор «Неизвестной войны» не усматривает никакой взаимосвязи между биллем Канзас-Небраска и Миссурийским компромиссом. Или сознательно вуалирует эту взаимосвязь, сославшись ранее на абстрактный «закон Дугласа». 
     Ну а если исследовать ситуацию с точки зрения Quid prodest, то есть рассматривать билль Канзас-Небраска как отказ от каких-либо обязательств и покушение на чьи-либо интересы, так это прежде всего отмена Миссуриского компромисса и распространение рабства к северу от линии Мейсона-Диксона. Так что переживать за такое положение вещей пришлось северянам. А автор билля, сенатор Стивен Арнольд Даглас, продвигал законопроект при активном содействии южных сенаторов.
     Временами А.А. Бушков честно признается, что не осведомлен об отдельных фактах американской истории. Выглядит это, по большей части, глупо - как, например, с незнанием годов жизни Эли Уитни или наименованием кораблей первой плимутской экспедиции. Но в ряде случаев, есть у нас подозрение, автор замалчивает факты совершенно соз-нательно. Ибо правдивая информация не вписывается в его концепцию.
     Речь идет о «малой гражданской войне» в Канзасе. В изложении автора события 1856 г. в Канзасе выглядят кошмарным кровопролитием, беспросветным ужасом и вообще, полно­ценной репетицией Гражданской войны. А как иначе воспринимать следующий от­ры­вок?..
     «И началась самая настоящая война, бессмысленная и беспощадная. Конечно, легко дога­даться, что не было ни линии фронта, ни военной формы, ни чинов и званий - по рав­нинам Канзаса гонялись друг за другом вооруженные отряды чис­лом от нескольких де­сятков до нескольких тысяч. Горели поселки и фермы, плен­ных попросту расстреливали. В Канзас хлынул уголовный сброд, под шумок обтя­пывавший свои делишки, - война, как известно, все спишет, поди разбери потом, кто грабил фермы, идейные партизаны или за­езжие голо­ворезы. Свою долю пере­полоха вносили и индейцы, то и дело снимавшие скальпы то с южан, то с севе­рян, - в большую политику белых краснокожие не собирались вмеши­ваться, про­сто-напросто Канзас был их исконной территорией, и они, согнанные с родных зе­мель, мстили всем бледнолицым без разбора… …Беспорядки докатились даже до Вашингтона: во время дебатов в Конгрессе не­кий сена­тор Семнер назвал канзасских южан «бандой разбойников» и «гнилой от­рыжкой цивилиза­ции». За что южный сенатор Брукс от души врезал ему тростью по голове. (Ис­тины ради следует напомнить, что был уже случай в Конгрессе, ко­гда северный сенатор бросался на южного с револьвером - так что не южане на­чали…)».
     И далее: «Точное число жертв второй гражданской войны мне неизвестно - но не подле­жит сомнению, что оно велико».
     В списке использованной автором литературы имеется книга Р. Дюпюи и Т Дюпюи «Все­мирная история войн. Т. 3». И в книге этой черным по белому сказано, что число жертв беспорядков в Канзасе составило около 20 человек45. Если А.А. Буш­кова ин­тересу-ют в книгах не только иллюстрации, значит, данная информация должна быть ему известна. Но, скорее, не привел он ее в книге именно потому, что содержащаяся в книге цифра по­терь девальвирует его версию событий (полноценная гражданская война с ог­ромным ко­личеством убитых и раненных). 
     Чтобы быть, в отличие от автора «Неизвестной войны», совсем точным, поясним - 20 чело­век погибло в период самой активной фазы беспорядков в Канзасе, то есть летом 1856 г. Всего в период с 1856 по 1859 гг. количество людей, погибших вследствие беспорядков в Канзасе, составило 56 человек.
     Для сравнения - в ходе восстания Ната Тернера было убито 55 мирных жителей (впро­чем, А.А. Бушков, по своему обыкновению, пишет о том, что потери мирного населения составили 88 человек).
     И еще для сравнения. Центром канзасских волнений был небольшой городок Лоуренс. 21 августа 1863 г. Уильям Кларк Куантрилл, партизан проюжной ориентации (личность до такой степени одиозная, что мы поостережемся отождествлять его с южанами в целом - хотя он и имел звание капитана армии Конфедерации), устроил в Лоуренсе резню, жертвами которой стали 183 мужчины в диапазоне от 14 до 90 лет («Достаточно взрослые, чтобы носить оружие», как прокомментировал свои действия сам Куантрилл). Впрочем, об этом прискорбном событии по ходу своего рассказа мы упомянем еще не раз.
     И тут же вслед, чтобы не цитировать лишний раз. «Некий сенатор Семнер» на самом деле более чем известный лидер республиканцев Чарльз Самнер. 19 и 20 мая 1856 г. Ч. Самнер произнес в зале сената США речь, получившую название «Преступ­ление против Канзаса». Критикуя позицию своих политических противников Сти­вена Дагласа и Эндрю Батлера, Самнер произнес слова, ставшие хрестоматий­ными: «Он (то есть Э. Батлер - Н.Ч., А.К.) сде­лавший своей возлюбленной персону, в глазах всего мира - развращённую, но в его глазах - целомудренную - я имею в виду продажную девку по имени Рабство». 
     Данную цитату в разных источниках приводят с незначительными вариациями, но смысл ее остается неизменным. Кроме того - и этот факт Самнера, безусловно, не красит, - он уничижительно высказался о дефектах речи Батлера, следствии недавно перенесенного инсульта.
     В любом случае, ничего похожего, как вы видите, на версию А.А. Бушкова. 
     Престон Смит Брукс, напавший на Самнера, был не сенатором, а конгрессменом, то есть членом палаты представителей, и причиной побоев были не собственно политические разногла­сия, а тот факт, что объектом критики Самнера стал Эндрю Батлер, родной дядя П. Брукса.
     Кстати, тональность, в которой изложен автором данный инцидент, едва ли не снисхо­ди­тельная по отношению к Бруксу. Фактические же обстоятельства дела иллюстрируют то, что остается за пределами всей книги А.А. Бушкова, а именно - специфическое высо­коме­рие южан, каковое, не в последнюю очередь, стало причиной многих их последую­щих бед и проблем. 
     Начнем с того, что Брукс был на 8 лет младше Самнера. А это, с нашей субъективной точки зрения, характеризует конгрессмена отнюдь не лучшим образом.  
     Впрочем, после дуэли с другим известным южным политиком, Льюисом Т. Уигфол­лом, Брукс сильно хромал, потому и передвигался с тростью.
     До нападения, Брукс провел, так сказать, консультацию со своим коллегой, конгрессме­ном от штата Южная Каролина Лоуренсом М. Кейтом, по вопросу - а не вы­звать ли Сам­нера на дуэль? Коллега отсоветовал - вызывать на дуэль джентльмен может только рав­ного ему по положению человека, а не плебея, использующего в своей речи про­сто-речные и грубые выражения. 22 мая 1856 г. Брукс подошел к Самнеру, изложил кратко суть своих претензий, и, не дав оппоненту возможности встать с места, - Самнер, будучи ростом 6 футов 4 дюйма, то есть около 190 сантиметров, мог ведь и сопротивление ока­зать, - избил его тростью до потери сознания. Причем Л.М. Кейт никого не подпускал к месту про­исшествия, дабы не помешали экзекуции. Возможно, поблизости находился также Уильям Берксдейл, будущий известный генерал Конфедерации.
     Самое интересное произошло позднее. Несмотря на поддержку своего электората, се­нат осудил поступок Брукса. Брукс заявил, что его нападение на политического против­ника «не подразумевало неуважение к сенату США». Тогда южанину ответили его же оружием - друг Самнера, конгрессмен Энсон Берлингем, вызвал его на поединок. Как представи­тель оскорбленной стороны, Берлингем выбрал в качестве оружия поединка винтовку, а местом поединка назначил канадскую сторону Ниагарского водопада, - вне юрисдикции США.
     Брукс вызов не принял, сославшись на то, что непременно будет убит, очутившись в се­верных штатах. Скорее всего, такая вероятность реально существовала, но современ­ники считали, что отказ этот обусловлен также и славой Берлингема как непревзойден­ного стрелка и охотника.
     Престон Брукс остался при своей должности вплоть до смерти в 1857 г. от катара дыха­тельных путей (хотя К. Сэндберг пишет, что, возможно, он был задушен). Энсон Берлин­гем позднее стал послом США в Китае. У. Берксдейл был смертельно ранен на второй день Геттисберга. Л.М. Кейт погиб в 1864 г. под Колд-Харбором. Ч. Самнер не посещал засе­дания сената в течение последующих трех лет, долго лечился и до самой своей смерти в 1874 г. страдал от головных болей и ночных кошмаров.
     К чему мы так подробно изложили данную историю? Просто для того, чтобы каждый читатель сам для себя мог решить, насколько поведение П. Брукса соответствует нашему представле­нию о человеке, называющего себя джентльменом. 
     Но особо порадовала нас история про то, как сенатор-северянин бросался с револьвером на сенатора-южанина. Поистине, свое звание «хроноложца» А.А. Бушков заслужил по праву.
     Инцидент, о котором упоминает автор «Неизвестной войны», произошел 17 апреля 1850 г. В ходе дебатов по вопросу «Компромисса 1850 г.» сенатор от штата Миссисипи Генри Стюарт Фут выстрелил из пистолета в сенатора от штата Миссури Томаса Харта Бентона.
     Иными словами, сенатор-южанин выстрелил в сенатора-южанина.
     Думаете, все? Как же. А.А. Бушков не ищет легких путей. Для него соврать один раз - мелко, и из своей лжи он выстраивает целую систему. Причем то, что в данном случае мы имеем дело с продуманной дезинформацией, сомневаться не приходится - биография Т.Х. Бентона внятно изложена в книге Дж.Ф. Кеннеди «Profiles in Courage», которую, как он сам утверждает, автор «Неизвестной войны» читал. Впрочем, сложно требовать от А.А. Бушкова с его тотальной занятостью прочтения книг в полном объеме. Для этого существуют всякие там офисторики…
     Томас Харт Бентон, уроженец Северной Каролины, соратник Эндрю Джексона и Мартина Ван Бурена, в течение длительного времени был верным сторонником демократической партии. Однако в 1849 г. впервые заявил о своей антирабовладельческой позиции, приведшей к конфликту с партийным руководством. Его позиция способствовала принятию «Компромиссу 1850 г.» на условиях, отличных от чаяний прорабовладельческого истеблишмента, и вплоть до самой смерти Т.Х. Бентона 10 апреля 1858 г. он был практически отстранен от активной политической деятельности. 
     Именно пикировка между Бентоном и сенатором от штата Миссисипи Генри С. Футом по вопросу распространения рабства на Запад, привели к тому, что Фут выстрелил в Бентона из пистолета. Темперамента, впрочем, сенатору было не занимать - уже в годы войны, будучи членом палаты представителей КША, Фут весьма нелицеприятно отзывался о президенте Конфедерации, а Джуду Бенджамена характеризовал в выражениях, которые историки в лучшем случае описывают как «антисемитские». 
     «Разгоревшаяся вновь война продолжалась четыре года. Дошло до того, что гу­бернатор Канзаса махнул на всё рукой и бежал, поскольку его всерьез собирались прикончить и те, и эти… Какое-то время Канзас оставался вообще без всякой за­конной власти - те, кого Вашингтон хотел назначить туда губернатором, отбива­лись руками и ногами, заявляя, что они не самоубийцы, хотят пожить еще да и де­тей нужно ставить на ноги… …Наконец отыскался решительный человек по фами­лии Джерри, который согласился занять губер­наторский пост».
     В данном случае автор «Неизвестной войны» вновь отдает читателя на милость вооб­ражения. И, вернее всего, читатель решит, что паралич власти в Канзасе затянулся на дол­гие годы…
     Как и следовало ожидать, автор неточен до степени дезинформации. 
     Губернатор территории Канзас Уилсон Шеннон, уроженец Огайо, придерживался про­южной ориентации и не смог совладать с разгоревшимся кризисом. 23 июня 1856 г. он ос­тавил свой пост и уехал в Сент-Луис, назначив своим заместителем Дэниэла Вудсона. 18 августа Шеннон направил на имя президента Франклина Пирса прошение об отставке, од­нако Пирс уже принял решение о его увольнении. 31 июля 1856 г. на должность губерна­тора территории Канзас был назначен 35-летний уроженец Пенсильвании Джон Уайт Гири.
     Именно так, потому что транскрибировать оригинальное имя John White Geary как «Джерри» мог только А.А. Бушков - никому иному такие метаморфозы упорно не даются.     

     «Вот только, что примечательно, еще в 1940 г. в одной из идеологически вы­держанных книг благонамереннейшей советской писательницы Кальма (71) каким-то чудом проско­чила сущая правда: первыми начали все же северяне. Судя по всему, цензор под кодом «А35154» не настолько хорошо знал заокеанскую исто­рию, чтобы усмотреть крамолу… …Короче говоря, на территорию Канзаса нагря­нула сотня вооруженных до зубов северян, разбила лагерь в живописном месте и объявила: они сюда явились приглядеть за соблю­дением демократии. Чтобы чего не вышло… А ежели что, они и на выборах в два счета проголосуют так, как нужно - супротив реакции, ясное дело…»
     При этом нельзя не отметить, что художественную книгу А.И. Кальма «Джон Браун», которую цитирует автор «Неизвестной войны», предназначенную «для младшего и сред­него школьного возраста», несколько странно видеть в числе источников.
     А вот, кстати, оригинальная цитата из книги А.И. Кальма (псевдоним Анны Иосифовны Кальманок).
     «Все понимали, что решается судьба Соединенных Штатов и что, если победят южане, то есть получат перевес в сенате, они постараются распространить свое влияние на весь Союз. Из правительственных вашингтонских сфер вопрос был перенесен в прерии и до­лины, на берега полноводных рек и в зеленые леса. Всякому было ясно, что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.
     В Массачусетсе был основан Северный комитет помощи переселенцам. Фермеры, учи­теля, студенты, юристы потянулись к Миссури, дав клятву добиться свободной конститу­ции для Канзаса. В то же время члены «Голубой ложи» уже построили (выделено нами - Н.Ч., А.К.) свои бараки в Ли­венуэрте и Атчисоне, и когда первый северянин переправился через реку Миссури и объя­вил, что он против рабовладения, его посадили в лодку и пустили по течению без пищи и весел».
     Так что А.А. Бушков совершенно напрасно пытается заполучить «благонамеренейшую советскую писательницу» себе в союзники - А.И. Кальманок отлично знала, о чем писала, и у псевдоисториков нет шансов паразитировать на ее работах…

Глава 14, в которой псевдонаука прикладного вампироведенья постигается на при­мере части 4 «Вампир с библией в руке» главы 4 «Прежде чем перегореть ярче лам­почка гореть» книги А.А. Бушкова.

     Никакой опечатки нет - вслед за частью 2 главы «Прежде чем перегореть ярче лам­почка гореть» книги А.А. Бушкова идет часть 4. Без шуток, можете проверить хоть по электронной, хоть по типографской версии книги. Не любит, не любит автор «Неизвестной войны» никаких точных наук…
     Имя Джона Брауна известно всем, кто хотя бы мало-мальски соприкасался с историей Гражданской войны в США - и это при том, что Браун был казнен в 1859 г., то есть за­долго до обстрела форта Самтер. 
     Он не был ни великим героем, ни страшным злодеем, ни мудрым политиком, ни от­важным солдатом. Он не был ни революционером, ни мессией, ни мучеником. Он был тем, кем он был - человеком, выступившим за свои убеждения с оружием в руках. И став­ший символом эпохи.
      Нам не хотелось бы дискутировать сейчас по вопросу, заслужена его слава в данном качестве или не заслужена. О личности Брауна писаны тысячи исследований, к которым мы вряд ли сможем что-либо прибавить. От себя отметим кратко - многие поступки Брауна вы­зывают законный скепсис и недоумение с позиций сегодняшнего дня. Мы не собираемся за­ниматься канонизацией знаменитого аболициониста. Мы намерены лишь указать на прямые ошибки А.А. Бушкова. А также, по мере повествования, пояснить, что у Брауна, помимо фанатизма и больного рассудка (что следует из версии А.А. Бушкова), были и иные мо­тивы для предпринятых им действий и поступков. С ними можно спорить и не согла­шаться, но, как бы то ни было, они имеют свою логику, постижение которой и составляет суть изучения истории. 
     Кроме того, авторы настоящей работы задались целью развенчать идею А.А. Бушкова о том, что Джон Браун - воплощение иррационального разрушительного начала, для борьбы с которым годятся лишь серебро и чеснок.
     Для начала автор «Неизвестной войны» решил поискать корни порочной и растленной сущности Джона Брауна в месте его рождения - какой-то там паскудный Коннектикут… 
     «Именно в Коннектикуте печальной памяти «Синие законы» требовали прода­вать должника в рабство, а в воскресенье запрещали громко говорить и смеяться. Именно в Коннектикуте муж нес наказание, если оказывался уличен в том, что в воскресенье поце­ловал собственную жену. «Какие бы то ни было лица, носящие золотые или серебряные шнуры, золотые или серебряные пуговицы, шелковые ленты или другие какие-либо из­лишние украшения, будут подвергнуты налогу в размере 150 фунтов стерлингов». Это тоже из «Синих законов» Коннектикута…»
     А.А. Бушков вновь все перепутал. Даже на уровне изложения фактов и без всяких ком­ментариев.
     Начнем с того, что апокрифическая версия «синих законов» штата Коннектикут отре­дактирована преподобным Сэмюэлом Э. Питерсом (1735-1826), и изложена им в памфлете «General History of Connecticut», опубликованном в Англии в 1781 г. Излишне говорить, что на фоне Войны за независимость США данный памфлет являлся, по своей сути, эле­ментом пропаганды. Предполагается, что Питерс выдал за оригинал Blue Laws подборку наиболее одиозных пуританских законов и законопроектов разных штатов, зачастую, ни­когда на практике не применявшихся.
     Автор «Неизвестной войны» вообще представляет себе, что это за сумма была в сере­дине 17 века - 150 £?
     Вообще, наверное, представляет - где-то чуть раньше он писал, что целое поместье стоило долларов шестьсот. 
     Попробуем посчитать. После введения золотого стандарта соотношение между фунтом стерлингов и долларом было установлено 1/4,85 в пользу фунта. То есть 150 £ - это 727,5 $. Применив индекс 26,23 получаем, что в 60-х годах 19 века за ношение предметов рос­коши на территории штата Коннектикут каралось налогом в 19 000 нынешних долларов? 
     Ну-ну. Мы поверили.
     Вообще термин Blue Laws касается не только Коннектикута и означает нормативно-правовые акты, регламентирующие времяпровождение в воскресные дни с точки зрения протестантской религиозной доктрины. Данные законы существовали практически во всех штатах. В Коннектикуте они были бо­лее суровыми, нежели в иных колониях. Однако из тех примеров, что привел нам А.А. Бушков, даже в апокрифической версии Blue Laws штата Коннектикут, достоверно только требование о продаже должника в рабство. 
     Про запрет мужу целовать жену в Blue Laws штата Коннектикут ничего не сказано. Существовал, правда, запрет матери целовать ребенка в воскресенье и в дни поста.
     Громко говорить и смеяться по воскресения никто в Коннектикуте, согласно все тех же законов, не запрещал. Правда, запрещено было по воскресениям бегать по улицам.
     Ну, вышеприведенные примеры хотя и демонстрируют очередную небрежность автора «Неизвестной войны» при изучении фактографии, но, по крайней мере, попадают под по­говорку «хрен редьки не слаще».
     Однако, цитируя «Синие законы» в части штрафа за ношение украшений, А.А. Бушков откровенно и самонадеянно передергивает факты.
     В оригинале данное требование звучит так: «Whoever wears clothes trimmed with gold, silver, or bone lace, above two shillings by the yard, shall be presented by the grand jurors, and the selectmen shall tax the offender at £300 estate». 
     То есть: если кто-то носит одежду, украшенную золотым, серебряным или костяным галуном, ценой свыше двух шиллингов за ярд, он должен предстать перед большим жюри, и члены городского управления должны обложить налогом обидчика в размере £ 300.
     Согласитесь, это две очень разные вещи - запретить ношение украшений вообще или запретить ношение украшений стоимостью свыше определенной суммы.

     «Биография Джона Брауна вызывает некую тоскливую оторопь - редко случа­ет-ся, чтобы человеку столь роковым образом не везло, чтобы он к зрелым годам оказался на­столько никчемным, не способным найти себе применение решительно ни в чем. Патоло­гический неудачник. Судите сами: сначала учился на священника (не сложилось), потом занимался дублением кож (прогорел), служил почтмейсте­ром (не справился, уволен), тор­говал шерстью и лесом (без особого успеха), был пастухом, попытался стать овцеводом-предпринимателем (с тем же печальным ре­зультатом), работал у скотопромышленника, пытался завести собственную ферму, недолго прослужил землемером, недолго был дирек­тором банка, земельным спе­кулянтом, разводил беговых лошадей… О его деловых каче­ствах дает представле­ние унылый нюанс: к началу гражданской войны в Канзасе Брауна, как злостного банкрота, разыскивали в 20 штатах США из тогдашних 34-х. Тут уж попа­хивает книгой рекордов Гиннеса».
     Даже если мы признаем штат Коннектикут центром религиозного мракобесия, вряд ли данный факт способен повлиять на становление характера Джона Брауна - вместе с семьей он переехал в Хадсон, штат Огайо, в возрасте 5 лет. Логика А.А. Бушкова тем менее по­нятна, что именно в Коннектикуте родились и президент США Линкольн, и президент КША Дэвис.
     Учеба Брауна в литчфилдской Академии Морриса не просто «не сложилась» - у роди­телей кончились деньги, а сам Браун заболел (воспаление глаза).
     В течение последующих десяти лет никто не рискнул бы назвать Брауна неудачником. В 1825 г. Браун с семьей переехал в Пенсильванию, где приобрел 200 акров земли, на ко­торых построил дом, сарай, кожевенный завод. На него работало 15 наемных работников. Он не только занимался выделкой кож, но и торговал скотом на паях с родственником Се­том Томпсоном из Огайо. Помогал строить у себя в Нью-Ричмонде почтовое отделение и школу. Отметим - почтмейстером он вообще никогда не работал.
     Правда, в начале 30-х годов его накрыла волна несчастий, абсолютно не связанных с его деловыми качествами. В 1831 г. умер один из его сыновей. В 1832 г. умерла в родах жена Дианте. Сам Браун заболел, и его бизнес пошатнулся. Однако в 1833 г. Браун вто­рично женился на 16-летней Мэри Энн Дей, и в 1835 г. его состояние оценивалось в 20 000 долларов. 
     В 1836 г. Браун переехал с семьей во Франклин-Миллс, штат Огайо. Жизнь была тяже­лой - сначала была паника 1837 г., потом экономический кризис 1839 г., ударивши по за­падным штатам больнее, чем его предшественник. Ценой значительных усилий - он побы­вал даже в долговой тюрьме - Браун пытался преодолеть трудности и неожиданно нашел свое призвание в области овцеводства и торговли шерстью. Он сотрудничал с крупным скотопромышленником Саймоном Перкинсом и, несмотря на то, что отношения их скла­дывались непросто, к 1854 г. им удалось сделать предприятие по производству шерсти рентабельным. 
     А вот в финале А.А. Бушков вновь явил свою категорическую нелюбовь к числам. Вой-на в Канзасе, как известно, началась в 1854 г.; к этой дате штатов в США было вовсе не 34 (столько их стало к началу Гражданской войны), а 30. 9 сентября 1850 г. статус штата получила Калифорния, далее вплоть до начала войны штатами стали Миннесота (11 мая 1858 г.), Орегон (14 февраля 1859 г.) и Канзас (29 января 1861 г.).
     «В Канзасе отряд «капитана Брауна» оставил за собой заметный кровавый след. Логическим завершением стало то самое ночное убийство пятерых фермеров - только за то, что они были «сторонниками рабовладения». К слову, двое из этих «сторонников» были юнцами, почти мальчишками - и умоляли Брауна их пощадить, потому что они так молоды. «Капитан» сквозь зубы процедил:
     - Из гнид вырастают вши…
     И обоих юнцов зарубили саблями вместе с другими. Это уж было чересчур даже для Канзаса - и, как уже говорилось, многие единомышленники от Брауна отвернулись (полагая, что убивать следует только тех, кто против тебя выходит с оружием в руках, а резать ночью безоружных означает осквернять идею…)».
     В изложении автора «Неизвестной войны» все, как всегда, легко и просто, а Джон Браун, соответственно, примитивный злодей с явными признаками больного рассудка. Пришел, увидел, зарубил.
     Повторим диспозицию. В 1854 г. билль Канзас-Небраска предложил жителям соответствующих территорий самим определить, будут их будущие штаты свободные или рабовладельческие. Данный билль был безусловным достижением прорабовладельческих сил, поскольку совершенно легитимно позволял рабовладению распространиться к северу от границы, определенной Миссурийским компромиссом. И если с расстановкой сил в Небраске все было более или менее ясно - там сильны были позиции аболиционистов - то в Канзасе соотношение сил было более паритетным…
     Для того, чтобы обеспечить нужный исход голосования, и рабовладельцы, и аболиционисты попросту стали увеличивать население территории за счет своих сторонников…
     Выше мы уже писали, что вооруженный конфликт в Канзасе, что бы не говорил по данному вопросу А.А. Бушков, начался с активной инфильтрации сторонников рабовладения в пределы территории. И акция Брауна была ответной реакцией на действия сторонников рабовладения - другое дело, что можно спорить о степени адекватности такой реакции. И было это так.
     Поселок Лоуренс, ставший впоследствии едва ли не средоточием боевых действий на всей территории, был основан в 1854 г. Чарльзом Робинсоном, будущим губернатором штата Канзас, для нужд т.н. Massachusetts Emigrant Aid Company, транспортной компании, созданной специально для перевозки эмигрантов из штатов Новой Англии на территорию Канзас. Поселок был назван в честь Эмоса Адамса Лоуренса, видного политического деятеля и аболициониста, сына знаменитого филантропа Эмоса Лоуренса. Население Лоуренса даже в наши времена не дотягивает до сотни тысяч, а по первой переписи, проведенной в 1860 г., в нем насчитывалось всего 1645 жителей.
     Сторонник рабовладения предприняли попытку осадить Лоуренс еще в декабре 1855 г., но до прямого конфликта дело не дошло. 
     «Вот так, ни много ни мало: США, о чем они и не подозревали, теперь имели новое правительство, новую конституцию, новую Декларацию независимости (жаль, что тот сарай до наших дней не сохранился, историческое все же место, на туристах можно было заработать немерено…)… … Новая конституция в чем-то вы­глядела весьма экстравагантно. В будущей вольной республике все имущество объявлялось «общей собственностью», министрам и конгрессменам жалованья не полагалось (интересно, на что должны были министры жить?), оружием дозволя­лось владеть всем и каждому, причем предписывалось носить его открыто. Осо­бенное внимание уделялось укреплению брачных уз: планировалось даже создать специальное «розыскное бюро», которое будет выискивать по всей стране раз­дельно живущих супругов и «помогать им воссоединиться» (к мнению самих раз­бежавшихся супружеских пар никто явно не собирался прислушиваться)».
     Ну, что тут можно сказать? То ли глупость, то ли бред, то ли все вместе…
     Во Временной конституции Джона Брауна ничего не сказано про общую собствен­ность. Статьи 28 и 29 говорят об общественном статусе конфискованного или трофейного имущества, но не более того. 
     В статье 42 сказано: «The marriage relation shall be at all times respected, and families kept together, as far as possible; and broken families encouraged to reunite, and intelligence offices established for that purpose», то есть - «отношение к браку всегда должно уважаться, и семьи должны проживать вместе, насколько это возможно; и разрушенные семьи должны поощряться к воссоединению, и специальные розыскные бюро создаются для этой цели».
     При этом функции «розыскного бюро» от начала до конца выдуманы автором «Неизвестной войны».
     Открытое ношение оружия (статьи 43 и 44) имеет абсолютно иной смысл, нежели пи­шет об этом автор «Неизвестной войны» (общественное признание и авторитет), и, к тому же, декларировано как право, а не как обязанность граждан. Запрещено было носить ору­жие сокрытым - но это уже следствие исторических условий, в которых предполагало на­чать свое существование новоявленное государственное образование Джона Брауна. 
     А вот статья 25 Конституции Джона Брауна: «No person connected with this organization shall be entitled to any salary, pay, or emolument, other than a competent support of himself and family, unless it be from an equal dividend made of public prop­erty, on the establishment of peace, or of special provision by treaty; which provision shall be made for all persons who may have been in any active civil or military service at any time previous to any hostile action for lib­erty and equality».
     По­ясним кратко, что речь в данной статье Временной конституции Джона Брауна идет вовсе не про безвозмездный характер работы государственных служащих, а про ограничение их доходов.
     Ну и, поскольку А.А. Бушков пытается уверить читателя, что Джон Браун - радикал, чьи действия направлены единственно лишь на ниспровержение существующего государ­ственного строя, приводим текст статьи 46 Временной конституции: «These articles not for the overthrow of government. The foregoing articles shall not be construed so as in any way to encourage the overthrow of any State government, or of the general government of the United States».
     Перевод: «Эти статьи не направлены на свержение правительства. Предыдущие статьи не должны истолковываться как каким бы то ни было образом побуждающие к свержению правительств отдельных штатов либо федерального правительства Соеди­ненных Штатов».
     «И почти сразу же открыли стрельбу. Люди Брауна застрелили негра - одного из тех, кого нагрянули освобождать… Разные источники именуют этого негра по-разному: кто «носильщиком», кто «сторожем». Вероятнее всего - второе: ну что носильщику делать на улице задолго до рассвета?! Как бы там ни было, негр по­вел себя неправильно: увидев подозрительную вооруженную ораву, закричал, хо­тел поднять тревогу, вот его сгоряча и отправили на тот свет…»
     Вот уж воистину - коли сам чего не понимаешь, спроси у тех, кто поумнее… А.А. Буш­кову данный принцип неведом, а то не было бы труда узнать, что первая жертва рейда на Харперс-Ферри по имени Хейворд Шепард был именно носильщиком. Харперс-Ферри, как известно, является еще и станцией железной дороге на линии Балтимор-Огайо, и в са­мом начале своего рейда Браун с единомышленниками захватили поезд, проходивший в сторону Восточного побережья. Поезд был задержан на пять часов, но, в итоге, отпущен. А вот Шепард попытался оказать сопротивление.

     Раздав сестрам по серьгам, А.А. Бушков решил сделать краткую зарисовку с натуры, дабы на примере житейских мелочей дать читателю представление о том, что же из себя представляла Северная Америка в 1859 г.
     И вот тут начались глюки, к которым, откровенно говоря, мы и не знаем, как относиться.
     «Где-то на просторах США обитал английский горе-изобретатель и мошенник мистер Хенсон. Тот самый, что в середине ХIХ столетия будучи в Англии потряс соотечественников дерзкими планами организовать авиационное сообщение… между Британскими островами и Индией!».
     Автор «Неизвестной войны» много чего еще пишет про Уильяма Сэмюэла Хенсона, но увольте уже нас от цитирования этой дребедени… Если очень и очень коротко, то А.А. Бушков всерьез полагает У.С. Хенсона мошенником, сбежавшим в США исключительно подальше от разъяренных толп «обманутых вкладчиков»…
     Вообще-то, называть Хенсона «горе-изобретателем» справедливо настолько же, насколько Эдит Пиаф - кафешантанной певичкой. Причем если насчет Эдит Пиаф какие-то темные, необразованные и неинтеллигентные личности еще могут заблуждаться, то мужчинам ничего не знать про У.Э. Хенсона просто позорно, учитывая, что большинство из нас, мужчин, очень сильно этому «английскому горе-изобретателю и мошеннику» обя-заны. В том числе, судя по фотографиям, и А.А. Бушков.
     Дело в том, что помимо своей славы пионера авиации Уильям Хенсон является автором множества изобретений, в том числе - безопасной бритвы.
     Но выносить суждение о личности человека, даже краем глаза не заглянув в его биографию, очень, к сожалению, в духе автора «Неизвестной войны»…
     У.С. Хенсон действительно много сил вложил в разработку проекта аэроплана - и, увы, неудачно: самый совершенный из созданных им прототипов пролетел всего около 10 метров, да и то со страховочным тросом.
     Действительно, Хенсон и его компаньоны Джон Стрингфеллоу, Фредерик Мариотт и Д.Э. Коломби создали компанию Aerial Transit Company, которая предполагала «перемещение почты, товаров и пассажиров с места на место по воздуху». Да, компания пыталась найти частных инвесторов и поддержку в Парламенте. Но нужного количества инвестиций получить не удалось, и в 1847 г. компания прекратила существование. Некоторые газеты высказывали суждения на тот счет, что суть данной акции была мошеннической. И - все. Прочие истории про «бегство от кредиторов» и «толпы обманутых акционеров» всецело на совести А.А. Бушкова.
     Расстроенный неудачей своего авиационного проекта, Хенсон в 1849 г. переехал вместе с супругой в США, где поселился в городе Ньюарке, штат Нью-Джерси. Там он и прожил вплоть до своей смерти в 1888 г. 
     К числу изобретений Хенсона, помимо безопасной бритвы, относятся машина для изготовления льда, водоотталкивающая ткань, устройство для чистки цистерн, новая модификация бритвенного станка, усовершенствования для паровой машины, усовершенствования для вязального станка; работал он, хотя и не слишком удачно, с казнозарядными артиллерийскими орудиями. В 1901 г. компания Gilette выкупила идею Т-образного бритвенного станка, присовокупила к нему сменные бритвенные лезвия и запустила в производство товар, которым мы пользуемся по сей день.   
     Нашлось Уильяму Хенсону место и в истории мировой литературы - под своим собственным именем он фигурирует как персонаж рассказа Эдгара Алан По «История с воздушным шаром», опубликованного в 1841 г. в «Нью-Йорк Миррор» в качестве одного из пассажиров шара.
     Так вот взял А.А. Бушков, и обидел хорошего человека ни за что, ни про что… 
     «Слово «порнография» появилось в английском языке только в 1864 г. (хотя явление существовало с древних времен)».
     В таком тонком вопросе, как порнография, мы, конечно, автору «Неизвестной войны» не оппоненты. А потому последующую полемику просим считать не более чем самонадеянным выступлением дилетантов противу общепризнанного специалиста в данном вопросе А.А. Бушкова.
     Насколько известно нам, сам термин «порнография» возник в XVIII веке во Франции, после публикации в 1769 г. книги Николя-Эдма Ретифа де ла Бретона «Порнограф, или Размышление порядочного человека о вреде проституции» (Le Pornographe). Автор составил слово, означавшее описание разврата, из двух греческих корней (porne - развратница и grapho - пишу).
     В английском языке оно появилось в 1857 г. - в Английском медицинском словаре, правда, в значении «описание проституток и проституции». А в 1864 г. - и в Уэбстеровском словаре в значении «распутная живопись, используемая, чтобы украсить стены комнат …примеры которых существуют в Помпеях».
     «Бензин продавался в аптеках и использовался исключительно для чистки оде­жды».
     Не только - бензин использовался также для дезинсекции от вшей.
     «В Новой Англии, в Бостоне, обосновался ирландский эмигрант по имени Пат­рик, бежавший в «землю обетованную» от лютого голода на родине (когда в Ир­ландии случился недород картофеля, и за два года от голода умерло более мил­лиона человек). В Америке особенного счастья Патрику не привалило - он работал бочаром (то есть делал бочки) по пятнадцать часов в день без перерыва на вы­ходные и праздники, обитал, как большинство эмигрантов, в сыром подвале. И в тридцать пять лет умер от холеры, оставив сиротами четверых детей».
     В целом, все правильно - и жил, и был женат, и было четверо детей, и умер от холеры. Вот только узнать о рейде Брауна Патрик Кеннеди не успел, ибо смерть его последовала 22 ноября 1858 г. - за 359 дней до нападения отряда Брауна на арсенал в Харперс-Ферри. И, что гораздо более удивительно, - ровно за 105 лет до выстрелов в Далласе, штат Техас.

Глава 15, в которой критикуется название главы 5 «Человек с большим топором» из книги А.А. Бушкова, более годное для поименования книги о Конане-варваре, ну и, заодно, сама глава.

     Глава посвящена 16-у президенту США Аврааму Лин­кольну. Ну, поскольку про Линкольна даже на русском языке написано немало, автор «Неизвестной войны» вновь надевает маску «вдумчивого исследователя» и приходит, в результате, к невероятно смелому выводу о том, что президент Линкольн - личность неоднозначная...
     Цитата из А.А. Бушкова: «Естественно, всякий читавший эти строки полагал, что Лин­кольн был избран президентом прямо из лесорубов - а как иначе можно по­нять? Жил себе «здоровый бородач средних лет», самозабвенно трудился в ча­щобе, валил одну сосну за другой - а параллельно выдвигал себя в президенты. Ну, его и избрали. Отставил он вер­ный топор, почистился от смолы, надел при­личный костюмчик, пришел в Белый дом и спросил не без застенчивости: ну, где тут президентское кресло? Дело, конечно, сложное, однако мы, пролетарии от сохи, и не такое потянем…»
     Тут уж, извините, то ли автор тупит сам по себе, то ли читателей держит за идиотов. 
     Книга, на которую при этом ссылается А.А. Бушков, «Путешествие в далекое и близ­кое» В. Владимирова 1963 года издания, не из тех, какие можно рекомендовать для изуче­ния темы Гражданской войны в США и биографии А. Линкольна в частности. С тем же успе­хом для этой цели можно рекомендовать биографические справки в отрывных ка­лен-да­рях.
     В самых что ни на есть идеологизированных и благоглупостных биографиях Лин­коль-на, изданных на русском языке, никто и не пытался замалчивать его работу в качестве ад­воката или члена палаты представителей Конгресса США. В очередной раз предметом критики А.А. Бушкова выступает не какой-то конкретный источник, а собст­венное заблу­ждение, которое он автоматически проецирует на читателя. 
     Да, и автору «Неизвестной войны» не мешало бы знать, что название White House используется с 1902 г. До этого времени резиденцию главы исполнительной власти официально именовали Дворцом президента либо Домом президента.       
     В списке использованной литературы присутствует книга Эдварда Пессена «Миф о бре­венчатой хижине» - именно на ее основе автор описывает социальное происхождение А. Линкольна. Книга действительно замечательная - тут с А.А. Бушковым спорить сложно - и очень информативная, несмотря на сравнительно малый объем. 
     Так вот, А.А. Бушков пишет об А. Линкольне буквально следующее: «Служил почт­мей­стером (в американской глубинке - весьма не пыльная работенка)».
     Сравним с первоисточником: «В неполные 25 лет Линкольн стал почтмейстером Нью-Сайлема с таким мизерным окладом (немногим более доллара в неделю), что вынужден был подрабатывать на жизнь где придется46».
     Думаю, комментарии не требуются. 
     Ну уж, коли мы с вами заговорили о книге Эдварда Пессена, позвольте нам высказать одно внеконтекстное мнение о данной книге и творческой манере автора «Неизвестной войны», стабильно замалчивающего неудобные для него цитаты.
     Есть в книге Э. Пессена примечательная цитата: «Вскоре после Граждан­ской войны негры добились права голоса, право на занятие выборных постов, а также на рав­ные права перед законом. Однако эти теоретические права были отменены обществом бе­лых, особенно на Юге. В конце XIX века социально-экономическое и политическое по­ло­жение черного населения настолько ухудшилось, что некоторые негритянские историки называют этот период «надиром» в истории негров в США47».
     Полагаем, что данная цитата оставлена без внимания А.А. Бушковым потому, что, сде­лай на нее ссылку, пришлось бы признать, что никакой «тайной истории США» нет и ни­когда не было (книга Пессена, напомним, издана в 1987 г.). Что причины и следствия Гра­ждан­ской войны в США никто никогда не скрывал. Что все «конспирологические» откры­тия А.А. Бушкова запоздали минимум лет на 20.
     «Прожженный политикан непременно изобразил бы из себя святошу, чтобы привлечь избирателей. Линкольн этого не сделал. Точно так же он во время войны с Мексикой не примкнул к горластому стану ура-патриотов - как обяза­тельно поступил бы циничный политикан. Наоборот, Линкольн выступал с речами, в которых призывал «хороших граждан и патриотов» осудить эту войну, грязную и захватническую со стороны США».
     Данное утверждение имело бы смысл, когда бы американо-мексиканская война безус­ловно популярна была в Соединенных Штатах - а отношение к ней, однако, было весьма и весьма неоднозначным. Поддержав ура-патриотов, Линкольн неизменно утратил бы сим­патии той части своего электората, которая придерживалась пацифистских взглядов, а надо отметить, что война была более популярна на Юге, нежели на Севере. Тем более, что в Конгресс США А. Линкольн баллотировался от партии вигов, которая войну не поддер­живала, справедливо полагая, что она, в первую очередь, способствует расширению раб­ства на новые территории и, соответственно, усиливает позиции Юга.
     «Правда, были люди достаточно циничные, которые красивым байкам не пода-вались. Видный абол из Бостона Уэнделл Филлипс публично сказал следующее: «Не аболиционист и не противник рабства, мистер Линкольн согласился представлять антирабовладельческие идеи. Пешка в политической шахматной партии, он ценен именно своей позицией, и мы можем разменять его на коня, слона или ферзя, а потом очистить доску».
     Интересно, имеет ли А.А. Бушков представление о том, кем могли бы быть эти «мы»? Известный в свое время смутьян и экстравагант, Уэнделл Филиппс, успел за свою бурную политическую деятельность побывать не только аболиционистом, но и суфражистом, марксистом, нигилистом, сторонником «уничтожения богатых» и Парижской коммуны... И на роль «рупора магнатов» он подходит менее, чем кто-либо другой...
     «На Севере Линкольн и в самом деле получил больше голосов, чем было пода-но за каждого из трех его соперников. Но от общего числа голосовавших амери­канцев Линкольн набрал только сорок процентов. Дело в том, что южные штаты вообще не голосовали за Линкольна, ни «за», ни «против». В южных штатах имя Линкольна вообще не значилось в избирательных бюллетенях. Сейчас этот факт забыт, но дело именно так и обстояло. Поэтому именовать Линкольна «президен­том США» будет не вполне верно. Во всяком случае, южане тогда же отказались считать его таковым…».
     Ну очень странная цитата. Типичный пример авторского приема, который имену­ется «передергиванием»… Интересно, кем, по мнению А.А. Бушкова, данный факт забыт? Им самим? Сначала помнил, а потом случилась трагедия? 
     Не волнуйтесь, Александр Александрович. Прочее человечество беды избежало. Дос-таточно ему было набрать в любом поисковике магические слова «Lincoln election».
     За кандидатуру Линкольна в южных штатах не голосовали по причине, совершенно прозаической, - он сам не выставил там свою кандидатуру. Не захотел тратиться. Такая практика была распространена и до, и после него. Посудите сами - и Линкольн, и его изби­рательный штаб отлично понимали, что шансов получить голоса выборщиков от южных штатов у них нет ни малейших - так к чему тратить время и силы? Лучше сосредоточить усилия там, где они могут принести пользу.
     Кандидат «южных демократов» Брекенридж не выставил свою кандидатуру в некото­рых северных штатах - по той же самой причине, что и Линкольн. 
     А вот в Южной Каролине, штате - зачинщике мятежа, выборы вообще не проводились. «Отцы штата» келейно отдали 8 голосов выборщиков Брекенриджу. Возможно, автор «Неизвестной войны» считает такие демократические традиции нормальными и естест­венным. Но, вернее всего, он просто понятия о них не имеет. 
     Удивительно, что А.А. Бушков считает, что отрицательное отношение южан к канди­датуре Линкольна подтверждает их право на сецессию. Нам, в свою очередь, пред­ставля­ется, что коли уж Соединенные Штаты были в тот момент единым государством, так и результаты выборов определяются не частным мнением регионов по этому вопросу, а мнением абсолютного большинства населения США, единых и неделимых… И надо быть А.А. Бушковым, чтобы считать такие регионы не входящими с этого момента в состав государства.
     Насчет того, что южане отказались признавать А. Линкольна президентом - письмо на его имя от президента КША Джефферсона Дэвиса, датированное 27 февраля 1861 г., на­чинается фразой: «Президенту Соединенных Штатов Америки... 48».
     Далее. А.А. Бушков отчего-то срочно позабыл, что в выборы президента США - непря-мые, и решающее слово принадлежит не всенародному голосованию жителей страны, а голосованию коллегии выборщиков. 
     Рассматривая вопрос глобально, можно с уверенностью говорить, что победа респуб­ликанцев состоялась благодаря тому, что им, в отличие от демократов, удалось преодо­леть разногласия в собственных рядах. На партийном конвенте Линкольн получил пре­и-мущество всего в один голос перед своим конкурентом, авторитетнейшим Уильямом Генри Сьюардом. Сьюард не стал оспаривать результаты голосования и тут же поддержал победителя. Таким образом, кандидатами на пост президента и вице-президента от рес­пуб-ликанской партии стали Авраам Линкольн и Ганнибал Хэмлин соответственно.
     Совершенно иная ситуация сложилась среди демократов. Вместо консолидации, демо­краты стали заложниками внутрипартийного конфликта, следствием которого явился рас­кол партии на южных и северных демократов. 
     23 апреля 1860 г. демократы собрались на партийный конвент в Чарлстоне, Южная Ка­ролина. Южане почти сразу же покинули конвент, поскольку их программа резко проти­воречила программе северных демократов. Конфликт возник из-за вопроса о распростра­нении рабства на новые территории - северяне готовы были пожертвовать данным пунк­том, южане, напротив, ставили его во главу угла. Поэтому северные демократы выдви­ну-ли своим кандидатом Стивена Арнольда Дагласа, а южные демократы - Джона Кабелла Брекенриджа. 
     Кроме того, в ситуацию неожиданно вмешалась третья сила - Конституционная юнио­нистская партия (по сути дела, наследники вигов), выдвинувшая собственного кандидата, рабовладельца из Теннеси Джона Белла - на пост президента, и влиятельного политика из Массачусетса Эдварда Эверетта - на пост вице-президента. Программа партии довольно тесно смыкалась с программой демократов, и потому оттянула на себя некото­рое количество голосов, на которые они могли бы претендовать.  
     Поскольку свою кандидатуру, как мы уже говорили, Линкольн в южных штатах не выдвигал (факт до такой степени широко известный, что даже не рискнем предположить, отчего ав­тор «Неизвестной войны» считает его забытым), выборы президента разделились, по сути, надвое - на Севере Линкольн боролся с Дагласом, на Юге - Брекенридж с Беллом. 
     Зато А.А. Бушковым прочно оказался позабыт тот факт, что предвыборная программа республиканцев не требовала уничтожения рабства в южных штатах - только ограничива-ло его распространение на запад.
     Еще раз напомним, что выборы президента в США непрямые, и решающее слово при­надлежит коллегии выборщиков. Нижеприведенная таблица наглядно демонстрирует, что Линкольн легко обошел своих конкурентов, и даже если бы демократы объединили уси­лия - сумма голосов выборщиков все равно составила бы 123 у демократов против 180 у республиканцев. 
Кандидаты
Результаты народного голосования
Голосов в коллегии выборщиков (для победы необходимо 152 голоса)
Всего голосов
Процент
Авраам Линкольн - Ганнибал Хэмлин
1,865,908
39,8
180
Стивен Дуглас - Хершел Джонсон
1,380,202
29,5
12
Джон Брекенридж - Джозеф Лейн
848,019
18,1
72
Джон Белл - Эдвард Эверетт
590,901
12,6
39
Другие
531
0
0
Всего
4,685,561
100.0
303
Примечание: В Южной Каролине выборщиков назначало законодательное собрание.
     Невиданный дотоле накал политической борьбы характеризуется тем фактом, что 6 ноября 1860 г., в день выборов, впервые в истории США явка избирателей превысила 80%. Голоса в пользу Линкольна, разумеется, обеспечили северные штаты. Линкольн победил в 17 штатах Северо-Востока, Среднего Запада и Тихоокеанского побережья (плюс 4 голоса выборщиков от Нью-Джерси), в 14 из них - большинством голосов. Даглас победил только в Миссури и поделил с Линкольном голоса выборщиков от Нью-Джерси (получив 3 голоса). Белл победил в Вирджинии, Кентукки и Теннеси. За Брекенриджем остались все штаты Юга, за исключением Миссури.
     Маленькой и тесной страной были Соединенные Штаты в середине 19 века. Судите сами - Брекенридж был кузеном Мэри Тодд Линкольн и ее поклонником до того момента, как на сцене появился молодой юрист Авраам Линкольн. Кроме того, за Мэри Тодд ухаживал Стивен А. Даглас. Представляете, какая статистическая аномалия? В президентских выборах 1860 г. участвовало три человека, ухаживавших в прошлом за одной и той же девушкой…
     «Что бы там воинственно ни заявляли южные газеты, Юг воевать поначалу определенно н е собирался».
     В данном абзаце - последнем абзаце главы - еще много чего написано, но увольте нас от дальнейшего цитирования этой ахинеи. Давайте коротко и по существу решим вопрос о том, что «Юг воевать не собирался».
     Хронология событий, предшествующих и последующих обстрелу Самтера такова, что позволяет сильно усомниться в утверждении А.А. Бушкова.
     6 марта 1861 г. правительство КША объявило о призыве на военную службу 100 000 человек сроком на 1 год. 
     Федеральное правительство объявило о призыве на военную службу 75 000 добровольцев лишь 15 апреля 1861 г. (на следующий день после капитуляции Самтера) и сроком всего на 3 месяца. 
     Ну и какой вывод можно сделать из простой последовательности событий? Не кажется вам, что с учетом вышеизложенного утверждение А.А. Бушкова про «миролюбивый Юг» выглядит демагогичным?      

Глава 16, в которой скорбят по поводу маразмов, содержащихся в главе 6 «Гроза у порога» из книги А.А. Бушкова.

     «Государство создали южане. Они составили Конституцию и Декларацию независимости, они вынесли на своих плечах основной труд Войны за независимость, они дали стране первых президентов. И вдруг от них требуют сломать основы жизни. Им говорят, что они «не имеют права» отделяться. Почему это? Когда южане устраивали революцию и отделялись от Британской монархии, это считалось доблестью и подвигом. Отчего же теперь южные штаты не имеют права уйти и жить так, как им хочется? Чем самопровозглашенная Конфедерация хуже самопровозглашенных Соединенных Штатов?».
     Резонный вопрос. Ну а чем Малые Васюки хуже Рио-де-Жанейро?
     Из 13 колоний, образовавших федерацию, только 6 располагались южнее линии Мейсона-Диксона, то есть, могли быть хотя бы формально причислены к «южным».
     Что касается войны за независимость, то, по всей видимости, А.А. Бушков прогулял тот школьный урок, на котором проходили «Бостонское чаепитие» - начало открытого сопротивления жителей Нового Света Великобритании. Или автор «Неизвестной войны» попросту не знает, что Бостон находится в Массачусетсе, на севере США? Тогда трудно ожидать от него знаний по вопросу о том, что началом вооруженной борьбы стали сражения на севере, у Лексингтона и Конкорда. 
     Цитата: «События в Конкорде и Лексингтоне были вооруженным восстанием против британского господства, началом американской войны за независимость. Теперь уже ни у кого не было сомнений в том, что американцы готовы воевать49. 
     Другая цитата: «Фермеры Массачусетса в отличие от ссорившихся политиков хотели начать войну. 19 апреля 1775 г. они показали, что могут воевать»50. 
     Учитывая очень странный подбор источников, не удивимся, если сведения о войне за независимость, коими обладает А.А. Бушков, почерпнуты им единственно из блокбастера «Патриот» (The Patriot, 2000, режиссер Роланд Эммерих).   
     А вот на вопросе о том, в чем разница между объявлением независимости США от Великобритании от сецессии южных штатов, следует остановиться поподробнее.
     Доводы на тему «почему им было можно, а нам нельзя?», вообще-то говоря, из арсенала плохих адвокатов. Однако, как ни странно, данный аргумент апробирован отнюдь не только одним автором «Неизвестной войны» - нам довольно часто приходиться его выслу-шивать на различных форумах.
     Сам по себе этот довод абсурден. Каждое историческое событие глубоко индивидуально, не имеет абсолютных аналогов и не создает прецедентов. Явления одного и того же порядка, несмотря на однотипную классификацию - будь то межгосударственная война, гражданская война, революция или голодовка шахтеров - имеют глубоко индивидуальные характеристики. Аллюзии между Февральской революцией 1917 г. в России и Бархатной революцией 1989 г. в Чехии возможны только в той степени, в какой они не искажают реальную картину событий.
     Таков был бы наш ответ Чемберлейну, если бы речь шла о сугубо эмоциональной оцен-ке оспариваемой версии А.А. Бушкова.
     Но, поскольку аналогия между Войной за независимость и Гражданской войной в США неправомерна, эмоциями тут не обойдешься.
     Разъясняем то, что, по нашему мнению, очевидно.
     Вот определение термина «колония» в геополитическом смысле этого слова.
     Колония - зависимая территория без самостоятельной политической и экономической власти, владение иного государства. Образование колоний - основной инструмент расши­рения влияния империалистических государств (метрополий).
     Территории, имеющие статус колонии, имеют ряд характерных признаков:
политическая несамостоятельность, особый правовой статус, как правило отличаю­щийся от статуса полноценных провинций метрополии; 
географическая обособленность и, в большинстве случаев, отдалённость от метрополии; 
экономическая эксплуатация природных богатств, труда аборигенов в пользу метрополии, что часто приводит к торможению экономического развития, деградации коло­нии; 
зачастую - этническое, религиозное, культурное или иное подобное отличие большинства аборигенов от жителей метрополии, зачастую дающее первым основания считать себя отдельной, самостоятельной общностью.
     С учетом данных признаков, Война за независимость английских колоний в Северной Америке - в большей степени родственник национально-освободительных войн, нежели войн гражданских. 
     Отделение США от Великобритании - суть приобретение независимости территорией, до того ограниченной в правах по сравнению с метрополией.
     Сецессия южных штатов - заявка на независимость со стороны полноценных субъектов федеративного государства, чей правовой статус абсолютно идентичен правовому статусу прочих субъектов федерации. 
     Поэтому и ответ на вопрос «почему им было можно, а нам нельзя?» имеет совершенно определенный ответ - потому что мы говорим о явлениях, различных и по сути, и по смыслу. Вряд ли даже А.А. Бушков будет возражать на тот счет, что мотивы бакских террористов и солдат Иракской республиканской гвардии принципиально различны.    
     «Разве не Джефферсон говорил, что каждое поколение имеет право на свою революцию? Разве не Линкольн совсем недавно возглашал, что всякий народ имеет право революционным путем смести то правительство, которое его не устраивает? Наконец, разве не Линкольн заявил совсем недавно: «Когда белый человек управляет собой - это самоуправление; когда он управляет сам собой и вместе с тем управляет другими, это уже не самоуправление, это деспотизм»… …«Вот мы и не хотим быть этими „другими“!» - воскликнули южане…».
     А автор «Неизвестной войны» задумывался когда-нибудь, что любая фраза, изъятая из контекста, теряет свой первоначальный смысл?.. И нетленные «А все-таки она вертится» Галилео Галилея превращается в симптом мигрени, а «Иногда сигара - всего лишь сигара» Зигмунда Фрейда - в бессмысленную тавтологию?     
     Приведенная цитата из предвыборной речи Линкольна в Пеории, штат Иллинойс, посвящена Компромиссу 1850 г. и касается правомерности включения института рабовладения в права штата Кентукки на самоуправление (гарантированное данным Компромиссом). Когда белые (равноправные) управляют сами собой, это самоуправление. Когда они управляют другими (лишённых прав), это деспотизм.
     Далее А.А. Бушков вновь начинает путать прошлое и настоящее: «Многие аргументы южан отличались той неопровержимой логикой, которой просто невозможно воз­ражать на логическом же уровне - только на эмоциях. Южане напоминали, что са­мая первая консти­туция США так и называлась: «Статьи конфедерации», а конфе­дерация - это объединение свободных штатов, которые уйти могут в любой мо­мент».
     А вот нам не очень понятна неопровержимость логики, о которой говорит А.А. Бушков. Пер­воначально союз американских штатов действительно сформировался как конфедерация. Подготовка т.н. Статей Конфедерации началась с июля 1776 г., они были утверждены 9 июля 1778 г., а в силу вступили с 1 марта 1781 г. До принятия федеральной консти­туции 17 сентября 1787 г. 13 американских штатов (Вирджиния, Джорджия, Делавэр, Коннекти­кут, Массачусетс, Мэриленд, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Пенсиль­вания, Род-Айленд, Северная и Южная Каролина) действительно существовали как союз независи­мых государств, а статьи Конфедерации выступали в данном случае разновидно­стью со­юзного договора. Но потом было провозглашено новое государство, принята Конституция США, действующая по сей день, отменившая собой статьи Конфедерации, и, соответственно, безусловный суверени­тет штатов. Об этом говориться уже в первом абзаце Преамбулы: «Мы, народ Соединенных Штатов, с целью образовать более совершенный Союз...». 
     «Ситуацию усугубляло еще и то, что действующая Конституция США, как позже признает судья Верховного Суда Маршалл, «с самого начала была ущербной». Несовершенство Конституции в данном конкретном случае выражалось в том, что налицо был абсолютно неразрешимый парадокс. С одной стороны, ни в законах, ни в Конституции нигде не было указания, что штатам разрешен выход из Союза, но нигде не было ни словечка и о том, что выход запрещен. Точно так же не было писаных правил, разрешавших Конгрессу и федеральному правительству принуждать штаты оставаться в составе единого государства. А если вспомнить, что в южных штатах за Линкольна вообще не голосовали…».
     Процитированный выше отрывок - некое кристаллизированное невежество, его образцово-показательный экземпляр, который можно в музеях выставлять.
     Законы никогда не бывают идеальными - это аксиома. И, полагаем, Джон Маршалл, 4-й председатель Верхового суда США (с 4 февраля 1801 г. по день своей смерти 6 июля 1835 г.) имел в виду именно это. Возможно, какие-то положения Конституции и казались ему ущербными, но, как раз «в данном конкретном случае» приоритетность Союза, как единого государства, перед штатами, подтверждают многочисленные решения именно Верховного суда515253.
     А вот как вы думаете, Александр Александрович, Сызрань имеет право на самоопределение? Или Торжок? Или деревня Потаскуево Каменского района Свердловской области? Ведь Конституция РФ прямо не запрещает им выйти из состава государства. Мы вам даже больше скажем - согласно вашей, простите за выражение, логике из состава РФ можете выйти лично вы, прихватив с собой в придачу пару морских свинок. А что, разве запрещено?..
     Неужели автору «Неизвестной войны» непонятно, что в основе любого государства лежит идея его территориальной целостности - пусть в США данный принцип называется концепцией неразрывности Союза, а у нас в России - идеей унитарности РФ?   
     Еще раз - для памяти! - процитируем первый абзац статьи 10 Конституции США: «Ни один штат не может заключать какой-либо договор, вступать в союз или конфедерацию, выдавать удостоверения на каперство и репрессалии, чеканить монету, выпускать кредитные билеты, уплачивать долги чем-либо, кроме золотой или серебряной монеты, принимать билли об опале, законы ex post facto или законы, нарушающие договорные обязательства, либо жаловать дворянские титулы54». 
     «Короче говоря, оба государства, США и Конфедерация, с точки зрения закона были либо одинаково законны, либо одинаково незаконны. Одинаково… Не было ни «мятежни­ков», ни «федерального центра». Была страна, расколовшаяся на­двое. После этого всё, что делала одна сторона, другая могла объявить незакон­ным - и наоборот».
     Неужели А.А. Бушков не видит сути проблемы? Или не хочет ее видеть?
     А ведь проблема сецессии южных штатов болезненно схожа с проблемой правового регулирования федеративного устройства России и, в частности, отсутствием четкого за­конодательного решения о наличии или отсутствии права субъекта РФ на выход из феде­рации.
     Давайте разберем этот вопрос на примере нам близком и, увы, также болезненном.
     Конституция Российской Федерации. Принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г. Конституция вступила в силу со дня ее официального опубликования. Текст Кон­ституции опубликован в «Российской газете» от 25 декабря 1993 г.
     Статья 65 Конституции РФ говорит о том, что в ее состав на правах субъекта входит Чеченская Республика.
     В Конституции РФ отсутствует прямой запрет на выход из ее состава субъектов. Анти­конституционность любых сепаратистских действий следует из анализа юридических тек­стов, поскольку п. 3 ст. 4 провозглашает, что Российская Федерация «обеспечивает цело­стность и неприкосновенность своей территории». С учетом вышеприведенной цитаты, а также ряда других положений Конституции РФ, выход из состава Российской Федерации любого субъекта нарушает ее целостность и суверенитет, и, следовательно, по своей сути антиконституционен. 
     О способах реагирования на антиконституционные действия основной закон РФ во­обще ничего не говорит.
     Следует ли из всего вышесказанного, что сепаратизм Чеченской Республики оправдан? Следует ли из этого, что констатация суверенитета субъекта РФ достаточна для того, чтобы центральное правительство безропотно приняло подобное решение?    
     Вряд ли. В основе практически любого государства лежит идея его унитарности. Вы­ход из состава государства его субъектов и территорий должно быть либо прямо и де­таль-но изложено в национальной конституции либо ином законодательном акте общего­судар-ственного уровня, либо действия по выводу субъектов и территорий из состава уни­тарно-го государства должны быть рассмотрены как антиправительственные и антикон­ституци-онные. 
     Данная модель правового регулирования в полной мере применима к США образца 19 века. Поскольку Конституция США не предусматривает возможности сецессии, проблема выхода субъекта из ее состава является ни в коем случае не правом, а лишь пожеланием правительства штата. Поскольку аргументы как у сторонников, так и противников сецес­сии основывались на аналогиях права и казуистических толкованиях текста Конституции США, напрашивается единственно возможный в таком случае вывод - заинтересованная сторона обязана была инициировать обращение в Верховный суд США с тем, чтобы тот разъяснил, насколько допустимы требования о предоставлении суверенитета со стороны каждого отдельно взятого штата. Констатация своего суверенитета, в данном случае, аб­солютно правомерно рассмотрена была федеральным правительством США как мятеж.
     Комментируя новость о выходе из Союза Южной Каролины газета «New York Times» от 22 декабря 1860 г. писала со сдержанным недоумением: «Южная Каролина может хоть дважды в год объявлять себя вышедшей из Союза, если ей так нравится… Но это ни в ма­лейшей степени не умаляет обязанность каждого человека на ее территории подчи­няться законам, принятым Конгрессом. Федеральное правительство… имеет дело с ча­стными ли­цами и требует повиновения своим законам именно от них. Если они отказы­ваются, оно может принудить их к повиновению. Если же штат вмешивается и сопро­тивляется попыт­кам такого принуждения, значит штат «объявляет войну» федераль­ному правительству… мятежную войну, войну революционную. И вопрос только в том, имеет ли федеральное правительство право подавить мятеж, пресечь покушение на свою власть. И мне кажется это все равно, что спросить: правительство ли это вообще или только подделка».
     Пойди правительство РФ на поводу у чеченских сепаратистов, мы вправе были бы ад­ресовать ему тот же самый вопрос. 

     «Это на Севере, в правительстве Линкольна, не протолкнуться было от денеж­ных меш­ков…»
     Какие такие денежные мешки?
     Первый состав кабинета министров А. Линкольна состоял из профессиональных поли­тиков, это верно. Так же, как и кабинет министров Конфедерации. Военный министр Сай­мон Кэмерон осиротел в возрасте 9 лет и был отдан в ученики печатнику Эдварду Кен­неди. Министр финансов Сэлмон П. Чейз также потерял отца в возрасте 9 лет и воспи­ты­вался своим дядей, епископальным священником. Даже вице-президент Ганнибал Хэм­лин, хотя и был выходцем из достаточно известной семьи, потомок первых переселенцев, обосновавшихся в Массачусетсе еще в 1639 г., и родственник известных политиков - се­натора из Нью-Гэмпшира Сэмюэла Ливеромора и бывшего генерального прокурора штата Мэн Стивена Эмери, до начала политической деятельности сменил множество рабочих профессий: работал учителем, лесорубом, поваром, менеджером, наборщиком в редакции. 
     А вот министр юстиции Эдвард Бейтс был, что характерно, выходцем из родовитого семейства вирджинской плантаторов.
     Военный министр Э.М. Стентон, сменивший С. Кэмерона в начале 1862 г., долго раз­мышлял, стоит ли ему менять адвокатскую практику, приносившую по 8000 долларов в год, на зарплату государственного служащего. 
     Доллар образца 1861 г. стоил в 22,64 раз больше, чем доллар образца 2009 г. То есть част­ная практика Стентона приносила ему по сегодняшним ценам около 180 000 долларов еже­годно. Немало. Но это зарплата опытного профессионала, а не «денежного мешка».
     Для сравнения - заработная плата членов конгресса в 1861 г. составляет 3000 долларов в год, пре­зидента - 25 000 долларов в год.

     А.А. Бушков: «Любо­пытный штрих: именно Конфедерация впервые в истории США учредила мини­стерство юстиции - до того его не существовало…»
     Вот после таких перлов мы начинаем понимать, отчего нашего Александра Александро­вича иной раз характеризуют в отнюдь непарламентских выражениях.
     Должность министра юстиции (United States Attorney General) существует в США с 1789 г. Похоже, автора ввела в заблуждение дата создания министерства юстиции США (United States Department of Justice; Justice Department) - 1870 г. Первоначально, то есть начиная с 1789 г., в США действительно не было центрального юридического ведомства. Генеральный прокурор (он же генеральный атторней, он же министр юстиции) работал один, у него не было подчиненной ему бюрократической структуры. В 1867 г. юридиче­ская комиссия Конгресса США, возглавляемая Уильямом Лоуренсом, пришла к выводу о необходимости создания «департамента юстиции». 19 февраля 1868 г. в конгресс был вне­сен соответствующий законопроект, однако он не был принят. В феврале 1870 г. Томасом Дженкесом был представлен другой законопроект, принятый на этот раз конгрессом и се­натом. 
     Попутно поясним, что в американской системе права функции генерального аттор­нея не совпадают с функцией генерального прокурора РФ - в отличие от отече­ствен­ной прокуратуры, служба генерального атторнея США не обладает правами надзора за соблюдением закона. Возможно, что А.А. Бушков не по­нял, что министр юсти­ции в США является одновременно и генеральным атторнеем. 
     Хотя, сдается нам, изучением подобных тонкостей автор «Неизвестной войны» себя не утруждает…
     Да, напоследок. Должность министра юстиции Конфедеративных штатов Америки (Attorney General of the Confederate States of America) была полным аналогом должности министра юстиции США. То есть генеральный прокурор (он же генеральный атторней, он же министр юсти­ции) был членом кабинета министров, не имеющего собственной службы (министерства). 
     При этом следует иметь в виду, что в КША так и не был создан Верховный суд, хотя конституция предполагала его наличие.

     Отдельные ошибки нельзя объяснить ничем, кроме как откровенной небрежностью при работе с материалом. 
     Цитата: «Осадившими форт войсками южан командовал генерал Пьер Борегар (фран­цуз по происхождению, коренной южанин, оставивший пост начальника во­енной акаде­мии Вест-Пойнт, чтобы уйти в южную армию). Комендантом форта был майор Роберт Андер­сон - которого в свое время в Вест-Пойнте обучал артил­лерийскому делу именно Борегар и считал лучшим своим учеником…»
     Вообще-то специально для обозначения французов, родившихся в Новом Свете, придумали слово «креол». Так вот, П.Г.Т. Борегар был выходцем из состоятельного креольского семейства, проживавшего в 20 милях от Нового Орлеана, третий сын Жака Тутана-Борегара и Эллен Джудит де Реджио. 
     Интересно, что до достижения Борегаром возраста 12 лет, когда он поехал учиться в Нью-Йорк, будущий генерал не говорил по-английски. 
     Поступив в Уэст-Пойнт, Борегар отказался от двойной фамилии Тутан-Борегар. Надо отметить, что он крайне редко упоминал свое имя «Пьер», и даже в официальных бумагах предпочитал подписываться как «G.T. Beauregard».
     Борегар окончил академию в 1838 г. вторым по успеваемости в своем классе. Он хорошо показал себя как артиллерист и военный инженер. Среди друзей он имел множество прозвищ: Маленький Креол, Бори, Маленький Француз, Феликс и Маленький Наполеон.
     Борегар приходился родственником Джону Слайделлу, поскольку его вторая жена Каролина Десло (первая супруга Борегара, Мари Лаура Виллере, умерла в родах в марте 1850 г.) приходилась Слайделлу невесткой. 
     Все так, только с точностью до наоборот - именно Роберт Андерсон (родился в 1805 г.) был преподавателем П.Г.Т. Борегара (родился в 1818 г.) в период обучения последнего в Уэст-Пойнте. Ошибка тем более непростительная, что данное обстоятельство акцентиро­вано в книге К. Маля, которую, как утверждает А.А. Бушков, он чи­тал…
     Суперинтендантом Уэст-Пойнта Борегар, кстати, был всего шесть дней - с 23 по 28 ян­варя 1861 г.
     Далее - более. 
     «Считается, что первый выстрел по форту сделал Эдмунд Раффин - опять-таки не «ту­пой рабовладелец», а ученый, политик, писатель, один из теоретиков «юж­ной нации» (правда, иные американские исследователи ставят на его место не­коего капитана Джорджа С. Джеймса)».
     Ну, сразу виден тщательный подход автора к теме. Помимо биографической справки об Эдмунде Раффине, А.А. Бушков прочел даже Алана Аксельрода (именно у него упомянут капитан Джордж. С. Джеймс).
     Все это - не то чтобы профанация, просто барахтанье на самой поверхности, без хотя бы минимального погружения в материал. Достоверно известно, что первый выстрел по форту Самтер произвел не Раффин и даже не Дж.С. Джеймс, а лейтенант Генри С. Фарли (юноша с огненно-рыжей шевелюрой, несколькими месяцами ранее оставивший учебу в Уэст-Пойнте по причине сецессии его родного штата), командир батареи из двух мортир, расположенных в форте Джонсон на острове Джеймс, с южной стороны от Самтера, где его укрепления были наименее мощными. Выстрел был произведен ровно в 04.30 пят­ницы, 12 апреля 1861 г. Именно о звуке этого выстрела, раз­будившем ее, пишет Мэри Б. Честнат в своих дневниках.
     Лукавое мудрствование А.А. Бушкова иной раз просто ставит в тупик. Не слова не сов­рал про Эдмунда Раффина - действительно, ученый, политик, писатель, один из теорети­ков «южной нации». Вот только в изложении автора «Неизвестной войны» все это выгля­дит так, будто честь сделать первый выстрел по Самтеру предоставили тишайшему паци­фисту-интеллигенту, подобному нашему Григорию Перельману. 
     На деле Раффин был одним из наиболее активных представителей движения т.н. «fire-eaters», «пожирателей огня», наиболее радикальных представителей плантаторского класса. Будучи уже очень пожилым (родился 5 января 1794 г.) он, разумеется, не прини­мал непосредственного участия в боевых действиях. Однако стал одной из последних жертв Гражданской войны, покончив с собой - выстрелив из охотничьего ружья себе в го­лову. 
     Забегая наперед, указываем на ошибки А.А. Бушкова, содержащиеся в части 6 «Костры Ричмонда» главы 11 его книги: «Авраам Линкольн незамедлительно приехал в Рич­монд и при большом стечении рукоплескавшего народа посидел в кресле Джеф­ферсона Дэвиса. Вокруг Ричмонда чернокожие громили усадьбы плантаторов, осо­бенное внимание уделяя винным погребам и женщинам. Эдмунд Раффин, сделав­ший когда-то первый выстрел Гражданской, набросил на плечи флаг Конфедера­ции и выстрелил себе в сердце». Не в сердце, как уже было сказано, а в голову. Это, впрочем, мелочь - из цитаты А.А. Бушкова следует, что самоубийство Раффина про­изош-ло в период оккупации Ричмонда. На самом же деле, это прискорбное событие слу­чилось значительно позднее, 18 июня 1865 г. Пред­смертное письмо Раффина исчерпы­вающе объясняет как мотивы его самоубийства, так и жизненные принципы: «Я заявляю о моей полнейшей ненависти правлению янки - ко всем политическим, социальным и дело­вым связям с янки и к расе янки. Если бы я только мог это сделать, я запечатлел эти чув­ства, в полную силу, в каждом живущем южанине и завещать их всем еще не рожден­ным южанам…...И теперь с моим самым последним письмом и посланием, с последним моим вздохом, я повторяю и охотно объявляю мою полную ненависть к правлению янки - ко всем политическим, социальным и деловым свя­зям с янки, и вероломной, злобной и мерзкой расой янки».   
     Согласитесь, это очень и очень разные вещи - когда ответственным за первый выстрел войны становиться, в реалиях РФ, Дмитрий Быков или, например, Эдуард Лимонов…
     «Можно говорить с уверенностью, что обе стороны откровенно не захотели про-ливать кровь. Судите сами: и фортом, и осадной артиллерией командуют про­фес-сиональные ар­тиллеристы. За 34 часа артиллерийской дуэли выпущено около четырех тысяч снарядов. Убитых - ни одного. Раненых - ни одного. Это возможно при одном-единственном усло­вии: обе стороны палили в белый свет, как в копе­еч-ку, вовсе не стараясь зацепить кого-то всерьез. Единственной жертвой кано­нады оказалась лошадь кого-то из южан, задетая шальным осколком».
     Грешны - про лошадь ничего не знаем. А вот раненные, вопреки расхожему стереотипу, были с обеих сторон: пятеро со стороны северян и четверо - со стороны южан.
     Далее. Тот факт, что 34-часовая артиллерийская дуэль была практически бескровной, имеет объяснение, отличное от того, что предлагает нам великий гуманист А.А. Бушков. Перестрелка велась только с береговыми батареями противника - в сторону города феде­ралы не стреляли вообще. Форт Самтер был построен с целью отражать нападение извне, то есть город не попадал в сектор действия его артиллерии, да и находился на расстоянии 3,3 миль от острова (в распоряжении Андерсона было всего одно орудие, способное стре­лять на такое расстояние). Вести огонь прицельно в сторону берега было невоз­можно. Кроме того, майор Андерсон не использовал орудия, установленные на брустве­рах, об­слу-живание которых создавало бы риск для канониров. Артиллерия южане, в свою оче­редь, вела почти исключительно навесной огонь, которым поразить кого-либо можно разве что случайно. 
     «И тут-то появилась первая, официально зафиксированная жертва гражданской войны. Вот только южане тут ни при чем. Сдавая форт, Андерсон выговорил себе право отдать артиллерийский салют спускаемому звездно-полосатому флагу. Одну из пушек форта ра­зорвало, при этом был убит рядовой-канонир Дэниел Хоу. Первый убитый на этой войне пал не от огня противника, а от собственного орудия…»
     Еще один расхожий штамп. На 27-м выстреле взорвалось не само орудие, а складиро­ванные подле него картузы с порохом. При этом кроме канонира Дэниэла Хоу было ра­нено еще два рядовых (Эдвард Галлоуэй и Джордж Филдинг), причем Галлоуэй, в тот же день умер в Чарл­стонском госпитале от кровопотери.        
     Однако мало кто знает, что первой жертвой Гражданской войны в США чуть было не стал Роджер Аткинсон Прайор, бывший конгрессмен США и личный враг Таддеуса Сти­венса, в совсем скором будущем - полковник, а затем и генерал армии КША, прибывший в Самтер в качестве эмиссара от генерала Борегара. 
     Воистину, от великого до смешного - один шаг.
     Во время переговоров, проходивших в помещении госпиталя, Прайор случайно выпил раствор йодистого калия. Жизнь ему спас 32-летний доктор Сэмюэл Уайл Кроуфорд, сде­лавши незадачливому парламентеру промывание желудка.
     Что удивительно - а может быть, закономерно - Прайор, всегда стоявший на позициях радикального сецессионизма, отказался от возможности сделать первый выстрел по Сам­теру (именно первый - вместо лейтенанта Фарли).
     «Этот день, 12 апреля 1861 г., когда Самтер спустил флаг, и принято считать началом гражданской войны».
     Днем начала Гражданской войны в США действительно считается 12 апреля 1861 г. (ровно за сто лет до полета в космос первого человека), - день, когда южане начали обстрел Самтера. А флаг США был спущен в день капитуляции форта, то есть - 14 апреля. Так когда же началась Гражданская война в США, а, Александр Александрович?..
     «Впрочем, все было гораздо сложнее. Поначалу в Союзе остались четыре рабо­владель­ческих штата: Миссури, Кентукки, Мэриленд и Делавэр. Два последних так и хранили всю войну верность Вашингтону - а в Миссури и Кентукки очень быстро образовалось по два правительства (южан и северян), по две администрации, по две армии. Кроме «большой» гражданской войны в двух этих штатах вдобавок бушевала еще война «малая» - не только Севера против Юга, но и жителей штата между собой…»
     Редкостная глупость. Миссури и Кентукки стали ареной нешуточных сражений и партизанских конфликтов, но го­ворить о какой-либо «внутренней войне» было бы излишне. В период «междуцарстовова­ния», пока ассамблеи штатов не определились с вопросом сецессии, в Миссури и в Кен­тукки сохранялось вполне определенное равновесие, а действия противоборствующих сторон носили характер скорее политической борьбы и формирования «партии силы», нежели военных операций.
     Республиканцы вели себя в Миссури и Кентукки вполне дея­тельно. Герой форта Сам­тер Роберт Андерсон, уроженец Кентукки и свеже­бреветированный бригадный генерал, начиная с 15 мая 1861 г., командо­вал округом Кентукки (позднее округом Кумберленд) и «делал все возможное, чтобы удержать Кентукки в составе Союза» (К. Сэнд­берг). Еще один уроженец Кентукки, лейтенант флота Уильям Нелсон, зани­мался доставкой оружия на территорию штата. В итоге в Кентукки тайком были ввезены 10 000 винтовок («ружья Линкольна»), которыми вооружены были сторонники США. Пожилой кентуккийский се­натор Джон Джордан Криттенден (в сентябре 1861 ему исполнилось 74 года), автор несо­стоявше­гося «Компромисса Криттендена» и верный сторонник Линкольна, прилагал все усилия для того, чтобы штат не принял сторону Конфедерации. О том, на­сколько это было сложно, говорит хотя бы тот факт, что родной сын сенатора Джордж Криттенден стал ге­нералом КША. А другой его сын, Томас Леонидас Криттенден (до войны - адвокат, участ­ник Мексиканской войны, консул США в Ливерпуле), как раз в описываемое время ко­мандовал дивизией в армии Союза. В итоге деятельность агентов влияния США на терри­тории Кентукки увенчалась успехом: в ходе выборов в кон­гресс, проходивших в июне 1861 г., в девяти из десяти избирательных ок­ругов победили противники сецессии. Что, впрочем, не меняло той абсурдной ситуации, что сложилась в пограничных штатах в на­чале войны: так, напри­мер, в Луисвилле совершенно открыто и как бы независимо друг от друга формировались добровольческие части, одни из которых направлялись в со­юзную армию, а другие - в конфедеративную. 
     «Теперь - о соотношении сил. Оно было категорически не в пользу Юга. На Севере жило 22 миллиона человек, на Юге - 9 (треть из которых составляли чернокожие невольники, на которых никак нельзя было полагаться как на вооруженную силу)».
     Не «на Севере», а всего по стране, за исключением мятежных штатов, то есть включая Запад и 3 000 000 человек населения рабовладельческих штатов, не поддержавших мятеж.
     «На Севере - вся военная промышленность, на Юге - единственный оружейный заводик в Ричмонде (так что южане порой за неимением лучшего вооружались извлеченными со складов мушкетами времен Войны за независимость)».
     «Вся военная промышленность» состояла из двух арсеналов - в Спрингфилде и в Харперс-Ферри. Этого было вполне достаточно для всей довоенной американской армии в 17 000 человек. Причем арсенал в Харперс-Ферри (тот самый, на который напал Джон Браун), - на территории Вирджинии и во время войны неоднократно захватывался мятежниками, которые вывезли оттуда все оборудование.
     «В разных частях Конфедерации создавались многочисленные арсеналы, без остановки выпускавшие ружья, пушки, револьверы, патроны, снаряды и многое другое. Они действо-вали в Ричмонде, Фейетвилле, Аугусте, Чарльстоне, Колумбусе, Мейконе, Атланте, Сель-ме и в других местах. В Мейконе, Аугусте и Колумбусе были возведены фабрики по производству вооружения, и кроме того в Аугусте под руководством полковника Джорджа Рейнса южане построили огромную пороховую мельницу. Частный капитал также сделал вклад в создание военной индустрии Юга. Одной из самых значимых была, например, фабрика Тредегар Айрон Уоркс в Ричмонде, производившая торпеды, обшивку броненосцев, лопасти винтов, полевые орудия, большие нарезные морские пушки Брука, станки для военных заводов и множестве других нужных предметов. Успехи военной промышленности Конфедерации были столь значимыми, что к началу 1863 года Горгас мог не без гордости заявить: «Теперь мы в состоянии вести войну до бесконечности»55.
     Если А.А. Бушков чего-то недопонял, поясняем - в войну Север и Юг вступили с одинаково неподготовленным военно-промышленным комплексом. Конечно, Север обладал  не в пример более значительным индустриально-промышленным потенциалом, что, собственно, является одной из констант Гражданской войны в США. Но автор-то «Неизвестной войны» пытается представить ситуацию таким образом, что вся промышленность Севера милитаризовалась загодя!.. 
     Врал, конечно… ©
     «Две трети банковского капитала и почти все железные дороги - на Севере».
     Ну, положим, банковского капитала на Севере было аккумулировано поболее 2/3, а именно - 81%. 
     На Севере было 21 000 миль железных дорог. На Юге - 9 000 миль. Меньше, но далеко не «почти все». 
     «Старина Эйб» ввел федеральные войска в Мэриленд, где солдаты арестовали мэра Балтимора и 19 членов законодательного собрания штата, известных как сторонники Юга. Даже собственные министры Линкольна (и председатель Верхов­ного суда) были против и напоминали, что это противоречит Биллю о правах (аре­стовывать можно за действия, но не за убеждения!), однако Эйби гнул свое. Мэ­риленд был передан под прямое управление военных, столица штата окружена войсками и пушками… …Последовали новые аресты - на сей раз за решетку упря­тали все руководство полиции штата. И объявили, что малей­шая попытка сопро­тивления закончится пальбой из орудий. Вот так и остался в составе Союза штат Мэриленд - не из убеждений его граждан, а из простого осознания того факта, что на пушки с голыми руками не попрешь, особенно когда все, кто мог бы возглавить со­противление, брошены за решетку…»
     Как водится, А.А. Бушков упрощает ситуацию до полной ее примитивности. 
     Аресты, разумеется, не были беспричинными. Линкольн, конечно, боролся с «пятой колонной», но было бы преувеличением говорить о том, что правительство Мэриленда пострадало за одни только убеждения.
     27 апреля 1861 г., еще до ввода войск и значительно раньше арестов, о которых пишет автор «Неизвестной войны», 57 законодателей мэрилендской ассамблеи проголосовали «против» сецессии; «за» - лишь 13 человек5657.
     Суровые меры А. Линкольна были ответной реакцией на действия мэрилендского пра­ви­тельства в лице мэра Балтимора Джорджа Уильяма Брауна, маршалла Джорджа П. Кейна и бывшего губернатора штата Еноха Льюиса Лоу, которые требовали от действую­щего губернатора Мэриленда Томаса Х. Хикса сжечь все мосты и разрушить железную дорогу с целью не допустить армию Союза на территорию штата. Об этих требованиях сообщил президенту сам Хикс, который настаивал на нейтралитете Мэриленда, недопу­щении войск на его территорию и, кроме того, предлагал посредничество в урегулирова­нии конфликта с Южными штатами. 
     Фактически, данное предложение было формой ультиматума исполнительной власти, тем более, что подразделения милиции штата действительно разрушили уже несколько мостов к северу от Балтимора. Данной операцией командовал капитан кавалерии штата Джон Мерримен. 25 мая 1861 г. Мерримен был арестован и заключен в тюрьму.
     А. Линкольн столкнулся уже не просто с проявлениями сепаратизма, а с неповинове­нием местных властей. Будучи юристом, президент направил запрос министру юстиции Эдварду Бейтсу на предмет возможности приостановления принципа habeas corpus, кото­рый восходит к староанглийскому «Акту о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями» от 26 мая 1679 г., а в системе американского права означает судебный акт, выдававшегося на предмет немедленного освобождения от неза­конного лишения свободы и выступающий как гарантия конституционного принципа, со­гласно которого никто не может быть лишен свободы иначе как по приговору суда.
     Дело, получившее название «Ex parte Merryman», стало очередным этапом противо­стояния исполнительной и судебной власти США, а в широком смысле слова - идеалисти­ческого и прагматического принципов права. Дело закончилось ничем - Верховный суд в лице знакомого вам председателя Роджера Б. Тейни счел действия правительство неза­конными, а правительство решение Верховного суда проигнорировало. 
     Таким образом, Линкольн реагировал не на убеждения - он реагировал на совершенно конкретные действия оппозиции, ставившие под угрозу обороноспособность государства, находящегося, к тому же, в состоянии войны. И действовал президент не просто репрес­сивными способами - его действия продиктованы были условиями военного положения, объявленного в Мэриленде.
     Многие историки пишут о том, что, формально находясь в составе Союза, Мэриленд, рабовладельческий штат, находился в оккупации - ну, или, в крайнем случае, «под кон­тролем войск Союза». Не согласиться с этим сложно - когда в 1864 г. состоялся референдум по вопросу принятия но­вой консти­туции штата, победа противников рабовладения была одержана минимальным перевесом голосов, да и то за счет военнослужащих, находящихся на территории штата («за» - 27 511 голосов плюс 2 633 голосов военных; «против» - 29 536 голосов плюс 263 го­лоса военных). Однако в действиях администрации Линкольна присутствует своя логика - только жесткий контроль над ситуацией в штате был гарантией сдерживания сецессионстских настроений.
     При этом нельзя не отметить, что когда войска конфедератов вторглись на территорию штата, надежды командующего Армией Северной Вирджинии Р.Э. Ли встретить теплый прием в «братском Мэриленде» не оправдались. Население штата холодно отреагировало на его призыв восстать против власти «узурпаторов-республиканцев». Зато в армии Союза служили 46 638 солдат родом из Мэриленда.
     Позиция автора «Неизвестной войны» вновь выглядит ханжеской: решительные дейст­вия правительства США, нацеленные на борьбу с сепаратистскими тенденциями, А.А. Бушков стремиться изобразить варварской и беззаконной акцией с таким тщанием, что чувства меры и вкуса становятся ему помехой, а его обличения приобретают привкус фельетона. 
     Заранее просим прощения за нижеследующий абзац, поскольку он ненароком смахивает на манеру подачи материала са­мим А.А. Бушковым. Автор «Неизвестной войны» неоднократно скорбит над тяжкой долей политических противников республиканской администрации, которых без предъявления обвинения подолгу содержали под стражей. Осознанно или не осознанно, но данные дей­ствия соответствуют принципу, сформулированному Линкольном совершенно по другому поводу: «Необходимость не знает законов». Обнаружив, что механизмы демократического управления пробуксовывают в кризисной ситуации, республиканцы восполняли пробелы, отталкиваясь от принципа целесообразности. Данный процесс был в высшей мере лице­мерным, и оправдать действия северян мы можем разве что одним-единственным доводом: наверное, лучше просидеть полгода-год без предъявления обвинения и выйти на свободу без малейшего поражения в правах, нежели в полном соответствии с законом схлопотать реальный срок по приговору трибунала. Действия Линкольна по превентивной изоляции противников - всего лишь «меньшее зло», выглядящее ну просто невинно на фоне многих иных - как до междоусобной американской войны, так и после нее - гражданских войн.  
     Излишне говорить о том, что «беззаконные аресты», о которых упоминает А.А. Буш­ков, не носят и тени бескомпромиссной репрессивности. В качестве примера можем при­вести маршалла Джорджа Проктора Кейна - арестованный 27 июня 1861 г. (то есть значи­тельно позднее ввода федеральных войск в Мэриленд), он пробыл в заключении в общей сложности 14 месяцев, был выпущен, свободно выехал в Монреаль, а находясь в Канаде, вел широкомасштабную пропагандистскую и разведывательную деятельность во славу Конфедерации. Поле войны не только не получил поражения в правах, но и стал впослед­ствии мэром Балтимора.      
     Интересный факт. В числе политзаключенных оказался внук Фрэнсиса Бертона Ки, ав­тора гимна США «Усеянное звездами знамя». Сестра Ф.Б. Ки и, соответственно, двою­родная бабушка его внука, по имени Энн Фоэб Карлтон Ки, была супругой Роджера Б. Тейни. Кроме того, Фрэнсис Бертон Ки был дальним родственником Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда.
     «Нарушая все писаные законы, Линкольн единолично принялся тратить мил­лионы казенных денег - на спешное формирование армии. Интересно, что «корен­ные» англосаксы в нее не спешили и основной упор с самого начала был сделан на ту массу разноплеменных эмигрантов, что осела в США после того, как бежала из своих стран, проиграв всевозможные революционные заварушки: немцы, итальянцы, венгры. Все они большей частью была социалистами. Равным образом и американские социалисты валом валили в армию. Немецкие социалисты из Мис­сури быстренько собрали полк, выступивший под красным знаменем с изображе­нием разбивающего кандалы молота (время серпа и молота еще не пришло). В Филадельфии не отставали - тамошний немецкий полк возглавил сомнительный «полковник» Бленкер, которому это звание присвоила некая «революционная ар­мия Бадена». По воспоминаниям современника, «среди офицеров были участники фактически всех революционных войн в Европе». Обнаружился и польский полк. Немало удалось завлечь в федеральную армию и ирландцев… …Немецкие полки, польский полк, мадьярский легион, итальянская бригада Гарибальди… Другими словами, скопище весьма специфического народа, который был на всю жизнь отравлен бунтарством и не мыслил себе бытия без какой-нибудь войнушки…».
     Стесняемся спросить, а что такое «неписанные законы», которыми обязан руково­дство-ваться глава государства?.. 
     Следующий вопрос: автор «Неизвестной войны» в курсе, что все американцы - это, собственно, и есть «масса разноплеменных эмигрантов»? Включая англосаксов, которые присутствовали в армии Союза примерно в той же пропорции, что и в составе населения США? 
     И, коли речь идет про американские реалии, некорректно писать про «немцев, итальянцев, венгров», - поскольку все они «американцы немецкого, итальянского, венгерского происхождения». 
     Для примера - из 516 000 «германо-американцев» в армии, 300 000 родились уже в Америке. Такое же положение было и армии мятежников.
     «Сомнительным полковником» А.А. Бушков именует Луиса Бленкера (хотя транслитерировать фамилию правильнее будет как «Блинкер»). Он действительно родился 31 июля 1812 г. в Вормсе, Гессен-Дармштадт, Германия. Служил в Баварском легионе. Вышел в отставку в чине лейтенанта. Потом занимался в своем родном городе виноделием. В революцию был выбран местным бургомистром и командиром ополчения. Воевал с прусской армией и даже имел некоторые успехи. Так что, не только по должности, но и по квалификации, опыту управления и проявленным военным способностям - вполне себе полковник. 
     В США Бленкер эмигрировал в 1849 г. Натурализовался. Стал фермером и бизнесменом. Получил гражданство. В 1861 г. стал одним из организаторов 8-го добровольческого полка - только не в Филадельфии, а в Нью-Йорке. Был избран полковником. В канун битвы при 1-м Булл-Ране возглавил 1-ю бригаду 5-й дивизии Северо-восточной Вирджинии. Уже в годы войны дослужился до командира дивизии и был бреветирован званием бригадного генерала. Хорошо начав, Бленкер бледно проявил себя в сражении у Кросс-Кейс, и не сумел реализовать свой потенциал, потому что 31 октября 1863 г. умер после неудачного падения с лошади.
     Как видим, сомнений в его способностях быть полковником у современников не было. Идея автора «Неизвестной войны» представить его читателям неким заезжим «чегеварой» - далеко не умная мысль (да чего там - просто идиотская). И выбор «мишени» не самый удачный - сказывается незнание материала. Куда более характерным был бы пример с еще одним участником германской революции Карлом Шурцем, который командовал при Геттисберге целым 11-м корпусом. Но, увы, он тоже не проезжий. Впрочем, о странном понимании А.А. Бушковым такой дисциплины, как этнография, разговор у нас впереди…
     Ну а что мы имеем по тексту далее?
     Подразделение, которое автор «Неизвестной войны» называет «польским полком», если быть точным, называлось 58-м Нью-йоркским добровольческим пехотным полком (58th New York Volunteer Infantry Regiment). 
     Фантазией автора «Неизвестной войны» в целую бригаду превращен 39-й Нью-йоркский пехотный добровольческий полк численностью в 700 человек, называвший себя «гвардейцы Гарибальди». Данное подразделение было включено в боевой состав армии Северо-восточной Вирджинии 27 мая 1861 г. 3 роты данного полка были сформированы из немцев, 3 - из венгров, одна - из швейцарцев, одна - из итальянцев, одна - из французов, одна - из испанцев и португальцев (всего - 14 национальностей из 52 государств и княжеств). Возглавил «Гвардию Гарибальди» полковник Фредерико Джорджо Д’Атэсси.
     «Север оказался разобщенным, а вот Юг, наоборот, спаянным - там-то четко представляли, за что воюют и против чего: за родину, против северян, посягавших на независимость Конфедерации. Можно сколько угодно порицать эту незатейливую идею, но именно она сплотила Юг и вдохновила на борьбу…».
     Да? А вот с нашей точки зрения, отсутствие целеполагающей идеи вооруженной борьбы Юга против Севера, иными словами - отсутствие какой-либо разумной идеологии стало одной из составляющих крушения «южного дела»…
     Но пока мы хотели сказать немного не о том.
     О какой «спаянности» может идти речь, если чуть выше сам автор «Неизвестной войны» утверждал: «На стороне Севера остались четыре рабовладельческих штата. Точнее говоря, четыре с половиной: часть Виргинии, решившая идти с Вашингтоном, провозгласила себя новым штатом, Западной Виргинией»?
     В армии Севера служили 46 638 солдат из Мэриленда. Делавэр дал 12 284 человек; Западная Вирджиния - 32 068; округ Колумбия - 16 534; Миссури - 109 111; Кентукки - 75 760; Теннеси - 31 092; Арканзас - 8 289; Северная Каролина - 3 156; Алабама - 2 576; Флорида - 1 290; Луизиана - 5 224; Миссисипи - 545; Техас - 1 965; итого - 346 532 солдат из рабовладельческих штатов сражалось на стороне Союза58. К моменту окончания войны в армии Союза сражались полки каждого из конфедеративных штатов (за исключением Южной Каролины).
    По далеко не полным обнаруженным случаям, количество политических заключенных на Юге оценивается как минимум в 2 672 человек59.
     Согласитесь, данный факт плохо вписывается в картину «национального единения южной нации».
     Забегая наперед - южане весьма быстро поняли всю незамысловатость и лживость плантаторской пропаганды и стали активно дистанцироваться от защиты интересов «спаянного Юга». Уже в апреле 1863 г. при списочной численности 498 000 человек в войсках присутствовало только 360 000. В июне 1863 г. по данным военного министерства Конфедерации «в сплоченных рядах» южной армии недоставало 136 000 солдат, оставивших службу. «К Рождеству 1863-го года проблемой было уже не уход отдельных солдат, но целых взводов и рот»60. К апрелю 1865 г. при списочной численности 359 000 человек идеи мятежников осталось защищать только 120 000 солдат.
     Ну а в завершение - вам не кажется, что приведенная выше цитата о «спаянности» Юга напрочь опровергается самим же А.А. Бушковым уже в части 1 «Великий манифест» главы 11 «Братья и пушки» его книги: «В конце концов весной 1865 г. Дэвис пробил наконец «Закон о солдате-негре», по которому всякого чернокожего, пожелавшего поступить в армию солдатом, следовало освобождать с согласия хозяев и правительств штатов. Но это было сделано слишком поздно и ход войны переломить уже не смогло: на Юге, увы, хватало своих реакционеров…».
     Надо же, такие спаянные - и не пришли к консенсусу по вопросу, который, в принципе, мог бы и переломить ход боевых действий в пользу Конфедерации…
     «Формировавшиеся на Севере и Юге армии были, как легко догадаться, совершенно непрофессиональными. В каждом штате, что южном, что северном, имелась своя милиция (ополчение), но на Севере она собиралась в основном для парадов пару раз в год - а вот на Юге, где всегда существовала опасность массового восстания негров, ополченцев учили гораздо серьезнее…».
     Очередной неразрешимый парадокс от автора «Неизвестной войны». Вывод об угрозе массовых восстаний чернокожих невольников как-то плохо выглядит на фоне ранее сделанного А.А. Бушковым открытия: «Удивительны они только для тех, кто привык не выходить за пределы устоявшихся штампов. На деле негры-рабы действительно боялись воли». Вот тебе и новость. А массовые восстания происходили, надо полагать, как знак протеста против скорого освобождения?.. Дивны божие дела…
     «И на Севере, и на Юге кое-где царило откровенное шапкозакидательство: мы их, кособоких, одной левой! Однако северяне, чересчур полагавшиеся на перевес сил в свою пользу, все же оказались гораздо более безответственными: Линкольн создал так называемые «девяностодневные полки», куда набирали только на три месяца, а потом солдат волен был убираться восвояси - «старина Эйби» искренне полагал, что за три месяца он покорит Юг…».
     Автор «Неизвестной войны» забыл упомянуть, что уже через 18 дней после начале этого, первого по счету, набора, был объявлен набор сроком на 3 года. Никаких событий, которые могли бы опрокинуть убеждения Линкольна, за эти 18 дней не произошло. Так что, по данной «логике», на покорение Юга «старина Эйб» отводил значительно больше времени.
     Хотя, думаем, про данные события А.А. Бушков понятия не имеет. К. Маль про этот призыв упоминает, однако мы уже давно не питаем иллюзий на тот счет, что автор «Неизвестной войны» читает в своих источниках не одни лишь избранные места… 
     А, впрочем, если бы даже и имел, то, наверняка, все равно бы не упомянул.
     «Если на Юге полки новорожденной армии формировали люди известные и ува-жаемые в своих округах (и зачастую, организовав полк, вступали в него рядовыми), то на Севере все обстояло иначе: любой, у кого имелась определенная сумма денег, получал право сформировать роту или полк, после чего официально получал от государства звание капитана или полковника армии США. Наличие способностей к военному делу власти не интересовало. Вот эти полковники потом и навоевали… (99)».
     Единственный пример подобного рода, почерпнутый из все того же К. Маля, автор «Неизвестной войны» пытается изобразить как тенденцию. Речь идет все о том же Пьере Густаве Тутане Борегаре, который, как мы уже писали выше, уволился из армии 28 февраля 1861 г., будучи начальником (суперинтендантом) академии Уэст-Пойнт. Борегар всерьез рассчитывал на то, что губернатор Луизианы предложил ему пост командира милиции штата, однако данная должность досталась Бракстону Брэггу; Брэгг, в свою очередь, зная об амбициях Борегара, предложил ему чин полковника. Борегар посчитал, что достоин большего, и демонстративно записался рядовым в батальон «Орлеанских гвардейцев» (Orleans Guards), подразделение, сформированное исключительно из креольских аристократов. Его расчет был верным - уже 1 марта 1861 г. он был произведён в генералы.
     Покупка воинского звания за деньги в армии Севера - личная фантазия А.А. Бушкова. Кому платили деньги желающие получить офицерское звание, если все офицерские должности в армии были выборными?
     «Вступая в должность, Линкольн говорил, обращаясь к мятежным южным штатам: «Правительство на вас нападать не будет. Не будет конфликта, если вы сами не станете агрессорами»… …Врал, конечно. Через три месяца после капитуляции Самтера северная армия переправилась через Потомак и вступила на территорию Конфедерации под вопли вашингтонских «ястребов»: «Вперед, на Ричмонд!».   
     Нет, какова логика - Линкольн врал, потому что одна из газет впоследствии написала… Не слабо даже для А.А. Бушкова.
     «On to Richmond» - так назывался лозунг газеты «New York Tribune», которую создал и редактировал известный аболиционист Хорас Грили. Чтобы не утруждать автора «Неизвестной войны» долгими и безуспешными поисками в дебрях 250 томов макулатуры, подсказываем: Нью-Йорк и Вашингтон - разные города. А газета - не правительство Соединенных Штатов.  
     Главный «вашингтонский ястреб», главнокомандующий Уинфилд Скотт, разработал совсем другой план, впоследствии называемый «Анаконда». Об этом он, конечно, не вопил, а сформулировал основные его тезисы в посланиях своему приемнику генералу Джорджу Б. МакКлеллану уже от 27 апреля,  3 мая и 21 мая 1861 г. Именно этот план, а не газетные лозунги, в конце концов и принесли победу Союзу.
     «Теперь только шутки кончились и началась настоящая война…».         
     Господи! Наконец-то! На половине книги! Аллилуйя!
     А то мы всерьез испугались, что дальше будут только посмертные речи А.И. Герцена…
     Запятая в сложносочиненном предложении отчего-то отсутствует… Привет редакторам!

Глава 17, в которой выражаются многочисленные (практически нескончаемые) нарекания автору книги А.А. Бушкову по поводу содержания главы 7 данной книги «Кровавые годы».    

     Глава 7 «Кровавые годы» бьет все рекорды по количеству нелепостей. Разбираем ее по­следовательно, не давая автору никакой пощады.
     С порога предупреждаем - хотя, по мысли А.А. Бушкова, данная глава освещает первые два года войны до момента издания Прокламации об освобождении, автор «Неизвестной войны» до такой степени плутает в хронологии, что походя задевает события и 1863-го, и 1864-го и 1865-го годов. Что уж тут скажешь - плохо это, когда не знал, да еще и позабыл…
     «Северное воинство, браво выступившее на усмирение «проклятых мятежни­ков», было пышно именовано «Великой армией Потомака».
     Да с чего бы это вдруг? То-то и забавно, что армия северян на восточном ТВД в тот момент называлась «Армией Северо-восточной Вирджинии» (Army of Northeastern Virgi-nia), а южан - «Потомакской ар­мией» (Army of the Potomac). Вскоре армии обменяются названиями.
     «Великая армия» состояла из тех самых «трехмесячных добровольцев», отпра­вившихся на войну в поисках приключений и острых ощущений - а также, несо­м-ненно, для того, чтобы разжиться на Юге дармовым добром. Никаких других пред-положений попросту не возникает, когда знакомишься с кадрами «Великой армии». Кроме полка итальянских и немецких социалистов (эти шли воевать пусть за сомнительные, но все же какие-никакие идеи), в составе армии имелся еще 6-й нью-йоркский полк, о котором сами нью-йоркцы говорили: туда невозможно по­пасть, не оттянув предварительно срок в тюрьме. Еще по­чище был полк зуавов Уилсона: когда эта доблестная рать, закончив формирование, вы­ступила из Нью-Йорка, там моментально сократилось вдвое количество преступлений, со­вершае­мых ежедневно (99). «Зуавы», надо полагать, увидели прекрасную возможность прикрыть старые уголовные грешки, одним махом перекрасившись из простых уголовни­ков в спасителей отечества. Опять же и пограбить можно неплохо…»
     (99) - ссылка на книгу Кирилла Маля «Гражданская война в США. 1861-1865». Ну что же, бывает и на старуху проруха - Кирилл Маль ошибся в том смысле, что 6-й Нью-йор­ский полк добровольцев и полк зуавов Уилсона не два разных, а одно и то же подразделе­ние.
     Но у Маля ничего не сказано про то, что 6-й Нью-йоркский полк добровольцев прини­мал участие в битве при Булл-Ране (Манассасе). Он и не принимал - с 15 июня 1861 г. полк был направлен во Флориду.  
     Как и многие недоразумения Гражданской войны в США, слухи о сплошь маргиналь­ном составе 6-го Нью-йоркского полка родились из личной неприязни радикального рес­публиканца Хораса Грили, редактора «New York Tribune», к полковнику Уильяму Уил­сону, демократу, стороннику мэра Нью-Йорка Фернандо Вуда, ирландцу, влиятельному функционеру Таммани-холла (и бывшему боксеру). Именно Грили и запустил в оборот байку о толпе преступников в качестве организующей силы 6-го Нью-йоркского полка (парафраз на тему «каждый ирландец - висельник»). При этом даже сам Грили вряд ли мог себе представить, что к его словам отнесутся так серьезно, как это сделал автор «Неиз­вестной войны». Великий аналитик и версификатор А.А. Бушков отчего-то не счел нуж­ным задуматься над странным парадоксом - отчего вдруг толпа матерых преступников (на долю которых приходилась, ни много, ни мало, половина всех совершаемых в Нью-Йорке преступлений) подалась на воинскую службу? В Нью-Йорке кончились деньги? Или, может быть, объяснение про «перекраситься» и «желание пограбить» кажутся вам убеди-тельными?
     Обрушившись на ирландцев, Грили не учел, впрочем, что полк комплектовался в боль-шей степени американцами англо-саксонского и германского происхождения (рота «К» была практически полностью немецкой). В социальной структуре полка преобладали люди среднего класса: артисты, клерки, адвокаты, механики.     
     Первый набор волонтеров сроком на три месяца от 15 апреля 1861 г., был встречен с небывалым энтузиазмом. Толпы народа буквально осаждали пункты записи. Уже через 2 недели под флаг Союза встало более 100 000 добровольцев. 3 мая 1861 г., чтобы «вольно­определить» избыток добровольцев, правительство объявило о дополнительном наборе - до окончания войны, но не более чем на 3 года. Раннее сформированные «трехмесячные» полки в большинстве своем так же заявили о готовности служить три года, а большинство штатов выразило согласие с данной инициативой (полки формировались штатами по оп­ределенным квотам и их служба начиналась с момента передачи в федеральное ведом­ство).
     В армии МакДауэлла таких частей было подавляющее большинство. «Трех­летними» были полки из Мэна, Висконсина, Нью-Джерси, Нью-Йорка (29-й, 31-й, 39-й, 41-й и 79-й, остальные 8 полков - двухлетние), Массачусетса (1-й и 11-й), Миннесоты.
     «Командовал этими специфическими вояками сорокадвухлетний генерал Мак­дауэлл, прямо скажем, не то что не военный гений, но и никак не военачальник. В мексиканской кампании он участвовал в качестве штабного офицера, строевым командиром не был, никогда не командовал даже ротой. Весной 1861-го он как-то особенно удачно подвернулся под руку - и майора произвели сразу в бригадные генералы (что моментально настроило против него массу северных офицеров, медленно карабкавшихся по всем ступенькам военной карьеры…)».
     Господи, ну что за бред… Стыдно читать. Каково было автору «Неизвестной войны» писать - не знаем. Надеемся, не обошлось хотя бы без несварения. 
     Продвижение по службе в довоенной армии США было настолько медленным процес­сом, что молодой 2-й лейтенант мог дослужиться до звания полковника в среднем лишь за 50-60 лет. Так что звание майора само по себе было немалым, а в условиях военного вре­мени его конвертация в генеральское звание представляется не просто рутинной, а естест­венной - например, из 45 офицеров, учившихся вместе с МакДауэллом, генера­лами стали 13 человек, из 50 выпускников предыдущего года - 17. Учитывая реалии военного време-ни, только ленивый выпускник Уэст-Пойнта не стал генералом. От того особо бредовым вы­глядит заявление А.А. Бушкова о толпах недоброжелателей МакДауэлла в рядах северных офицеров…
     «Над шеренгами южан впервые взвилось знамя Конфедерации: красное полот­нище с синим Андреевским крестом, усыпанным белыми звездами».
     А вот на эту фразу просим обратить особое внимание. Можно путаться в цифрах и фак­тах, можно ничего не знать об истории религий и экономике, можно ссылаться на заве­домо недостоверные источники, - но, взявшись за описание какого-либо военного кон­фликта, отсутствие представления о знамени, под которым воюет сторона, которой ты симпатизируешь, выглядит исключительным моветоном.
     Как выяснилось, А.А. Бушков способен наплевать и на это. Он где-то слышал про Андреевский крест на флаге Конфедерации - а к чему изучать вопрос подробнее?..
     В 2003 г. московское издательство ЭКСМО выпустило «Иллюстрированную историю Гражданской войны в США 1861-1865» - сборник иллюстраций американского художника и реконструктора-баталиста Дона Трояни с комментариями историка Уильяма К. Дэвиса - редкое и счастливое событие в отечественном книгоиздании. А.А. Бушкова данная книга не заинтересовала, хотя пройти мимо нее - все равно как мимо Е.В. Тарле при изучении эпохи наполеоновских войн. Но автор «Неизвестной войны» раз за разом умудряется со­общать слову «некомпетентность» новую глубину и дополнительный смысл...
     Так вот, открыв страницу 21 данной книги можно легко убедиться, под каким флагом шли в бой южане под Манассасом. А на странице 31 еще раз убедиться - и, если есть же­лание, даже прочесть…
     Обратите внимание - чтобы уяснить этот вопрос даже читать, тем более на английском, ничего не надо, достаточно картинки посмотреть.

     Вот первый национальный флаг Конфедерации, просуществовавший с 5 марта 1861 г. по 26 мая 1863 гг., известный как Stars and Bars - «Звезды с каймой». Разработан прусским художником Никола Маршаллом из Мэриона, штат Алабама, представлен Временному конгрессу КША, и в полдень 4 марта поднят над зданием Капитолия штата в г. Монтго­мери, Алабама. Никакого формального акта по данному поводу Конгресс КША не принял, хотя статут национального знамени был разработан. Так, статут предполагал, что в левом верхнем углу должно быть выставлено в форме круга число звезд, соответствующее коли­честву штатов в составе Конфедерации. Так что под Булл-Раном флаг Конфедерации вы­глядел следующим образом - 

     Флаг с Андреевским крестом - т.н. Второй национальный флаг Конфедерации, или Stainless Banner («Незапятнанный флаг»), или The Battle Flag («Боевой флаг»), он же Stonewall Jackson Flag (поскольку этим флагом был накрыт гроб «Каменной стены» Джексона) - появился 1 мая 1863 г. 

     Кроме того, Андреевский крест присутствует на таком флаге Конфедерации, как Southern Cross («Южный крест»).

     Идея об изменении флага возникла сразу же после Булл-Рана и исходила от генералов Юга П.Г.Т. Борегара и Дж.Э. Джон­стона, которые писали, что в условиях сражения очень сложно различить флаг США и конфедеративный Stars and Bars (к слову сказать, белый Stainless Banner позднее сменился Южным крестом не в последнюю очередь потому, что его нередко путали с белым флагом капитуляции). Поэтому впервые и неофици­ально Андреевский крест появился на знаменах КША примерно через полгода после Ма­нассаса - 28 ноября 1861 г. 
     Дабы быть совсем точными, поясним, что помимо Stars and Bars над войсками южан при Манассасе реяли также знамена штатов и неофициальный, но весьма популярный и слав­ный исторической традицией флаг Флориды и Техаса Bonnie Blue Flag (Прекрасный голубой флаг). При этом не ищите слово «Bonnie» в англо-русских словарях, ибо оно - устаревшее шотланд­ское.
     Про славные исторические традиции этого флага следует рассказать особо. Именно этот флаг был поднят 9 января 1861 г. над Капитолием в Джексоне, Миссисипи, когда этот штат присоединился к сецессии. Именно под этим флагом в Монтгомери, штат Алабама, была провозглашена Конфедерация. Именно он считался первым, неофициальным ее флагом. Кроме того, весной 1861 г. Харри МакКарти написал песню «The Bonnie Blue Flag» на мотив ирландской «The Irish Jaunting Car». Эта песня вместе с «Dixie» стала неофициальным гимном Конфедерации:

«Hurrah! Hurrah! For Southern rights hurrah!
Hurrah for the Bonnie Blue Flag that bears a single star».   








    
      «Противники вскоре сошлись возле речушки Булл-Ран, рядом с холмами, же­лезнодо­рожной станцией и поселком, носившими общее название Манассас (а по­тому в разных справочниках, энциклопедиях и трудах по военной истории после­дующие события име­нуются по-разному: то «бой у Булл-Ран», то «сражение при Манассасе»)».
     Это даже и не критическое замечание - критиковать автора за незнание подобных тон­костей, когда он и базовых-то вещей не знает, как-то не вполне удобно. А дело в том, что Гражданская война в США вообще славна большим разнообразием в названии сражений (битва у Глендейла 30 июня 1862 г. имеет аж 7 названий). Но общий принцип таков - южа-не именовали битву по имени ближайшего города, северяне - по ближайшему геогра­фи-ческому объекту. Поэтому первая крупная битва войны именуется «Битвой при Манас­сасе» у южан и «Сражением при Булл-Ране» - у северян.
     «У северян было тридцать семь тысяч человек, у южан - на треть меньше, два­д-цать две (точные данные по американским источникам)».
     А любопытно было бы взглянуть на эти мифические «американские источники». Тем более, что каких-либо ссылок автор «Неизвестной войны» нам не дает, а в перечне используемой литературы «американские источники» вообще отсутствуют. Может, опять Дюбуа или Анджела Дэвис какая-нибудь? Во всяком случае у Маля, который служит А.А. Бушкову главным источником по сражению у Булл-Рана, ничего подобного нет.
     По реальным американским источникам (рапорт МакДауэлла), даже в Вашингтоне, накануне выступления, армия Северо-Восточной Вирджинии имела в своем составе 34 127 солдат61. Оставив 4-ю дивизию (5 502 солдата) под командованием бригадного генерала Теодора Реньона в Александрии, для охраны моста через Потомак, МакДауэлл повел 17 июля к окрестностям Манассаса 28 625 солдат. Историк Томас Ливермор определяет эти силы в 28 452 солдата62. Как-то скромно для «Великой армии».
     На поле боя МакДауэлл привел людей еще меньше. Кроме потерь на марше, по дороге федералы потеряли 83 человека в стычке у брода Блэкберн (Блэкберн-Форд). А накануне МакДауэлл, согласно специальному приказу № 39, отправил на север 4-й Пенсильванский добровольческий полк и одну батарею в связи с окончанием их 3-месячного срока службы63.
     С другой стороны, в распоряжении командования мятежников к началу сражения (21 июля) были не только войска Потомакской армии (21 883), но также армия Шенандоа (8 884) и резервная бригада бригадного генерала Теофилиуса Хантера Холмса (1 465)64. Итого - 28 625 северян про­тив 32 232 южан. И если А.А. Бушков называет армию северян «великой», то как же он должен назвать армию «южан»? Не иначе, «величайшей»?
     Непосредственно в бою, согласно рапортам штабов обеих армий, приняли участие 18 572 солдата Союза и 18 053 солдата Конфедерации (9 713 армии Потомака и 8 340 армии Шенандоа)65. Кстати, у К. Маля, несмотря на все недостатки его работы, данное коли-чество указано достоверно: «...18 тысяч конфедератов, участвовавших в битве... 18572 северян, сражавшихся в этот день...»66. А.А. Бушков просто проигнорировал свой же источник, когда он стал ему невыгоден и начал распространять фантазии про тридцать семь тысяч... двадцать две тысячи... точные американские источники…
     Остается лишь порекомендовать автору «Неизвестной войны» читать свои источники внимательно. Или хотя бы про­сто их читать…
     Далее А.А. Бушков вкратце пытается описать сражение при Манассасе…
     Описывать сражение по Кириллу Малю было слишком долго, поэтому автор ограни­чился лишь краткими выдержками из его «Гражданской войны в США. 1861-1865», дополнив их своими личными галлюцинациями. Разумеется, несмотря на более-менее информативный источник, все равно все пе­реврал.
     Первое сражение при Булл-Ране (Манассасе) заслуживает внимательного изучения не только как первое крупное сражение Гражданской войны в США, но и как, своего рода, «история болезни» тактики и стратегии середины 19 века. 
     Обе стороны были абсолютно неподготовленными к крупномасштабным боевым опе­рациям. 
     Будучи выходцами из одного учебного заведения, имеющими одинаковую подготовку, большинство офицеров противоборствующих сторон мыслили однотипно и принимали похожие решения в сходных ситуациях (что неудивительно, поскольку курс стратегии и тактики («военной науки») включал в себя единственный девятичасовой семинар за все 4 года обучения в Уэст-Пойнте; остальное учебное время посвящалось инженерному искус­ству, артиллерийской и строевой подготовке, верховой езде, естественной филосо­фии (физике) и математике, а также гуманитарным наукам, иностранным языкам, рисова­нию и танцам).
     Как следствие - многие факторы, очевидные для современной военной науки, такие, как пропускная способность магистралей или маневрирование резервами - попросту не учитывались при подготовке планов операций.
     Разумеется, А.А. Бушков такие глупости обходит вниманием и рисует картину боя как триумф отважных южан над бестолковыми янки. Тем самым плодя и множа новые сте­реотипы взамен старых.
     «Северяне определенно отправлялись на легкую прогулку - закидать шапками «мятеж­ников». По отзывам современников, у них не было и подобия дисциплины - солдаты тол­пами выходили из строя, чтобы поискать в лесу ягод, многие с непри­вычки к военной обуви натерли ноги (несколько человек вообще скончалось от солнечного удара, хотя жара стояла отнюдь не тропическая), а чтобы облегчить ношу, куча народу преспокойно повыбрасывала из ранцев трехдневный сухой паек и прочие пожитки. Офицеры ничего не могли поделать со своими подчиненными - к тому же у многих вот-вот должен был закон­читься трехмесячный срок добро­вольной службы, и они вслух говорили, что совсем скоро развернутся и уйдут, по­тому что они люди вольные и переслуживать не нанимались…»
     Уточняем. Манассас находиться на расстоянии примерно 40 километров от Вашинг­тона. Армия Северо-восточной Вирджинии выступила из столицы 16 июня. Расстояние в 25 миль невелико, если речь идет о подготовленном туристе, но для армии в 34 000 чело­век, абсолютно неподготовленной, с обозами, артиллерией и в полной походной выкладке (около 20 килограммов на человека), это расстояние оказалось весьма значительным. Все без исключения историки отмечают, что погода в тот период была исключительно жаркая и душная (а средняя температура воздуха в окрестностях Вашингтона в летнее время, чтоб вы знали, составляет 26 градусов Цельсия). Прибавьте к этому, что в те времена не было понятия об обуви для правой или левой ноги - армейские сапоги и ботинки изготавливались одинаковыми, а далее счастли­вый владелец сам их разнашивал. Стоит ли удивляться, что авангард армии достиг по­селка Фейрфакс только в 11.30 17 июня, где и был разбит первый бивуак. Вторая ночевка состоялась в городке Сентервилл, соответственно, 18 июня.
     В рядах северян несколько человек действительно погибли от солнечного удара. К слову сказать, за всю войну подобных случаев зафиксировано общим числом 313.
     В тот же день, 18 июня, дивизия под командованием генерала Дэниэла Тайлера была втянута в боевое столкновение с авангардами противника возле брода Блэкберн. Итогами данного боестолкновения стали потери с обеих сторон - 85 человек убитыми и раненными у северян, 68 - у южан. Кроме того, обнаружив противника на предполагаемом маршруте движения, Ирвин МакДауэлл внес коррективы в свои первоначальные планы с целью ох­вата левого фланга южан.    
     Вплоть до раннего утра 21 июня основная часть армии Севера находилась в Сентер­вилле. Потеря темпа стала одной из главных причин проигрыша союзными войсками предстоящей битвы - дело в том, что южане концентрировались возле железнодорожной станции Манассас постепенно, и последние подразделения армии Шенандоа, спешно пе­реброшенные к месту сражения, шли в бой буквально с колес. Атакуй МакДауэлл неза­медлительно 19 или даже 20, он, скорее всего, вступил бы в битву с чис­ленным преиму­ществом. Но корить командира северян вряд ли возможно - он поступал так, как поступал бы на его месте любой разумный человек, и уж тем более военный на стадии подготовке к сражению; экспромт в подобных вопросах есть привилегия либо во­енного гения, либо полного профана. Ирвин МакДауэлл, командир армии Северо-восточ­ной Вирджинии, про-фаном не был, как, впрочем, не был он и гением, и потому начал опе­рацию с подроб­ной рекогносцировки на местности, поскольку абсолютно не представлял себе оператив­ной обстановки. 
     «Южане, наоборот, были бодрыми и сплоченными - они, не забывайте, защищали свою землю от вторгшегося агрессора…».
     Патриотизм, конечно, могучий стимул, но на месте автора «Неизвестной войны» мы бы все же поискали причины бодрости южан в том обстоятельстве, что, в отличие от северян, им не пришлось выдержать трехдневный марш. А также в том факте, что именно на территории Вирджинии находилась железнодорожная ветка, позволившая оперативно перебросить войска к Булл-Рану.
     «На примыкающих к полю будущего сражения холмах вольготно и с комфортом разместились северные зрители. Практически все светское общество Вашингто-на, респектабельные господа и нарядные дамы, толпой отправились вслед за Великой армией в своих лакированных экипажах (у некоторых на облучках сидели чернокожие кучера, рабы, поскольку рабовладения в округе Колумбия никто не отменял, запретили только торговать рабами…)».
     Тот случай, когда мы, вопреки всем источникам, считаем историю с многочисленными штатскими зрителями битвы недостоверной. Вернее, преувеличенной.
     Безусловно, какое-то количество политиков и корреспондентов сопровождали армию Северо-восточной Вирджинии на марше. Разумеется, какое-то количество очевидцев присутствовало на поле боя (известно, что конгрессмен от штата Коннектикут Альфред Эли даже попал в плен и пробыл там до декабря 1861 г.). Но толпой!.. Но всем светским обществом!.. 
     Но ни о каком пикнике с видом на поле боя, по нашему мнению, речи быть не может - хотя бы потому, что ни даты, ни места сражения никто заранее не предполагал, выдвижение войск на рубежи атаки началось, фактически, ночью, битва разворачивалась на значительном пространстве и на пересеченной местности. Словом, никаких предпосылок для действа в стиле Древнего Рима. 
     Особо отметим вопрос о рабовладении в Федеральном округе Колумбия. В момент сра­жения при Манассасе оно действительно сохранялось в столице, хотя и было предметом многочисленных споров и дискуссий (достаточно сказать, что первым законопроектом, предложенным А. Линкольном в его недолгую бытность конгрессменом, был закон о за­п-рете рабства в столичном округе). 
     Как известно, вопросы, связанные с рабовладением, регламентировались в США не фе­деральными законами, а законами штатов. Соответственно, в округе Колумбия использо­вались «рабские законы» штата Мэриленд, причем законы эти были по стандартам сере­дины 19 века достаточно либеральными - рабам разрешали зарабатывать деньги и жить от­дельно от их хозяев, а свободным чернокожим разрешалось проживать в городе и посе­щать частные школы. По состоянию на 1860 г. в округе Колумбия насчитывалось 11 131 свободных негров и 3 185 рабов. 
     Работорговля также широко практиковалась в городе, и один из таких рынков распола­гался всего в 7 кварталах от Белого дома. 
     Рабовладение и работорговля были полностью запрещены в округе Колумбия 16 ап­реля 1862 г., за 8 месяцев до издания Прокламации об освобождении. 
     К этому моменту в городе проживали 2 989 рабов, и каждому из их владельцев была выплачена денежная компенсация. 
     Ход битвы мы описывать не станем, поскольку для этого нужно будет написать отдельную книгу (книга Теда Балларда «Battle of First Bull Run» (Center Of Military History, US Army, Washington, D.C., 2004) объемом около сотни страниц, содержит в себе только карты и краткое описание этапов сражения). Поэтому не будем фиксироваться на авторской версии битвы - с тем же успехом можно критиковать за краткость и недобросовестную прора­ботку подписи под иллюстрациями в школьном учебнике.      
     Еще цитата: «Однако в центре насмерть стояла бригада виргинских ополченцев под ко­мандой генерала Томаса Джексона… Генерал был и вовсе скороспелый - всего пару меся­цев назад, в прошлой штатской жизни он был… профессором ма­тематики! Но это ока­зался именно тот случай, когда цивильный представитель мирной профессии нашел себя на поле боя…»
     Т.Дж. Джексон окончил Уэст-Пойнт в 1846 г. 17-м из 59 кадетов курса, участвовал в Мек­си­канской войне (осада Веракруза, сражения у Контрераса, Чапултепека, Мехико-Си-ти), дважды бреветировался за храбрость, а в Вирджинском военном институте он преподавал не математику, а естественную и экспериментальную философию, а также был артиллерийским инструктором. Носил майорское звание. В 1859 г. именно Джексон командовал двумя артиллерийскими батареями при подавлении выступления Джона Брауна.
     Автор вновь потерялся во времени и в пространстве. Из его версии следует, что «бри­гада вирджинских ополченцев» стояла в центре с самого начала боя. Однако на деле бри­гада Т.Дж. Джексона, входившая в состав маленькой армии Шенандоа, прибыла на поле боя только к 12 часам пополудни 21 июня и сразу же заняла позиции в районе холма Генри, где боевые действия в тот момент были наиболее интенсивными. И, к слову сказать, позиции эти находились не в центре, а на левом фланге южан.  
     «Виргинцы стояли насмерть. Впоследствии за этот бой Джексон получит у южан по­четное прозвище Каменная Стена».
     Общепринятая история данного прозвища такова: генерал Бернард Эллиот Би, командир 3-й бригады армии Шенандоа, крикнул, обращаясь к солдатам 4-го Алабамского полка: «Посмотрите на бригаду Джексона! Она стоит как каменная стена!» 
     Фразу эту традиционно принято считать комплиментарной. Однако многие очевидцы, например, Барнетт Ретт, начальник штаба армии Шенандоа, утверждают, что Б.Э. Би про­изнес свои слова со злостью и негодованием, поскольку он ожидал от Джексона помощи своей полуразгромленной бригаде. И понимать его слова следует так, как если бы речь шла о русскоязычной идиоме «врасти в землю», которая в зависимости от контекста мо­жет высту­пать как метафорой несгибаемой твердости, так и крайней нерасторопности. 
     Некоторые очевидцы утверждали также, что в оригинале фраза прозвучала: «Он стоит, как чертова каменная стена». 
     Сам Б.Э. Би дать пояснения своим словам не успел - почти немедленно после их про­изнесения он получил рану, от которой умер на следующий день. 
     4-й Алабамский полк, находившийся в центре сражения, впоследствии прошел немало битв, включая мясорубки Геттисберга и Колд-Харбора, однако его потери при 1-м Булл-Ране были наибольшими за всю войну: из 750 солдат полка было убито 38 человек и ра­нено 208. Среди погибших был командир алабамцев, полковник Эгберт Джонс.   
     Помимо Б.Э. Би, битва при Булл-Ране унесла жизнь еще одного генерала КША: еще до того, как получил смертельную рану Би, пулю в грудь получил командир 2-й бригады ар­мии Шенандоа, бригадный генерал Фрэнсис С. Бэртоу.
     Поскольку у А.А. Бушкова проблемы со сведениями на предмет службы чернокожих в армии Юга (подробнее расскажем о чернокожих конфедератах в соответствующий день и час), уточняем, что Ф.С. Бэртоу умер на руках у полковника Люциуса Гартрелла, коман­дира 7-го полка добровольцев Джорджии, а в госпиталь его доставили два чернокожих солдата из его полка - Эмос Рукер и его брат Мозес Бентли. Смерть Бэртоу констатировал доктор Гомер Вирджил Милтон Миллер, известный южный врач, а впоследствии - сена­тор США.
     «Первыми побежали «Зуавы», оставив без прикрытия артиллерийские батареи, тут же захваченные южанами. Очень скоро паника стала всеобщей. Лишь немногочисленные северные подразделения отступали в строгом порядке, ощетинясь штыками и отстреливаясь, - основная масса Великой армии превратилась в драпающую толпу. Вояки, собравшиеся шапками закидать «мятежников», неслись, не разбирая дороги, бросая не только ружья, но и вообще все, что мешало бегству. Бросили всю артиллерию».
     Речь идет про 11-й Нью-йоркский полк, или, т.н., полк «Огненных зуавов», сформированный из пожарных Нью-Йорка. Полку катастрофически не везло с командирами - 24-летний полковник Элмер Э. Эллсуорт нелепо погиб во время освобождения Александрии, 24 мая 1861 г., застреленный хозяином гостиницы «Маршалл-Хауз» Джорджем У. Джексоном; принявший командование полковник Ноа Л. Фернхем к началу сражения не оправился от болезни и страдал от лихорадки. Вряд ли можно говорить о том, что зуавы проявили под огнем чудеса героизма - но потери, понесенные 11-м полком, полностью опровергают мнение о том, что они «спасались бегством»: из 177 бойцов погибло 35, ранения получили 74, 68 человек попали в плен. Атака кавалеристов Стюарта на 11-й полк дорого стоила «черным всадникам» - 1-й Вирджинский кавалерийский полк (смелое наименование для формирования численностью в 150 человек) потерял в ходе атаки 8 человек убитыми и 9 - раненными.
     Полковник Ноа Л. Фернхем был ранен. Рана, пусть незначительная, стала фатальной - полковник умер 14 августа 1861 г. Атака кавалеристов Стюарта отбросила зуавов, но, несмотря на это, батареи капитанов Чарльза Гриффина и Джеймс Б. Риккетса несколько раз переходили из рук в руки.
     Автор пытается показать северян толпой грабителей, рассыпавшейся от первого удара. При этом он намеренно игнорирует свой источник. Вот как «страшный удар Борегара» описан у Маля: «Но это не был еще окончательный разгром армии Севера. Федералы пока не обратились в бегство, и Мак-Дауэл не терял еще надежды взять реванш». 
     Эпизод с зуавами вообще взят из более раннего этапа сражения: «33-й Вирджинский полк с примкнутыми штыками бросился вперед и в считанные секунды овладел орудиями. Однако удержать их он не смог: на левый фланг конфедератов, используя «утопленную» в земле дорогу от Садли-Спрингс к Манассасу как прикрытие, наступали бригады Уилкокса и Франклина. Первый Миннесотский полк пошел в контратаку и отбил орудия».
     После это была очередная контратака конфедератов и снова федералы устояли. Сражение было очень упорным и солдаты-новички, с обеих сторон, показали исключительную стойкость. «Мак-Дауэл, однако, пока не собирался сдаваться. Было всего 2 часа пополудни, и до заката оставалось еще достаточно времени, чтобы надеяться на победу. Его молодые войска, несмотря на кровавые потери, не утратили своей боеспособности и проявили, надо отдать им должное, удивительное мужество и стойкость: 14 часов бойцы провели на ногах, а порой непосредственно в жестоком огне сражения - суровое испытание на прочность для зеленых новичков»67.
     25 брошенных орудий, конечно, очень много, но это далеко не все. То же и с ружьями. Федералы потеряли около 5 000 ружей. За вычетом потерь непосредственно в сражении, ружье бросил только 1 солдат из 5. Кстати, оставшуюся артиллерию спас тот самый, «сомнительный полковник» Бленкер.

     «Вполне возможно, южная кавалерия, ворвавшись в Вашингтон, могла бы одним ударом закончить всю войну. Это не столь уж безумное предположение: в его пользу свидетельствуют многочисленные реалии тех дней».
     В начале 21 века мы можем предполагать по поводу альтернативных исторических сценариев все, что угодно. А вот современники битвы при Манассасе придерживались иной точки зрения.
     Приведем только один пример того, что южане в июле 1861 г. не имели даже умозрительного шанса захватить Вашингтон. Зато мнение это исходит от человека, которого даже А.А. Бушков не сможет заподозрить в просоюзной оценке событий.
     Знакомьтесь - Джубал Андерсон Эрли. Родился 3 ноября 1816 г. в Вирджинии, умер 2 марта 1894 г. 8 футов роста, сутулый из-за артрита, противник сецессии его родного штата, отец 5 незаконнорожденных детей, запойный пьяница, мизантроп и сквернослов, любимец солдат и хороший генерал, к чьему мнению прислушивался Р.Э. Ли. Один из 18 генерал-лейтенантов Конфедерации. Тот самый генерал, что летом 1864 г. провел ряд удачных операций в долине Шенандоа и предпринял отчаянное наступление на Вашингтон, продлив тем самым войну не менее чем на 6 месяцев. Тот самый непримиримый мятежник, что, уже после окончания войны, находясь в эмиграции в Канаде, написал в частном письме от 8 июня 1866 г.: «Я дошел до такого состояния, что, не моргнув глазом, готов снять скальп не только с любой женщины-янки, но даже с ее ребенка». Тот самый Эрли, про которого Даглас Саутхолл Фримен, автор самой известной биографии Роберта Э. Ли, написал следующее: «В моих детских воспоминаниях постоянно присутствует фигура этого сердитого старика, свирепо жующего табак... Когда я шалил, няня пугала меня рассказами о том, что каждый день генерал на завтрак съедает по непослушному малышу. По утрам, ковыляя по направлению к гостинице «Арлингтон», Эрли ворчал и ругался под нос, но все уважительно уступали ему дорогу и склоняли головы, особенно, ветераны. Разве не он спас наш город от рейда Хантера? Разве не он олицетворяет саму Конфедерацию, непрощенную и нереконструированную? Генерал-лейтенант Армии Северной Вирджинии Джубал Андерсон Эрли - в моих ушах это имя звучало музыкой...». 
     Одним словом, человек, которого менее всего возможно заподозрить в презренной мягкотелости или симпатиях к бывшему противнику.
     Так вот, в своих мемуарах Дж.А. Эрли совершенно определенно говорит о том, что от­ветная атака южан на Вашингтон после победы при Манассасе - чистой воды авантюра, которая не имела бы ни малейших шансов на успех, случись она в реальности: «Не будучи облачен доверием генерала Джонстона, или посвященным в его планы, я готов ручаться, что было бы абсолютно невозможно для любой армии - захватить Вашингтон в ходе не­посредственного преследования, даже если армия в состоянии была осуществить такое преследование, и было бы очень трудно пересечь Потомак вообще… …Я утверждаю, что армия не была в состоянии осуществить преследование в полдень 21-го после сражения, или той же ночью. В сражении были задействованы все отряды, кроме полка из бригады Кука, 19-го Вирджинского, два полка из бригады Кершоу, и моей бригады, и они были на­столько истощены и истерзаны отчаянным сражением, в котором они участвовали, что они не сделали никакой попытки преследования и были к нему неспособны68».  
     Сражение у Булл-Рана было выиграно не каким-то мифическим «превосходством юж­ного духа». Это бой равных по качеству, количеству и управлению войск. Но у мятежни­ков было два определяющих преимущества. Во-первых, они оборонялись, что всегда удобней для молодых необстрелянных войск. Меньше напряжение, расход моральных сил. Во-вторых, сильная позиция. Даже опытным войскам необходимо численное превос­ходство, чтобы брать эти холмы. А у МакДауэлла, с таким соотношением сил, было мало шансов на победу. В результате, для равной борьбы, ему пришлось затратить больше войск, чем противнику.
     Наполеон говорил: «Сражающийся больше 6 часов солдат, будет искать любой при­личный повод, чтобы выйти из боя». МакДауэлл явно «перегрузил» свои войска. Но так же «нагрузил» и противника. У мятежников сохранилось больше духовных сил и две све­жие бригады. Первыми сломались федералы. Но и противники их недалеки были от бегства. 
     «Ступив на дорогу, которая вела от дома Льюиса к Манассасу, мы встретили на­стоящий поток отставших и беглецов, направлявшихся в тыл. Они сообщили, что с нами все кончено. Некоторые из них говорили, что их полки наголову разбиты и что от них нет никакого толку69», вспоминал все тот же Джубал Эрли. командовавший как раз одной из этих свежих бригад.
     Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис в это время направлялся в штаб армии мятежников и видел такую же картину: «У перекрестка я видел толпу солдат с явно вы­раженными признаками поражения и паники. Они рассказывали страшные истории о том, что наша линия прорвана, армия разбита и сражение проиграно70».
     В составе роты «G» 71-го пехотного полка штата Нью-Йорк (2-я бригада 2-й дивизии армии Северной Вирджинии) служил 28-летний рядовой по имени Джордж Тайлер Бер-роуз. 19 апреля 1861 г., отложив свадьбу со своей невестой по имени Мэри Эвелина Зегер, он поступил на службу добровольцем (при том, что после несчастного случая, произошедшего с ним в детстве, не видел одним глазом). После поступления на службу Берроуз заболел дизентерией. Однако узнав, что его полк выступил к Манассасу, сбежал из госпиталя через окно и присоединился к своему подразделению. Принял участие в бою и едва не был ранен - пуля пробила ему блузу и убила солдата, стоявшего позади. 23 февраля 1863 г. Джордж Тайлер Берроуз и Мэри Эвелин Зегер поженились. 1 сентября 1875 г. у них родился сын, нареченный Эдгаром Райсом Берроузом.
     «В сражении у Драй-Крик полковник Паттон (предок знаменитого американ­ско-го гене­рала Второй мировой) разгромил северные войска, которыми командо­вал его старый при­ятель, генерал Эверелл…»
     Сражение у Сухого ручья (Battle of Dry Creek или, в версии южан, Battle of  White Sulphur Springs - битва у Белого Серного ключа, известного в Вирджинии курорта) состоялось 25 и 26 августа 1863 г. на тер­ритории Вирджинии. И это, прямо скажем, не самая известная из битв Гражданской войны в США.
     Вкратце картина боестолкновения такова. Генерал Эйверелл проник на территорию Вирджинии, имея своей целью вывезти в Уилинг архив Верховного суда штата Вирджи­ния, расположенный в Льюисбурге. Под его командованием были 2-й, 3-й и 8-й полки мобильной пехоты за­падновирджинского формирования, 14-й Пенсильванский кавалерийский полк, кавалерийский батальон Гибсона и батарея Ивинга, всего около 1300 человек. 
     Передвижения противника заметили конные разведчики южан, принадлежавшие к 19-у кавалерийскому полку Вирджинии, командовал которым Уильям Л. Джексон, кузен «Ка­менной стены» Джексона. 
     В строну Льюисбурга спешно выдвинулась бригада под командованием полковника Джорджа С. Паттона, состоящая из 22-го и 47-го Вирджинских пехотных полков, 26-го пехотного батальона, 37-го кавалерийского батальона и артиллерийской батареи Чэпмена.
     Силы противников были примерно равными, но южане действовали на своей террито­рии. Весь день 26 августа велась интенсивная перестрелка, поддержанная артиллерийским огнем. Наутро к конфедератам подошла подмога, и Эйверелл принял решение выводить своих солдат из боя. Отступление было проведено организованно, и потери у сторон были сходными - Эйверелл потерял 216 человек, в том числе 26 убитыми, 125 раненными и 67 пленными, потери Паттона составили 167 человек, в том числе 20 убитыми, 129 ранен­ными и 18 пропавшими без вести. Где увидел «разгром» автор «Неизвестной войны»? Ему вообще знакомо словосочетание «ничейный результат»?
     Любопытно, что один из командиров северян, немецкий капитан Пауль фон Кениг, вероятнее всего, был убит своими же соб­ственными подчиненными, с которые ненавидели его за строгость и педантизм.
     Полковник Паттон, который командовал силами южан в битве при Дрю-Крик, действи­тельно приходился родным дедом Джорджу Смиту Паттону III, командующему 3-й, 7-й и 15-й армиями во время 2-й Мировой войны. Семейство Паттонов внесло немалую лепту в «Обреченное дело» - помимо Джорджа Смита Паттона-старшего, на стороне Конфедера­ции воевал, как минимум, еще один Паттон: при Геттисберге, в ходе атаки Пиккета, сло­жил голову Уол­лер Тазуэлл Паттон, которому генерал приходился внучатым племянником. Кроме того, родст­венником Джорджу С. Паттону III приходится генерал Конфедерации Хью Мерсер.
     Никаких подтверждений того факта, что генерал Уильям Вудс Эйверелл был старым приятелем полковника Дж.С. Паттона, мы не обнаружили и, с нашей точки зрения, вероят­ность такой дружбы крайне мала: они родились в разных регионах, были выходцами из различных социальных слоев и обучались в одно время, но в совершенно разных учебных заведениях - Эйверелл родился в г. Кэмерон, штат Нью-Йорк, в 1855 г. окончил Уэст-Пойнт, после служил в Миссури и в Пенсильвании, был тяжело ранен в сражении с ин­дейцами и с 1859 г. вплоть до начала войны числился в списках инвалидов. Паттон ро­дился на юге, до 1852 г. учился в Вирджинской военной академии, а затем работал адво­катом и практиковал в Чарлстоне. Ни времени, ни места, когда Эйверелл  и Паттон могли бы приятельствовать, просто не обнаруживается.
     Шанса подружиться после окончания войны судьба также им не представила. В ходе 3-го сражения при Винчестере 16 сентября 1864 г. Паттон был ранен в ногу. Поскольку ногу не успели своевременно ампутировать, полковник умер от сепсиса 25 сентября. Он захоронен в одной могиле со своим родственником У.Т. Паттоном.
     Забавная штука твориться и с генеалогическими изысканиями А.А. Бушкова…
     «Одним из самых талантливых и прославленных командиров военно-морского флота северян стал адмирал Фаррагут, уроженец Юга. Дэвид Портер, сын коман­дора Портера, героя войны с англичанами 1812 г., воевал за северян, а два его сына - за южан (29)».
     Дэвид Глазго Фаррагут родился 5 июля 1801 г. недалеко от Ноксвилла, штат Теннеси. Его отцом был испанский моряк Хорхе Фаррагут, а матерью - Элизабет Шин родом из Се­верной Каролины. Однако никакие прочные связи с местом своего рождения у будущего адмирала возникнуть просто не успели - семи лет от роду Фаррагут был усыновлен Дэви­дом Портером, отцом будущего флотоводца Дэвида Диксона Портера, став его сводным братом, и сменил свое подлинное имя «Джеймс» на «Дэвид» - в честь нового отца. Мич­манское звание Фаррагут получил в возрасте 10 лет.
     Со свойственным авторам занудством сообщаем читателям, что у коммодора Дэвида Диксона Портера и его супруги Джорджинны Энн Паттерсон (поженились 10 марта 1839 г.) было 8 детей (хотя многие источники говорят о десяти), и вот они:

1.Джорджинна Портер (1840-1858)
2.Эвелина «Нина» Портер (1842-1857)
3.Дэвид Эссекс Портер (1845-?)
4.Карлайл Паттерсон Портер (1846-1914)
5.Теодорик Портер (1849-1920)
6.Элизабет Кэтрин Портер (1852-1924)
7.Ричард Бах Портер (1854-?)
8.Эллен Портер (1856-?)

     Так что никто из сыновей Портера на стороне Юга не воевал. В боевых действиях ус­пел побывать К.П. Портер - будучи гардемарином, он участвовал в битве за форт Фишер. И не на стороне южан.
     «Двоюродный брат командующего войсками Конфедерации генерала Ли Сэмюэл вое­вал на стороне северян».
     На фоне прочих перлов - почти достоверная информация. Адмирал Сэмюэл Филиппс Ли был троюродным братом Роберта Э. Ли.
     Думаете, все? Нет, что вы - А.А. Бушков изучил данную тему с деталями и нюансами. Сначала он поведал читателям о родственниках Мэри Тодд Линкольн, воевавших за Юг, при этом сведения почерпнуты им из К. Сэндберга, а также глубоко научной монографии Н. Которна «Президенты и секс». А затем оглушил читателей следующей сенсацией: «Но мы, кажется, отвлеклись. Вернемся к друзьям и родным, которых разъединила война и поставила по разные стороны линии фронта. Еще один грустный пример: один из сыновей мелкого предпринимателя еврея Гемпа ушел к южанам, а другой погиб, сражаясь за северян…».
     На этом месте мы потеряли дар речи, и до сих пор заикаемся, когда вслух обсуждаем непролазный идиотизм данного пассажа. 
     Дело в том, что история Гражданской войны в США просто пестрит потрясающими и колоритнейшими примерами того, как война разводила семьи по разные линии фронта. На их фоне поведать читателям о сыновьях еврея Гемпа - все равно как обсуждать новости с полей деревни Гадюкино в день полета первого человека в космос.
     Вот лишь крохотная их часть.
     Два сына Фрэнсиса Лейбера, знаменитого политика, советника президента США по военному и международному праву в течение войны, воевали за Север, еще двое - за Юг.
     Один брат замечательного южного генерала, «Каменной Стены Запада» Патрика Ройнена Клеберна, носил синюю форму, второй - серую.
     Томас Оуэнс воевал в звании сержанта роты «I» 4-го Кентуккийского пехотного полка армии Конфедеративных Штатов. Его родной брат был тоже сержантом роты «I» 4-го Кентуккийского пехотного полка - но армии Соединенных Штатов.
     Вот, к примеру, большое семейство Брекинриджей из штата Кентукки, самым известным отпрыском которого стал Джон Кабелл Брекенридж, соперничавший с Линкольном на президентских выборах 1860 г. Он сам и три его сына сражались на стороне Юга. Двое из его кузенов воевали за Север, его двоюродная сестра была медсестрой у У.С. Гранта. 
     Еще у одного из кузенов Дж.К Брекенриджа, Роберта Дж. Брекенриджа, два его сына воевали по разные стороны фронта. Тот из них, кто воевал за Конфедерацию, попал в плен к федералам 22 июля 1864 г. под Атлантой. В числе офицеров, которым он сдался, находился его родной брат.
     Генерал КША Розуэлл Рипли приходился родным племянником на­чальнику артиллерии и вооружений военного министерства США Джеймсу Волфу Рипли.
     Три внука знаменитого Генри Клея сражались за Союз, четыре внука - за Конфедерацию.
     «И, наконец, Адольф Мейер, который начал Гражданскую войну рядовым, вскоре был произведен в лейтенанты, а закончил войну в звании бригадного генерала, когда ему исполнилось всего двадцать три. Даже для гражданских войн, когда чины порой достаются быстрее, чем в «традиционных», пример исключительный: чтобы стать генералом в двадцать три, нужно очень неплохо себя проявить… (197)».
     Вообще, у автора проблемы не только с изучением текста, но и с подбором источников, на которые он ссылается с безапелляционностью, заслуживающей лучшего применения. Так, скажем, числом 197 в тексте его книги означена ссылка на книгу Марка Штейн­берга «Евреи в войнах тысячелетий».
     Штейнберг пишет следующее: «Дру­гим был Адольф Мейер, которому в начале гражданской войны было всего 20 лет. Он по­ступил в полк добровольцем и вскоре, за проявленную в боях смелость и хлад­нокровие, был произ­веден в лейтенанты. К концу военных дейст­вий 23-летний Адольф Мейер уже славился как наиболее решительный и умелый из всех командиров полков ар­мии южан и был про­изведен в чин бригадного гене­рала. Он стал, таким образом, самым молодым ге­нералом в армии того времени, перещеголяв даже Соломона Неймана из ар­мии северян».
     Сама по себе цитата из Штейнберга заслуживает скептической оценки в силу своей крайне странной хронологии - если Мейеру в начале войны было 20 лет, то к ее концу должно было быть уж никак не менее 24 лет. Но речь не об этом.
     Дело в том, что в списках южных генералов Адольф Мейер отсутствует. Ровно как отсутствует Со­ломон Нейман в списках северных генералов, в том числе бреветированных. 
     Истина же состоит в том, что в армии Юга евреев-генералов не было вообще. А у севе­рян были - Фредерик Нейфлер, Леопольд Блюменберг, Лео Ньюмен, Эдвард Соломон (стал генералом в возрасте 29 лет), Альфред Мордекай, Пинхас Горовитц, Уильям Мейер. А также коммодор Урия Леви.
     Кого имеет в виду Штейнберг, а вслед за ним и А.А. Бушков - не знаем. Возможно, речь идет о полковнике Абрахаме Мейерсе - но факты его биографии настолько далеки от биографии мифического Адольфа Мейера, что подозрения наши основаны исключительно на некотором сходстве их имен.
     Абрахам Чарльз Мейерс (1811-1889), внук первого чарлстонского раввина Мозеса Коэна, родился в южнокаролинском Джорджтауне, окончил Уэст-Пойнт, причем учился в одном классе с Р.Э. Ли. Участвовал во 2-й Семинольской войне. Был женат на Марианне Твиггс, дочери генерала Дэвида Эммануэла Твиггса (самый пожилой генерал КША, умерший 15 июля 1862 г. в почтенном возрасте 72 лет). В звании полковника стал генерал-квартирмейстером КША, однако, по официальной версии, не справился со своими должностными обязанностями, был уволен с должности и не получал назначений вплоть до самого конца войны. По иной версии, причиной обструкции стало некое обидное замечание супруги Мейерса в адрес супруги президента КША Варинии Дэвис. В честь Мейерса назван город Форт-Мейерс во Флориде. 
     Всего к концу войны в федеральной армии было 9 генералов, 18 полковников, 9 под­полковников, 40 майоров, 205 капитанов, 325 лейтенантов, 48 адъютантов и 25 военных хирургов еврейского происхождения. 
     Сержант роты «Е» 57-го Массачусетского пехотного полка Леопольд Карпелес, родив­шийся в Праге, живший после переезда в США в Техасе и ставший, тем не менее, под знамена Севера, стал первым евреем, получившим почетную медаль Конгресса за героизм, проявленный в бою при Уайлдернессе (иначе Сражение в Глуши) 6 мая 1864 г. Л. Карпе­лес, подняв полковое знамя, организовал и возглавил успешную контратаку под мощным огнем противника.
     Среди героев Юга еврейского происхождения можно припомнить Мозеса Джекоба Иезекиля, блеснувшего отвагой в сражении при Нью-Маркете в 1864 г., майора Адольфа Проскауэра, который вел в бой свой 19-й алабамский полк в сражении при Геттисберге,  Айзека Дж. Леви из 46-го Вирджинского пехотного полка, павшего в бою под Питерсбергом 21 августа 1864 г. в возрасте всего 21 года. 
     Коли мы заговорили о статистических данных - позволим себе продолжить тему безотносительно к сюжету «Неизвестной войны».
     Самым молодым генералом периода Гражданской войны в США среди северян стал Галуша Пенненпейкер, командир 2-й бригады 2-й дивизии X корпуса армии Джеймс, ко­торому звание бреветированного бригадного генерала было присвоено 18 февраля 1865 г., когда генералу не исполнилось еще 21 года (он родился 1 июня 1844 г.). Таким образом, Пенненпейкер стал генералом ранее, чем получил право голосовать на выборах.
     Среди южан самым молодым генералом стал Уильям Пол Робертс, командир 2-го кава­лерийского полка Северной Каролины армии Северной Вирджинии, и свое звание бригад­ного генерала он получил едва ли не в один день с Пеннепейкером - 23 февраля 1865 г. в возрасте неполных 24 лет (родился 11 июля 1841 г.).
     С командном зачете победил, пожалуй, все же Робертс - в конце концов, бреветирован­ное звание всего лишь своеобразный способ поощрения. В армии Юга бреветировать во­еннослужащих было не принято. 
     Коли мы, пусть и случайно, задели тему поощрений, хотелось бы вкратце коснуться такого непростого вопроса, как боевые награды Конфедерации.
     Часто пишут, что Юг отрицал необходимость боевых наград - считалось, что все вою-ющие равно мужественны. Самой почетной наградой для южанина считалось упоми­нание его имени в рапорте вышестоящего командира, которое и воспринималось как ана­лог современного ордена или медали.
     Во избежание неминуемой путаницы следует отметить, что Общество дочерей Конфе­дерации с 1898 г. учредило почетную награду «The Southern Cross of the Legion of Honor» (Южный крест почетного легиона). Награждение данной разновидностью Южного креста началось с 1900 г. Всего награждено было несколько тысяч человек. Но это аналог отече­ственных «юбилейных» наград.
     К той же категории следует отнести и «Крест отваги Нью-Маркета», которым в день 40-летия сражения при Нью-Маркете 15 мая 1864 г. были награждены все ученики Вирд­жинской военной академии, принявшие участие в том сражении.
     В 1862 г. был учреждена медаль Южный крест от­ваги (Southern Cross of Honor). Од­нако информация о случаях награждения им крайне скудная и недостоверная: Американ­ское нумизматическое общество располагает информацией о двух экземплярах данной на­грады.
     Имеется ряд свидетельств о различных полулегендарных наградных знаках, например, «медали Борегара», которой наградили некоторых южан за участие в 1-м Булл-Ране.
     Были также серебряные медали, выданные благодарной общественностью Хьюстона, штат Техас, защитникам Sabine Pass (2-е сражение на перевале Сабина 8 сентября 1863 г.) - но не отметить данное достижение бойцов т.н. Jefferson Davis Guards (военное подразде­ление техасского формирования, состоящее из ирландских докеров) было реши­тельно невозможно. Всего подразделение состояло из 47 человек, из которых по состоя­нию на 8 сентября 1863 г. 1 был в отпуске и 5 человек - в госпитале (включая командира, капитана Фрэнка Одлума); правда, в момент боя отряд был усилен лейтенантом Н.У. Сми­том и доктором Бейли. Силами этих 43 человек под командованием лейтенанта Ричарда Уильяма Доулинга при 6 артиллерийских орудиях южане отразили атаку противника со стороны Мексиканского залива (4 вооруженных судна, 7 транспортов и около 5 000 чело­век), потопили два вооруженных корабля («Clifton» и «Sachem») и захватили в плен более 200 северян (общее количество потерь со стороны федералов оценивается в 230 человек). Никакого особого тактического и, тем более, стратегического значения данная победа не имела, но ее психологическое воздействие на умы южан никак нельзя недооценивать. Медаль, кото­рой были удостоены защитника форта Гриффина, представляли собой серебряные мекси­канские монеты, на которых были стерты надписи и отчеканено взамен «Sabine Pass, 8 сентября 1864». Награждены были все члены гарнизона, даже те, кто не принимал непо­средственного участия в сражении.

     Кроме того, состоялось разовое награждение еще одной медалью - Texas Gold Star (Зо­лотая звезда Техаса): 9 золотых звезд были изготовлены по заказу неизвестной леди и пе­реданы в Техасскую бригаду Худа. В январе 1865 г. эти звезды были вручены 9 лучшим бойцам этой бригады, которых определили голосованием сами солдаты.
     «Кое-где с приходом северных войск вспыхивали восстания негров - и те, давая выход накопившейся ненависти, вырезали поголовно всех белых, без различия возраста и пола, сжигали фермы и усадьбы, не особенно различая, был хозяин рабовладельцем или белым бедняком, - и даже разгромили дочиста целый город Бьюфор (белое население, правда, успело бежать)».
     Ощущение такое, что автор «Неизвестной войны» перепутал жанры и вместо исторического исследования принялся пересказывать нам сюжет какого-то фильма про зомби. Откуда такие страсти на ровном месте?..
     О подробностях леденящих кровь событий А.А. Бушков благоразумно умалчивает. А единственный приведенный им пример - про город Бьюфор - не выдерживает никакой критики.
     Речь идет, насколько мы понимаем, о городе Бьюфор в Южной Каролине, который был захвачен северянами в ноябре 1861 г. после сражения за Порт-Ройял.
     Данная битва примечательна тем, что это была одной из первых комбинированных военных операций, когда армейские части выступали под прикрытием военного флота. Це­лью экспедиции был внутренний пролив Порт-Ройял-Саунд, связывающий порты Са­ван-ны и Чарлстона. Флотилия состояла из двух атакующих колонн: первая колонна со­стояла из 9 транспортных судов - Wabash, Susquehanna, Mohican, Seminole, Pawnee, Una­dilla, Ottawa, Pembina, Isaac Smith и Vandalia; 2 колонная - из 8 бронекораблей прикрытия Bien-ville, Seneca, Penguin, Curlew, Augusta, R.B. Forbes, Mercury и Penguin. Общее коман­дова-ние осуществлял флаг-офицер Сэмюэл Фрэнсис Дюпон. Вся операция была проведена в промежутке с 3 по 7 но­ября 1861 г. Северяне имели почти двукратное превосходство в артиллерии - 77 орудий флоти­лии против 44 орудий береговых фортов - и потому довольно легко подавили сопротивле­ние форта Уокер и форта Борегар, после чего высадили десант численностью 12 653 чело­века под командованием бригадного генерала Томаса Уэста Шермана (однофамилиц У.Т. Шермана). Южане отступили, потеряв убитыми 11 человек, раненными - 48 и пленными - 4. У северян потери составили 8 убитых и 23 раненных.   
     Северяне не стали развивать наступление вглубь материка, однако захваченные ими форты в течение войны весьма эффективно служили опорной базой для флота блокады.
     Город Бьюфор оказался в зоне боевых действий. Когда канонерские лодки северян при-были туда на разведку, то обнаружили, что белое население почти полностью покинуло город, прихватив с собой некоторых из своих невольников; однако большая их часть ока­залась брошенными на плантациях, и потому, в отсутствии какой-либо власти, рабы раз­громили несколько магазинов и подожгли несколько строений. Севернее немедля навели в городе порядок, а большую часть чернокожих с их согласия вывезли на остров Хилтон-Хид и задействовали на строительстве укреплений. При этом генерал Т.У. Шерман дейст­вовал в соответствие с инструкциями военного министра Саймона Кэмерона, который распорядился «принимать помощь» от любых лиц, включая беглых невольников. Экс-ра­бов формировали по военному принципу, хотя оружия им не доверяли. Интересно, что «лояльные к правительству США» владельцы рабов получали денежную компенсацию за «аренду» принадлежавших им невольников71.   
     «Небольшая часть семинолов, чикасо и криков выступила на стороне южан - и в Вашингтоне этим воспользовались как удачным предлогом для «окончательного решения» индейского вопроса. Если раньше Вашингтон заключал с вождями пле-мен договоры, то Линкольн в 1862 г. это прекратил, теперь индейцы подписывали соглашения - и не в качестве равных, а как подчиненная сторона…».
     Во время войны на стороне южан воевали представители не только семинолов, чикасо и криков, но также катавба и чероки - последние составили наиболее боеспособные индейские подразделения Конфедерации. Достаточно сказать, что их командир генерал Стэнд Вейти сложил оружие лишь 23 июня 1865 г. - два с половиной месяца спустя после Аппаматокса.
     А вот далее А.А. Бушков задал нам нехилую задачку…
     С точки зрения семантики слова «договор» и «соглашение» тождественны. 
     С точки зрения, например, юриспруденции термин «соглашение» - понятие куда более широкое, нежели «договор».
     Что имел в виду автор «Неизвестной войны» - неизвестно…
     Скорее всего, А.А. Бушков весьма вольно пересказал события, связанные с т.н. Indian Appropriation Act 1871 г. 
     Суть же данного исторического эпизода в следующем.
     Вплоть до 1871 г. взаимоотношения американского правительства и индейских племен строились по дипломатическому принципу - то есть индейцы рассматривались как представители независимых наций, не имеющие никакого отношения к США. Законы государства распространялись на представителей коренных американцев лишь в той степени, в какой это было предусмотрено договорами и соглашениями - а их заключено было по крайней мере 175 с британским колониальным правительством в период с 1607 по 1776 гг., и еще не менее 371 с правительством США в период с 1778 по 1868 гг. Принятый же в 1871 г. Indian Appropriation Act определил, что отныне взаимоотношения правительства США и коренных американцев регулируются не договорами и соглашениями, а законами и иными нормативными актами правительства США, которые распространяются на индейцев наравне с прочими их гражданами.     
     «Операциями против индейцев руководил генерал Шерман, печально просла­вившийся публичным высказыванием: «Чем больше я узнаю индейцев, тем больше убеждаюсь, что всех их следует уничтожить». И слова с делом у северян не расхо­дились - племя шайенов было истреблено целиком… Когда в 1862 г. апачи попы­тались покинуть свою резервацию, из Вашингтона поступил приказ: «Всех воинов апачей следует убивать, где бы они ни находились». На стенах домов в Денвере («свободный» штат Колорадо) висели плакаты: «Ветераны! Нужны добровольцы! Вас ждет награда за каждый скальп!»
     Вот так бы жили мы без А.А. Бушкова да и умерли дураки дураками, знать не зная, что в 1862 г. территория Колорадо была уже, оказывается, штатом. Да еще и свободным. 
     Территория Колорадо получила свой статус 28 февраля 1861 г., а штатом Колорадо стал в 1876 г. Денвер получил статус города в ноябре 1861 г. и по переписи 1860 г. его на­селение составляло 4 749 человек. На всей территории Колорадо проживало к тому вре­мени 34 277 человек.
     Вообще, отрывок потрясающий. Операциями против индейцев руководил генерал Шерман? Интересно, А.А. Бушков понимает, что речь идет о том самом У.Т. Шермане, который командовал маршем через Джорджию? Нет, вообще, конечно, операциями про­тив индейцев Шерман руководил, только было это уже после войны. А в 1862 г. Шерман плотно был привязан к трансмиссисипскому ТВД и никуда с него не отлучался. 
     Апачи в Колорадо - это, скажем мы вам, посильнее Фауста Гёте. Вероятнее всего, А.А. Бушков перепутал апачей с арапахами: именно союз племен арапахов, шайеннов, а также в меньшей степени команчей и кайова выступил против властей США в 1863 г. (т.н. Ко­лорадская война).    
     С племенем шайеннов все не так ужасно, как норовит нам рассказать автор «Неизвест­ной войны» - в настоящее время живы и здоровы примерно 6 500 представителей племени, проживающие в Монтане и Оклахоме.
     Именно в рамках данного конфликта произошла т.н. резня у Сэнд-Крик, один из наи­более явных и постыдных примеров военных преступлений не только периода индейских войн, но и, пожалуй, всей военной истории. Даже при условии, что стереотип «плохие бе­лые против хороших индейцев», который навязывает читателям автор «Неизвестной войны» далек от истины настолько же, насколько далеки от нее вестерны киностудии DEFA. Достаточно сказать, что за полгода до событий при Сэнд-Крик, 10 июня 1864 г., индейцы убили и оскальпировали фермера Натана Хангейта, его жену и двух маленьких дочерей на их ранчо неподалеку от Денвера.
     Причины конфликта между коренными американцами и переселенцами были слож­ными и неоднозначными. Говорить о том, что бледнолицые вытесняли индейцев с их ис­конных территорий было бы неверно - плотность населения в Колорадо периода Граждан­ской войны в США составляла примерно 1 человек на 8 квадратных километров. Однако индейцев не устраивало вторжение чужаков в принципе, и они не принимали никаких компромиссов. Уровень вражды между белыми и индейцами находился в точке кипения - индейцы постоянно совершали нападения на караваны переселенцев и на фермы, белые в долгу не оставались. 
     Кампанией против индейцев руководил полковник Джон Милтон Чивингтон, бывший методистский священник и яростный аболиционист. С началом войны он получил майор­ское звание и должность командира 1-го полка добровольцев Колорадо. В начале войны он и его подразделение приняли участие в боевых действиях на территории Нью-Мексико и Арканзаса. 
     С душевным здоровьем, по-видимому, у Чивингтона были проблемы. Уже после стычки у ранчо Джонсона пленный священник-южанин рассказывал, что полковник угро­жал расстрелять пленных. 
     29 ноября 1864 г. кавалеристы Чивингтона и несколько десятков добровольцев общим числом около 800 человек (1-й и 3-й кавалерийские полки Колорадо и 1-я рота доброволь­цев из Нью-Мексико), оснащенные несколькими артиллерийскими орудиями, окружили лагерь индейцев, расположенный вблизи ручья Сэнд-Крик. В лагере находились более 600 человек шайеннов и арапахо. Индейцами руководил вождь Черный Котел, умеренный ли­дер шайеннов. Чтобы продемонстрировать мирные намеренья, вождь поднял над лагерем белый флаг и флаг США. 
     В ночь с 28 на 29 ноября кавалеристы Чивингтона много пили. Атака, предпринятая на стоянку индейцев на следующее утро, быстро переросла в резню в самом отвратительном смысле этого слова. Справедливости ради следует сказать, что не все солдаты послуша­лись приказа своего командира; так, капитан Сайлес Соул, командир роты «D» 1-го кава­лерийского полка Колорадо, запретил своим солдатам участвовать в атаке. 
     Краткое отступление. И Чивингтон, и Соул были аболиционистами по своим убежде­ниям. Соул, к слову сказать, был участником войны в Канзасе, специализировавшемся на освобождении из тюрем единомышленников (пытался освободить даже Джона Брауна, но Браун отказался от шанса совершить побег по принципиальным соображениям). Так что сколь не пытайся А.А. Бушков убедить читателя в том, что «аболиционист» и «зверь в че­ловеческом обличье» суть одно и тоже, верить ему на слово не стоит. От соприкосновения разных людей с одинаковыми идеями рождаются совершенно разные результаты.   
     После артиллерийского залпа кавалеристы и добровольцы ворвались в лагерь и учи­нили страшную резню. Было убито около 200 человек, в основном - женщины и дети (сами шайенны насчитали убитыми 53 мужчины и 110 женщин и детей). Почти все трупы были оскальпированы. Победители использовали в качестве трофеев фрагменты расчле­ненных тел, включая половые органы жертв и человеческие эмбрионы. Горячкой боя та­кое поведение объяснить никак нельзя, потому что всю свою добычу Чивингтон и его подчиненные продемонстрировали публике в театре «Аполло» города Денвера и много­численных салунах. 
     Среди нападавших было убито 15 человек и 60 человек ранено.
     Свои действия Чивингтон объяснял местью за убитых индейцами белых поселенцев. Данное оправдание было глупым потому, что месть можно было обратить на индейских воинов, но не на детей и женщин. А также потому, что ответной реакцией на резню в Сэнд-Крик стала очередная волна нападений арапахо, шайеннов и сиу на поселения блед­нолицых.
     Чивингтона предали военному суду и, хотя дело окончилось лишь его увольнением из армии, до конца жизни он был обречен на прозябание в безвестности. Недобрая слава от­лучила его от военной службы и политической деятельности. Методистская конфессия выразила ему свое порицание. Сменив множество занятий, Чивингтон умер от рака в 1892 г., будучи на момент своей смерти всего лишь помощником денверского шерифа. 
     А точку в его биографии поставила природа, причем образом столь удивительным, как это случается только в реальной жизни. В 1887 г. именем Чивингтона был назван городок возле станции миссурийской линии железной дороги, расположенный неподалеку от Сэнд-Крик. Вскоре город был сметен пыльной бурей и превратился в один из многочис­ленных призраков Дикого Запада. Хотя, как говорят, отдельные строения города Чивинг­тон можно было обнаружить еще в 20-х и 30-х годах 20 века.   
     Сайлес Соул, которому оставалась жить пять месяцев, успел сделать за это время мно­гое. Благодаря его письмам к известным людям США, таким, как Уолт Уитмен, был соз­дан общественный резонанс. Именно благодаря вмешательству Соула была создана ко­миссия Конгресса, расследовавшая данный случай, а проблема взаимоотношений с ин­дей-цами перешла в разряд общенациональных. Именно благодаря капитану Соулу мы го­во-рит теперь «резня у Сэнд-Крик», а не «битва у Сэнд-Крик». Соул свидетельствовал про­тив Чивингтона на суде военного трибунала. 
     1 апреля 1865 г. Соул женился на молодой и красивой Херсе Коберли, дочери одного из денверских пионеров. А 27 апреля Соул был убит выстрелом в голову прямо в центре Денвера (место его смерти соответствует перекрестку 14-й стрит и Арапахо-стрит в со­временном Денвере). Его убийцей был рядовой 2-го кавалерийского полка Колорадо Уильям Б. Скуайр, его сослуживец Уильям Морроу выступал сообщником убийства. По причинам, которые поныне никто не может объяснить, и Скуайр, и Морроу спокойно по­кинули место происшествия, хотя первый уже числился подозреваемым в убийстве одного денверца. Позднее убийца был задержан в Нью-Мексико, экстрадирован в Денвер, но бежал из тюрьмы - и более никто и ничего о Скуайре не слышал.
     Излишне говорить, что современники придерживались той точки зрения, что организа­тором убийства Соула выступал Чивингтон. Прямых улик против полковника, впрочем, не было в 1865 г., нет их и поныне.     
     Овдовевшая Херса Коберли через несколько лет вышла замуж за шахтера Альфреда Ли из Боулдера и родила ему пятерых детей. Умерла она в 1879 г., а ее муж переехал на Ти­хоокеанское побережье. Один из их сыновей, Гомер Ли, вошел в историю как специалист по Дальнему Востоку и Китаю в частности, военный советник, участвовавший в подавле­нии боксерского восстания и бывший специальным помощником Сун Ят-Сена.
     В кинематографе резня при Сэнд-Крик наиболее впечатляюще изображена в прямоли­нейном, но все равно замечательно фильме режиссера Ральфа Нелсона «Синий солдат» (Soldier Blue, 1970). 
     «Ребятки развлекались, как могли. Боссы «Сентрал пасифик» в открытую вымогали денежки у властей штата и у тех округов, что были расположены вдоль проектируемой трассы: мол, если не заплатите, мы рельсы проложим в другом месте. Так же поступали и с крупными городами: деньги на бочку, иначе дорога пройдет в отдалении и вы все тут захиреете… Частенько дорогу прокладывали не по прямой, а этак змееобразно, зигзагами, словно геодезисты были вдребезги пьяны: так получалось длиннее, что влекло за собой новые государственные субсидии и новые земельные участки в собственность. Когда позже дорогу взялись перестраивать и выпрямлять, оказалось, что эти совершенно ненужные зигзаги составили… половину ее длины».
     Нет, нет, есть-таки у образования, столь презираемого автором «Неизвестной войны», свои положительные свойства. Например, знание таких глупостей, как «рельеф местности» и «топографическая съемка». А также болезненная страсть к экспериментальным технологиям.
     Вслед за авторами данной книги этот нехитрый эксперимент могут повторить все желающие. 
     Известно, что строительство Тихоокеанской железной дороги началось силами компании «Централ Пасифик» - от Сакраменто, Калифорния, а Union Pacific Railroad - из Омахи, штат Небраска.
     Возьмите географическую карту Соединенных Штатов и проведите прямую линию от Сакраменто, штат Калифорния, до Омахи, штат Небраска. И надо же такому случиться - точно на данной линии оказывается гора Королевский пик (Kings Peak) высотой 4120 метров, 95-я по высоте на обоих американских континентах. 
     Согласитесь, полюбоваться на данную вершину - весомый довод строить железную дорогу строго по прямой. Не важно, насколько возможно это с технологической точки зрения.
 
     Будто мало было нам исторических галлюцинаций от автора «Неизвестной войны» - начались еще и географические…
     А теперь к сути вопроса.
     Трансконтинентальная железная дорога - многолетний национальный проект. К тихо­океанскому побережью, со времен первопроходцев и переселенцев, существовало не­сколько наезженных путей: Калифорнийский тракт, Орегонский тракт, тракт Пони-экс­пресса... Были проведены специальные экспедиции, с целью разведки новых маршрутов (Льюиса и Кларка, Стивенса, Гилбертона и Эванса, Дженнисона, Бэкуитта, Парка, Поупа, Уильямсона и Эббота, Фремонта, Уиппла...). 
     3 марта 1853 г. на 2-й сессии 32-го Конгресса был принят специальный закон, выделявший Инженерному корпусу армии США $150 000 на детальные изыскания наиболее подходящих трасс будущей железной дороги.
     Эта работа была выполнена под управлением Инженерного Топографического корпуса, и результатом ее стали детальные отчеты тогдашнему военному министру Джефферсону Дэвису (будущему президенту КША), объемом 12 томов.

     По результатам проведенной работы были выбраны 5 наиболее приемлемых вариантов трассы, из которых в 1856 г. Конгресс пытался выбрать оптимальную.

     Подчеркиваем - решение о маршруте Трансконтинентальной железной дороге было принято в рамках Компромисса Канзас-Небраска и партийных программ на президентских выборах. То есть - на законодательном уровне. И ни один подрядчик ничего не мог изменить в утвержденном маршруте.
     Любопытно, что трасса Трансконтинентальной железной дороги не проходила через наибольшие города Запада - таких, как Денвер и Солт-Лейк-Сити. То ли жаба задавила «отцов города», то ли бочки не нашлось... Короче, заплакали они и все захирели... Хиреют себе и хиреют. Вроде и столицы штатов, и население - в Солт-Лейк-Сити около 180 000 человек, в Денвера - почти 600 000. Но раз Александр Александрович сказал, что хилы они и немощны, просим молчать и не возражать…
     Протяженность Трансконтинентальной железной дороги составила 1775 миль. Если А.А. Бушков знает способ добраться из Омахи, штат Небраска, до Сакраменто, штат Ка­лифорния, проехав при этом всего 887 миль, просим срочно с нами связаться. Гаранти­ру-ем, что выгодно продадим данный секрет транспортным компаниям, ну а деньги, разу­ме-ется, поделим. Пополам. На этом вы, Александр Александрович, заработаете гораздо больше, чем на пасквилях об американской псевдоистории.
     А до того момента, как вы явите миру свое чудное открытие, с прискорбием сообщаем, что современные навигационные системы определяют дистанцию между двумя этими пунктами минимум в 1575 миль... Впрочем, скорее всего у Бушкова «другой глобус». Вместо головы.
     Хотя нет, простите. Судя по высказываниям мэтра на http://www.shantara.ru/forum/ viewtopic.php?f=6&t=2831&start=30 у него несколько иной интерес к глобусам. Так сказать, экспериментальный. Но тоже весьма и весьма увлекательный…
     «Юнион пасифик» свое урывала по-другому: она создала целую сеть подставных компаний, производивших рельсы и прочее оборудование, и «покупала» все необходимое сама у себя, переплачивая ровно вдвое - поскольку денежки были получены от государства».
     Union Pacific, будучи компанией транспортной, сама ничего не строила. Ее основным строительным подрядчиком была фирма Hoxie, Ames and Davis, которой за работу было выплачено $50 720 957,94. Собственные расходы Union Pacific составили $9 746 683,33.
     Так что если вместо головы глобус, не удивляйтесь, что она кружится… 
     Государственные субсидии для компании Union Pacific составили всего $27 266 512 на 1 038,68 миль дороги. Остальные деньги были получены продажей акций, выделенной земли и займами под землю от компании Credit Mobilier. Общее финансирование составило  $63 463 764,09, а всего строительство обошлось в $60 467 641,27.
     Упомянутые же «94 миллиона» являлись величиной активов компании Union Pacific (стоимостью железной дороги на рынке). «44 миллиона» это вообще «из другой оперы» - стоимость активов Credit Mobilier.
     В целом, глупости, изложенные автором «Неизвестной войны», позволяют предположить, что он где-то слышал про коррупционный скандал с участием Credit Mobilier - но было это уже после войны, да и было все не так, как утверждает А.А. Бушков…
     В 1872 г., в канун президентских выборов, журналисты газеты New York Sun раскопали информацию о том, что некоторые конгрессмены и члены правительства являются акционерами Credit Mobilier, причем акции получены ими по номинальной цене в обмен на протекцию государственных субсидий, необходимых для покрытия серьезно завышенных расходов компании. Агентом влияния в конгрессе при этом выступал член Палаты представителей от штата Массачусетс Оук Эймс; через него же совершались сделки с акциями. Информатором выступил помощник руководителя Credit Mobilier. Из представленных им документов следовало, что из $47 000 000 государственных дотаций Credit Mobilier и Union Pacific присвоила себе $21 000 000.
     «Выстроенная «Юнион пасифик» дорога обошлась в 94 миллиона долларов - реальные затраты составили 44 четыре миллиона, а остальные 50 куда-то таинственным образом запропастились, - по странному совпадению многие законодатели в Вашингтоне, от которых как раз и зависело выделение субсидий железнодорожным магнатам, резко разбогатели…».    
     Просто аут. Зигзаги бушковской мысли выделываю петли покруче, чем линия трансатлантической железной дороги…
     Если автор «Неизвестной войны» потратил на написание этой макулатуры 100 рублей, а получил от издательства 150, то разве это значит, что разница «куда-то запропастилась»? То есть, у Бушкова она, конечно, могла куда-то исчезнуть, но при чем здесь Union Pacific? Компания затратила $60 000 000 и в результате, получила вещь, которая стоила на рынке $94 000 000. Разве это означает, что что-то куда-то запропастилось? 
     Откроем А.А. Бушкову страшный секрет - то, что, по его мнению, «запропастилось», экономисты называют «прибылью»...
     «Это были еще цветочки. Вскоре после окончания войны железнодорожные воротилы расшалились настолько, что принялись вести собственные войны. Мистер Гульд и мистер Морган долго боролись за полный контроль над одной из железных дорог, но, когда все махинации с акциями и юридические споры зашли в тупик, первый господин попросту с помощью своей вооруженной винчестерами и кольтами братвы захватил один конец дороги, а второй - другой. После чего из пункта А вышел поезд, битком набитый вооруженными джентльменами, а из пункта Б ему навстречу поспешал другой - с подобными же пассажирами. Встретившись где-то посередине, начали оживленную дискуссию. Патронов у ребят Моргана, надо полагать, было запасено побольше, и они выиграли, заставив противника бежать… (139)».
     Данный отрывок наглядно демонстрирует нам, что наличие той или иной книги в списке использованной автором «Неизвестной войны» литературы вовсе не гарантирует, что А.А. Бушков эту самую книгу прочел. Потому что события, отдаленно напоминающие те, что описаны в процитированном выше отрывке, детально изложены в книге Джин Строус «Морган» (№ 153 в перечне использованной литературы). Беда в том, что книга эта очень объемная и весьма непростая для чтения, поэтому, видимо, А.А. Бушков серьезной книге предпочел памфлет Б. Селигмена «Сильные мира сего: бизнес и бизнесмены в американской истории», изданный в 1976 г. (№ 139 в перечне использованной литературы). Там и материал изложен более доходчиво, и шрифт покрупнее…
     Во-первых, Джон П. Морган (а также прочие представители его семейства) имели к описываемой истории отношение более чем косвенное.
     Во-вторых, А.А. Бушков вновь весьма вольно использует слово «вскоре» - события, им упомянутые, датированы 1869 г.
     В-третьих, описываемый вооруженный конфликт был лишь крохотным элементом конфликта, разгоревшегося вокруг железнодорожной компании «Олбани и Саскуэханна» (и именуемый, по аналогии с «Войной Эри», «Саскуэханской войной»).
     Эта компания владела участком железной дороги между городами Олбани и Бингемтон, причем протяженность дороги составляла всего 142 мили. Однако она была ключом к еще четырем железнодорожным направлениям, которые соединяли Новую Англию с угольными шахтам Пенсильвании. 
     Джейсон «Джей» Гулд, которому принадлежала компания Erie Railroad и который владел одной из этих четырех дорог, первым понял ценность «Олбани и Саскуэханны» (часто именуемой просто аббревиатурой A&S). 
     В середине 1869 г. Гулд стал массово скупать акции A&S, не брезгуя при этом давлением на акционеров.
     Однако президент компании Джозеф Х. Рэмси немедля принял активные контрмеры - он успел провести через собрание акционеров решение о дополнительной эмиссии 1 000 новых акций, зарегистрировал их в бухгалтерских книгах компании, после чего тайно вынес из конторы и спрятал на кладбище города Олбани. Джей Гулд и его компаньон Джим Фиск обратились в Верховный суд штата Нью-Йорк с требованием об отстранении Рэмси от должности, и судья Джордж Дж. Бернард (тесно связанный с «Боссом» Уильямом Марси Твидом) удовлетворил их требования. Рэмси, впрочем, не сидел сложа руки и, опередив рейдеров буквально на минуты, получил решение о своем праве управлять компанией далее от судьи окружного суда Олбани Руфуса У. Пекхема.
     Не оставляя попыток добиться своей цели правовыми методами и сбить цену на акции компании, Гулд и Фиск перешли к силовому воздействию на противника. Сначала группа головорезов под предводительством лично Джима Фиска ворвалась в управлении компании в Олбани, но тут же были арестованы дежурившим там полицейским. Освободившись, Фиск с теми же громилами захватил станцию железной дороги в Бингемтоне, принадлежавшую A&S, и находившийся на станции поезд, на котором они двинулись по направлению к Олбани, захватывая по пути станции. Сотрудники компании перевели стрелки и загнали поезд в тупик. Через несколько дней противоборствующие стороны встретились лицом к лицу в туннеле возле Харперсвилля, и, опасаясь кровопролития, губернатор штата приказал милиции штата взять дорогу под охрану. Таким образом, жертв с чьей бы то ни было стороны удалось избежать.
     Джон П. Морган, которому в те времена было всего 32 года, по роду своих занятий был в те времена партнером банковского дома «Дебни, Морган и К˚», и все его отношение к железнодорожным компаниям ограничивалось их инвестированием. Например, в мае 1869 г. он помог компании «Олбани и Саскуэханна» получить ссуду в полмиллиона долларов под облигации, обеспеченные закладной, и стал ее соучредителем. В тот момент, когда сторонники и противники Рэмси стреляли в воздух близь Харперсвилля, Моргана даже не было в штате Нью-Йорк - в тот момент он принимал участие в путешествии на Запад и вернулся в Нью-Йорк лишь 1 сентября 1869 г. Всего за неделю Морган от имени банковского дома «Дебни, Морган и К˚» купил 600 акций из числа вновь эмиссированных, уведомил акционеров о проведении внеочередного собрания акционеров 7 сентября и был на этом собрании избран вице-президентом и директором A&S.
     Гулд и Фиск провели свое собрание с участием верных им акционеров, однако двумя месяцами спустя Верховный суд штата Нью-Йорк признал его незаконным. Морган 24 февраля 1870 г. передал A&S транспортной компании Delaware and Hudson Canal Company сроком на 99 лет.
     Надо отметить, что в этот момент Джей Гулд активно занимался скупкой золота - масштабной спекуляцией, которая закончится обрушением цен на золото уже 24 сентября 1869 г. (т.н. «Черная Пятница»), и в «Саскуэханской войне» принимал участие сугубо номинальное. 
     «Уже через четыре месяца после начала войны пострадал тот самый Фримонт, с кото­рым читатель уже знаком. Когда загремели пушки, пользовавшегося некото­рой популяр­ностью в народе опального вояку реабилитировали, вновь призвали на службу, извини­лись за все прошлые обиды и даже присвоили генеральский чин, назначив командующим федеральными войсками в штате Миссури. Просто­душный Фримонт, классический идеа­лист и романтик, всерьез принял всю пропа­гандистскую болтовню о «подлых рабовла­дельцах». Не дожидаясь указаний сверху, он собственным приказом объявил, что все рабы, принадлежащие мятеж­никам, отныне - свободные люди… … В Вашингтоне под­нялся жуткий переполох. Наивного генерала, принимавшего за чистую монету пропаган­дистские выверты, решено было немедленно уволить. В Миссури срочно отправились ре­визоры, чтобы что-нибудь накопать: нельзя же было убирать популярного генерала просто так… …Тут уж ничего нельзя было поделать, и Фримонт, бормоча под нос разные слова, удалился на пенсию…»
     История о Джоне Ч. Фремонте, который стал освобождать рабов на вверенной ему тер­ритории и поплатился за это отставкой, невероятно популярна была в изданиях советского периода - о ней писали и Иванов, и Петров, и Куропятник. Разумеется, с сочувствием к Фремонту, пионеру аболиционизма в армии Союза.
     Совершенно непонятно, что имеет в виду автор «Неизвестной войны», сказавши про то, что «опального вояку реабилитировали, вновь призвали на службу». Никто и ниоткуда Фремонта и не увольнял: ранее мы уже писали подробно, что инцидент с военным судом закончился отменой приговора, и последующая отставка Фремонта была добровольной. В начале войны он нахо­дился за границей, откуда вернулся в США с грузом английского оружия, закупленного на собственные деньги.   
     Осознавая его популярность, Линкольн присвоил Фремонту звание генерал-майора (од-ному из всего четверых человек) и назначил его командующим Западным военным округом. Штаб-квартира командующего располагалась в Сент-Луисе.
     Почти одновременно с поражением Натаниэла Лайона в сражении при Уилсон-Крик (ручье Уилсона), Фремонт без согласования с Вашингтоном предпринял попытку эманси­пировать рабов и конфисковать имущество мятежников на вверенной ему территории (Акт о конфискации от 6 августа 1861 г.).
     Действия генерала были абсолютно неправомерными и прямо противоречащими Кон­ституции США. При этом, думаем, центральное правительство гораздо спокойнее отне­с-лось бы к анти­рабо­владельческим акциям Фремонта, если бы действие не разворачива­лось на террито­рии штатов Миссури и Кентукки. 
     Штаты эти с самого начала войны находились в состоянии тревожной неопределенно­сти, поскольку были рабовладельческими, но не поддержали сецессию (наряду с Делавэ­ром и Мэри­лендом) и не примкнули к Конфедерации. В течение первого года войны не­мало сил и средств ушло на то, чтобы удержать эти штаты в составе США, поскольку со­хранение контроля над этими территориями обеспечивало контроль над бассейном реки Миссисипи. Действия Фремонта, вы­зывавшие недовольство нейтральных жителей Мис­сури, пусть и рабовладельцев, дестабилизировали обстановку. В ситуации, когда настрое­ния миссурийцев было для Вашингтона не безраз­лично, было принято решение об от­ставке командующего округом.
     При этом А. Линкольн первоначально попросил - именно попросил! - Фремонта отменить свое распоряже­ние об эмансипации рабов (телеграмма президента была направлена Фремонту 2 сентября 1861 г.). Генерал отказался. Линкольн отменил его приказ собственной властью, но даже при этом не ставил вопрос об увольнении Фремонта с должности. В столицу прибыла супруга генерала, Джесси Бентон Фремонт (дочь знаменитого Томаса Харта Бентона), ко­торая прорвалась на аудиенцию к Линкольну посреди ночи и пыталась уговорить его от­менить свое решение. Между ними состоялась довольно напряженная беседа, и, в конеч­ном итоге, супруга Фремонта удалилась ни с чем.
     В качестве контрмеры Фремонт арестовал полковника Фрэнсиса П. Блэра-младшего, командира федеральных воинских подразделений в Миссури. Тот просидел под арестом всего несколько дней. Далее Линкольн направил в Сент-Луис сразу группу своих предста­вителей с целью изучить реальное положение дел, и все они высказали президенту свое мнение на тот счет, что командир Западного округа практически неконтролируем. Лишь после этого само собой созрело решение снять строптивого Фремонта с должности. 
     Поскольку «классический идеалист и романтик» Фремонт ничуть не был обижен честолюбием, операция по его отставке была проведена образом, похожим на тот, что опи­сал А.А. Бушков (не будем придираться к фельетонному духу его изложения). При этом ав­тор «Неизвестной войны» придерживается версии, изложенной в своей книге Бу­риным, но, на всякий случай, обходит вниманием приведенную историком цитату из ме­муаров У.Т. Шермана о том, что «Фремонт был могущественным властелином, окружен­ным ча­совыми и стражей, что у него более эффектный двор, чем у любого короля, что он держит в ожидании сенаторов, губернаторов и знатных граждан днями и неделями, прежде чем предоставить им аудиенцию … и если я желал видеть его по делу, то я дол­жен подать прошение о встрече в письменной форме начальнику штаба». Современ­ники, кстати, при­чины многих странных поступков генерала видели в том, что он регу­лярно ку­рил опиум.
     В итоге, просуществовавший чуть более полугода, Западный военный округ приказал долго жить, разделенный приказом Авраама Линкольна от 9 ноября 1861 г. на Миссурийский и Канзасский округа. К сожалению, Дж.Ч. Фремонт уволен из армии не был - под давлением республиканского большинства в марте 1862 г. он был назначен командующим вновь созданным Горным военным округом. 
     Судьба, впрочем, не дала ему шанса удержаться и на этой должности, потому что в середине 1862 г. Томас Дж. Джексон со своим корпусом начал т.н. Кампанию в долине Шенандоа, которая стала беспримерным (в американских масштабах, во всяком случае) образцом так­тического искусства - располагая примерно 18 000 людей, Джексон сковал действия армии северян, насчитывающей 60 000 человек, и помог сорвать и без того довольно вялое наступление МакКлеллана на Ричмонд. 
     Фремонт проявил себя в ходе противостояния Джексону до такой степени беспомощно, что вызвал неудовольствие даже сдержанного Линкольна. В ходе дальнейшей реорганизации он был передан под командование своего бывшего подчиненного по Западному военному округу Джону Поупу, счел также назначение неприемлемым для своего достоинства и 26 июня 1862 г. уволился из армии навсегда.
     «Чуть позже, когда обсуждался вопрос о призыве негров в армию, сенатор от Пенсильвании Райт выступил против, заверяя, что в этом случае многие солдаты и офицеры Севера откажутся воевать, не желая «сражаться плечом к плечу с черными».
     В Конгрессе 36, 37 и 38 созыва, то есть в течение войны, не было сенатора от Пенсильвании по фамилии Райт. Вот не было, и все тут. Был сенатор от Индианы по имени Джозеф Алберт Райт. 
     Возможно, автор «Неизвестной войны» имел в виду члена палаты представителей от штата Пенсильвания по имени Хендрик Брэдли Райт. 
     Сенатор и член палаты представители - должности разные. И, просим отметить, это не мы сказали, что «есть некоторая разница между эсминцем и крейсером, хотя оба они железные и плавают…»
     «Когда северяне летом 1862 г. взяли Новый Орлеан, генерал Фелпс, убежденный противник рабства, самовольно начал формировать негритянские полки для своей армии. Вышестоящее командование, ворча: «Мало нам было Фримонта…», ему это тут же запретило - и Фелпс в знак протеста ушел в отставку…».
     Джон Уолкотт Фелпс был кадровым армейским офицером, окончившим Уэст-Пойнт в 1836 г. и прошедший без малого все «горячие точки» довоенных США - войны с криками и семинолами, «Тропу слез», Мексиканскую войну, а с 1857 по 1859 гг. участвовал в экспедиции против мормонов. К слову сказать, о мормонах Фелпс отзывался с презрением и изумлялся на тот счет, «где еще, нежели в Америке, такое плоское и ребяческое изобретение могло быть хранимым как подлинная вера». Ушел в отставку в звании капитана в 1859 г.
     2 мая 1861 г. Фелпс стал командиром 1-го Вермонсткого пехотного полка в звании, естественно, полковника, а уже 28 мая ему было присвоено звание бригадного генерала. 
     После захвата Нового Орлеана подразделение Фелпса было расквартировано в поселке Кэрролтон в 7 милях от города. В расположении северян стали собираться беглые рабы из окрестностей, и Фелпсу пришла в голову идея сформировать из них 3 полка. Он вышел с данным предложением на своего командира Б.Ф. Батлера, но тот наложил вето на инициативу включения негров в состав действующей армии и вместо требуемого Фелпсом оружия направил ему палатки.
     21 августа 1862 г. Фелпс заявил Батлеру о своей отставке, но тот ее не принял. Тогда Фелпс получил-таки отставку посредством прямого обращения к президенту.
     Современники отзывались о Фелпсе как о весьма странном человеке: коммодор Джон Диксон Портер называл его сумасшедшим, а Б.Ф. Батлер говорил, что генерал становится неадекватным по любым вопросам, связанным с чернокожими.
     Самое удивительное произошло после 1 января 1863 г. Линкольн предложил Фелпсу принять участие в формировании «цветных подразделений» и повысить его в чине до звания генерал-майора. Фелпс, в целом, не возражал, однако потребовал, чтобы его повышение в чине было оформлено задним числом, то есть с момента его увольнения из армии. Но Линкольн исполнить данную просьбу отказался.
     В дальнейшем Фелпс жил в родном Вермонте, был известен как ученый лингвист и переводчик с французского, а в 1880 г. участвовал в президентских выборах как кандидат от весьма экстравагантной антимасонской партии. Умер 2 апреля 1885 г.
     И все бы ничего, да только А.А. Бушков вновь умудряется быть непоследовательным, словно беременная гимназистка, продолжающая утверждать накануне родов, что она «никогда и ни с кем». 
     Автор «Неизвестной войны» явно неравнодушен к южанам. Если так, то его претензии к северянам, отказавшимся формировать негритянские подразделения выглядят более чем странными; ровно то же самое мы бы сказали о человеке, который сопереживает СССР в ее борьбе против фашизма, и при этом приветствует создание РОА. 
     Если же А.А. Бушков выступает в данном случае за права афроамериканцев, так вновь непонятно, отчего в этом случае он торопиться отправить чернокожих под пули южан.
     Ну а если мишенью его критики были лицемерные северяне, отказывающихся нарушать законы США ради соответствия принципам аболиционизма, то тут уж дело совсем плохо. Напомним, что Север с самого начала войны называл ее причиной сохранение Со-юза.
     Ко всем вышеприведенным доводам мы добавим лишь один факт, который многое объяснит читателям в позиции северян. Дело в том, что в ответ на попытки Фелпса формировать отряды из чернокожих, президент КША Джефферсон Дэвис 21 августа 1862 г. издал приказ, в котором действия генерала объявил преступными, а бывших рабов, захваченных на поле боя с оружием в руках, предписывал рассматривать как лиц, совершивших уголовное преступление.
     Не правда ли, с учетом данного факта запрет Батлера на формирование отрядов из бывших рабов выглядит несколько по иному?..  
     «Обоих пленников с «Трента» быстренько доставили на Север, и янки стали кричать, что их следует побыстрее отдать под трибунал и вздернуть без особых церемоний. Особенно у них чесались руки без промедления повесить Слиделла - он в свое время участвовал в следствии по делу Джона Брауна, а потому собрал массу интереснейшей информации о северянах, занятых нелегальной деятельностью на Юге. Обладателю такого компромата следовало побыстрее заткнуть рот…».
     Чушь. Никаким компроматом Слайделл не обладал, а версия А.А. Бушкова - ничем не мотивированная экстраполяция одной-единственной фразы из «Линкольна» К. Сэндберга: «Он длительное время допрашивал в тюрьме Джона Брауна, добиваясь от него, кто в Новой Англии поддерживал восстание72». 
     Глупость автора «Неизвестной войны» вновь просто эксклюзивна. 
     Во-первых, Новая Англия расположена на Севере и, соответственно, информация о том, кто в данном регионе сотрудничал с Джоном Брауном к исходу 1861 г. была для южан актуальнее разве что позапрошлогоднего снега.
     Во-вторых, даже если допустить, что Джон Браун непонятно с чего назвал Слайделлу какие-то имена, у того было в распоряжении два года для того, чтобы распорядиться этими знаниями по своему усмотрению. 
     «Англия ревела. Британскому военно-морскому флоту объявили полную боевую готовность. Восемь тысяч отборных английских пехотинцев было тут же переброшено в Канаду. «Красные мундиры» стали стягиваться к американской границе…».
     Горе Соединенным Штатам - на них собирается напасть Канада…
     Интересно, А.А. Бушков имеет представление о численности английского гарнизона в Канаде? Видимо, не имеет, поскольку в противном случае постеснялся бы своего опрометчивого высказывания…
     В момент начала кризиса, связанного с арестом Джона Слайделла и Джеймса Мейсона, под командованием генерал-лейтенанта Уильяма Фенвика Уильямса на всей территории Канады находилось около 10 000 человек, из которых лишь половину составляли те самые «красные мундиры», то есть регулярные войска, а другую половину - плохо обученная милиция…
     Сосредоточение таких сил у американо-канадской границы, поистине, могло бы привести в трепет правительство США…
     При протяженности этой самой границы около 7 500 километров, англичане могли бы обеспечить ее защиту, выставив по одному бойцу на каждые 750 метров!.. Американцы в панике! Как тут не запаникуешь, когда «Британские полки под барабанную дробь уже занимали позиции на американской границе»…
     С началом кризиса, впрочем, Великобритания стала наращивать свое военное присутствие в Канаде. Однако даже с учетом направленных в Новый Свет подкреплений, в конце декабря 1861 г. численность военного контингента Великобритании в Канаде насчитывала 924 офицера и 17 658 солдат.
     «Теперь любой человек в форме мог любого американца упрятать за решетку без ордера на арест, без рассмотрения дела судьей (как того доселе требовал Ха­беас Корпус, он же Билль о правах)».
     Если бы автор «Неизвестной войны» расположен был к адекватному восприятию кри­тики своего опуса, мы бы предложили следующую аналогию - перепутать Билль о правах и Habeas Corpus все равно как не понимать разницы между Конституцией РФ и Деклара­цией прав человека. Но, боимся, для А.А. Бушкова это слишком сложное сравнение…
     Конституция США принята 17 сентября 1787 г. на Конституционном Конвенте в Фила-дельфии и впоследствии ратифицирована всеми тринадцатью существовавшими то­гда аме­риканскими штатами. 8 июня 1789 г. Джеймс Мэдисон предложил развернутый проект поправок к Конституции. Большая часть статей, содержавшихся в проекте Мэди­сона, была принята и легла в основу окончательного текста федерального Билля о правах, ут­вер-жденного в форме первых 10 поправок к Конституции конгрессом США 21 сентября 1789 г. и официально вступившего в силу в 1791 г. Если совсем по простому - первые де­сять поправок к Конституции, ратифицированные 15 декабря 1791 г., образуют Билль о правах.
     Что такое Habeas Corpus Act мы уже подробно рассказывали выше, а потому не будем по­вторяться. Положения Habeas Corpus Act были учтены при создании Билля о правах (по­правки 4-6), но отождествлять их - из тех школярских ошибок, кото­рые нельзя объяс­нить ничем, кроме полного наплевательства автора на хотя бы мини­мальное правдоподо­бие своего опуса.
     «Корнелий Вандербильт, будущий железнодорожный магнат, оказался в нужном месте в нужное время - когда правительству потребовалось много судов для перевозки солдат. Агенты Вандербильта быстренько осмотрели все «корабельные кладбища», собрали едва державшуюся на воде всевозможную трухлявую рухлядь, подлатали, подкрасили - и Вандербильт продал все это старье правительству, получив денежки как за совершенно новые корабли (понятное дело, уплатив хороший откат). На этом деле он вмиг заработал несколько сот тысяч долларов. Многие из кораблей очень быстро пошли ко дну, а вместе с ними - сотни солдат. Один из помощников Вандербильта перепугался и посоветовал боссу не увлекаться очень уж явным жульничеством: законы, мол, существуют… Тогда Вандербильт и сказал свою ставшую широко известной фразу: «А зачем мне закон? Разве я не обладаю силой?» И ведь прав оказался, стервец: за «патриотические труды по созданию американского флота» правительство его наградило большой золотой медалью и присвоило чин коммодора (капитана первого ранга)…».
     Вновь А.А. Бушков выступает в амплуа литературного некроманта, перо которого вызывает к жизни призраки самых примитивных и неумных образчиков агитпропа…
     Корнелиус Ванденрбильт никогда, никем и ни за какие заслуги не награждался званием коммодора (как вообще можно «наградить» человека военно-морским званием, автору «Неизвестной войны» в голову не пришло). Прозвище «коммодор» он получил еще в 30-х гг. 19 века, и прозвище это было в те времена обычным для дельцов, занимавшихся судоходным бизнесом. 
     Звание коммодора не является синонимом званию капитана первого ранга. Commodore - воинское звание офицерского состава в ВМС США, и по своему уровню оно выше звания капитана, но ниже звания контр-адмирала.  
     8 ноября 1833 г. Вандербильт едва не погиб во время железнодорожной катастрофы в штате Нью-Джерси (в том же поезде ехал бывший президент США Джон Куинси Адамс). Данный инцидент надолго отвратил миллионера от железнодорожного бизнеса, однако уже в 1847 г. он стал президентом первой своей железнодорожной компании (Бостонская линия под названием Стонингтон). Так что ко времени начала Гражданской войны в США Вандербильт был уже вполне состоявшимся железнодорожным магнатом.
     Состояние Вандербильта в тот момент оценивалось в 11 000 000 долларов. Его яхта «Северная звезда» стоила полмиллиона долларов и была единственным в своем роде кораблем своего класса. Коммерческие интересы Вандербильта простирались так далеко, что смогли изменить даже карту Центральной Америки. Для чего человеку, обладавшему столь внушительной властью, торговать старыми баржами - вопрос, на который лично мы ответа так и не нашли. Однако достоверно известно, что сразу после обстрела Самтера Вандербильт предлагал безвозмездно передать самый большой из своих пароходов, названный по его фамилии, для нужд морского министерства США. Морской министр Гидеон Уэллс опрометчиво отказался от дара, полагая, что война не продлится слишком долго, однако после сражения «Монитора» и «Вирджинии» («Мерримака») на рейде Хэмптон-Роуд правительство изменило свое мнение. «Вандербильт» был переоборудован в боевое судно, оснащен тараном, укомплектован командой, включая офицеров, и передан в дар флоту Союза. Кроме того, Вандербильт помог снабдить всем необходимым военную экспедицию генерала Б.Ф. Батлера в Новый Орлеан. Именно за эту помощь он и был награжден специальной золотой медалью Конгресса США. Обратите внимание - награждение было санкционировано не правительством, а именно Конгрессом.
     Младший и любимый сын Корнелиуса Вандербильта Джордж Вашингтон Вандербильт, окончил Уэст-Пойнт и был готов принять участие в боевых действиях, однако заболел и умер в возрасте всего 25 лет.
     «На Север из Европы тогда ввозилось бриллиантов на два миллиона долларов в год. Зимой в витринах магазинов красовались коробочки с клубникой по двадцать четыре доллара за лукошечко - при том, что средняя заработная плата рабочего на фабрике или в мастерской, железнодорожника составляла примерно доллар в день (при продолжительности рабочего дня в 12-16 часов)».
     В конце 1862 г. клубника в Нью-Йорке стоила от 13 до 20 долларов за бушель (бушель, как известно, равен 36,368 литра). 
     Хотя далее А.А. Бушков до этой мысли и дойдет, пока ему невдомек, что Соединенные Штаты - нация статистиков, где документи­рованы и исследованы все аспекты бизнеса, будь то тяжелое машиностроение или киноло­гия. О клубнике в США написаны книги, в том числе С.У. Флетчер «The srawberry in North America» («Клубника в Северной Америке»). Их этой книги можно узнать, что зим­нюю клубнику ввозили из Цинцинатти и стоило квартовое лукошко 60 центов (отборная клубника - 1 доллар). Кварта, если кто позабыл, - 1/4 галлона, то есть 0,946 литра. Таким образом, в оптовых ценах 1862 г. лукошко отборной клубники, о котором пишет А.А. Бушков, должно было быть объемом поболее 25 литров… 
     Ну или где-нибудь у Тиффани оно продавалась. В золотой фольге и лукошке с бриллиантами… 
     А теперь про источник, которым пользовался автор «Неизвестной войны»…     
     На самом деле, в книге Карла Сэндберга «Линкольн» есть упоминание о персиках по цене 24 доллара за лукошко. Персики, клубника - не один ли черт?
     В завершение отметим, что нувориши отнюдь не вели себя так уж вызывающе, как толкует нам великий поборник социального равенства А.А. Бушков. Среди дам высокого социального положения в Нью-Йорке началось движение за воз­держание от роскоши, поддержанное великосветскими обществами иных городов США и предполагающее отказ от приобретения иностранной одежды: «Ladies of high social position in New York City began a movement for abstinence from luxuries which spred to many other cities; and to further it a paper was circulated reading: «For three years orduring the war we pledge ourselves to pirchase no foreign article of dress73».
     «Состояния сколачивали даже на протезах, полагавшихся инвалидам войны».
     Определенно сколачивали. Вот пример. 
     Самое первое сражение Гражданской войны в США произошло 3 июня 1861 г. при Фи­липпи, Вирджиния. Сражением его можно назвать разве что условно - 3 000 северян про­тив 800 южан, потеряно 4 человека у первых, 26 - у вторых, скорее перестрелка, нежели битва. Тем не менее, именно в этой стычке медики открыли счет ампутациям периода Гражданской войны в США - нога 18-летнего конфедерата Джеймса Эдварда Хангера была повреждена пушечным ядром и ампутирована полковым врачом выше колена (к слову, раненного Хангера подобрали северяне и оказали ему медицинскую помощь). Хен­гер вернулся домой и по прошествии трех месяцев сам придумал модель ножного протеза, а после создал компанию, которая постепенно превратилась в крупнейшего в мире произ­водителя деревянных ног. На момент смерти Дж.Э. Хангера в 1919 г. его фирма имела от­деления в Лондоне, Париже, Филадельфии, Питерсберге, Атланте и Сент-Луисе. Фирма «Hanger Orthopedic Group Inc» существует по сей день.
     «Будущий финансовый воротила Морган, в то время еще молодой и голодный, впарил военному ведомству партию бракованных, совершенно непригодных к стрельбе караби­нов, заработав на этом 95 000 долларов».
     Стыдно заимствовать штампы из отечественных источников, которые являются пред­метом критики со стороны А.А. Бушкова. Тем более стыдно, что на русский язык не вчера и не позавчера переведена книга Джин Строус «Морган», где история с продажей винтовок изложена беспристрастно. И уж совсем невыносимо стыдно должно быть автору «Неизвестной войны», поскольку книга Дж. Строус присутствует в перечне использованной им литературы.
     Вкратце суть истории такова.
     В мае 1861 г. нью-йоркский бизнесмен весьма сомнительной репутации Артур Истмен предложил армии США модернизировать карабины Холла 58-го калибра числом в 5000 единиц, хранившихся со времен Мексиканской войны на военном складе Губернаторского острова, что в южной части Манхеттена, Нью-Йорк. Военное министерство в лице на­чальника артиллерии и вооружений Джеймса Волфа Рипли от сделки отказалось (воз­мож-но, потому, что сам Рипли придерживался весьма ретроградных воззрений и выступал против поставок в армию казнозарядного оружия). Более того, отказавшись от модерниза­ции оружия, Рипли согласился продать его Истмену по 3,5 доллара за штуку.
     Договор был заключен в форме обязательства, поскольку наличных денег у Истмена не было.
     После битвы при Булл-Ране генерал-майор Джон Чарльз Фремонт, в тот момент - ко­мандующий Западным округом, через своего агента, нью-йоркского адвоката Саймона Стивенса, обратился к Истмену с предложением продать карабины. Цена была оговорена 12,5 долларов за штуку, всего сумма сделки составила 62 500 долларов.
     Однако наличных денег у покупателя также не было. Кроме того, Стивенс хотел полу­чить от сделки свою выгоду и предложил Фремонту приобрести карабины по цене уже 22 доллара за штуку при условии их модернизации и доведения до действующих стандартов. 
     Стивенс обратился к 24-летнему Джону П. Моргану с просьбой инвестировать сделку. Морган, не вдаваясь в суть дела, вложил в сделку 20 000 долларов, получив в итоге при­быль в размере 1 560 долларов в качестве процентов и 5 400 долларов - в качестве комис­сионных, итого - 6 960 долларов (применив коэффициент 26,23, получается, что на сего­дняшний день его прибыль составила бы немалую сумму 182 560 долларов). 
     В конце лета 1861 г. процентная ставка по краткосрочному кредиту в размере 9% не была чем-то необычным, но комиссионные Морган получил со Стивенса поистине граби­тельские. Подчеркиваем - со Стивенса, а не с правительства США.
     Далее, впрочем, Морган, занятый матримониальными планами, от данной сделки уст­ранился, передав ее старому другу своей семьи, банкиру Моррису Кетчуму. 
     Для полноты картины рассказ, однако, следует довести до конца. Вторая, большая, часть сделки, за которую отвечал уже Кетчум, забуксовала, поскольку делом о закупке вооружений у частных лиц заинтересовалась комиссия конгресса. По результатам прове­денного расследования, правительство отказалась исполнить свои обязательства по дого­вору. Стивенс и Кетчум обратились в суд, и в декабре 1867 г. их требования были удовле­творены - военное министерство обязали выплатить истцам 58 175 долларов основного долга по сделке, а также проценты за просрочку платежа74.
     Как видите, ситуация далека от примитивного сценария, предложенного А.А. Бушко­вым. И сумма в 95 000 долларов не имеет под собой никакой реальной основы… 
     «Это еще цветочки: чуть позже, в 1864 г., очень быстро стали известны подли-ные цели так называемого «весеннего наступления на Ред-Ривер», изобиловавшего крупными тактическими просчетами и ошибками северного командования и закончившегося большими потерями федеральных войск. Официально северные войска должны были прорваться из Луизианы в Техас - однако выяснилось, что на генералов и политиков попросту надавили тузы и спекулянты, стремившиеся побыстрее захватить богатые хлопковые и сахарные плантации Луизианы…».
     И вновь привет редакторам - проверьте на досуге, как пишется правильно слово «подлинные». Сильно расширите кругозор.
     Компания на Ред-Ривер (10 марта 1864 г. - 22 мая 1864 г.) не относится к числу тех военных операций, которыми северяне могли бы гордиться, а генерал-майор волонтеров Натаниэл Прентисс Бэнкс, командовавший войсковой группой Союза, стабильно числится в десятке «самых плохих северных генералов». Но дискутировать по данному поводу смысла не имеет - никто не оспаривает того факта, что компания на Ред-Ривер Севером была проиграна. Вопрос в том, что А.А. Бушков ведет себя как подросток, первым в своей компании потерявшим невинность, а после шумно и многословно описывающий сверстникам свои ощущения… 
     Заявлять о том, что военная операция была организована лишь с единственным мотивом - личного обогащения хлопковых спекулянтов - убедительна не более, чем подвески королевы в качестве причины англо-французского международного конфликта…
     История Гражданской войны в США изобилует примерами военных операций, замечательно задуманных, но дурно реализованных - подобных случаев немало было по обе стороны фронта. Кампания на Ред-Ривер - из их числа, ибо целеполагающие идеи операции были настолько же разумными, насколько и дальновидными. 
     В теории идея выглядела замечательно - по долине Красной реки, притока Миссисипи, продвинуться до города Шривпорт, ликвидировать Луизианскую группу войск КША под командованием генерал-майора Ричарда Тейлора, обеспечить контроль над Ред-Ривер и отсечь Техас с его ресурсами и населением от восточной части Конфедерации.
     Кроме того, у правительства Севера были опасения на предмет возможной интервенции французов с территории Мексики.
     Конфискация хлопка также входила в планы операции. Однако с каких пор захват или уничтожение стратегических ресурсов в ходе боевых действий стали достойными осуждения? Хлопок не только требовался текстильной промышленности Севера, но и был основным элементом экспорта и, соответственно, источником доходов Конфедерации. И если А.А. Бушков полагает, что восполнять собственное обеспечение за счет ресурсов противника есть «нарушение правил и обычаев войны», то ему следует выступить с осуждением такой известной операции южан, как знаменитый «Бифштексный рейд» (14-17 сентября 1864 г.), в ходе которого кавалеристы Уэйда Хэмптона отбили и доставили в распоряжение армии Северной Вирджинии более 2 500 голов крупного рогатого скота, жизненно необходимого осажденным в Питерсберге войскам южан.  
     «Весной 1864 г. северяне даже отправили специальную диверсионную группу под ко­мандованием полковника Дольгрена, которой предстояло ворваться в сто­лицу Конфеде­рации Ричмонд, поджечь склады и фабрики, под шумок захватить и перебить руководство Конфедерации - и в первую очередь «жида пархатого» Бен-джамина. Группа была нема­ленькая - кавалерийский полк. Однако дело сорва­лось по чистой случайности: после про­ливных дождей уровень воды в реке под­нялся, и негр-проводник не смог отыскать брод. Негра северяне преспокойнейшим образом повесили (явный пособник плантаторов) и от­ступили несолоно хлебавши, но по дороге их перехватили южане и расколошматили, при­чем погиб и полков­ник… (149)».
     Трудный пассаж. Речь идет скорее о комментариях, нежели о критике, поскольку фор­мально А.А. Бушков наврал не особо: разве что напутал вновь с последовательностью со­бытий и соврал на тот счет, что в бумагах полковника Далгрена акцентиро­вался будто бы вопрос об устранении Бенджамена по причине его национальности. 
     Ну а в остальном…
     Операция, о которой идет речь, имела место в конце февраля - начале марта 1864 г. и была предпринята силами кавалерийской группы Хью Килпатрика численностью 3 582 са­бель. При этом кавалерийский полк 22-летнего полковника Улрика Далгрена (второй сын адмирала и военного конструктора Джона А.Б. Далгрена), насчитывавший 460 отборных всадников, действовала самостоятельно, чтобы обеспечить основной группе беспрепятст­венную переправу через Джеймс-ривер, а затем, следуя через Манчестер, предпринять прорыв на территорию Ричмонда в то время, как большая группа Килпатрика обозначит атаку по фронту.
     Сам Улрик Далгрен, несмотря на молодость, был опытным и отважным кавалеристом, поступившим на службу Союза сразу же по миновании своего совершеннолетия в 1861 г. Начав с капитана, он зарекомендовал себя как отважный боец во всех неудачных сраже­ниях Потомакской армии - Фредериксберг, Ченселлорвилл, 2-й Булл-Ран, а в Геттисберг­ском сражении потерял ногу. Приказ о присвоении звания полковника ему привез в гос­питаль лично военный министр Стентон.
     Кавалеристы разделились вечером 28 февраля, а 29-го Далгрен попытался форсировать реку Джеймс примерно в 20 милях западнее Ричмонда. 
     Дальнейшие события вызывают вопросы. Предположительно, Далгрен нанял свобод­ного молодого негра, каменщика по профессии, Мартина Робинсона. Погода была отвра­тительная, шел дождь со снегом. Река разлилась, берега были занесены грязью, и потому брод, по которому предполагалось форсировать реку, оказался непроходим.
     Через некоторое время группа кавалеристов из 2-го Нью-йоркского добровольческого кавалерийского полка под коман­дованием капитана Ф.Б. Митчелла обнаружили Робин­сона повешенным на дереве на конской уздечке и отразили это событие в своем рапорте. Традиционно принято считать, что Дал­грен отдал приказ о казни своего проводника, по­считав, что тот специально завел их в ло­вушку. Насколько верна данная версия, судить сложно - есть мнение, что в любое иное время, кроме как в период разлива реки, брод, на ко­торый указал Далгрену проводник, был легко проходим. Однако очевидец событий, тот самый капитан Ф.Б. Митчелл, в своем рапорте однозначно указывает, что на том участке берега, где казнен был Робинсон, не было никакого подобия брода либо переправы любого другого толка.  
     Почему Далгрен распорядился казнить Робинсона и вообще отдавал ли он такой приказ - вопрос спорный. Есть некоторые свидетельства особой ожесточенности и даже эмоцио­нальной нестабильности полковника после его ранения (есть, впрочем, мнения и диамет­рально противоположные, исходящие при всем том, от южан, побывавших в плену у Дал­грена). Не исключено, что жесткие действия Далгрена продиктованы были желанием со­хранить в тайне маршрут их движения. На эту мысль наводит тот факт, что днем спустя, во время отступления кавалеристы Далгрена расстреляли попавших им на пути южных солдат (рядовых Флита и Уильяма Талиферро). 
     Так или иначе, но взаимодействие кавалерийских групп было утрачено, Килпатрик столкнулся с превосходящими силами вражеской кавалерии под командованием Уэйда Хэмптона и отступил, в то время как Далгрен продолжал свой рейд. Столкнувшись с же­сткой обороной южан, Далгрен попытался уйти обратно за Джеймс-Ривер. В темноте его группа разделилась. 2 марта 1864 г. Далгрен и около сотни сопровождавших его кавалери­стов были перехвачены возле Уолкертона 9-м кавалерийским полком Вирджинии под ко­мандованием Ричарда Т.Л. Била и рассеяны в бою, причем 106 человек северян попали в плен. Улрик Далгрен погиб, получил пять пуль и не дожив 1 месяца и 1 дня до своего 22-го дня рождения (родился 3 апреля 1842 г.)
     Финальная схватка произошла поздней ночью, при плохой погоде, в лесистой местно­сти. 13-летний подросток Уильям Литтлпейдж, обнаруживший тело Далгрена, обыскал его карманы и сумки, и обнаруженные там бумаги передал своему учителю, капитану вирджинской милиции Эдварду Б. Олбаху. От него находка попала капитану Ричарду Бигби, далее - лейтенанту Джеймсу Полларду, следом - полковнику Ричарду Т.Л. Билу, потом - генералу Фитцхью Ли, а уж он лично передал их президенту КША 4 марта 1864 г.
     Джефферсон Дэвис распорядился передать бумаги в военное министерство, сделать с них литографии и довести содержание документов до сведения прессы. 
     Рейд Далгрена до сей поры остается предметов споров и дискуссий, поскольку никаких бесспорных доказательств подлинности найденных при полковнике бумаг не изыскано. Сами бумаги также не сохранились, поскольку уже после окончания войны были уничто­жены Э.М. Стентоном: во всяком случае, никто не видел их с ноября 1865 г., когда доку­менты были изъяты из архивов Конфедерации и переданы военному министру США. 
     Имеется достаточно косвенных свидетельств, подтверждающих, что целью кавалерий­ской группы Далгрена действительно был Ричмонд и, в частности, правительство Конфе­дерации. 
     Нет нужды озвучивать все имеющиеся версии, связанные с рейдом Далгрена, потому мы озвучим самую распространенную и, видимо, самую достоверную.
     План рейда был задуман и осуществлен Хью Килпатриком и самим Далгреном. Бумаги также были, вероятнее всего, подлинными, но авторство их принадлежит лицам, ответст­венным за проведение операции. Правда, есть весьма обоснованное предположение, что отдельные пассажи южане все-таки фальсифицировали - чтобы предать планам про­тив-ника больший масштаб. 
     Военный министр Стентон, вероятнее всего, был посвящен в намерения Килпатрика и Далгрена. А вот их непосредственные начальники, Мид и Грант, скорее всего, ничего о планах операции не знали.
     Совершенно точно, ничего не знал о рейде президент.
     Характерно, что в момент проведения рейда Далгрен официально находился в отпуске.
     Сами же мы полагаем, что шум, связанный с рейдом Далгрена - редкий пример успеха проюжной пропаганды. Действия Далгрена ничем не отличались по своей сути от дейст­вий множества южных рейдеров, таких, как Мосби или Морган, - разве что масштабами и амбициозным характером операции. Пропагандистский шум вокруг рейда с обвинениями в адрес северян и сравнениями Далгрена с Аттилой есть не более чем двойной стандарт, призванный отвлечь внимание от действий южных кавалеристов на территории Севера с одной стороны, а с другой - одна из последних попыток Конфедерации предстать в роли жертвы и привлечь к себе внимание европейских держав.
     Некоторые историки и мемуаристы высказывают мысль о том, что если бы время рейд было выбрано более точно, если бы действия групп Далгрена и Килпатрика были синхро­низированы, если бы не двухдневная задержка Далгрена и его людей на марше, - их план мог бы реально осуществиться. 
     Сработай их замысел, группа Далгрена вышла бы к Ричмонду с юга, через пригород столицы КША, Манчестер. С 1910 г. Манчестер слился с Ричмондом, но в 1864 г. он не имел даже статуса города (получил его только в 1874 г.). Меж пригородом и столицей КША была река Джеймс, сшитая с Ричмондом паромными переправами. В устье реки, на маленьком острове Белль площадью всего 54 акра, располагалась военная тюрьма, где со­держалось в тот момент от 8 000 до 10 000 военнопленных. Удайся план Далгрена, и осво­божденные военнопленные помогли бы ему завершить разгром Ричмонда.
     Национальная принадлежность Джуды Бенджамена интересовала диверсантов, разуме­ется, в последнюю очередь. Мишенью он стал исключительно благодаря должности, ко­то-рую занимал, ибо государственный секретарь в правительстве как США, так и КША был  вторым человеком после президента по своей значимости. Достаточно сказать, что когда группа Дж.У. Бута годом спустя предприняла покушение на Линкольна, второй их мишенью стал также госсекретарь У.Г. Сьюард. 
     Пропагандистская компания, развернувшаяся вокруг «бумаг Далгрена», представляется нам весьма надуманной. Замысел, как известно, не есть преступление, а в найденных бу­магах ничего, кроме как призыв «сжечь город», под понятие «тотальной войны» не попа­дало. Ощущая слабость доводов в данной части, негативные последствия рейда Далгрена часто объясняют принципом «посеешь ветер, пожнешь бурю»: якобы именно действия Далгрена породили у Дж.У. Бута идею об атаке на правительство Севера. 
     Не исключено, что так оно и было. 
     Удивительно, что все нечастые примеры «войны на уничтожение», встречающиеся в истории Гражданской войны в США, лежат на совести не «революционной сволочи» (придерживаюсь терминологии самого А.А. Бушкова, ибо в дальнейшем он целую главу посвятит попытке доказать данное утверждение), а самых что ни на есть образцовых аме­риканцев из хороших семей…
     «Если на Юге командиров назначали исключительно по деловым качествам и способ­ностям, то на Севере шли в ход другие мотивы».
     Уточняем. Поначалу в армии Конфедерации все офицеры ниже бригадного генерала избирались солдатами75. Данный демократизм, противоположный авторитаризму северной армии, имел безусловные плюсы - солдаты выбирали командирами тех, кому они готовы были дове­рить свои жизни, а потому подходили к вопросу избрания командира тщательно и при­дирчиво. Имел он и безусловные минусы - множество талантливых офицеров так и не стали командирами, поскольку электорату не угодили какие-либо их субъективные каче­ства. 
     Такое положение, впрочем, продлилось чуть более года: с 16 апреля 1862 г. присвоение воинских званий вплоть до сержантских было централизовано и производилось только с разрешения военного министерства.
     «Можно себе представить, как воевали эти «выдвиженцы». Одного из таких, генерала Попа, однажды с помощью примитивной хитрости обвел вокруг пальца южный генерал Лонгстрит. Он велел взять два десятка самых буйных лошадей, привязать им к хвостам огромные пучки веток и гонять по дороге взад-вперед. Уз­рев клубы пыли, Поп решил, что на него движется огромная армия противника, и отдал приказ отменить готовившееся наступление…».
     Информация о данном инциденте позаимствована из книги С.Н. Бурина «На полях сражений Гражданской войны в США» (страница 69). 
     Теперь сравните с оригинальным текстом: «Когда 30 августа Поп решил двинуть в атаку части Ф.-Дж. Портера, мятежники устроили откровенное издевательство над незадачливыми вояками. Генерал Дж. Лонгстрит, заметив в подзорную трубу нетороп­ливое движение частей Портера, приказал немедленно доставить два десятка самых буйных лошадей, привязать к их хвостам огромные веники и скакать на рысаках туда-сюда. Поднялась невероятная пыль, и Портер, «догадавшись», что ему навстречу дви­жется гигантское войско, остановился и стал решать, что делать дальше. В итоге он заблокировал дорогу наступавшему следом за ним корпусу Макдоуэлла, тот немедленно прискакал выяснять отношения, а южане тем временем атаковали и сильно потрепали части обоих бестолковых генералов».
     Ну, в самом деле, какая разница - Поуп виноват или Фитц-Джон Портер?..
     Разница есть. И немалая. 
     Начать следует с того, что А.А. Бушков, позиционируя себя как ревизионера, на самом деле старательно повторяет все без исключения идеологические клише, характерные для отечественных изданий периода 30-х - 80-х гг. 20 века. 
     Так уж сложилось, что у советских историков был перечень «хороших» и «плохих» се­верных генералов. К плохим относили, конечно же, МакКлеллана, МакДауэлла, Поупа, Бернсайда. К хорошим - помимо, конечно, Гранта и Шермана - Дэвида Хантера, Франца Зигеля, Джона Фремонта и некоторых прочих. 
     С.Н. Бурин был первым отечественным историком, покусившимся на эту годами сло­жившуюся традицию, и в его книге мы находим негативную оценку деятельности Фре­монта или Зигеля. Хвала за это автору книги «На полях сражений Гражданской войны в США», но, будем откровенны, при всей своей несомненной популяризаторской ценности, книга С.Н. Бурина содержит немало ошибок. Это не критика - книга С.Н. Бурина, приоб­ретенная за 40 копеек летом 1988 г. в книжном магазине на площади Горького города Ка­менск-Уральский Свердловской области, до сих пор всегда находится на расстоянии вы­тянутой руки от рабочего стола одного из соавторов. Но базой для книги «На полях сра­жений Гражданской войны в США» послужили достаточно устаревшие работы, в то время как изучение истории Гражданской войны в США - процесс очень и очень мобиль­ный, и книги американских авторов, бывшие классическими в 60-х, ныне носят на себя все приметы архаичности. Ну и, из песни слова не выкинешь, в 1988 г., на излете совет­ской власти, С.Н. Бурин не мог позволить себе полностью абстрагироваться от идеологи­ческой оценки событий американской междоусобицы.  
     Джон Поуп родился 16 марта 1822 г. и, будучи кузеном Мэри Тодд Линкольн, прихо­дился родственником президенту. Он окончил Уэст-Пойнт, работал как инженер-топог-раф, неплохо зарекомендовал себя во время войны с Мексикой, потом работал в железно­дорожном строительстве. В начале войны воевал на Западе, остро конфликтовал с Дж.Ч. Фремонтом, и добился некоторых успехов, вытеснив инсургентов из Миссури и захватив остров № 10. На волне успеха был приглашен на Восточный ТВД и получил пост коман­дира вновь сформированной Вирджинской армии Севера. Начал свою службу в данной должности с глупого и обидного для солдат Восточного фронта обращения, потом агрессивно и неумело провел летнюю кампанию против армии Северо-восточной Вирджинии генерала Ли, потерпел несколько вполне прогнозируемых поражений, и еще до окончания 1862 г. был направлен в Мин­несоту воевать с индейцами, где, совершенно для всех неожиданно, зарекомендовал себя как отличный командир.

     «Генерал Маккленнан, довольно долго пробывший главнокомандующим северян (и на этом посту никак себя не проявивший), как-то после очередной насмешки Линкольна написал: «Господин президент, неужели вы принимаете меня за ду­рака?» Ответ Линкольна был краток: «Кончено, нет. Но я могу и ошибаться». Ко­гда бездарного генерала все же выпихнули с высокого поста, больше всего об этом сокрушался даже не он сам, а южный командующий генерал Ли…».
     А.А. Бушков проявляет завидную способность плутать в трех соснах даже там, где все прозрачно и очевидно.
     Генерал Дж.Б. МакКлеллан занимал пост главнокомандующего войсками Союза с 5 ноября 1861 г. по 11 марта 1862 г. Вряд ли данный срок может называться «довольно дол­гим».
     Никто не выгонял МакКлеллана в отставку с поста главнокомандующего - с 11 марта 1862 г. он стал командующим Потомакской армии и пробыл на этой должности до 7 ноября 1862 г. (хотя с 26 июня по 2 сентября 1862 г. он был подчинен Джону Поупу). Впоследст­вии МакКлеллан находился в резерве, однако не только и не столько по причине своей некомпетентности, а потому, что был демократом и, соответственно, политическим про­тивником администрации Линкольна. Генерал Грант, заступив на должность главноко­мандующего войсками Союза, порывался вернуть МакКлеллана в строй, но не встретил поддержки в Конгрессе. В отставку МакКлеллан ушел 8 ноября 1864 г., накануне прези­дентских выборов, где он выступал противником Авраама Линкольна.
     Как уже не раз было отмечено, клеймя позором советских историков, автор «Неизвест­ной войны» без намека на какую-либо критику заимствует самые расхожие штампы из отечественных источников периода 60-х - 80-х гг. И, соответственно, в своей оценке жизни и деятельности Джорджа Б. МакКлеллана А.А. Бушков не идет далее примитив­ного «бездарь и невежа».
     И делает это совершенно неоправданно, потому что личность МакКлеллана крайне ин­тересна, а его деятельность в качестве главнокомандующего войсками Союза и Потомак­ской армии заслуживает принципиально иной оценки, нежели «бездарный генерал».
     При этом сам А.А. Бушков вряд ли сознает, что свои суждения о МакКлеллане он вы­с-казывет в строгом соответствие с мнением К. Маркса и Ф. Энгельса по данному вопросу.
     Тенденциозная оценка личности Джорджа Б. МакКлеллана в отечественной историо­графии - следствие негативного отношения к генералу этих германских политических бе­женцев, проживавших в Великобритании с 1849 г., которые, к сожалению, во многом стали лжепророками Гражданской войны в США и для которых МакКлеллан стал олице­творением «конституционного» периода войны. Будучи корреспондентами немецкой га­зеты «Die Presse», К. Маркс и Ф. Энгельс активно, особенно в течение 1862 г., интересо­вались событиями в США и публиковали статьи (Маркс, к тому же, был еще и лондон­ским корреспондентом американской газеты «New York Tribune»). 
     Следует отметить, что Фридрих Энгельс имел некоторый опыт участия в боевых дей­ствиях в период восстания 1848 г. и выступал консультантом своего компаньона по всем военным вопросам - так что тень его незримо присутствует даже в сольных статьях Мар­кса.
     Соавторы с неодобрением относились к личности Дж.Б. МакКлеллана и ставили ему в вину даже гуманистичные взгляды генерала на способы ведения войны: «Мак-Клеллан, подобно большинству кадровых офицеров, получивших образование в Уэст-Пойнте, бла­годаря esprit de corps {кастовому духу} более или менее тесно связан со своими старыми товарищами во вражеском лагере. Все они одинаково ревниво относятся к выскочкам из числа «штатских». Война, по их мнению, должна вестись чисто профессиональным об­разом, иметь своей неизменной целью восстановление Союза на его старой основе, и по­этому она, прежде всего, должна быть свободной от принципиальных и революционных тенденций. Прекрасный взгляд на войну, которая по сути дела является войной принци­пов! Первые генералы английского парламента совершали такую же ошибку76» (статья К. Маркса «Американские дела»).  
     В № 148 газеты «Die Presse» от 30 мая 1862 г. была опубликована очередная статья Маркса и Энгельса «Положение на американском театре войны», где соавторы написали о МакКлеллане следующее: «Мак-Клеллан неопровержимо доказал, что он - военная без­дарность, случайно вознесенная на высокий и ответственный пост, для которой цель во­енных действий состоит не в том, чтобы разгромить врага, а лишь в том, чтобы избе­жать собственного поражения и таким образом не лишиться своего узурпированного величия. Он ведет себя как старые так называемые «мане­врирующие генералы», кото­рые свое трусливое увиливание от всякого тактического решения оправдывали тем, что они будто бы вынуждают врага к сдаче своих позиций путем стратегического обхода77».
     Поскольку идеологическая доктрина СССР неразрывно была связана с работами Маркса и Энгельса (ситуация тем более парадоксальная, что сам Маркс с величайшим презрением относился к России), советские историки вынуждены были ориентироваться в своих суждениях на мнение основоположников научного коммунизма и, соответственно, критически оценивать роль МакКлеллана в истории Гражданской войны в США. В работах отечественных американистов в диапазоне от Заславского до Бурина мы не отыщем пусть даже попыток объективно взглянуть на личность МакКлеллана; более того, в своей работе «Авраам Линкольн и Гражданская война в США» Р.Ф. Иванов, помимо обвинений в трусости и некомпетентности, пишет, что в самом начале Гражданской войны в США Дж.Б. МакКлеллан пытался примкнуть к южанам, но те предложили пост слишком незначительный по мнению амбициозного генерала, и он остался в армии Союза. Якобы, данный факт был предметом многочисленных шуток среди южан, которые говорили, что иметь МакКлеллана во главе армии Севера для них гораздо полезнее, нежели в собственной армии.
     Разумеется, данное обвинение в адрес МакКлеллана безосновательно и представляет собой не более чем тенденциозное переосмысление отдельных фактов биографии командира Потомакской армии.   
     Джордж Бринтон МакКлеллан-младший родился 3 декабря 1826 г. в Пенсильвании в семье известного врача-офтальмолога и основателя Медицинского колледжа Джефферсона Джорджа МакКлеллана, и Элизабет Стейнметц Бринтон, принадлежавшей к одной из известнейших семей штата; кроме того, Джордж Б. МакКлеллан был внуком генерала вре-мен Войны за независимость Сэмюэла МакКлеллана. В семье было пятеро детей - три сына и две дочери.
     Первоначально юный МакКлеллан 14 лет от роду поступил в Пенсильванский университет, где изучал право, но потом решил посвятить жизнь военной службе и в 1842 г. поступил в Уэст-Пойнт, причем по специальному ходатайству президента США Джона Тайлера МакКлеллана зачислили в училище до достижения им возраста 16 лет.
     В Уэст-Пойнте МакКлеллан зарекомендовал себя как энергичный и амбициозный кадет, много времени посвятивший изучению работ Д.Х. Мэхена и Анри Жомини. Во время учебы МакКлеллан дружил с такими будущими генералами южан, как Джеб Стюарт, Эмброуз П. Хилл, Дебни Мори и Кадмус Уилкокс. В 1846 г. МакКлеллан окончил Уэст-Пойнт вторым по успеваемости в группе из 59 кадетов, уступив первое место Чарльзу Сифорту Стюарту только потому, что хуже него чертил и рисовал (во время войны Ч.С. Стюарт воевал за северян в чине полковника и был известен в качестве картографа).
     Во время мексиканской кампании МакКлеллан переболел малярией и дизентерией, но, тем не менее, принял участие в боевых действиях, проявил отвагу под огнем, участвовал в сражениях при Контрерасе, Чурубаско и Чапультепеке, работал в качестве военного разведчика для Уинфилда Скотта (близкого друга своего отца) и был бреветирован сначала званием 1-го лейтенанта, а затем капитана. 
     Далее МакКлеллан работал в качестве военного инженера и участвовал в рискованной экспедиции к истокам Красной реки под командованием капитана Рэндолфа Бернса Мерси (по возвращении экспедиция с удивлением узнала, что считалась с некоторых пор погибшей). В честь будущего генерала был назван один из притоков Красной реки.
     В 1853 г. он участвовал еще в одной экспедиции с целью определения маршрута железной дороги на территории Вашингтон, но данное путешествие стало первой черной меткой в его послужном списке - проведенное картографирование было поверхностным, и губернатор территории Айзек Стивенс имел по данному вопросу конфликт с МакКлелла-ном.
     В 1854 г. по личному распоряжению военного министра Джефферсона Дэвиса МакКлеллан был направлен с разведывательной миссией в Санто-Доминго.
     Политические связи и хорошее знание французского языка послужили причинами командировки МакКлеллана на театр военных действий Крымской войны, где будущий командир Потамакской армии пребывал в качестве военного наблюдателя. По возвращении в США в 1856 г. МакКлеллан разработал руководства по кавалерийской тактике, основанный на аналогичном документе российской армии. Кроме того, будущий генерал способствовал внедрению в армии США новой конструкции кавалерийского седла, за основу которого было взято седло, используемое немецкими и австро-венгерскими гусарами. Седло данной конструкции используется в США по сей день.
     16 января 1857 г. МакКлеллан уволился из армии и стал главным инженером и вице-президентом Центральной железной дороги штата Иллинойс, а затем - президентом Железной дороги штатов Огайо и Миссисипи. Он зарекомендовал себя как отличный руководитель, но, несмотря на его успехи на гражданском поприще и немалые доходы (10 000 $ в год), он скучал по воинской службе, и военное дело продолжало оставаться в фокусе его интересов и увлечений. В период войны против мормонов он всерьез подумывал вернуться в армию. Кроме того, он также рассматривал возможность поступить на службу к Бенито Хуаресу.
     22 мая 1860 г. МакКлеллан женился на Эллен Мэри Мерси, дочери своего бывшего начальника Р.Б. Мерси. Забавно, что впервые МакКлеллан сватался к девушке еще в середине 50-х, но получил отказ - точно так же, как еще минимум девять человек, включая друга МакКлеллана по Уэст-Пойнту Э.П. Хилла (вообще-то, Эллен Мэри предложение Хилла приняла, но позднее разорвала помолвку под нажимом своей семьи, которых кандидатура жениха не устраивала). 
     По своим политическим взглядам МакКлеллан был сторонником демократов, в 1860 г. выступал на стороне Стивена А. Дагласа, был противником аболиционистского движения, а потому в самом начале войны к нему поступили предложения от его бывших друзей по Уэст-Пойнту примкнуть к армии Юга. МакКлеллан поступил в данной ситуации точно зеркальное отражение Роберта Э. Ли - будучи противником аболиционизма, будущий генерал не согласен был с идеей раскола страны, и потому от предложения отказался.
     Его заслуги в качестве военного лидера сомнительны и по сей день являются предметом многочисленных дискуссий. Нам ближе точка зрения, согласно которой Дж.Б. МакКлеллан был талантливым военным администратором, однако по своим личным качествам мало подходил для роли боевого генерала. 
     Однако при беспристрастном изучении послужной список генерала не выглядит тем триумфом некомпетентности, о котором любили писать советские историки. Да, кампа­нию на Полуострове нельзя назвать безусловно успешной для северян, но тщательное пла-нирование операций и осторожность действий приносили свои плоды - Семидневную бит-ву формально выиграли южане, однако потери их почти второе превысили потери се­ве-рян. Антьетам, пусть и с большими оговорками, считается победой северян - но, учиты­вая, что МакКлеллану противостоял сам Р.Э. Ли, такая победа дорогого стоит. Словом, МакКлеллан, при тщательном рассмотрении, вовсе не соответствует марксовскому опре­делению, - это просто не самый решительный из генералитета северян, которому при­ш-лось принимать трудные решения в трудное время. 
     Интересно, что Т.Дж. Джексон, знавший МакКлеллана по Уэст-Пойнту, сказал, что тому «не хватает нервов». 
     Но иные, весьма и весьма достойные представители противоборствующих сторон, оставили о Дж.Б. МакКлеллане заслуживающие внимания воспоминания.
     Улисс С. Грант о МакКлеллане: «Все мои впечатления - в его пользу... Испытание, выпавшее на его долю, было бы чудовищным для любого человека - стать генерал-майором в самом начале войны. Мне всегда казалось, что критики МакКлеллана не принимают во внимание эту громадную и жестокую ответственность: новая для каждого из нас война, новая армия, все нужно начинать с начала, с неспокойным народом и конгрессом. МакКлеллан был молодым человеком, когда на него это обрушилось... Если бы он вошел в войну так, как Шерман, Томас или Мид, если бы он прошел весь путь снизу доверху, то у меня есть все основания не сомневаться в том, что он отличился бы точно так же, как и все мы».      
     Джон С. Мосби, знаменитый южный рейнджер, так ответил на вопрос журналиста о том, кого он считает самым компетентным генералом из числа северян: «В любом случае, МакКлеллана. Я думаю, что он был единственным человеком у федералов, который смог организовать такую армию. Конечно, у Гранта на последней стадии войны было больше успеха на полях сражений, но Грант всего лишь пожал плоды предыдущих усилий МакК­леллана. Разумеется, я не хочу никоим образом принизить Гранта, потому что он обла­дает многими достоинствами, но если бы Грант командовал [федеральной армией] в первые годы войны, то мы бы уже завоевали нашу независимость. Установка Гранта на атаки была бы для нас благословением, так как мы проиграли больше бездействием, чем действиями на поле боя».
     Есть очевидцы, которые утверждают, что уже после войны, в одной частной беседе, Р.Э. Ли отозвался о МакКлеллане, как о самом способном генерале Севера. 
     Некоторые историки ставят данное высказывание Ли под сомнение. Мы же, в свою оче­редь, ничуть не сомневаемся ни в реальности данного высказывания, ни в его справед­ливо­сти - МакКлеллан был для южан крайне неудобным противником и, полагаю, именно это обстоятельство и имел в виду командир армии Северной Вирджинии. Южанам куда удоб­нее было сражаться с атакующим противником, однако МакКлеллан, вольно или не­вольно, отдавал военную инициативу противнику и ставил их перед необходимостью со­вершать наступательные действия, стоивших южанам большей крови и больших ресурсов.
     Таким образом, А.А. Бушков в очередной раз выдал читателям дезинформацию вместо «тщательного и вдумчивого» исторического расследования.
     «109-й Иллинойский полк устроил массовое дезертирство, да вдобавок брата­ние с южанами. Пришлось арестовать весь полк. Солдаты в свое оправдание орали, что их обманули: они, мол, так не договаривались, воевать за Союз они еще согласны, а в вот освобождать чертовых ниггеров решительно не согласны… …В столь веселой обстановке и состоялось второе крупное сражение Гражданской войны: армия Маккленнана вновь браво переправилась через Потомак и возле Болс-Блаффа ударила по южанам. Южане их вновь разбили (снова при меньшей численности) - но и теперь не воспользовались победой, не пошли на Вашинг­тон…»
     Сначала про веселье на фронтах Гражданской войны в США. Автор «Неизвестной войны» не утруждает себя привидением точных дат. И потому из его текста следует - мя­теж 109-го полка иллинойских волонтеров произошел в канун сражения при Боллс-Блафф.
     В течение Гражданской войны в США был сформирован только один иллинойский полк с номером 109 (109th Illinois Volunteer Infantry Regiment). И сформирован он был 11 сентября 1862 г., то есть через 11 месяцев после сражения при Боллс-Блафф.
     Помимо перевранной фамилии МакКлеллана, очевидная ошибка А.А. Бушкова состоит в том, что в сражении при Боллс-Блаффе столкнулись равные силы - в распоряжении южан было 1709 человек, северян - 1720. 
     Неочевидная ошибка автора «Неизвестной войны» состоит в том, что сражение у Боллс-Блаффа (синонимы: битва на острове Харрисона, битва у парома Конрада, сражение при Лисберге) не было следствием проводимой войсковой операции, а лишь эксцессом бригадного генерала Чарльза П. Стоуна, которому было приказано лишь провести раз­ведку боем.
     Итак, граница между штатами Вирджиния и Мэриленд, проходящая по реке Потомак. Русло реки разделено лесистым островом Харрисон. Расстояние до острова с мэрилендского берега - 230 метров, ширина протоки со стороны вирджинского берега - 65 метров. Потомак в этом месте можно форси­ровать при помощи паромной переправы, проходящей через остров.
     Бригада генерала Чарльза П. Стоуна вышла на берег реки. Они не имеют представле­ния о том, что ждет их по ту сторону: поговаривают, что южане оставили городок Лис­берг, что лежит на другой стороне реки милях в 12, еще 17 или 18 октября. 
     Командир 15-го полка добровольцев штата Массачусетс полковник Чарльз Девенс от­дает приказ капитану Чейзу Филбрику (38 лет, резчик по камню, первая жена умерла, же­нат вторично, трое детей) провести разведку обстановки на вражеской стороне реки. 
     Филбрик с отрядом в 20 человек в сумерках прочесывает берег на расстоянии в милю. От неопытности, от страха, от плохой ли видимости - а, скорее, от сочетания всех этих факторов, капитану кажется, что он обнаружил лагерь противника. 
     На следующий день, в понедельник 21 октября, Стоун отдает приказ о нападении на обнаруженный накануне лагерь. Но Филбрик ошибся, и экспедиция не обнаруживает би­вака противника. Девенс сообщил об этом Стоуну, а тот отдал ему распоряжение продви­гаться в направле­нии Лисберга. Одновременно генерал направил в помощь группе Де­венса подразделение полковника (и действующего сенатора США) Эдварда Дикинсона Бейкера. Пропускная способность парома была мала, в распоряжении федералов было всего три плоскодонные лодки, и потому форсирование осуществлялось на всех плавсредствах, имеющихся у северян. 
     Тем временем, отряд Девенса столкнулся с авангардами южан (рота «К» 17-го полка штата Миссисипи). Стороны оказались втянуты в полномасштабные боевые действия око-ло 14.00 пополудни. Отказавшись от идеи двигаться далее в направлении Лисберга, Девенс стал отходить и возле брода встретился с Бейкером, который лишь полчаса назад завершил переправу. Они образовали линию обороны в форме полукруга, спиной к броду. В 15.00 сражение вновь активизировалось и продолжалось вплоть до темноты. В 16.30 был убит полковник Бейкер (позднее на нем насчитали 8 пулевых ранений), став первым и единственным сенатором США, павшим в бою. Капитан Льюис Берил возглавил контр­атаку и отбил у противника тело командира. Несмотря на усилия офицеров - через переправу к месту битвы удалось переправить три орудия - неопытные новобранцы запаниковали и стали отходить к реке. Отступления превратилось в бегство, когда южане кинули в бой свой резерв - 17-й Миссисипский. Северяне пытались добраться до острова Харрисона кто вплавь, кто на подручных плавсредствах, при этом много людей утонули, и в последую­щие дни их тела течение Потомака выносил к Вашингтону и даже к Маунт-Вернону. По­тери были значительными: 223 человека погибло (хотя в официальном рапорте о потерях убитыми значились всего 49 человек), 226 были ранены, 553 попали в плен. В качестве трофеев южане получили 1 500 ружей и 3 артиллерийских орудия. Результат тем более обидный, что если при Манассасе стороны имели сходное число потерь, то при Боллс-Блаффе сум­марные потери южан составили не более 149 человек.
     То, что южане отказались от идеи наступления на Вашингтон силами полутора тысяч человек, следует признать очень и очень разумным решением. Что бы не писал по этому поводу великий стратег А.А. Бушков. 
     В числе солдат, тяжело раненных при Боллс-Блаффе, оказался лейтенант 20-го пехот­ного полка Массачусетских волонтеров, 20 лет от роду, родом из Бостона, Оливер Уэн­делл Холмс-младший, получивший рану в грудь. Впоследствии он прошел всю войну, по­бывал в битвах при Антьетаме и Фредериксберге, получил еще два ранения (в ягодицу и в ногу), наорал на президента Линкольна, который неосторожно вел себя под огнем против­ника в форте Стивенс, что на окраине Вашингтона, дослужился до звания подполковника - а с 1902 по 1932 г. занимал пост члена Верховного суда США.  
     Герман Мелвилл посвятил сражению при Боллс-Блаффе стихотворение. 
     Кроме того, смерть сенатора Бейкера, который был, помимо прочего, еще и личным другом президента (Линкольн назвал в его честь своего второго сына, родившегося в 1846 г. и трагически умершего в 1850 г.), повлекла за собой серьезное расследование, по итогам которого виновным был признан Ч.П. Стоун (был арестован, провел 189 дней в заключе­нии, но впоследствии восстановлен в правах и возвращен в армию).
     Цепочка поражений 1861 г. (Манассас, Уилсон-Крик, Боллс-Блафф) по­служила осно­ванием для создания Объединенного комитета конгресса США по ведению боевых дейст­вий (сформирована 9 декабря 1861 г.), один из наиболее одиозных политиче­ских институ­тов американской демократии. 
     «Весной 1862 г. северянам удалось после тяжелых боев занять Новый Орлеан, крупнейший порт Юга. Назначенный тамошним военным губернатором генерал Батлер немедленно развернулся на славу. Все оппозиционные газеты моментально закрыли, у «подозреваемых в симпатии к Конфедерации» принялись конфисковывать имущество. «Шпионов» и «изменников» по приказу генерала расстреливали десятками, не утруждая себя и пародией на суд. В старых добрых традициях вольного и прогрессивного Севера Батлер незамедлительно принялся за «жидов». Дом новоорлеанского уроженца Иегуды Бенджамина был тут же разграблен, а обеих его сестер как «родственниц врага народа» выбросили на улицу… …Оглядевшись и обжившись, Батлер развернул неплохой бизнес по распродаже конфискованного у южан имущества - в том числе загнал северным коллекционерам четыреста с лишним старинных бронзовых колоколов, собранных южанами для переплавки на пушки. За один такой колокол на Севере, случалось, платили и по тридцать тысяч… …Кружили упорные слухи, что Батлер прикарманил и столовое серебро из усадьбы южного генерала, где обосновался (за что получил от южан кличку «ложечник»)… …И наконец, сколотивший приличное состояние на грабеже Нового Орлеана Батлер вздумал воевать с женщинами. Южанки, женщины гордые, открыто выражали презрение к оккупантам: демонстративно отворачивались, переходили на другую сторону улицы, а то и помоями из окон обливали. Тогда Батлер издал официальный приказ, в котором заявлял, что с любой женщиной, «словом, жестом или движением» оскорбившей бравого воина федеральной армии, будут обращаться как с уличной проституткой»… …Гнусная была личность - даже на общем северном фоне, отнюдь не блиставшем джентльменами, рыцарями и просто честными людьми. Не зря Батлера потом именовали «новоорлеанский палач», «мясник Нового Орлеана», «монстр» - а после войны на Юге десятилетиями пользовались огромным спросом ночные горшки с изображенной на дне физиономией славного генерала Батлера… (149)».
     Вышепроцитированного пассажа автору «Неизвестной войны» показалось мало - он вернулся к фигуре генерала Б.Ф. Батлера еще и в части 5 «Катаклизм по фамилии Шерман» главы 11 «Братья и пушки», где практически слово в слово повторит все то, что вы прочли выше. 
     Личность Бенджамена Франклина Батлера (родился 5 ноября 1818 г., умер 11 января 1893 г.) крайне спорная и неоднозначная. Не лучший среди генералов, амбициозный человек, склонный к крайностям и известный весьма и весьма неблаговидными поступками - и, вместе с тем, талантливый администратор, которого современники называли «агрессивным МакКлелланом» и который, вольно или невольно, как минимум дважды мог переломить ход войны в пользу Севера. 
     Современные апологеты Юга постоянно вспоминают про Батлера как про «зверя» и «мясника Нового Орлеана», забывая при том, что в период исполнения им обязанностей военного губернатора в городе царил идеальный порядок, все коммунальные службы работали на уровне, завидном для середины 19 века, а во вверенных ему войсках была лучшая в северной армии медицинская служба, благодаря которой Батлер успешно избежал эпидемии желтой лихорадки, регулярно угрожавшей городу.
     Словом, сколько бы не толковал А.А. Бушков про объективность и взвешенность подхода при изучении истории - сам он данных качеств продемонстрировать не может, преподнося свою версию примитивно и тенденциозно.
     Да, Б.Ф. Батлер не самый приятный герой американской междоусобицы. Но, несмотря на то, что было и прозвище «Ложечник» (Spoons Butler), и прочие весьма нелестные эпитеты, и слава одного из самых бездарных политических генералов северной армии, и общий приказ № 28, - несмотря на все это вышеприведенная цитата глупа и лжива. 
     Начнем с того, что прозвище «Spoons Butler» не имеет под собой никакой реальной основы. Хищения имущества южан солдатами и офицерами Союза были нередки, но сам Батлер замечен в подобных эксцессах никогда не был. И, следовательно, прозвище - всего лишь персонификация негативного отношения к северянам, отдельные представители которых грешили грабежом и воровством имущества гражданских лиц.     
     О «тяжелых боях» при штурме Нового Орлеана. Тут уж автор «Неизвестной войны» явно впал в боевой азарт. Так и хочется поинтересоваться у него подробностями сражений и количеством потерь…
     В реальности Новый Орлеан был взят вообще без боя. Была перестрелка речных броненосцев Союза с фортами Сент-Филипп и Джексон, но 24 апреля 1862 г. флотилия прорвалась мимо них в сторону города, а 28 апреля форты сдались, причем главной причиной капитуляции были внутренние противоречия среди солдат гарнизона (вплоть до перестрелки с офицерами). Потери, в итоге, свелись к нескольким раненным. Капитуляция состоялась на почетных для южан условиях; командир фортов, бригадный генерал Джадсон Келли Данкен попал в плен, но позднее вернулся в строй после обмена военнопленными. Однако 18 декабря 1862 г. умер от малярии в Ноксвилле, штат Теннеси, в возрасте всего 36 лет.
     Генерал-майор Мансфилд Лоуэлл, командовавший гарнизоном города, без боя увел своих людей в направлении лагеря Мур, однако отступлением этот маневр можно было назвать только за отсутствием более подходящего термина - большая часть южных добровольцев попросту остались в городе и не последовали вслед за командиром. 
     Несмотря на то, что никакой возможности оказать весомое сопротивление войскам Союза Лоуэлл не имел, он был подвергнут уничижительной критике за сдачу Нового Орлеана, успел принять участие в сражении при Коринфе, но позже был отстранен от командования. Потребовал расследования, комиссия нашла его невиновным, но более он никаких назначении в армии КША не получал вплоть до конца войны.
     После захвата Нового Орлеана Батлер был назначен военным губернатором всего военного округа, а не города. Комендантом (военным мэром) города 20 мая 1862 г. стал Джордж Фостер Шерли, сменивший на данном посту гражданского мэра Джона Т. Монро.
     Вот пишет А.А. Бушков о том, как десятками расстреливали шпионов и изменников, не утруждая себя даже пародией на суд. Хорошая фраза, сильная. Одна беда - не имеет ничего общего с действительностью, но да когда это волновало автора «Неизвестной войны»?..
     За все время пребывания Батлера в Луизиане как изменник был казнен один-единст-венный человек - Уильям Брюс Мамфорд.
     История эта такова. 25 апреля 1862 г., когда флотилия северян подошла к Новому Орлеану, командир флотилии Дэвид Г. Фаррагут отдал приказ вывесить знамя Союза на зданиях муниципалитета, таможни и монетного двора. Мэр города Монро отказался выполнить приказ, сославшись на отсутствие у него подобных полномочий. Пока Фаррагут вел переговоры с мэром, капитан винтового парохода «Покахонтас» (USS Pocahontas) Генри У. Моррис направил на берег нескольких моряков из своей команды с приказом снять знамя КША со здания монетного двора и водрузить вместо него знамя Союза (к слову сказать, USS Pocahontas знаменит тем обстоятельством, что в его команде служил какое-то время знаменитый впоследствии военный теоретик Альфред Т. Мэхен).
     Моряки выполнили задачу, хотя жители города активно выступали против поднятия знамени Союза. Сразу после отбытия северян, житель Нового Орлеана У.Б. Мамфорд, профессиональный игрок по роду занятий, сорвал флаг и собирался было передать добычу мэру города, но знамя было разорвано присутствующими на мелкие клочки в качестве трофеев. 
     1 мая Мамфорд был арестован, а 30 мая - предан суду по обвинения в измене Соединенным Штатам, первый человек, преданный суду по данному обвинению аж с 1812 г.  Мамфорд был признан виновным и казнен через повешенье незадолго до полудня в субботу 7 июня 1862 г. 
     Справедливость и обоснованность данного приговора вызывает искренние сомнения. Но, повторяем, это был единственный случай казни в бытность Батлера военным губернатором Луизианы. 
     Общественный резонанс, связанный с процессом Мамфорда, был весьма и весьма значительным - достаточно сказать, что генерал Р.Э. Ли направил недоуменное письмо своему коллеге Дж.Б. МакКлеллану, а президент КША Джефферсон Дэвис во всеуслышание объявил Батлера уголовным преступником, которого должно казнить, если он попадет в плен к южанам.
     Однако даже в случае с Мамфордом находятся факты, мешающие однозначно заклеймить Батлера как жестокосердного чиновника - известно, что впоследствии он помогал вдове Мамфорда и обеспечил ее работой в столице США.
     С нашей точки зрения, ярко выраженная негативная реакция южан, связанная с деятельностью Батлера, была обусловлена также тем фактом, что вплоть до начала войны у них были все основания рассматривать Батлера как сторонника «обреченного дела» - достаточно сказать, что на съезде демократической партии в Чарлстоне в 1860 г. он ратовал за избрание президентом США Джефферсона Дэвиса, а позднее голосовал за Джон К. Брекенриджа.
     В бытность военным губернатором Луизианы, Батлер странным образом сочетал качества незаурядного администратора и совершенно радикальный волюнтаризм - так, конфисковал в голландском консульстве депонированные там средства КША в размере 800 000 долларов и взял под стражу французского изготовителя шампанских вин Шарля Хайдсика. 
     Общий приказ № 28 от 15 мая 1862 г. относительно мер против женщин, оскорбляющих словом или жестом солдат и офицеров Союза, вряд ли способен украсить биографию Батлера. Однако следует отметить, что современники, кажется, полностью разделяли эту нашу мысль, и обструкция общественности была такова, что вынудила Батлера уйти с занимаемой им должности.   
     Текст приказа таков: «В связи с тем, что офицеры и солдаты Соединенных Штатов в качестве благодарности за наше щепетильнейшее невмешательство и вежливость становятся объектами непрекращающихся нападок со стороны дам, называющих себя леди Нового Орлеана, приказываю: отныне, любое лицо женского пола, словом, жестом или телодвижением оскорбляющее офицера или солдата Соединенных Штатов, либо демонстрирующее неуважение к нему, будет рассматриваться и подлежать обращению как уличная женщина, вышедшая на промысел».
     Приказ № 28 не осудил лишь ленивый. На имя Батлера пришло письмо даже от премьер-министра Великобритании Палмерстона.
     Мэр Нового Орлеана Монро тоже написал Батлеру резкое письмо - однако в тот же день, 16 мая 1862 г., письменно извинился за свое предыдущее послание.
     Прозвище «Зверь» в отношении Батлера впервые прозвучало из уст вовсе не жителей города, а южного генерала Борегара, который был тот еще позер.
     Пользуясь случаем уточним, что на жительниц Нового Орлеана автор «Неизвестной войны» наговаривает - инцидент с опустошением ночного горшка на головы солдат Севера был зафиксирован лишь единожды (правда, под раздачу попал никто иной, как сам Дэвид Глазго Фаррагут).
     Таким образом, все обвинения в адрес Батлера и наделение его звучными прозвищами - попросту примета времени, когда славу «палача» и «мясника» можно было заслужить за поступки, каковые по меркам 20 века выглядели бы достойными поощрения или, в крайнем случае, снисходительного к ним отношения. А.А. Бушков вновь пытается изобразить американскую междоусобицу так, словно это наша собственная Гражданская война, накал и бескомпромиссность которой многократно превосходят американские реалии.
     Нам не особенно симпатичен генерал Батлер, однако надобно произнести пару слов в его защиту.
     Дело в том, что все экспедиционные силы, захватившие город с населением в 168 675 человек, насчитывали 1400 человек (не считая, разумеется, флота) - 6 полков пехоты, 3 артиллерийские батареи, две роты кавалерии. Чтобы держать город под контролем, Батлер вынужден был поступать жестко, при этом идеология и политические взгляды не были определяющими для его действий - утрата контроля над городом чревата была кризисом жизнеобеспечения. Так что, как бы то не было больно слышать это А.А. Бушкову, политика Батлера в оккупированном Новом Орлеане продиктована была не больным сознанием и не амбициями, а желанием сохранить в городе стабильность - пусть и ценой собственного авторитета.
     Приказ № 28 достиг своей цели хотя бы потому, что применялся на практике лишь в нескольких случаях. Наиболее характерный пример - миссис Филипп Филиппс, которая провела несколько месяцев в заключении за то, что смеялась во время похорон офицера-северянина.
     Об этой в высшей степени незаурядной особе - несколько дополнительных слов.
     Юджиния (Евгения) Леви Филиппс родилась в 1820 г. в Чарлстоне, Южная Каролина, в состоятельном еврейском семействе Джекоба Клавиуса Леви и Фанни Йейтс. В 1836 г. она вышла замуж за успешного алабамского адвоката, выходца из известной еврейской семьи Филиппа Филиппса (семья переехала в США из Баварии, и их фамилия первоначально была Пфейффер). В браке у Юджинии и Филиппа родились девять детей. В жизни их семьи не все складывалось отнюдь не безоблачно - так, например, пожар уничтожил их дом и собственность в Мобиле, Алабама. 
     Филиппс занимался юридической практикой, участвовал в политической деятельности, дважды входил в законодательное собрание штата Алабама, а в 1853 г. его избрали в Конгресс США. Филиппсы переехали в Вашингтон, где Юджиния быстро завоевала славу и признание светской львицы, не скрывавшей симпатий к сецессии.
     Несмотря на то, что сам Филиппс был противником раскола страны, после начала войны семья имела неприятности с законом и вынуждена была переехать в Новый Орлеан. 
     Через несколько дней после издания приказа № 28 Юджиния, проживавшая во Французском квартале Нового Орлеана, стоя на балконе, громко смеялась в тот момент, когда под окнами ее дома проходила похоронная процессия. Арестованная в тот же день, Юджиния объясняла свое поведение тем, что играла с детьми. Это не помогло; она была подвергнута заключению в лагере на острове Шип-Айленд, что расположен примерно в 60 милях от Нового Орлеана. Мятежница стоически перенесла трехмесячное заключение и даже просила мужа ни в коем случае не унижаться просьбой об ее освобождении у администрации Батлера. Когда Юджиния вернулась домой, Филиппс перевез семью в город Лаграндж, штат Джорджия. Юджиния осталась преданной «южной идее» до самой своей смерти в 1902 г.
     Даже проюжные историки признают - вся дурная слава Б.Ф. Батлера связана с приговором по делу Мамфорда и приказом № 28. Если же отбросить эти претензии, ничтожные после Второй мировой войны, гражданской войны в Югославии или даже войны в Абхазии, то деятельность Батлера во главе Нового Орлеана не может не вызвать уважения: он организовал помощь малоимущим, распределял говядину и сахар, захваченный его отрядами, среди жителей города, организовал работы по ремонту городской дамбы и уборку городских улиц и окрестностей Нового Орлеана. В результате всех этих усилий в период командования Батлера в городе было зафиксировано всего два случая заболевания желтой лихорадкой. Учитывая, что болезнь была настоящим бичом Орлеана - эпидемия 1853 г. унесла жизни 7 849 человек - данную деятельность смело можно поставить Батлеру в зас-лугу.    
     Выше мы писали, что Батлер, пусть volens-nolens, дважды мог бы изменить течение Гражданской войны в США. 
     Во-первых - об этом мы скажем чуть ниже - Батлер первым в армии Севера попытался использовать против противника картечницы Гатлинга. Американские историки полагают, что разумное применение протопулеметов в такой сравнительно малоизвестной битве, как сражение у ручья Проктора (или Вторая битва у Друри-Блафф, 12-16 мая 1864 г.), могла бы переломить ход в данном боестолкновении в пользу северян и открыть Батлеру дорогу на Ричмонд.
     Во-вторых, если бы летом 1864 г. он активно поддержал наступление своего подчиненного Чарльза Смита на Питерсберг, абсолютно не защищенный в тот момент, северяне могли бы выбить оттуда противника и избежать последующей кровопролитнейшей осады.
     Так или иначе, но послевоенная карьера Батлера сложилась вполне успешно - он стал республиканским конгрессменом, сыграл существенную роль в попытке импичмента президента Эндрю Джонсона, в 1878 г. был избран в Палату представителей, а с 1882 по 1883 гг. был губернатором штата Массачусетс. Неудачно баллотировался в президенты в 1884 г. Умер 11 января 1893 г. в Вашингтоне, округе Колумбия. До самой своей смерти был одним из самых популярных спикеров на мероприятиях, связанных с Гражданской войной в США.
     «Их профессора математики и священники искусно громили врага - а кадровые вояки Севера то и дело проигрывали самым позорным образом».
     Еще одна демонстрация полной творческой импотенции автора «Неизвестной войны».     
     Идея А.А. Бушкова понятна - изобразить Север пристанищем бездарей, чьи военные успехи зиждутся на примитивном превосходстве ресурсов. И армия федералистов состоит, соответственно, из воров и мародеров, а вот сецессионистов - из гордых и отважных идеалистов… Что ж - такая концепция могла бы украсить какую-нибудь детскую книжку про войну.
     При этом познания автора «Неизвестной войны» до такой степени примитивны, что избранные им примеры не выдерживают никакой критики.
     Предположим, мы встали на позиции автора «Неизвестной войны» и решили поддержать его точку зрения. Какие примеры талантливых южных полководцев пришли бы нам в голову, задумай мы подобрать соответствующие примеры?..
     Точно не Джексона (учитель математики), которого штатским человеком можно назвать только по глупому недоразумению. И не Полка (священник), который ну никак не соответствует образу «талантливого полководца»…
     Человеку, хотя бы чуть-чуть сведущему в истории Североамериканской междоусобной войны (и даже не помышляющему о написании книг по данной теме), немедля пришел бы в голову Натан Бедфорд Форрест.  
     Однако в «Неизвестной войне» про этого, безусловно, выдающегося человека нет ни единого упоминания.
     «Именно тогда доллар и получил название «бак», а во множественном числе - «бакс». На обратной стороне первой десятидолларовой купюры общефедераль­но-го образца, сменившей прежний разнобой, номинал был изображен римской цифрой, оказавшейся крайне похожей на «sawbuck», что по-американски озна­чало «козлы для пилки дров». «Собак» очень быстро сократили в «бак»… …Тогда же (не будем говорить - «навсегда») бак стал зеленым. До Гражданской амери­кан-ские купюры были в основном серого или черного цвета, разве что каемочка имелась цветная. Как только получила распространение фотография, момен­тально нашлись умельцы, подделывавшие деньги фотоспособом: делали снимок купюры и размножали, подрисовав каемочку красками. Так что купюры именно из-за этого решили сделать цветными. На складе из всех красок в достаточном коли­честве нашлась только зеленая. Это не более чем версия, но она имеет право на существование. По этой версии, солдаты северян, получив новые деньги, назвали их «green backs» - «зеленые спинки». А потом опять-таки сократили до «бакс». Очень похоже на правду, учитывая, что деньги Конфедерации, синего и серого цвета, прозвали «синие спинки» и «серые спинки»: «blue backs» и «grey backs».
     И вновь о литературном даровании «самого оригинального и самобытного современного писателя»…
     Честно говоря, сначала мы не поняли, чем римская цифра «X» похожа на слово «sawbuck». А после долго размышляли о том, какой именно язык автор «Неизвестной войны» именует американским…
     О сути вопроса. Видимо, А.А. Бушков крепко перетрудился на поприще фантастики. Все гораздо проще. «Задняя сторона» по-английски - «back side». Соответственно, банкнота, окрашенная сзади в зеленый цвет, имеет «green back». И не надо вешать на честный трудовой доллар никаких собак.
     Сентенция о том, что иной краски, помимо зеленой, в министерстве финансов США не нашлось, растрогала нас почти до слез. Как обнищал Север после сецессии Юга! Полшага осталось ему до Гондураса...
     Да, кстати. Мы, конечно, не медики, но по тексту «Неизвестной войны» готовы сделать вывод о наличии у ее автора цветовой слепоты. Где тут синие и серые цвета?..

     Наверное, другой краски у южан тоже не нашлось.
     Обратная сторона многих купюр Конфедерации была чистой, с водяными знаками. Белого цвета. А вот цвет оборотной стороны 100-долларовой банкноты. Интересно, по мнению А.А. Бушкова, он серый или синий?

     А в качестве десерта нам придется сильно огорчить автора «Неизвестной войны». 
     «Серыми спинками» (greybacks) южные солдаты называли вовсе не купюры. А явле-ние природы куда более зловредное - армейскую вошь (Pediculus humanus corporis либо Pediculus vestimenti).
     Вот как вдохновенно описывает это животное капитан роты «D» 35-го Алабамского полка Алберт Теодор Гудлоу: «Армейская вошь, или «серая спинка», являлась бесплатным при­ложением к реалиям фронтовой жизни, заслуживающим если не почета, то хотя бы описания, к которому я и приступаю исключительно из-за любви к фактам. До прихода солдат Линкольна мы и не догадывались о существовании «серой спинки», поэтому по законам логики можно предположить, что они принесли ее с собой, а потом натравили на нас. Действительно, разве не из-за янки у нас на Юге появились куриный и свиной пас­тереллезы, дамы в брюках и прочие разновидности холеры и чумы?»78 (перевод stuart1861’а).
     «Тут случился очередной курьез, без которого Большая История была бы че­ресчур трагической и сухой… …Во время войны мелкая монета (звонкий металл!) исчезла из обращения, и ее решили заменить бумажками. И кто-то рьяный, знако­мясь с новыми деньгами, вдруг узрел на купюрке в 5 центов портрет… не самого высокопоставленного чиновника министерства финансов Спенсера Кларка… …За выпуском новых денег надзирал как раз означенный Кларк, вот он и решил втихо­молку себя, родимого, увековечить - почему президенту можно, а Кларку нельзя?.. …Скандал был жуткий. «Не по чину мечты!» - орало на Кларка высокое началь­ство. Тщеславного финансиста вышибли со службы, а конгрессмены срочно при­няли закон, запрещавший впредь изображать на деньгах, купюрах и монетах, а также прочих официальных ценных бумагах государственных деятелей любого ранга при их жизни. Закон соблюдается до сих пор».

     Вот, кстати, и та самая денежная единица.
     То, что А.А. Бушков по простоте своей называет «купюрами», таковыми на самом деле не являются. В 1862 г. государственный казначей Ф.И. Спиннер, предложил использовать вместо мелочи почтовые марки (поэтому их называли «postage currency»). Их печатали блоками, снабженными перфорацией, подобно современным маркам или отрывным купонам. И, подобно маркам, при использовании их отрывали поштучно, поэтому другое их название - «fractional currency». Идея оказалась удачной, и со следующего года они начали уже выходить в специальной печати.   

    Самому Спиннеру абсолютно законно повезло появиться на 50-центовой «марке».

     А сменившему его Уильяму Питту Фессендену - на 20-центовой.     
     Спенсер Мортон Кларк (1810-1890), не был, конечно, министром финансов. Но долж­ность занимал немалую - был первым руководителем Бюро национальной валюты (Nati-onal Currency Bureau), ныне - Бюро гравюр и печати (Bureau of Engraving and Printing). 
     Курьезность истории с появление портрета С.М. Кларка на 5-центовом номинале состоит вовсе не в том, что рассказывает читателю автор «Неизвестной войны». А в том, что руководителю Бюро национальной валюты действительно дано было задание поместить на «марке» портрет Кларка, что он и сделал. И лишь затем выяснилось, что руководство министерства финансов имело в виду знаменитого путешественника Уильяма Кларка (1770-1838), который вместе с Меривейзером Льюисом (1774-1809) занимался исследованием бассейна Миссисипи и Северо-западных территорий.
     Современники характеризовали С.М. Кларка как «эксцентричного гения», а его портрет на купюре восприняли скорее как смелую шутку, а вовсе не как акт грандиозного тщеславия. Скан­дал по данному поводу да, был, но при всем том Кларка никто со службы не увольнял - формально он выполнил распоряжение руководства, - и он проработал в своей должности с 1862 по 1868 гг. Сказавши про «срочное» принятия закона о запрете помещать портреты здравствующих персон на купюрах А.А. Бушков явно погорячился - соответствующий акт был принят только 7 апреля 1866 г.
     А теперь разберемся в сути «исследования» А.А. Бушкова. Сводится оно к нескромности правительства Севера, где всякий клерк мечтал увековечить свое изображение любым доступным способом.
     Мы, слава богу, подобными категориями не мыслим - а иначе нам пришлось бы уличит в мелочном тщеславии без малого все правительство КША…
     Президент КША Джефферсон Дэвис так же был увековечен на банкноте:

Государственный секретарь КША Джуда Бенджамен тоже:

На однодолларовой купюре КША красовался Клемент Клей, конгрессмен из Алабамы: 

     На 5-долларовой - портрет главы казначейства Кристофера Меммингера. 

     Он же появляется и на 5-долларовой «вирджинской» купюре.

     На 10-долларовой - конгрессмен Роберт Мерсер Талиферро Хантер. 

     Интересно, что ребенок, в левом нижнем углу, не кто иной, как Альфред Элувин, который вырос и стал аболиционистом, священником в Филадельфии.
     На 20-долларовой купюре -  вице-президента Александра Стивенса. 

     На 50-долларовой - опять был представлен Джефферсон Дэвис, который, таким образом, оккупировал сразу два номинала. 

     Интересные картинки были на 100-долларовой купюре: Люси Пикенс, жена бывшего губернатора Южной Каролины, вместе с Джорджем Рэндолфом, будущим военным министром Конфедерации и родным внуком Томаса Джефферсона.

     Отметили «по чину» даже генерала Борегара. Правда, на уровне штата. Но имеющие хождение наравне...

     Предоставим читателям самим судить о том, насколько «чины» некоторые из этих личностей отличались от «чина» Спенсера М. Кларка. Причем деятели Конфедерации отметились, да еще и не по разу, именно на купюрах, а не на казначейских билетах с ничтожным номиналом. Люси Пикенс, например, кроме 100-долларовой купюры 1863 г. была представлена еще и на однодолларовой купюре 1862 г. (плюс - на 1000-долларовой облигации займа Южной Каролины).

     Вообще, об этой леди любопытно будет сказать несколько дополнительных слов. Люси Холкомб Пикенс, впоследствии известная как «Южная краса» (впрочем, несколько известных южанок претендовали на этот титул), родилась 11 июня 1832 г. в имении Холкомбов «Вудсток» близ Ла Гранде, округа Файетт, в семье очень богатых плантаторов. Отец - Беверли ЛаФайетт Холкомб, мать - Юджиния Доротея Хант. Своего будущего мужа, Фрэнсиса Уилкинсона Пикенса (двоюродного племянника идейного лидера Юга Джона Кэлхуна), одного из крупнейших плантаторов и влиятельного политика из Южной Каролины, она встретила в Уайт-Сулфур-Спринг, Вирджиния (там, где впоследствии произошло столь любимое А.А. Бушковым сражение между Паттоном и Эйвереллом), летом 1856 г. Они поженились 26 апреля 1858 г. Причем перед самой свадьбой жених получил назначение на пост посла в России. 
                                     
     Молодожены (Фрэнсис Пикенс, уже дважды вдовец, был старше своей третьей жены на 27 лет) прибыли в Санкт-Петербург 6 июля 1858 г. Здесь Люси Пикенс произвела фурор. Пикенсы удостоились аудиенции императора Александра II в Петергофе 18 июля. Все присутствовавшие отметили, что внимание 38-летнего царя сосредоточилось на красавице-американке. Александр весь вечер танцевал с Люси и долго беседовал с ней. Он оказал посланнику и его супруге необычно тёплый приём, а когда выяснилось, что Люси беременна, поселил Пикенсов в Зимнем дворце - уникальный случай в истории дипломатического корпуса Санкт-Петербурга! Впрочем, нет худа без добра - и наоборот: это дало повод для сплетен, будто Александр является отцом дочери Люси, родившейся 14 марта 1859 г. Однако сроки родов не дают достаточных оснований для подобных подозрений. 
     Дочь Люси и Фрэнсиса Пикенсов, рожденная в Зимнем дворце и крещеная при участии императора Александра II и его супруги Марии Александровны, была наречена непростым именем Франческа Юджиния Ольга Нева Пикенс. Во дворце, однако, новорожденную называли не иначе как «Душка» (так называл ее сам император), и именно это имя закрепилось за нею на всю жизнь.
     Император и его супруга одаривали Люси драгоценностями и мехами, к которым жена посланника была неравнодушна. Рождение дочери императорская чета ознаменовала подарком коллекции бриллиантов и изумрудов. 
     К концу второго года жизни в России Люси все чаще стала жаловалась на ностальгию и была недовольна своим мужем. Хандра супруги, а также назревавший на родине раскол между Севером и Югом побудил посланника подать в отставку.
     Осенью 1860 г. чета вернулась в США, где Фрэнсис Пикенс был избран губернатором Южной Каролины.
     Люси Пикенс вскоре стала самой популярной женщиной Юга. Она пожертвовала на дело Конфедерации драгоценности, подаренные ей царской четой, и одна из частей ополчения Южной Каролины в ее честь поименовала себе «Легионом Холкомб» (по девичьей фамилии Люси). Легион состоял из семи рот пехоты и одного кавалерийского эскадрона. На базе эскадрона был развернут 7-й Южнокаролинский кавалерийский полк, а пехотные подразделения вошли в знаменитую отдельную «бродячую» бригаду Натана Эванса.
     Кристофер Меммингер, министр финансов КША и поклонник Люси, предложил украсить её портретом купюры Конфедерации. То есть украсил банкноты не только собственным изображением, но и изображением своей зазнобы... Это к вопросу о тщеславии.
     После возвращения миссис Пикенс на родину, Александр II каждый год на день рождения Душки присылал ей поздравления и подарки. А после его гибели обязанности крестного отца принял на себя новый император Александр III. В частности, на свадьбу мисс Пикенс и Джорджа К. Дугаса он прислал бриллиантовый гарнитур. 
     К моменту окончания Гражданской войны Душке Пикенс было всего шесть лет. К концу Реконструкции Юга - семнадцать. Именно в этом возрасте она вступила в организацию «Краснорубашечников» - крайне консервативную и вполне террористическую группу, демонстративно занимавшуюся тем, чем ку-клукс-клан занимался тайно. Душка часто носила красный плащ и красное перо в головном уборе как символ принадлежности к организации.
     На губернаторских выборах 1876 г. краснорубашечники в Южной Каролине выступили на стороне демократического кандидата генерала Уэйда Хэмптона III, для чего блокировали избирательные участки и не допускали туда негров. Душка Пикенс была в числе их лидеров и на «мероприятиях» разъезжала верхом на серой лошади, за что ее прозвали «Жанной д'Арк Каролины».
     Короче, А.А. Бушкову она бы понравилась. Если бы он, на момент создания своего тво-рения, знал о ее существовании. 
     И уж конечно, случись подобная история с кем-либо из северян, то автор «Неизвестной войны» не упустил бы возможности долго и обстоятельно поведать о спонсировании мятежников и террористов «бриллиантами из-за рубежа»...
     «6 апреля 1862 г. состоялась битва под Шайло (по какому-то мистическому совпадению «шайло» на древнееврейском означает «мирное место»!) Эта битва (которую выиграли северяне) считается первой по-настоящему кровопролитной битвой Гражданской. В предыдущих сражениях потери оказывались все же невелики - а под Шайло за два дня погибло больше американцев, чем за всю Войну за независимость, англо-американскую войну и мексиканскую кампанию, вместе взятые (99). Северяне, впрочем, хотя и победили, но оказались настолько измотаны, что остались на месте, не преследуя разбитого противника».
     Ну, во-первых, битва при Шайло (Шилохе) продолжалась два дня - 6 и 7 апреля 1862 г.
     Во-вторых, (99) - ссылка на книгу К. Маля «Гражданская война в США. 1861-1865». Книга занимательная и информативная, но, увы, далеко небезупречная в плане фактографии (не до такой, конечно, степени, как «Неизвестная война»). 
     Справедливости ради заметим, что аналогичное утверждение мы находим также и в книге С.Н. Бурина.
     Утверждение К. Маля настолько же распространено, насколько и ошибочно. Он приводит близкое к истине число потерь с обеих сторон: «Потери убитыми у южан и северян были примерно равными - 1723 и 1754 соответственно, что свидетельствует о крайнем ожесточении обеих сторон. Общие же потери северян, несмотря на то, что они в основном оборонялись, были значительно больше - 13047 против 10694» (более свежие американские данные таковы: 1 728 убитых в бою у южан, 1 754 - у северян; 8 012 раненных у южан, 8 408 - у северян; 959 пленных и пропавших без вести у южан, 2 885 - у северян). Итого - общие потери северян и южан распределились 13 047 против 10 699. Суммарные же потери обеих сторон составил 23 746 человек, включая убитых, раненных и пропавших без вести.
     Трудно судить, откуда берет начало утверждение Маля и Бурина (и их эпигона А.А. Бушкова), - вероятнее всего, из какого-то некорректно переведенного источника. И данные эти опровергаются уже числом американских потерь по итогам Войны за независимость.
     За период боевых действий 1775-1783 гг. погибло приблизительно 25 000 американцев, при этом около 4 435 было убито в бою, а 17 000 пришлись на санитарные потери разного рода, в большей части - от болезней (включая приблизительно 8 000-12 000 человек, умер-ших в английском плену). Количество раненных оценивается в диапазоне от 8 500 до 25 000 человек. Итого, общие потери по итогам Войны за независимость составили ориентировочно 50 000 человек.
     Как видите, и по количеству убитых, и по суммарному числу потерь Война за незави­симость далеко превосходит потери, понесенные противниками в битве при Шайло. При этом мы не учитываем потери, понесенные в ходе Американской революции французами, испанцами, индейцами и гражданскими жителями. Даже потери Великобритании точно не определены; известно, что из 171 000 английских моряков, служивших во флоте в период войны, в бою было убито 1 240 человек, и еще 18 500 человек умерло от болезней (в основ­ном от цинги). 
     Англо-американская война 1812 г. Повторим то, о чем уже говорили ранее: потери американцев составили 2 260 убитых в бою, 4 505 раненных, 4 535 умерших от болезней и 500 погибших гражданских лиц. Англичане поте­ряли 1 600 человек убитыми, 3 679 - раненными, 3 321 - умершими от болезней.
     Американо-мексиканская война, 1846-1847 гг. Потери американцев оцениваются в 13 000 человек, из которых в бою погибло 1 733 человека. Потери мексиканцев составили не менее 25 000 человек, из которых в бою погибло около 5 000 человек.
     Поэтому спорную цитату из Маля/Бурина/А.А. Бушкова следует понимать следующим образом: суммарные потери, понесенные Севером и Югом в сражении при Шайло включая убитых, раненных, пленных и пропавших без вести (23 746 человек) больше, чем общее количество всех убитых в бою американцев по итогам Войны за независимость, Англо-американской войны 1812 г. и Американо-мексиканской войны (всего около 11 960 человек).
     Вот такой у нас А.А. Бушков вдумчивый исследователь… Мог если и не перевернуть историю с ног на голову, так хотя бы искоренить один стереотип. 
     Интересно, что в начале 1862 г. самым перспективным генералом КША считался не Роберт Э. Ли, бывший в ту пору малозаметным военным советником президента Конфе­дерации Джефферсона Дэвиса, а Алберт Сидни Джонстон, - и, минуй его шальная пуля при Шайло, кто знает, какое влияние смог бы он оказать на дальнейшее течение кон­флик-та между Севером и Югом. Питомцу Уэст-Пойнта Алберту Сидни Джонстону было от роду 59 лет, а за плечами ско­пился солидный послужной список: «Революция Мед­вежьего флага» в Техасе, Мексиканская война, командование 2-м кавалерийским полком (сформиро­ванным согласно специального решения конгресса от 3 марта 1855 г.), бое­вые действия против индейцев и военная операция против мормонов в Юте в 1857 г. Для него, уроженца Кентукки, решение о поступлении на службу Конфедерации не было легким, но свой выбор он сделал уже 10 ап­реля 1861 г., а в августе получил чин гене­рала КША и назначение на За­падный театр боевых действий в качестве командующего Департаментом № 2. Ему не удалось в полной мере продемонстрировать свои полковод­ческие таланты, ибо уже 6 апреля 1862 г. он был смертельно ранен в ходе сра­жения при Шайло; в анналах Американской междоусобной войны он останется единственным ко­мандармом Кон-федерации, павшим на поля боя (случай тем более обидный, что Джон­стон, вероятнее всего, оказался на пути случайной пули, выпущенной безвестным конфедера­тами в направлении противника).
     Любопытно также, что в битве при Шайло приняли участие такие люди, как писатель Амброз Бирс и будущий исследователь Африки Генри Стэнли…
     «Декабрь 1862-го. Очередное вторжение северян в Виргинию. Армия северян в 120 000 человек атаковала Фридриксбург, важный транспортный узел южан. Его защищала южная армия (72 000 человек), которой командовал Ли, а в подчинении у него находился Джек­сон Каменная Стена… …Северяне атаковали четырнадцать раз и снесли город артилле­рийским огнем, но взять его все же не смогли и отсту­пили. Потери южан убитыми оказа­лись более чем вдвое меньше».
     Ну, понятно, что кроме Ли и Джексона генералов у южан и вовсе не было…
     11-16 декабря 1862 г. под Фредериксбергом Потомакская армия действительно потер­пела одно из самых горьких поражений за всю войну. И потери сторон действительно распределились следующим образом: у северян погибло 1 284 человека, было ранено 9600 че­ловек, 1 769 человек попало в плен или пропало без вести; у южан погибло 595 человек, было ранено 4 061 человек, попали в плен или пропало без вести 653 человека.
     Армия Северной Вирджинии, чтобы быть точным, состояла из двух корпусов (1-м кор­пусом командовал Джеймс Лонгстрит, 2-м - Т.Дж. Джексон), артиллерийской армейской группы под командованием Уильяма Н. Пенделтона и кавалерийского дивизиона под ко­мандованием Дж.Ю.Б. Стюарта. Соотношение сил: 113 987 человек у северян, 77 993 - у южан.
     Эмброуз Эверетт Бернсайд, командовавший в тот момент Потомакской армией, не был выдающимся полководцем. Однако те, кто критикует атаки на высоты Стаффорда и Мэри, забывает, что северяне действовали в тот момент, в сущности, точно так же, как полгода спустя поступит непререкаемый авторитет военного дела Роберт Эдвард Ли, отдавший приказ об «атаке Пиккета» (под Фредериксбергом Дж.Э. Пиккет командовал одной из ди­визий 1-го корпуса). 
     Все, даже самые талантливые полководцы периода Гражданской войны в США, нахо­дились в той узловой точке развития военного дела, когда любой их поступок становился этапным. До американской междоусобной войны никто не смог опровергнуть действенно­сти такого тактического приема, как массированная атака на узком участке фронта про­тивника. Иными словами - если военачальник готов был пожертвовать некоторым количе­ством своих войск, он имел все шансы прорвать оборону противника, навалившись на уз­кий участок его фронта превосходящими силами. Этот принцип, апофеозом которого стал Ваграм, работал почти во всех сражениях наполеоновский войн, исключая, пожалуй, Ва­терлоо. И даже во время атаки бригады легкой кавалерии под Балаклавой 15 октября 1854 г. он сработал: многие, отчего-то, забывают, что, несмотря на значительные потери, кава­лерий­ская бригада Джеймса Браднелла, лорда Кардигана выполнила поставленную перед ней боевую задачу.
     Но к середине 19-го века боевой опыт, накопленный в предыдущих войнах, медленно, но верно терял смысл. Эволюция вооружений диктовала новые тактические приемы, и на солдат и командиров американской гражданской войны легла тяжкая задача изобретения этих приемов. Можно ли ставить в вину американским генералам то, что они в одночасье не смогли стать гениями? И если мы можем понять логику Р.Э. Ли, который имел все ос­нования надеяться на успех «атаки Пиккета», то и к мотивам Э.Э. Бернсайда следует от­нестись, как минимум, с пониманием.
     Офицеры-южане, к слову сказать, даже после Фредериксберга не утратили расположения к Бернсайду. Все тот же Дж.Э. Пиккет после сражения писал своей невесте, юной ЛаСалль «Салли» Корбелл (1843-1931): «Мне так жалко старика Бернсайда, горделивого, отваж­ного, практичного старого курилку. Мне он всегда нравился».
     Во время перемирия, когда обе стороны собирали на поле боя своих раненых и убитых, один южный офицер под белым флагом встретился с Бернсайдом. Тот был чрезвычайно подавлен и унижен. Проговорив около часа, Бернсайд подарил южанину бутылку бренди и попросил молодого офицера передать старым армейским товарищам, что он не виноват в том, как сложилась атака при Фредериксберге, что он сам находился под приказами вы­шестоящих лиц.
     Результаты сражения, несмотря ни на что, были ужасны. Вот как описал последствия битвы южанин Э.Р. Хатчинс: «...ночью, обходя по периметру позиции Союза, я пришел в ужас... от сотен искореженных, искалеченных, разорванных на куски человеческих су­ществ, будто здесь неистовствовал обезумевший дикий зверь, вырвавшийся с гладиатор­ской арены. Руки и ноги, отделенные от тел и втоптанные в грязь. Искаженные, застыв­шие, смертельно бледные лица, светившиеся в свете луны подобно фантомам. Они не были похожи ни на мертвых, ни на живых, скованные чем-то большим, чем просто смер­тельный покой. Широко открытые, но невидящие глаза, руки, по-прежнему сжимавшие мушкеты с такой силой, что их было невозможно разжать. Повсюду - мертвые лошади, разбитые пушки, сломанные колеса и перевернутые зарядные ящики, освещаемые язы­ками пламени, высоко поднимавшимися в небо...»
     А северное сияние, разлившееся по небу в ту зимнюю ночь, никогда прежде невидан­ное в тех широтах, сообщало пейзажу после битвы и вовсе мистический оттенок…
     Южане потеряли на поле боя двух бригадных генералов. Томас Р.Р. Кобб, командир бригады своего имени в дивизии генерал-майора Лафайета МакЛоуза из 1-го корпуса, в мирной жизни - публицист, писатель и интеллектуал, получил рану в бедро и умер от по­тери крови. Макси Грегг, командир 2-й бригады в дивизии Эмброуза Пауэлла Хилла из 2-го корпуса, в мирной жизни - ученый-естествоиспытатель, владелец собственной обсерва­тории, получил пулю в позвоночник и умер два дня спустя. Ранее, еще в битве при Антье­таме, Грегг был ранен в бедро, причем пуля снайпера-северянина прошла навылет и убила генерала Лоуренса О’Брайена Бранча, попав тому в правую щеку и выйдя возле левого уха.
     Вообще, в профанациях А.А. Бушкова всякий раз есть некая изюминка, которая превращает обычный вздор в патентованный идиотизм. И в данном случае это утверждение о том, что «северяне … снесли город артилле­рийским огнем, но взять его все же не смогли и отсту­пили». Наглядно подтверждение того, что автор «Неизвестной войны», при подготовке своего эпохального труда не удосужился даже в карту Фредериксбергского сражения заглянуть. Иначе знал бы, что захватывать город северянами не было никакой нужды - он был у них за спиной, а оборона южан проходила по городской окраине. Иными словами, город пытались захватить именно южане… 
     Осенью 1990 г. общественный некоммерческий канал PBS продемонстрировал 11-ча­совой документальный фильм «Гражданская война» продюсера Кена Бернса. Первую трансляцию фильма посмотрело 14 миллионов человек - больше, чем все население Кон­федерации. Одним из постоянных комментаторов фильма стал знаменитый историк и пи­сатель Шелби Фут. При подготовке к фильму Кен Бернс отснял видеозапись многочасо­вой беседы с Футом. Отрывки из данного интервью на русском языке были опубликованы в журнале «Америка», 1991, № 418. 
     Интервьюер, среди прочего, задал Шелби Футу, историку, стоящему на умеренных проюжных позициях, вопрос о том, какая из сторон войны отличалась наибольшей отва­гой. 
     Шелби Фут ответил на этот вопрос буквально следующее: «Героизм чаще приписы­ва-ют солдатам Конфедерации: они слыли стремительными и лихими. Но я не знаю никого (ни с той, ни с другой стороны) храбрее войск северян в бою под Фредериксбергом в Вирджинии в 1862 году, где они потерпели серьезное поражение. Столько раз бросаться в атаку у подножья высоты Мэри после всех тщетных попыток - пример исключительной доблести. Здесь мы видим удивительную стойкость под огнем79».
     Именно в сражении под Фредериксбергом зафиксирован уникальный случай: уни­фор-ма одного солдата-северянина оказалась пробита в 16 местах, при том что сам он не получил никаких ранений. 
     Северяне предприняли не 14, а 16 атак на позиции южан. Согласно традиции, именно в этот момент Р.Э. Ли произнес свою историческую фразу: «Это хорошо, что война так ужасна. Иначе мы могли бы полюбить ее».

Глава 18, в которой авторы настоящего памфлета отошли от практики системати­зированного разгрома противника ради искоренения мелких, но противных дивертис­ментов А.А. Бушкова, касающихся генерала Гранта, генерала Ли, а также, как это не странно, антисемитизма, рассыпанных по всему тексту его книги.

     Генералы Роберт Эдвард Ли и Улисс Симпсон Грант - своего рода персонификация противоборствующих армий Севера и Юга. Естественно, в книге А.А. Бушкова они упоми­наются несколько чаще, чем иные командиры периода Гражданской войны в США. Вот и решили мы выманить автора «Неизвестной войны» на открытую мест­ность и разгромить там все его досужие глупости, касающиеся как Ли, так и Гранта. А также разобраться с таким душещипательным вопросом современности, как антисемит­ские настроения как в Союзе, так и в Конфедерации.
     Казалось бы, какая связь?.. Объясним по дороге…  
     Так уж сложилось, что У.С. Грант и Р.Э. Ли невольно стали противоположными полю­сами Гражданской войны в США, ее наиболее известными военными деятелями и, своего рода, символами Юга и Севера. И не просто символами - как и вся война в целом, ставшая водоразделом американской истории, Грант и Ли также стоят по разные стороны этого водораздела. 
     Р.Э. Ли - один из последних представителей периода «галантных войн», на­следник тех времен, когда офицерский патент был прерогативой выходцев из аристокра­тических кру­гов. 
     Грант - заявка на будущность военного дела, когда во главу армий встанут уже не ра­финированные аристократы, ведомые принципом «делай что должно и будь что будет», а профессионалы, для которых война есть разновидность ремесленной работы. 
     Это не хула, но и не комплимент, это констатация естественного процесса. Войны уже нельзя вести прежними методами. Период «галантной» истории войн уступает место пе­риоду истории войн «прагматичных». 
     И Грант, и Ли, были профессионалами военного дела. Ли воплощал (да и сейчас во­площает) в себе все лучшие ка­чества офицера и джентльмена. Грант демонстрирует нам именно профессиональный ас­пект профессии военного, очищенный от пафоса и роман-тизма.
     Они были очень и очень разными, Ли и Грант. Начиная с момента рождения: Ли явился на свет в комнате Страдфорда, вирджинского поместья семейства Ли, где задолго до него родились два его родственника, поставивших свои росписи в Декларации независимости США: Ричард Генри Ли и Фрэнсис Лайтфут Ли; Грант - в бревенчатой хижине в поселке Пойнт-Плезентс, графство Клермонт, штат Огайо. 
     Их роднила скромность и отсутствие личных амбиций. Характерно, что Ли вообще не оставил мемуаров («Я никогда не буду писать мемуары. Это означало бы торговать кровью моих солдат» - его подлинные слова по этому поводу), а Грант написал их в самом конце жизни и сделал это по необходимо­сти. Историк Джеймс Макферсон охарактеризовал его воспомина­ния куда лучше, чем смогли бы это сделать мы: «Мемуары Гранта написаны чистой, ясной английской прозой. Без особой элегантности, но с подкупающей простотой и честностью. Мало сказать, что в них нет самохвальства, в них нет даже никакого внимания к себе. Ос­танься Грант военным, его мемуары не сослужили бы ему никакой службы. Но зато они стали одним из самых надежных исторических источников и одним из самых известных произведений мемуар­ной литературы».
     А.А. Бушкову, большому поклоннику Марка Твена, должно быть известно, что Сэмюэл Л. Клементс очень гордился личной дружбой с генералом и президентом. Именно по со­вету Твена Грант начал писать мемуары, работая буквально наперегонки со смертью. 
     Именно Твен вычитывал рукопись и подыскивал редактора для ее публикации. При этом Марк Твен всегда с возмущением отвергал версии о том, что он приложил руку к мемуарам У.С. Гранта в объеме большем, нежели беглая корректировка. Готовя к печати рукопись, Твен лишь правил пунктуацию, но не трогал и не комментировал текст. Когда старший сын Гранта намекнул писателю, чтобы он «подбодрил» автора, Твен страшно удивился и сказал: «Это все равно, что попросить повара Колумба высказать мнение о на­вигаторских способностях великого путешественника».   
     Однако, несмотря на внешнюю несхожесть, при изучении биографий Ли и Гранта по­стоянно возникают некие трудноуловимые параллели, рифмы, отзвуки, ассоциации, словно пытливая муза Клио специально ставила генералов в похожие ситуации, чтобы сравнить - как они поведут себя в схожих обстоятельствах? 
     «Линкольн вернул на военную службу Улисса Гранта, личность достаточно из­вестную - но отнюдь не военными заслугами. Еще до войны бывшего тогда капи­таном Гранта по­тихоньку выперли из армии за беспробудное пьянство, и он кое-как пробавлялся, торгуя в Иллинойсе конской упряжью. С началом войны его не просто вернули в армию, а еще и произвели в генералы».
     Запойное пьянство У.С. Гранта - вымысел его недоброжелателей, коих был легион. Ра­зумеется, трезвенником, он не был (известно, что он предпочитал виски марки Old Crow). Более того, достоверно известно, что в его жизни был кризисный период, ко­гда ал­коголь действительно грозил стать для будущего генерала проблемой; это случилось в пе­риод его службы в форте Ванкувер на реке Колумбия. Форт был значительно удален от крупных населенных пунктов, продукты здесь были дороги и поставлялись редко, над ин­дейцами и поселенцами постоянно висела угроза эпидемий. Разлученный с семьей, нико­гда не пи­тавший пиетета к военным порядкам, да к тому же довольно замкнутый, Грант действи­тельно злоупотреблял алкоголем. Однако в дальнейшем генерал весьма успешно держал свою слабость под контролем. Так что его запойное пьянство и вообще любовь к алко­голю были значительно преувеличены. 
     А вот Р.Э. Ли не был, в свою очередь, абсолютным трезвенником, как пытаются нас убедить некоторые самые благостные его биографы. Сдержанное отношение к алкоголю произрастало у Ли от негативного опыта, полученного в детстве: его отец, знаменитый ка­валерист времен Войны за независимость Генри Ли III, не пренебрегал алкоголем, не ска­зать больше. Сам Р.Э. Ли относился к спиртному спокойно: без восторга, но и без ханже­ства.
     Президент Линкольн, разумеется, в начале войны о Гранте знать не знал, а лично они познакомились вообще только в 1863 г. Грант вернулся на военную службу в качестве добровольца. Каноническая версия этого события выглядит следующим образом: 15 ап­реля 1861 г. на площади города Галена в Иллинойсе, где жили Гранты, и где Улисс рабо­тал клер­ком в магазине отца, губернатор собрал митинг и объявил о сборе ополчения. Пе­ред тол­пой выступил 30-летний юрист Джон Аарон Роулинс. В свои почти 40 лет Грант никогда не слышал политических речей, тем более, произнесенных с такой страстью. Он запомнил речь Роулинса на всю жизнь, а его самого, став генералом, взял в свой штаб и прошел с ним всю войну. В администрации Гранта Роулинс стал первым военным мини­стром, про­быв, правда, в должности совсем недолго по причине слабого здоровья (он умер от тубер­кулеза 6 сентября 1869 г.). Ну а в апреле 1861 г., выйдя с митинга, Грант сказал приятелю: «Я возвращаюсь в армию».
     «Весной 1864 г. Линкольн назначил Гранта главнокомандующим - и Конгресс авансом присвоил Гранту специально для такого случая изобретенный титул: «Главный Генерал Армии США». Напоминаю: и в те времена Грант оставался ра­бовладельцем, в противопо­ложность южному командующему Ли, который своих невольников давным-давно отпус­тил на волю…»
     Ну не бред ли?
     А.А. Бушкову приходила в голову мысль разобраться в американской системе военных чинов и званий?
     По состоянию на 1861 г. численность армии США по европейским меркам была смехо­творна: в американской армии служили 15 304 солдата и 1 098 офицеров. 
     Для сравнения: в начале похода в Россию Наполеона Бонапарта, корпуса армии втор­жения насчитывали до 40 000 человек (Луи Николя Даву) и даже 70 000 человек (Жером Бонапарт). Численность всей армии США до начала войны соответствует численному составу сред­нестатистической панцергренадерской дивизии Вермахта (Panzergrenadier-Divi-sion). 18-й корпус 15-й армии Дальневосточного фронта РККА, самый малочисленный из нам из­вестных, по состоянию на 22 июня 1941 г. начитывал около 20 000 человек личного со­става.  
     Естественно, что небольшой численный состав американской армии не требовал боль­шого количества командиров высшего звена. По сути, в тот момент в армейском регистре было всего два генеральских звания: генерал (иногда его именуют бригадным или полным генералом) и ге­нерал-майор. Последнее звание было пределом военной карьеры офицера в мирное время.
     Звание генерал-лейтенанта присутствовало в регистре номинально: со времен Джорджа Вашингтона, его носившего, оно было присвоено в 1861 г. только Уин­филду Скотту, да и то на условиях бреветирования как главнокомандующему армией Союза. 
     Подсчитано, что максимальное количество военнослужащих в течение войны соста­вило 2 100 000 человек на Севере и около 900 000 человек - на Юге. Естественно, что все осознавали ненормальность ситуации, когда дивизией, корпусом или армией командовали военные в одном звании - генерал-майора. С целью формализации функций главнокоман­дующего, У.С. Гранту присвоили звание генерал-лейтенанта (с 2 марта 1864 г.) практиче­ски одновременно с назначением его на должность главнокомандующего (с 12 марта 1864 г.).  
     Рецепт ужасающей нелепости от автора «Неизвестной войны» - перемешать звание с должностью, а сверху присыпать крошками титула…
     Буквальный перевод фразы «general-in-chief of all the armies of the United States» - «главный генерал армии США». То самое звание, которое, согласно А.А. Бушкову, кон­гресс придумал специально для Гранта. Но подлинный, контекстный перевод - «главно­командующий вооруженными силами США», то есть должность, которую в течение войны последовательно занимали Уинфилд Скотт, затем Джордж Б. МакКлеллан, затем сам Линкольн, затем Генри У. Хэллек, и лишь затем - Грант.
     Уже после окончания Гражданской войны, 25 июля 1866 г., Конгресс учредил звание генерала армии США, которое и было присвоено У.С. Гранту в знак признания его особых заслуг перед американской республикой. 
     В 1888 г. звание генерал-лейтенанта в армии США было упразднено, но вновь введено в период 1-й Мировой войны.
     Попутно поясним, что звание генерал-лейтенанта армии США и армии Конфедерации не были тождественными. В армии КША звание генерал-лейтенанта (lieutenant generals) присваивалось командирам корпусов, и всего за период войны данного звания было удо­стоено 18 человек.
     Ну, положим, не любит А.А. Бушков северян и брезгует разбираться с деталями, ка­сающихся их воинского ранжирования. С южанами-то мог бы быть и поделикатнее. По всему тексту книги Роберт Эдвард Ли значится у А.А. Бушкова «главнокомандующим ар­мии Юга». Это школярская ошибка, непростительная для человека, объявившего себя «первопроходцем» подлинной истории США. Главнокомандующим вооруженных сил Юга Р.Э. Ли стал только 31 января 1865 г. и занимал этот пост до 9 апреля 1865 г. А до того, с 1 июня 1862 г., был бессменным командиром армии Северной Вирджинии.
     Слов нет, именно армия Северной Вирджинии приняла на себя основную тяжесть бое­вых действий. И все же надо четко отдавать себе отчет, что, несмотря на весь свой значи­тельный авторитет, Р.Э. Ли до 31 января 1861 г. не имел права отдавать каких-либо прика­зов командирам иных армейских соединений КША.
     А чтобы окончательно испортить настроение автору «Неизвестной войны», добавим, что должности «главнокомандующего вооруженными силами Юга» не существовало вплоть до решения Конгресса КША от 23 января 1865 г. И Р.Э. Ли был первым и последним человеком в Конфедерации, занимавшим данный пост.
     Любопытная деталь - из тех странных рифм, на которые богата история американской междоусобной войны. Генерал Ли никогда не носил воинских знаков отличия КША и до самого конца войны на его мундире были только звезды полковника армии США. А Грант хотя и носил свои генеральские знаки отличия, но нашивал их прямо на солдатский мун­дир. Так они и встретились в Аппоматоксе - безупречный аристократ-полковник Ли в от­менном мундире и при дорогой сабле - и «рабочий войны» Грант в грязных сапогах и по­тасканном солдатском мундире с тремя звездами генерал-лейтенанта на нем. О чем нам без прикрас поведал в своих воспоминаниях сам Грант. 
     А теперь поговорим о том, насколько был рабовладельцем У.С. Грант - и насколько не был им Р.Э. Ли. Причем начать лучше именно с Ли.
     Специалисты подсчитали, что, в совокупности, на разных этапах своей жизни Р.Э. Ли владел шестью личными рабами. Мнение о том, что рабов у Ли не было вообще, истине не соответствует: в его завещании, написанном в 1846 г., упоминается рабыня Нэнси с детьми; и женщине, и ее потомству в случае смерти Ли должна была быть предоставлена свобода.
     Во время войны у Р.Э. Ли был, как минимум, один раб - его личный слуга по имени Уильям Мак Ли, достав­шийся ему в наследство от матери. В литературе неоднократно встречаются указания на то, что во время войны слуга был уже очень пожилым, и Ли про­должал держать его при себе (слово «в неволе», полагаем, в данном случае неуместно), по­скольку тот вряд ли смог бы выжить, откажи ему Ли в патронаже. Однако данное мнение неверно - в реальности Уильям Мак Ли родился 12 июня 1835 г., то есть в период войны находился в самом расцвете сил. Он прошел вместе с хозяином все битвы Гражданской войны, был ранен, оставался вместе с Ли до самой его смерти, а потом стал проповедни­ком и даже написал книгу о генерале. Умер в очень преклонном возрасте 84 лет. Разуме­ется, Уильям Мак Ли характеризует своего хозяина как лучшего и справедливейшего из всех ныне живущих и пишет, что генерал лишь однажды повысил не него голос - за то, что слуга случайно убил его любимую курицу.
     Знаменитая история о том, что Ли еще до войны освободил всех своих рабов (которую рассказывает читателю в том числе и А.А. Бушков), ошибочна, поскольку речь идет не о личных рабах генерала, а о рабах его тестя Джорджа Вашингтона Парка Кастиса. 
     Когда Дж.В.П. Кастис умер в октябре 1857 г., и, согласно его завещания, Р.Э. Ли среди прочего немалого имущества унаследовал также рабов в количестве 63 человек (другие источники называют куда большее количество рабов - 196 человек, но первое число представ­ляется более верным). При этом никакого, даже умозрительного права собственности на этих людей у Ли никогда не воз­никало, ибо воля покойного предписывала ему освободить всех рабов «в манере, кажу­щейся моим душе­приказчикам наиболее целесообразной и подходящей», в течение не ме­нее 5 лет со дня смерти Кастиса.
     В связи с вышеизложенным судите сами, насколько глупо звучит утверждение А.А. Бушкова о том, что «а теперь - самое интересное. Главнокомандующий южными войсками генерал Роберт Ли… еще задолго до линкольновского манифеста, в 1862 г., освободил всех рабов, которые к нему перешли по наследству после смерти тещи. Он был далеко не единственным из конфедератов, которые так по­ступи-ли с началом войны, а то и до рас­кола…»
     Не упустим возможности походя пнуть автора «Неизвестной войны» по больному месту: теща Р.Э. Ли, Мэри Ли Фитцхью, в замужестве - Кастис, умерла гораздо ранее своего мужа - 23 апреля 1853 г. И нашего «вдумчивого исследователя» вряд ли способен оправдать то факт, что данную ошибку он почерпнул из Карла Сэндберга (классический труд, который, увы, сильно устарел - да и на русский был переведен в 1960 г. отнюдь не лучшим образом).     
     Завещание Кастиса было утверждено 7 декабря 1857 г. Три других душеприказчика са­моустранились от исполнения воли покойного, поэтому вся ответственность за судьбу ра­бов и прочего имущества покойного тестя выпала на долю Ли. Содержание недвижимо­сти, а также необходимость погашать кредитные обязательства Дж.В.П. Кастиса, требо­вало значительных средств, поэтому Р.Э. Ли принял решение сдавать рабов в аренду на ближайшие плантации и в восточную Вирджинию, где всегда существовал спрос на рабо­чие руки. Впрочем, по истечении 5-летнего срока, указанного в завещании, 29 декабря 1862 г. большинство рабов Кастиса были освобождены.
     Лучшие намеренья Ли характеризует строчка из письма, адресованного кузену: «Я хо­тел бы нанять энергичного честного фермера, кто, будучи внимателен и добр к неграм, заставить их при всем том исполнять их обязанность». Подобного человека Ли найти так и не смог и, в итоге, сам вынужден был заняться управлением плантацией. 
     Его отношения с рабами складывались непросто. Не желая ничего знать о пятилетнем сроке исполнения завещания, многие чернокожие требовали для себя немедленного осво­бождения, Весной 1858 г. дело дошло до прямого неповиновения, и будущий генерал вы­нужден был отправить нескольких невольников в тюрьму - он переправил всех бунтовщи­ков в Ричмонд к известному работорговцу Уильяму Овертону Уинстону с указанием со­держать рабов в тюрьме до поры, пока они не станут «хорошими и ответственными», а после определить их на работу до истечения 5-летнего срока исполнения завещания.
     В 1859 г. три раба - Уэсли Норрис, его сестра Мэри и их кузен - бежали с плантации Ли и были пойманы в Вестминстере, почти на самой границе с Пенсильванией. Газета New York Tribune от 24 июня 1859 г. написала, что Р.Э. Ли приказа наказать всех бегле­цов плетьми, причем Мэри Норрис он выпорол лично. Сам Уэсли Норрис в 1866 г. расска­зал в интервью газете The National Anti-Slavery Standard, что Ли действительно отдал распо­ряжение констеблю графства Дику Уильямсу дать по пятьдесят плетей мужчинам и двадцать - Мэри Норрис, но не подтвердил личного участия Ли в экзекуции.  
     Зато Норрис утверждает, что Ли лично приказал облить свежие раны рабов морской водой. Еще Норрис рассказал интервьюерам, что после наказания беглецов отправили на строительство железной дороги в Алабаму и даже не подумали освобождать в декабре 1862 г., как прочих рабов Кастиса. В январе 1863 г. он бежал на территорию Союза через линию фронта. Норрис утверждает, что все им сказанное может подтвердить как минимум дюжина людей.  
     Сам Р.Э. Ли никогда не скрывал, что является поклонником жесткой дисциплины, хотя, в целом, по свидетель­ству современников, никогда не практиковал телесных наказа­ний для своих рабов.
     Наиболее авторитетные из биографов Ли полагают как публикацию в New York Tribune так и интервью с Норрисом характерными примерами «безответственной аболицио­ни­стской пропаганды». И, пожалуй, мы с ними согласимся.  И The National Anti-Slavery Stan-dard, и New York Tribune были из числа тех антирабовладельческих изданий, которые для достижения своей благой цели нимало не стеснялись в средствах. И клевета на видного представителя южной аристократии, увы, весьма в их стиле.
     А теперь о рабовладельце-Гранте. В личной собственности Гранта за всю его жизнь был всего один невольник - Уильям Джонс. Предположительно, Грант купил его у своего тестя Фредерика Дента в 1857 г. В 1859 г. Гранту предлагали за раба 1500 долларов. В предвоенный период своей жизни Грант отчаянно нуждался в средствах, однако о продаже невольника с целью выручить за него немалые деньги, не хо­тел даже слышать. И отпустил его на свободу.
     А.А. Бушков многократно упоминает о рабах миссис Грант. Выходец из состоятельной миссурийской семьи (ее отец, настоящий мэрилендский аристократ, разбогател, торгуя мехами), владевшей по одним данным 12, а по другим - 18 рабами, Джулия Дент Боггс Грант действительно пользовалась услугами четверых рабов. При этом их пра­вовой статус остается неясным, вероятнее всего, что рабы принадлежали не самой миссис Грант, а ее отцу. Так или иначе, дотошные журналисты еще в период войны выяснили, что черноко­жие помощники Джулии Д.Б. Грант очень хорошо о ней отзываются. В своих ме­муарах супруга Гранта пишет, что все четверо ее помощников получили свободу по про­кламации об освобождении с 1 января 1863 г. То есть, как ни крути, а автор «Неизвестной войны» вновь сморозил глупость - в конце войны рабов не было ни у Гранта, ни у Ли, ни у их жен. Не будем же мы записывать в вину главкому южан его верного слугу?..
     А вот такая интересная деталь - Джулия Грант была кузиной знаменитого Джеймса Лонгстрита, и именно Лонгстрит представил в свое время девушку молодому лейтенанту У.С. Гранту. Он же был шафером на их свадьбе.
     «Генерал Ли так никогда в жизни и не подал унизительное для себя «прошение о ло­яльности» - а потому до конца жизни… не имел американского гражданства! Что его, на­сколько можно судить, нисколечко не волновало. Отвергнув многочис­ленные предложе­ния занять то или иное тепленькое место с высоким жалованьем, он возглавил на Юге во­енный колледж имени Вашингтона (теперь - колледж имени Вашингтона - Ли). Самое за­бавное, что через сто лет (1975), когда близи­лась двухсотлетняя годовщина независимости США, отдельные политики смек­нули, что получается как-то неудобно, - и Роберт Ли офи­циально, специальным решением Конгресса был восстановлен в американском граждан­стве (что сам на­верняка бы встретил с высокомерным презрением)».
     Еще одно распространенное заблуждение. Р.Э. Ли дал письменную присягу бывшего конфедерата защищать Конституцию Соединенных Штатов. Одновременно он обязался «соблюдать и искренне поддерживать все законы и прокламации, касающиеся эмансипа­ции рабов». Присяга датирована 2 октября 1865 г. и заверена нотариально. Другое дело, что генерал не получил никакого ответа на данный документ от правительства США и дожил до конца своих дней с уверенностью, что чиновники оставили за собой право пре­дать его суду, случись у них такое желание.
     История это достаточно странная. Присяга Ли попала на стол госсекретаря США У.Г. Сьюарда и исчезла. В 1970 г. личная копия присяги Ли была обнаружена в национальном архиве его служащим Элмером О. Паркером. Именно в связи с обнаружением данного до­кумента 13 июня 1975 г. Конгресс США принял решение о восстановлении генерала Р.Э. Ли в гражданстве США. Президент Джеральд Р. Форд подписал решение 5 августа 1975 г. на портике особняка Ли в присутствии дюжины его потомков, включая Роберта Э. Ли V, праправнука легендарного генерала.
     А «Колледж имени Вашингтона» ныне называется Университетом Вашингтона - Ли (а не колледжем). Девятое по времени создания высшее учебное заведение США (основан в 1749 г.) является гуманитарным ВУЗом (политология, история искусств, журналистика, право), и никогда не имел никакого отношения к военному делу.

     «В первом сражении южане Гранта разбили вдребезги - причем командовавший кон­федератами генерал Полк совсем недавно был… протестантским епископом Нового Ор­леана, что выглядело особенно унизительным для проигравшей стороны (Грант как-никак - кадровый военный). Отступал Грант так стремительно, что ос­тавил в лагере жену с ее рабами (миссис Грант была хозяйкой немалого числа не­вольников). Южане, как истинные джентльмены, отпустили ее к мужу. Вместе с рабами».
     По нейтральным источникам сражение при Белмонте - а именно о нем, судя по тем скудным данным, которые выдает читателю А.А. Бушков, идет речь - окончилось ничьей, а кое-кто (Р. Дюпюи и Т Дюпюи «Все­мирная история войн. Т. 3») вовсе говорит о победе северян.
     Сражение состоялось 7 ноября 1861 г. на территории штата Миссури. Подразделения южан под командованием Леонидаса Полка заняли Колумбус на берегу Миссисипи (что, само по себе, являлось колоссальным стратегическим просчетом южан, подарившим в итоге Кентукки Союзу). Грант немедленно выдвинулся навстречу противнику и занял Падьюку на противоположном бе­регу Миссисипи, предварительно уведомив своего непо­средственного начальника Дж.Ч. Фремонта о своих планах и попросив от него подкрепле­ний. Фремонт получил известие о концентрации частей противника в Арканзасе на том берегу Миссисипи и отдал приказ Гранту о военной операции в районе Колумбуса, чтобы отвлечь внимание противника от собственной инициативы. Грант, в свою очередь, узнал о присутствии южан в Миссури, создававших угрозу для немногочислен­ного отряда полковника Ричарда Оглсби, популярного среди солдат командира по про­звищу «дядя Дик». Грант немедленно направил из Падьюки в Кентукки бригаду генерала Чарльза Ф. Смита, а сам двинулся в направлении Колмбуса, имея в своем распоряжении 3 114 человек, организованных в две бригады (под командованием бригадного генерала Джона А. МакКлернанда и полковника Генри Догерти, всего 5 полков), две роты кавале­рии и артиллерийскую батарею. Погру­зившись на транс­порты «Алек Скотт», «Канцлер», «Штат Кейстоун», «Красавица Мем­фиса», «Джеймс Монтгомери» и «Роб Рой» (в ориги­нала - Aleck Scott, Chancellor, Keystone State, Belle Memphis, James Montgomery и Rob Roy), сопровождаемый канонерским лод­ками «Тайлер» и «Лексингтон» отряд Гранта двинулся к точке рандеву. При этом объек­том атаки Грант избрал не собственно Колумбус, а крохотный поселок Белмонт из трех домов в точке паромной переправы на­против Колумбуса (ширина реки в этом месте была около 600 метров). Грант решил ата­ковать наблюдательный пункт южан под названием лагерь Джонсона, чтобы оттянуть на себя силы южан, наце­лившиеся на от­ряд Оглсби. В поселке был расквартирован 13-й Ар­канзаский пехотный полк под коман­дованием полковника Джеймса Таппена и артилле­рийская батарея подполковника Дэни­эла Белтцхувера, но Л. Полк, предвидя атаку феде­ралов, разделил свои силы и переправил 2 700 человек с бригадным генералом Гидеоном Дж. Пиллоу во главе в Белмонт. Они при­были в поселок в 9.15. минут 7 ноября.
     Сценарий битвы сильно напоминал битву при Булл-Ране. Высадившись возле фермы Харпера в трех милях севернее Белмонта в 08.30 7 ноября, северяне действовали успешно, и к 14.00 выбили противника из поселка. Однако, по меткому замечанию современника, «деморализованные победой», во время отступления обратно к своим судам они столкну­лись с контратакой южан, поддержанной, к тому же, довольно мощным артиллерийским огнем (в распоряжении конфедератов имелась 128-фунтовой орудие Уинтворта «Леди Полк», самое крупнокалиберное орудие во всех имевшихся на вооружении КША). Севе­ряне отступили, при этом Грант был в арьергарде и в какой-то момент даже оказался отре­занным от своего отряда. Окруженный противником, он, не сходя с лошади, взобрался на борт речного судна, капитан которого узнал командира северян и приказал, не пришвар­товываясь, подать на берег сходни.
     Потери сторон убитыми, раненными и пленными/пропавшими без вести соответст­венно составили 120, 383, 104 человека у Союза и 105, 419, 117 человек - у Конфедерации.
     Следует отметить, что Л. Полк отказался от предложения Гранта обменять раненных и пленных, сославшись на абстрактные инструкции ричмондского правительства.
     С тактической точки зрения сражение завершилось вничью, а со стратегической во­обще уместно говорить о победе Севера - отряд Гранта в полной мере исполнил свою мис-сию демонстрации силы и отвлек внимание противника от группы Оглсби. А, главное, и, не побоимся этого слова, катастрофическое следствие стычки при Белмонте для южан состоит в том, что именно это сражение обратило внимание А. Линкольна на мало кому тогда известного командира Улисса С. Гранта.
     Есть также мнение, что Леонидас Полк до такой степени серьезно воспринял действия Гранта, что занялся укреплением Колумбуса в ущерб другим направлениям, в частности, фортам Генри и Донелдсон, которые станут объектом успешной атаки федералов уже в феврале 1862 г.
     Обычное передергивание, выглядящее для А.А. Бушкова почти обыденным. Никакого постыдного поражения и бегства. Обычная боевая операция. 
     А вот вам еще одна рифма, делающая созвучными биографии Гранта и Р.Э. Ли. 
     Свое первое сражение Гражданской войны в США, битву у Чит-Маунтин - Обманной Горе (или битва у форта Чит-Саммит) в Западной Вирджинии, состоявшуюся 12-15 сен­тября 1861 г., Роберт Эдвард Ли проиграл. При желании, данную стычку можно было бы расписать как полное и позорное поражение южан, да только кого мы обманываем?  
     Объектом атаки южан были группа полковника Натана Кимболла, обосновавшаяся в форте на вершине Обманной горы, и отряд под командованием бригадного генерала Джо­зефа Дж. Рейнолдса, базировавшейся в долине реки Тайгарт. Несмотря на значительное численное превосходство (4 500 южан против 1 800 северян) конфедераты действовали в плохо знакомой труднопроходимой местности, в плохую погоду - дождь и туман, - были совершенно лишены взаимодействия и втягивались в бой побригадно. Подразделения бригадного генерала Сэмюэла Р. Андерсона, наступавшие с запада, задержались в дороге. В распоряжении полковника Алберта Раста было первоначально 1 600 человек, но часть людей отстала на марше. Захваченные накануне пленные северяне рассказали, что в форте находиться около 4 000 бойцов, Раст поверил им на слово и действовал кране нерешитель-но. В перестрелке приняло участие порядка 300 северян, однако они сопротивлялись так агрессивно, что конфедераты отступили.
     Колонна Ли (с бригадами Гилмена и Джесси Барка) и колонна Дэниэла Донелдсона, нацелившаяся на отряд Рейнолдса, однако офицер штаба полковник Джон А. Вашингтон, прапраплемянник первого американского президента, выехавший на разведку вместе со вторым сыном Р.Э. Ли - Уильяма Генри Фитцхью Ли по прозвищу Руни, был убит, и наступательный пыл конфеде­ратов на этом иссяк. Стороны разошлись, потеряв суммарно 80 (северяне) и 90 (южане) человек.
     Интересно, что Р.Э. Ли не пользовался в тот момент у солдат Юга каким-либо авторитетом, и после стычки у Обманной горы получил прозвище «Бабуля Ли».
     Так что ни на триумф Союза, ни на позорное поражение Конфедерации стычка у Об­манной горы никак не тянет.
     Да, контрольный выстрел в самолюбие А.А. Бушкова. Генерал Леонидас Полк (не сле­дует путать его с его же племянником, Люциусом Юджином Полком) окончил Уэст-Пойнт в 1827 г. восьмым по успеваемости из 38 кадетов и был назначен 2-м лейтенантом в артиллерию (в годы учебы в военной академии от делил комнату с будущим президентом КША Джефферсоном Дэвисом). Правда, уже 1 декабря 1827 г. он подал в отставку для того, чтобы поступить в Вирджинскую теологическую семинарию. Тем не менее, исходное во­енное образование у командира 2-го Военного округа генерал-майора Полка, и у бригадного генерала Гранта было абсолютно одинаковым.
     В целом, по итогам его участия в боевых действиях Леонидас Полк зарекомендовал себя как весьма неумелый командир, но талантливый организатор, пользовавшийся значи­тельной популярностью в армии Юга. Он погиб во время марша Шермана через Джорд­жию, в стычке у Сосновой горы близь г. Мариэтта. Группа генералов, включая Джон­стона, Харди и Полка со своими штабами, проводили рекогносцировку на местности и привлекли внимание федеральных артиллеристов, которые сделали несколько выстре­лов в направлении южан. 3-дюймовый снаряд системы Хотчкисса настиг Полка, разорвав его по­полам.       
     А вот с пленением супруги генерала, Джулией Боггс Дент Грант мы хлебнули лиха…
     На уровне голой информации история эта, в общем, вполне известная. Джулия Грант, вроде бы, действительно побывала в плену у конфедератов, но была отпущена тотчас же, как уста­новили ее личность.
     Подробности, однако, долго не желали даваться нам в руки.
     Причина такого информационного вакуума выяснилась, хотя и не скоро. Данный ин­цидент имел место в декабре 1862 г. в районе Холли-Спрингс, Миссисипи, и госпожа Грант попала в плен ни к кому-нибудь, а к кавалеристам Н.Б. Форреста. Форрест не имел обыкновения давать подробных письменных отчетов о своих операциях, и отделывался от  командования лаконичными рапортами в несколько слов; именно поэтому история с пле­нением Джулии Грант практически ничем не документирована. Очевидцы рассказывают, что Форрест в присущем ему мрачновато-ироничном стиле отдал своим солдатам распо­ряжение: «Пропустите эту женщину через линию фронта и не тратьте зря времени».
     Некоторые источники, впрочем, говорят о том, что в плену супруга Гранта не была, а лишь оказалась на оккупированной территории, где ее спрятали, а потом вывели из окру­жения сочувствующие местные жители.
     А вот что А.А. Бушкову следовало бы знать - так это то, что ровно аналогичная исто­рия произошла с супругой генерала Ли, Мэри Энн Рэндолф Кастис. 
     Мэри Кастис во всем была достойна своего мужа. Ее отец, неоднократно ранее упомя­нутый Джордж Вашингтон Парк Кастис, был приемным сыном первого американского прези­дента. Мэри Энн была единственной дочерью родителей (три ее сестры умерли в раннем детстве). Подобно отцу, девушка хорошо рисовала и обожала розы - утверждают, что она вывела 11 новых сортов. Она лично учила читать своих рабынь и, вообще, была сторон­ницей эмансипации. Родила семерых детей. Страдала от артрита и с 1861 г. пользо­валась инвалидным креслом.
     Она покинула Арлингтон лишь 15 мая 1861 г., какое-то время жила на планта­циях знакомых и родственников, и в мае 1862 г., будучи в усадьбе своего сына Уильяма Генри Фитцхью «Руни» Ли, оказалась в руках федеральных солдат. Главком северян Джордж Б. МакКлеллан лично распорядился обеспечить ей проезд в Ричмонд, где Мэри Энн и ее дочери до конца войны поселились в доме № 707 на Ист-Франклин-стрит.
     А вот теперь нервных, страдающих сердечными заболеваниями и национально озабоченных просим на выход. Поскольку далее речь пойдет об ан­тисемитизме. 
     Сразу поясним - нам не очень понятно, отчего исторические реалии искажаются только от того, что Леонид Спивак решил свести смысл Гражданской войны в США к противостоянию Джуды Бенджамена и север­ных антисемитов (хотя, следуя «творческой манере» автора «Неизвестной войны», у которого даже фамилии «говорящие», надо бы и нам, наверное, остановиться на Иуде…)   
     Поэтому ссылки на книгу Л. Спивака «Иуда» (№ 149 в списке использованной А.А. Буш­ковым литера­туры) не кажутся нам убедительными…
     Итак: «Чтобы хоть как-то выпустить пар (все ведь на Севере прекрасно пони­али, что этот пир во время чумы добром не кончится), решили, кроме внешнего врага отыскать еще и внутреннего, чтобы отвлечь именно на него ярость голод­ных толп. Метод старый, но, что скрывать, действенный… …Лучше всего для этого подходили евреи - такое уж у них было горькое везение… …17 декабря 1862 г. генерал северян Грант, командовавший федеральными войсками в штатах Теннеси, Кентукки и Миссисипи, разослал по теле­графу обширный приказ, в котором гово­рилось, что евреи «как класс» виновны в контра­бандной торговле с Югом - а по­тому их всех поголовно следует выселить с территорий, контролирующихся феде­ралами. Причем уходить евреи должны были пешком - Грант особо уточнил, что по железной дороге они ездить не имеют права: «Они такие невыно­симые твари, что район должен быть очищен от них»… …«Национал-патриотическая пресса» и отдельные политики этот почин с радостью подхватили, и понесся клич: гони жи­дов, спасай Вашингтонщину! Из Мемфиса, самого крупного города Теннеси, вы­гнали более тысячи евреев, предварительно конфисковав их имущество. Всех про­тестовавших (не делая разницы меж евреями и христианами) кинули за решетку. Грант неистовствовал, объявив, что вся вина за контрабандную торговлю хлопком лежит исключительно на ев­реях… Что истине нисколько не соответствовало: ев­реи среди контрабандистов состав­ляли ничтожный процент. Более того, в контра­бандной торговле хлопком с противником активнейшим образом участвовал род­ной папаша… генерала Гранта, причем советы о том, как лучше обтяпать дельце и не попасться, он получал именно от сыночка…»
     Комментировать весь вышеперечисленный текст сложно, как сложно опровергать любую глупость, произрастающую из невежества и ложного пафоса…
     Вот текст Приказа № 11: 
     «1. Евреи как класс, нарушающий все правила торговли, установленной Министерством финансов, а также распоряжения Округа, тем самым высланы из Округа [штата Тен­неси] в пределах двадцати четырех часов с момента получения данного приказа. 
     2. Почтмейстеры проследят, чтобы все эти люди как класс будут доставлены на стан­ции и покинут Округ, а любой вернувшийся после того, как получит данное уведомление, будет арестован и подвергнут заключению, до той поры, пока не представиться воз­можность его повторной высылки или он не получит разрешение на право торговли. 
     3. Эти людям не будет предоставлено никакой возможности посетить штаб с целью подачи личного заявления о разрешении на право торговли».       
     Текст приведен, что называется, без купюр. Как видите, не такой он обширный, как пишет борец за права угнетенных народов А.А. Бушков.
     Кроме того, подлинный текст приказа наглядно демонстрирует очередную обойму фактографических ошибок от автора «Неизвестной войны». Формулировки, каковые приписывает Гранту А.А. Буш­ков, в тексте приказа, как видите, отсутствуют. Насчет депортации исключительно пешим порядком А.А. Бушков также пишет ерунду - в тексте приказа прямо говорится про обя­занность депортируемых «прибыть на станцию». Как видите, автором «Неизвестной войны» вновь владеет непреодолимое желание изобразить всех северян военными пре­ступниками, достойными своего Нюрнберга.
     Рефрен о том, что Север славен был антисемитизмом, встречается в тексте «Неизвест­ной войны» не единожды, причем всякий раз А.А. Бушков подчеркивает, что гонения на семитов есть осмысленная акция и неотъемлемая деталь северного образа жизни.
     Мы не любим пользоваться национальными источниками, но, в данном случае, думаем, это будет вполне уместно. А.А. Бушков пишет о благостной национальной терпимости на Юге; а вот цитата из Электронной еврейской энциклопедии (http://www.eleven.co.il/article/ 13881#03): «В 1820-50-х гг., как и в предшествующий период, антисемитизм не имел в США широкого распространения; его проявления, как правило, были чисто словесными. Случаи дискриминации (например, при найме на работу) касались главным образом не­давних иммигрантов, не успевших адаптироваться в стране. Некоторые протестантские организации пытались вести среди евреев миссионерскую работу, однако она не прини­мала агрессивных форм и почти не дала результатов: ассимиляционные процессы в среде еврейства США были обусловлены почти исключительно его прогрессирующей интегра­цией в светском американском обществе, восприятием ценностей и образа жизни этого общества, которое в целом не отвергало евреев. Однако уже в годы гражданской войны положение начало меняться к худшему. В штатах Конфедерации военные неудачи и по­тери, снижение жизненного уровня спровоцировали на завершающем этапе боевых дейст­вий широкую антисемитскую кампанию, охватившую главным образом небольшие го­рода; одной из главных ее мишеней стал Дж.Ф. Бенджамен, которого обвиняли в измене, стремлении нажиться на войне и т. п. В северных штатах антисемитские инциденты про­исходили значительно реже, однако здесь, в отличие от Юга, их инициаторами в некото­рых случаях становились официальные власти, прежде всего военные. В декабре 1862 г. генерал У.С. Грант (в 1864-65 гг. - главнокомандующий федеральной армией, в 1869-77 гг. - президент США), возглавлявший военную администрацию округа Теннеси и Кентукки, подписал приказ, начинавшийся словами: «Евреи как класс, нарушающий все правила торговли, изданные департаментом финансов и властями округа, изгоняются настоящим распоряжением из округа в течение 24 часов». Хотя уже в январе 1863 г. по личному рас­поряжению А. Линкольна этот приказ был отменен, он вошел в историю США как самый суровый ограничительный акт, направленный исключительно против евреев». 
     И если приказ № 11 стал вершиной антисемитизма Севера за весь период Гражданской войны в США, то положение евреев на территории Союза в течение войны можно назвать не менее чем удовлетворительным.  
     Как видите, эксцессы, связанные с проявлениями антисемитизма, имели место по обе стороны от линии Мейсона-Диксона. И это наглядно демонстрирует тот факт, что в своем желании обвинить Север во всех мыслимых и немыслимых грехах, А.А. Бушков не просто игнорирует факты, но, впав в охотничий азарт, сгущает краски до степени опереточных ужасов.    
      Антисемитизм Гранта - из числа тех инициированных недругами претензий, что и его запойное пьянство. Даже такие последовательные хулители генерала, как еврейский исто­рик Бертрам Корн, писали о том, что при издании приказа № 11 Грант руководствовался не неприязнью к евреям как к нации, а твердой уверенностью в том, что именно еврейские торговцы мелкой розницей (в России их назвали бы коробейниками) составляли основную массу нарушителей правил торговли во вверенном ему округе. 
     А предыстория издания приказа № 11 такова.
     Текстильная промышленность Севера нуждалась в хлопке. 
     Юг также заинтересован был в реализации «белого золота», доходы от торговли кото­рым были одним из немногих способов пополнения скудного государственного бюджета КША, и потому контрабанда хлопка с Юга на Север осуществлялась под контролем ми­нистерств финансов Конфедерации.
     На Севере же лицензии на любые торговые операции с хлопком на территории Юга вы-давались Казначейством США и командиром соответствующего военного округа.
     Нет слов, что такая система стала причиной колоссального количества злоупотребле­ний, связанных с подкупом должностных лиц.
     Грант, каким бы странным данный факт не показался А.А. Бушкову, по мере сил бо­ролся с «хлопковой коррупцией», когда, по воспоминаниям самого генерала, «каждый полковник, капитан или квартирмейстер состоял в тайном союзе с хлопковыми спекулян­тами». Другое дело, что «хлопковые спекулянты» персонифицировались в сознании Гранта именно с евреями (каковых действительно было немало среди нарушителей пра­вил торговли хлопком). Приказ № 11 не был первым циркуляром, направленным на борьбу с коррупцией (за 9 дней до этого Грант уже издал приказ № 2 с формулировкой «евреи и иные бродячие торговцы, бесчестно наживающиеся на бедствиях своей страны ... должны убраться в 24 часа или будут посланы в окопы», который просто проигнорировали. Что называется, «достали».), - но первым, который пытался организовать данную борьбу по на­циональному признаку. Свою позицию по данному вопросу Грант достаточно жестко сформулировал в письме от 17 декабря 1862 г. на имя помощника военного министра Кристофера П. Уолкотта. 
     Приказ № 11 вызвал резонанс в момент своего издания не самой своей сутью, а неточ­ностью формулировки - из буквального его понимания следовало, что депортации подле­жат все без исключения евреи безотносительно к роду их занятий. Общественное мнение разделилось - кто-то Гранта поддерживал, кто-то критиковал, Сенат был на его стороне, демократы, разумеется, против. 3 января 1863 г. в Вашингтон прибыла целая делегация еврейских негоциантов из Падьюки во главе с авторитетным Цезарем Дж. Каскелом, ко­торые побывали на приеме у президента; 6 января подоспела еще одна делегация из Цин­цинатти во главе с раввином Айзеком Майером Вайсом - и тоже посетила Линкольна. 
     Линкольн выразил удивление на тот счет, что такой приказ вообще мог выйти из-под пера Гранта и отменил его уже 3 января 1863 г. 
     Еще раз подчеркнем - причиной издания приказа № 11 был не антисемитизм как таковой, а причастность ряда еврейских торговцев к контрабандным операциям с хлопком. Генри У. Хэллек написал Гранту следующее: «Президент не возражает против того, чтобы Вы выселили предателей и еврейских мел­ких торговцев, которые, как я предполагаю, и стали объектом Вашего приказа. Но, по­скольку они представляют собой целую религиозную общность и некоторые из них сра­жаются на нашей стороне, Президент посчитал необходимым отменить ваш приказ». 
     Особо подчеркнем: попытка автора «Неизвестной войны» выдать приказ № 11 за тенденцию мало того, что лжива, но еще и абсурдна - данный приказ не может служить примером политики антисемитизма, культивируемой на Севере. Напротив, узнав о приказе сомнительного содержания, президент немедленно его отменяет. Согласитесь, что «политику» следует отождествлять все же с главной исполнительной власти государства, а не с частными действиями командующего военным округом.
     Сам Грант пояснял позднее, что текст приказа был подготовлен офицером его штаба, а он подписал его, не прочтя внимательно содержание. Это могло бы показаться нехитрым способом свалить вину с больной головы на здоровую, да только Гранту не было нужды перед кем-либо оправдываться. В своих мемуарах про приказ № 11 он не упомянул во­обще.
     Практически никаких последствий данный приказ не породил. Один офицер-еврей ушел в отставку в знак протеста против его издания. Думаем, не имеет смысла пояснять, что никаких крупномасштабных антисемитских акций, которые выдумывает ав­тор «Неизвестной войны», на Севере никогда не состоялось. И буря, поднятая гневным пером А.А. Бушкова, бушует в стакане воды. 
     История с приказом № 11 актуализировалась в канун президентских выборов 1868 г. стараниями политических противников Гранта. По этому поводу Грант встречался с не­сколькими лидерами еврейских общин в США, и те заверили его в своей поддержке, по­скольку рассматривали приказ № 11 исключительно как недоразумение. В 1876 г. Грант, уже будучи президентом страны, в качестве почетного гостя посетил синагогу «Адас Ис­раэль» в Вашингтоне.
     А в завершение - разоблачение очередной мерзкой инсинуации от А.А. Бушкова.
     Как известно, автор «Неизвестной войны» весьма последователен во всех своих симпатиях и антипа­тиях. И если У.С. Грант ему не нравится, то А.А. Бушков норовит изобли­чит его во всех мыслимых и немыслимых грехах, неважно - реальные они были, вымыш­ленные или вообще придумывались по ходу написания книги.
     Это мы к вопросу о том, что Грант, оказывается, курировал торговые операции с хлоп­ком, которые осуществлял его отец, Джесси Рут Грант.
     В реальности же ситуация была диаметрально противоположная. 
     У.С. Гранта и его отца, Джесси Рута Гранта-старшего (старшего - потому что одного из сыновей генерала также звали Джесси Рут), связывали очень непростые отношения. 
     Джесси Р. Грант был амбициозным и тщеславным человеком в противовес довольно замкнутому и сдержанному У.С. Гранту. Будучи аболиционистом по убеждениям, Джесси Грант готов был, по воспоминаниям людей, хорошо его знавших, «отправиться в ад за лишним долларом». Свое состояние он сделал на предприятии прибыльном, но крайне не­престижном даже по стандартам 19 века - кожевенном заводе. Его отношения с сыном складывались очень непросто, и с этой точки зрения заявление А.А. Бушкова выглядит су-щим бредом: по контрасту с отцом, У.С. Грант всегда был крайне непрактичным чело­ве-ком («Я никогда не буду торговцем», - это его подлинные слова). 
     Историю о взаимосвязи приказа № 11 и занятий Джесси Р. Гранта хлопковыми спеку­ляциями мы знаем из воспоминаний кавалерийского генерала Джеймса Х. Уилсона. И версия эта такова, что А.А. Бушкову, ознакомившись с ней, стоило бы задуматься о напи­сании новой книги под заголовком «Все, что мне следовало узнать о Гражданской войне в США до того, как я стал посмешищем в глазах менее ленивых людей».
     Партнером Джесси Гранта был некий еврей-торговец. Джесси пытался лоббировать его интересы перед сыном. У.С. Гранту такие просьбы активно не нравились и для того, чтобы решить проблему в самой ее основе, он решил вывести из игры первооснову спеку­ля-тивных операций с хлопком, как он сам считал - еврейских торговцев. По мысли Гранта, данное решение избавит его от необходимости выслушивать просьбы родственников в защиту чьих-либо интересов, не испортив при этом отношения с родными.
     Это, еще раз повторимся, версия, исходящая от очевидца событий. Но даже если Дж.Х. Уилсон ошибается, мы можем быть твердо уверены в том, что никакими операциями по торговле хлопком У.С. Грант не только не руководил, но вообще ни в каком качестве в них не участвовал…